— Но как они узнали, что мы здесь? — растерялась Агна.
— Следы хорошо видны на снегу, — мрачно пробормотал волшебник.
Он был прав, но это оказалась только половина правды. Уцелев после подземного обвала, Оловянный Нос железной рукой погнал своих гоблинов через снег и горы; порой, чтобы двигаться быстрее, они скакали на спинах волков. Ледокус с остатками своей стаи тащили сани Оловянного Носа.
Дважды они едва не напали на след своих врагов. В первый раз это было в странном лесу, где дорогу им преградили снеговики. В конце концов, Оловянный Нос приказал гоблинам обойти их и выйти на след саней с другой стороны. Затем, откуда ни возьмись, налетела страшная буря, которая изменила все вокруг — сровняла с землей старые сугробы и намела новые, в два раза выше прежних. Но и на этот раз Оловянный Нос догадался, куда направляются беглецы — кроме драконьей горы идти все равно было некуда.
Оловянный Нос был поглощен мыслями о сбежавших узниках, постоянно думал о том, как поймает их и заставит пожалеть о своей дерзости, поэтому он не обратил внимания на растущее недовольство гоблинского войска. Гоблины мерзли и очень страдали вдали от своих родных нор, а Ищейка постоянно сновал между ними, подговаривал и плел заговоры.
Стоило им очутиться в драконьей горе, как все накопленное раздражение выплеснулось наружу. Тэмми заметил, что копуши молча исчезли со всех галерей, испугавшись не столько гоблинов, сколько яркого света их факелов. Более важные перемены происходили в рядах самих гоблинов.
— Надо поскорее отыскать пещеру, — сказал Тэмми, отступая назад, но Оллимун не дал ему отойти.
— Там у них что-то происходит, — пояснил он. — Что-то недоброе. Давайте немного подождем и узнаем, что именно.
С высоты им было отлично видно, что творится внизу. Они видели, что гоблины плотным кольцом сомкнулись вокруг Оловянного Носа и Ледокуса. Вид Оловянного Носа был ужасен. Его накладной нос, как и доспехи, был утыкан шипами. На нагруднике у него была изображена оскаленная волчья морда, волки поменьше красовались на нарукавниках. Оловянный Нос был в смятении. На негнущихся ногах он расхаживал взад-вперед, лязгая доспехами и держа шлем под мышкой.
— Вы что, не слышали? — ревел он. — Я отдал вам приказ, немедленно выполняйте!
Ни один гоблин даже не шелохнулся, лишь пламя их факелов беспокойно металось.
— Хорошо!
И шейка выступил вперед, его собранные по частям доспехи были грязными и тусклыми. Он вытащил меч — свой верный старый тесак — и на какой-то миг Тэмми подумал, что он хочет направить его на Оловянного Носа. Ледокус, видимо, заподозрил то же самое, поскольку негромко угрожающе зарычал.
Но Ищейка заговорил, и голос его был похож на веселое шипение.
— Гоблины тебе не рабы, Оловянный Нос! Ты нам никакой не господин! Ты нам даже не друг! А слова твои — пустое сотрясание воздуха, вот так! Убирайся прочь, маленький человек!
— Как смеешь ты, Ищейка, разговаривать со мной в таком тоне и смотреть на меня с недобрым огнем в глазах?! На этот раз ты зашел слишком далеко. Это уже измена! Придется посадить тебя в бочку с камнями и сбросить со скалы. Ледо…
Но прежде чем он успел произнести имя своего волка, Ищейка громко завопил:
— Сети!
Гоблины ждали этой команды. В мгновение ока они выхватили свои сети, а в следующий миг Оловянный Нос с Ледокусом уже беспомощно барахтались в них. Затем множество рук принялись валить пленников на землю, пока Оловянный Нос не рухнул, гремя доспехами.
Его падение было встречено одобрительным ревом, а затем гоблины затянули:
— Ищейка — Ищейка — Ищейка…
Ищейка вскочил на грудь Оловянному Носу и принялся победно размахивать своим ржавым мечом.
— Эй, Ищейка! А как насчет сокровищ, которые ты нам обещал? — крикнул кто-то.
— Сокровища! — в восторге завизжал Ищейка. — Вы хотите сокровищ?! — вопил он, не переставая лупить пятками по доспехам Оловянного Носа. — Да оглянитесь вокруг, братцы! Это же сокровищница. Ройтесь в ней на здоровье! Берите столько, сколько можете уволочь.
— А как же проклятие дракона?
Ищейка продолжал беззаботно плясать на груди поверженного врага.
— Да какое проклятие сможет достать нас под землей? Не теряйте времени даром, братцы! Лучше потратьте его на то, что мы, гоблины, умеем делать лучше всего — на воровство! За мной, братцы, я поведу вас!
— Ураааааа!
