Глава 11

Джек измучился. Снявшись в семи картинах на трех континентах за два года и получив «Оскар», он приобрел небольшой сельский домик в две спальни в Аспене, излюбленном месте отдыха знаменитостей семидесятых годов, присоединившись к группе звездных любителей вставать в полдень. Актер назвал его «мой красный домик» и наполнил произведениями Пикассо и Матисса. Дом стоял у подножья утеса высотой в тысячу футов, а неподалеку текла горная речка.

Рядом жили Лу Адлер и Боб Рейфелсон. Благодаря им Джек и познакомился с Аспеном. Когда в продаже появился этот относительно скромный, по крайней мере по стандартам кинозвезды, коттедж, он немедленно купил его. Джеку хотелось некоторое время побыть «почти одному. Только я и мой повар. Катаешься весь день на лыжах, потом приходишь домой, ешь и ложишься спать».

В Аспене обитали рок-музыканты, например Джон Денвер, Дон Хенли и Глен Фрей из «Иглз», актеры, политики, в том числе Гари Харт, и, разумеется, красавицы старлетки и разведенки, проживающие свои щедрые алименты. Одной из них была актриса Клодина Лонже, бывшая жена Энди Уильямса. 21 марта 1967 года она в приступе ревности убила своего бойфренда, бывшего лыжника-олимпийца Владимира Сабича (по прозвищу Паук).

Десять месяцев спустя, в январе 1977 года, состоялся суд, на нем Клодина объявила, что пистолет, из которого был застрелен Сабич, выстрелил случайно, когда Владимир учил ее пользоваться им. Суд интересовал многих людей в Аспене и Лос-Анджелесе, и Джек почти каждый день ходил на слушания. Он увлекся почти так же, как и во время суда над Мэнсоном, всегда сидел в первом ряду, обычно рядом с Уильямсом, очарованный красотой женщины, хотя ревность довела ее до убийства.

В конце концов Клодину оправдали, она отделалась тридцатидневным заключением за преступную халатность. Позже она вышла замуж за своего адвоката.

Джек хотел провести в Аспене всю зиму – расслабиться, покататься на лыжах, взять несколько продвинутых уроков, вернуться к творческой работе. Он уже некоторое время собирался заняться сценарием вестерна («Лунная ловушка»). Действие происходило в Орегоне в 1850 году. Главный герой – белый горец долго живет с индейцами и женат на индианке, но желает добиться успеха в мире белых. Джек надеялся – полученный «Оскар» упростит процесс работы над фильмом. Но тщетно. Его главная опора финансист Лестер Перски, с ним Джек познакомился на инаугурационном торжестве у Джимми Картера, поначалу исполнился энтузиазма, но потом остыл, когда узнал решение Джека режиссировать картину, а на главную роль позвать Ли Марвина, вместо того чтобы играть самому. Убедившись, что Джека на экране не будет, Перски быстро утратил интерес к проекту, и «Лунная ловушка» канула в никуда. В 1990 году Кевин Костнер снял похожий фильм под названием «Танцы с волками» и сыграл в нем.

В августе 1977 года наконец выплыли на свет тайны прошлого – случилось именно то, чего боялся Джек. Их словно мимоходом обнародовало субботнее приложение «Парейд», обычно сдержанное и избегающее скандалов. В журнале появилась статья Уолтера Скотта, где тот поведал всю историю Этель и Джун и сообщил, что получил сведения от биологического отца Джека, Дона Фурчилло-Роуза. Джек немедленно нашел номер Фурчилло-Роуза и позвонил.

Как только тот взял трубку, Джек поинтересовался, вправду ли он его сын. Тот оветил «да» и объяснил, что угодил в любовный треугольник с участием Джун и Этель Мэй. Именно поэтому Этель Мэй периодически позволяла ему пожить у нее после отъезда Джун.

Джек (что логично) пришел в ужас. Он не мог смириться с фактом отцовства Фурчилло-Роуза.

Вскоре после выхода статьи начал трезвонить телефон. Джек велел агенту перенаправлять звонки своим адвокатам – те подготовили публичное заявление. Оно было отправлено с официального адреса Фурчилло-Роузу. Заявление гласило: «Наш клиент [Джек Николсон] отвергает как безосновательные все притязания Фурчилло-Роуза на то, что он является отцом мистера Николсона. Эти притязания ложны и полны клеветы». Долгое время Джек ни с кем не обсуждал случившееся – и никогда больше не разговаривал с Фурчилло-Роузом.

Друзья Джека знали: его дверь всегда открыта для них, даже если сам он в отъезде, хотя бы и за пределами Калифорнии. Однажды в начале марта, когда Джек был в Аспене, Роман Полански заглянул в дом на Малхолланд-драйв и воспользовался джакузи. В феврале 1977 года, спустя семь лет после гибели жены, он познакомился с тринадцатилетней Самантой Гейли. Она ему необычайно понравилась. Он пришел в восхищение от красоты Саманты и отправился к ней домой, в престижный район Вудленд-Хиллз, чтобы спросить у ее матери разрешения сфотографировать Саманту для французского издания «Вог». Мать Саманты не оскорбилась; она сама была актрисой, моделью и приятельницей Полански. В те времена ничто не казалось чересчур странным. Она дала согласие, и Полански отвел юную Гейли в ближайшее уединенное местечко на природе. Сделав несколько снимков, он попросил девочку попозировать топлес, и та не стала возражать.

Через месяц, 10 марта 1977 года, Полански еще раз пригласил Саманту на фотосессию. На сей раз он привез ее в дом Джека, зная об отсутствии хозяина; там он дал девочке полтаблетки метадона и бокал шампанского (другую половину принял сам), затем попросил Саманту раздеться и залезть в наполненную ванну. Он последовал за ней. Затем велел Саманте идти в спальню. Позже она неохотно призналась присяжным, что там позволила ему заняться с ней сексом.

Процесс прервал настойчивый стук в дверь.

В тот самый день Анжелика окончательно разуверилась, что слова «Николсон» и «свадьба» когда-либо окажутся в пределах одного абзаца. Она захотела перевезти свои вещи от Джека в пляжный дом Райана О’Нила в Малибу, для этого решила заехать на Малхолланд-драйв. Свернув к дому, она заметила на подъездной дорожке машину Полански, но особенно не придала этому значения. Она знала – Полански часто приезжал сюда, даже в отсутствие Джека. Анжелика открыла незапертую входную дверь и окликнула Полански. Он выглянул из спальни наверху и крикнул, что у него фотосессия.

Анжелика еще не успела уехать, когда Гейли вышла из спальни, растрепанная и всклокоченная, отнюдь не похожая на высококлассную фотомодель. Она и Анжелика обменялись парой слов, и девушка пошла к машине Полански. Пару минут спустя показался сам Полански, в таком же растрепанном виде. Он что-то пробормотал, вышел из дома, сел в машину и уехал. Анжелика не особенно заволновалась: Полански часто бывал в доме, и она не раз видела его под кайфом. Вдобавок она знала: ему нравятся молодые девушки.

Уже из дома Гейли позвонила своему бойфренду и в подробностях рассказала о случившемся. Судя по протоколам заседания суда, Полански занимался с ней оральным, вагинальным и анальным сексом; они пили шампанское, лежа голыми в ванне, и вместе принимали метадон. Саманта утверждала: все это произошло не в доме Джека Николсона; якобы когда они приехали туда, то услышали голоса, и тогда Полански отвез ее в другой дом, в полумиле оттуда. Из протоколов неясно, была ли Саманта испугана произошедшим или просто похвасталась своему парню, ведь она решила ничего не говорить старшим. Ее сестра случайно услышала разговор и рассказала матери, та позвонила в полицию. На следующий день мать и дочь несколько часов допрашивали, во время допроса юная Гейли жаловалась, что подверглась насилию. Тогда полицейские отправились за Полански. Режиссера задержали в вестибюле отеля «Беверли Уилшир». Он не отрицал случившегося, но утверждал: секс был по обоюдному согласию, его подставили, а Гейли хотела сделать карьеру через постель.

Помощники окружного прокурора Джим Гродин и Дэвид Уэллс вместе с Полански вернулись в дом Джека на поиски улик. Анжелика по-прежнему находилась там и собирала вещи. Полицейские обыскали сумочку Анжелики, нашли полграмма кокаина и арестовали ее с поличным. Также в коробочке в бюро, в спальне наверху, обнаружили немного гашиша. К счастью для Джека, остальной запас наркотиков был хорошо спрятан в поддельных тюбиках для бритвенного крема, и полиция его не обнаружила.