Гоблинов не нужно было долго упрашивать. Они ринулись в пещеры и галереи. Поначалу они ужасно толкались и пинались, словесные перепалки быстро перерастали в шумные потасовки. Барабанщики, помутившись от жадности, порвали кожу своих барабанов, чтобы доверху набить их сокровищами. В считанные секунды около связанных пленников не осталось ни одного гоблина. Тэмми вспомнил слова Оллимуна — тот, кто ворует у дракона, должен быть или очень-очень храбрым или очень-очень глупым…
Оллимун достаточно насмотрелся.
— Нужно как можно лучше использовать оставшееся время. Мы и оглянуться не успеем, как вся гора будет заполнена гоблинами!
Впереди оказалось множество пещер с сокровищами, но все они были похожи на первые три. Да, в них хранились самые удивительные драгоценности, но не было ничего особенного, что могло бы сравниться с Сосулькой. Сокровища были просто ссыпаны в груды или вываливались из треснувших сундуков. Тэмми застонал. Его уже мутило от вида золота, все его чувства были полной противоположностью тому, что испытывали разгоряченные, возбужденные и обезумевшие от золотой лихорадки гоблины. И в каждой новой пещере копуши мгновенно сбивались в кучу и выталкивали Агну наружу.
— Палочка, помоги нам! — приказал Оллимун, потому что рев бегущих гоблинов с каждой секундой раздавался все ближе.
Палочка засветилась оранжевым и потянула руку волшебника в сторону. Теперь она указывала на пещеру уровнем выше.
— Должно быть, это там! Должно быть, это там! — закричал Оллимун. — Мы почти пришли!
Агна зажала Сосульку в кулаке. Тэмми и Сой, подхватив волшебника за длинные рукава, потащили его по коридору. Каш летел за ними по воздуху.
Эта пещера оказалась самой последней во всей горе. Тэмми с первого взгляда понял, что это именно то, что они искали. Вся пещера была заполнена волшебными предметами, а по стенам были расставлены книги. Оллимун назвал пещеру библиотекой, но Тэмми никогда не слышал такого слова.
— Библежатека, — повторил он про себя. Он решил, что она библежатека, потому что в ней лежало множество старинных, рассыпавшихся книг.
Вокруг сновали копуши-ученые. Каждый работал за отдельным каменным столом, освещенным несколькими желтыми кристаллами. Копуши не просто читали книги, но заучивали их наизусть, а загрузив в себя знания, сами превращались в живые сокровища дракона. Ученые были так заняты, что даже не оторвались от своих книг, и не предприняли никаких попыток выгнать Агну.
— Смотрите! — заметил Сой. — Один идет к нам. Он несет стеклянную шкатулку. Это для тебя, Агна! Он хочет, чтобы ты положила туда Сосульку.
— Но… Но он ее не получит! По крайней мере, сейчас. Ишь, какой быстрый!
Все уставились на Агну. Она моргнула, видимо, удивляясь самой себе.
— То есть, я не то хотела сказать, — пробормотала она гораздо менее резко. — Я просто хотела еще немного подержать ее у себя. В этом же нет ничего страшного, правда? Всего на минуточку!
— Агна, — твердо сказал Оллимун, — я знаю, как трудно расставаться с волшебным предметом. Но выслушай меня. Ты должна вернуть Сосульку. Ты должна разрушить проклятие. Сделай это, пока у тебя есть эта возможность.
— Я… Это… — Агна зажмурилась, сжимая в дрожащей руке Сосульку. — Вот! — выдавила он и осторожно положила сокровище в шкатулку.
И все услышали щелчок — это кончилось проклятие.
Тэмми широко улыбнулся и обнял Агну. Но счастье их длилось совсем недолго. Чьи-то длинные пальцы внезапно протянулись к шкатулке и выхватили Сосульку.
— Что это? Магия? О, я знаю толк в магии, я ее носом чую!
Тэмми резко обернулся и увидел Ищейку. Уродливое существо теперь больше всего напоминало рождественскую елку. Золотые цепи и жемчужные ожерелья болтались у него на шее. Все пальцы на руках и на ногах были унизаны кольцами, бриллианты сверкали в остроконечных ушах, а оттопыренные карманы были доверху набиты драгоценными камнями. Но Ищейка вовсе не казался смешным — по крайней мере в тот момент, когда взмахнул в воздухе своим тесаком.
— Положи это на место, гоблин! — резко сказал Оллимун. — Если ты ищешь добычи, то в этой горе полно других сокровищ.
— Попридержи язык, колдун! — проскрежетал гоблин. — Ты думаешь, я не знаю, что это такое? Ты думаешь, старина Ищейка не догадался, что это драконий манок, который стоит всех сокровищ в этой горе? — он криво ухмыльнулся. — Да одного зова этой свистульки достаточно, чтобы дракон прилетел и служил мне — мне одному! Гоблину Ищейке! Великому Ищейке!
— Нет! — закричал Оллимун, бросаясь вперед, чтобы отнять у него Сосульку. Но Ищейка оказался проворнее. Надув щеки, он резко и коротко дунул.