Полански отправили в тюрьму и предъявили ему шесть обвинений в тяжких уголовных преступлениях, в том числе по подозрению в изнасиловании тринадцатилетней девочки с использованием наркотиков, в содомии, в непристойном и развратном поведении в отношении ребенка младше четырнадцати лет и в том, что он дал несовершеннолетнему запрещенное вещество. Полански заплатил две с половиной тысячи долларов залога и был освобожден. Анжелику также обвиняли в незаконном хранении кокаина; ее выпустили под залог в полторы тысячи долларов. Полиция заявила журналистам: пока нет причин предполагать какую-либо связь Джека и Анжелики с изнасилованием Гейли.

Когда новости дошли до Аспена, Николсон ближайшим рейсом вернулся в Лос-Анджелес. Анжелика встретила Джека в аэропорту и спросила, можно ли пожить у него, пока все не выяснится. Она была расстроена и испугана, он согласился.

23 марта, в среду, после четырехчасового обсуждения, в присутствии большой коллегии присяжных округа Лос-Анджелес Полански официально предъявили обвинение по шести означенным пунктам и приказали явиться в суд не позднее следующего вторника. Его адвокат сумел несколько раз добиться отсрочки. Дело Анжелики разбиралось отдельно, и она по-прежнему оставалась в неопределенном положении.

Через два месяца окружной прокурор снял с нее обвинения. Адвокат Анжелики сумел доказать: обнаруженного количества кокаина недостаточно для возбуждения дела, в любом случае полицейские не имели права лезть в ее сумочку без отдельного ордера.

Через три дня после ареста Полански с самым безмятежным видом явился в ресторан на Беверли-Хиллз с еще одной девушкой, вряд ли вышедшей из подросткового возраста.

1 апреля, несмотря на непрошибаемое алиби Джека, подтверждавшее, что во время инцидента он находился в Аспене, полиция попросила разрешения снять у него отпечатки пальцев и проверить, совпадают ли они с обнаруженными на коробочке с гашишем. Джек отказался: он понятия не имеет, откуда взялся гашиш. Через несколько дней полиция каким-то образом получила отпечатки Джека через аспенский полицейский департамент (не удалось установить, почему они хранились там). Они не совпали с отпечатками на коробочке с гашишем, и полицейские озаботились ордером на арест Джека, чтобы снять отпечатки. Он прошел эту процедуру в участке, и его выпустили, не предъявив никаких обвинений. Отпечатки совпали с присланными из Аспена, а не на коробочке. Чьи они – до сих пор остается загадкой.

Полицейские несколько недель наблюдали за Джеком, он об этом знал. Николсон оказался на периферии одного из крупнейших голливудских скандалов, неизбежно привлекающих внимание СМИ, от них страдают все заинтересованные лица. Пусть даже он и находился за три тысячи миль от дома, когда случился упомянутый инцидент.

Чтобы не влезать больше в неприятности, Джек уединился в голливудском доме с «моими картинами», как он их называл. Его коллекция достигла внушительных размеров: Тамайо, Модильяни, Ботеро, Сутин, Матисс, Пикассо, скульптура Родена… В этом скромном, стоимостью в полмиллиона коттедже, обставленном потертыми креслами, мягкими диванами и огромными оттоманками, как в день покупки, хранились шедевры стоимостью в сто миллионов долларов.

Джек по-прежнему не спешил вернуться к работе, особенно после недавних переживаний. Ему шел поток предложений, расточали хвалу, например: обозреватель Алан Уоррен нарек его Богартом семидесятых и обладателем «необузданной силы, которая кроется под добродушной, даже ленивой внешностью, в духе Генри и Питера Фонды. Он кажется немногословным, но это часть актерской манеры – слова звучат всегда словно с запозданием, и их мало, поэтому перенасыщены небывалой энергией. Они исходят как будто из глубин Николсона-человека – не от Николсона-актера или Николсона-сценариста. Их придумывают на месте, как делал Брандо…»

Пошли разговоры о продолжении «Китайского квартала». Таун уже завершил черновой вариант сценария. Джек поразмыслил и отказался, захотел-таки воскресить «Лунную ловушку».