Тэмми с Агной зажали уши от жуткого звука. Гора содрогнулась, камни покатились вниз, тяжелые книги посыпались и попадали со своих полок.
Но содрогнулась не только гора, ибо Сосулька испытывала того, кто вознамерился стать господином Гримскалки. Она обладала способностью делать храбрых еще храбрее, заставляла сильных почувствовать свою силу, но те, кто был подобен Ищейке, становились теми, кем они были — жалкими, трусливыми существами.
Насмерть перепуганный силой, которую только что пробудил, Ищейка выпустил из рук Сосульку, нервно вытер губы, которые прикасались к ней, и медленно попятился назад. Он хотел что-то сказать, но, почти парализованный ужасом, повернулся на своих огромных ступнях и побежал, присоединившись к остальным гоблинам, которые с воем покидали гору, роняя на бегу украденные сокровища.
Через несколько минут снова наступила тишина. Копуши за своими столами просто смахнули пыль со страниц и вернулись к чтению. Сосулька валялась на земле, там, где ее уронил Ищейка. Оллимун подобрал ее, протер бородой и осторожно положил в шкатулку.
— Спрячь подальше и пусть никто, кроме Гримскалки, не знает, где она хранится.
Копуша поклонился и ушел.
— А теперь нам тоже пора уходить, — весело сказал Оллимун. — Зов прозвучал, и где бы ни была сейчас Гримскалка, она услышит его. Тогда она забудет обо всех сокровищах и прилетит обратно. В этом Ищейка не ошибся.
— Вот и хорошо, — сказал Сой. — Пусть поймает гоблинов на месте преступления!
— Так им и надо, — заявила Агна. — Хотя мне их все-таки немножко жалко.
Сой в ответ только хмыкнул.
Они покинули сокровищницу и торопливо пошли по галереям. Отовсюду возвращались копуши. Никто из них даже не взглянул на Тэмми и его друзей, зато их заметил кое-кто другой…
— Эй, вы там… Немедленно освободите нас! — прогремел громкий голос из-под кучи сетей.
— Ай-ай-ай, Оловянный Нос! — покачала головой Агна. — Где ваши манеры? Неужели убежали вместе с гоблинами?
— Не напоминай мне об этих мерзких зеленых предателях!
Оловянный Нос снова забился в сетях. Тэмми покачал головой.
— Мы ведь не станем его освобождать, верно? Мало он за нами гонялся!
— Но мы не можем оставить его здесь, — возразил Оллимун и опустился на колени возле сетей. — Я хочу, чтобы вы дали мне слово, Оловянный Нос. Предлагаю заключить перемирие. Вы должны пообещать, что никоим образом не причините нам зла — ни с помощью волка, ни с помощью меча или руки. В обмен на это мы дадим вам свободу.
Последовало долгое молчание.
— Ну… Отлично! Я обещаю, что не причиню вам никакого зла до… до появления новой полной луны! Слово чистокровного лорда Ведьмогорья!
— Вы обещаете также держать в повиновении своего волка?
— Да! Да! — рявкнул Оловянный Нос. — Теперь вы, наконец, освободите меня?
— Думаете, ему можно доверять? — с сомнением спросил Сой.
— У Оловянного Носа много недостатков, но он человек слова, — нехотя признала Агна.
— Пошли, поможем снять с него сети, — буркнул Тэмми и брезгливо отпрянул назад. — Фу! Ну и воняют же они!
В своих доспехах Оловянный Нос был беспомощен, как жук, перевернутый на спину. Сети зацепились за острые шипы на его наплечниках (которые, кстати, теперь казались нисколько не страшными, а просто глупыми). Чтобы освободить его, потребовалось перерезать несколько веревок, потом все четверо дружно вцепились в генерала и начали поднимать его, как статую. Наконец, Оловянный Нос снова оказался на ногах. Он раздраженно нахлобучил на голову свой шлем, но сказать «спасибо» счел ниже своего достоинства.
Спасатели отступили в сторону, чтобы Оловянный Нос мог распутать Ледокуса. Волк был в таком бешенстве, что мог впиться зубами в любую руку, так что доспехи Оловянного Носа оказались весьма кстати.
Наконец ощетинившийся Ледокус стряхнул с себя последние путы и с громким рычанием вскочил на ноги. Едва взглянув на него, Каш взлетел повыше и жалобно заскулил от страха.
— Помните о своем слове, — сказал Оллимун, — и не нарушайте его.
Оловянный Нос нахмурился, но меч его остался в ножнах. Он отозвал Ледокуса и крепко схватил его за загривок.
Вслед за светящейся палочкой Оллимуна странная компания друзей и врагов быстро двинулась по длинному, постепенно понижавшемуся туннелю. Снаружи их встретил холод.
Сой озадаченно посмотрел в небо.
— Неужели луна уже села? — спросил он.
— Нет, — медленно ответил Оллимун. — Тьма не имеет никакого отношения к луне. Это тень. Смотрите! Гримскалка вернулась!