Луи Маль предложил сыграть в «Прелестном дитяти» вместе с Брук Шилдс. Джек и тут сказал «нет», роль в итоге получил Кейт Каррадайн. Хэл Эшби заключил аппетитный контракт на съемки «Возвращения домой» – картины о суровой реальности войны во Вьетнаме – и звал Джека на главную роль, очень интересную, но тот отверг и ее, посоветовав Хэлу обратиться к Дерну. Эшби так и сделал, но дал Дерну не ту роль, на которую намечал Джека – не парализованного ветерана, а несимпатичного мужа главной героини (Джейн Фонда). Главная мужская роль досталась Джону Войту, и он получил за нее «Оскар», как и Джейн Фонда.

Энди Уорхол пригласил Джека для участия в фильме о Джексоне Поллоке. Он хотел, чтобы и Анжелика сыграла возлюбленную Поллока, Руфь Клигман. Джек отказался. Даже у Полански лежал сценарий, как он считал, идеально подходящий Джеку, – авантюрный фильм «Пираты». Николсон ответил «нет», потому что съемки намечались в Тунисе. Фильм сняли в 1986 году с Уолтером Мэттау в той роли, которую Полански предлагал Джеку, и особой популярности фильм не получил.

Продюсер Рон Кларк позвал Джека участвовать в соблазнительном ремейке научно-фантастической комедии Джека Арнольда «Невероятно худеющий человек» (1957). Джек и тут отказался. Генри Джеглом пытался помочь Орсону Уэллсу снять фильм по его последнему оригинальному сценарию, «Неопровержимые улики», и просил Джека, но тоже получил отказ, и проект застыл. Фильм так и не вышел при жизни Уэллса. Стивен Спилберг хотел снять Николсона в главной роли в «Близких контактах третьей степени», но тот ответил, что не желает играть в фильме про летающее блюдце. Роль получил Ричард Дрейфус.

Майкл Дуглас нашел сценарий, по его мнению, идеальный для Джека. Тот отказался. Дуглас в итоге снял в 1979 году «Китайский синдром», отдав роль Джеку Леммону, за нее актера номинировали на «Оскар».

Единственное предложение, заинтересовавшее Джека, исходило от Стэнли Кубрика, которым он восхищался. Кубрик пригласил Николсона сняться в главной роли в фильме «Сияние» по роману Стивена Кинга. Точнее, сниматься и сотрудничать, поскольку Кубрик очень высоко ценил Джека как сценариста и надеялся на его помощь в экранизации непростой книги. Тот немедленно согласился. Он уже раз упустил шанс поработать с Кубриком – в фильме про Наполеона, который так и не сняли, – и не желал повторять ту же ошибку.

Послужной список Кубрика включал «Тропы славы» (1957, продюсер Кирк Дуглас, он же в главной роли), эротичную «Лолиту» (1962), сатирический фильм 1964 года «Доктор Стрейнджлав, или Как я перестал волноваться и полюбил атомную бомбу», «2001: Космическая одиссея» (1968), неистовый «Заводной апельсин» (1971), основанный на сатирическом романе Энтони Бержесса, и не самый удачный исторический фильм «Барри Линдон» (1975). Фильмы Кубрика принесли ему репутацию первоклассного режиссера, но работал он очень медленно. Когда «Сияние» вновь застопорилось, разочарованный Джек сказал, что будет доступен, если Кубрик таки соберется делать фильм.

Незадолго до церемонии «Оскара» (3 апреля 1978 года), где ему предстояло вручать приз за лучший фильм, он улетел на несколько дней в Нью-Йорк. Джек хотел немного развлечься, намеревался вернуться в Лос-Анджелес в день церемонии, вручить статуэтку победителю и провести немного времени с Анжеликой. Со времени инцидента с Полански они почти не виделись.

Анжелика, измученная и одинокая, не смогла увидеться с ним после церемонии. Тогда Джек решил слетать в Сен-Тропе, на французскую Ривьеру, где вскоре его заметили в обществе молодой изящной красавицы Винни-Лу Хардли. Джек и девушка укрылись на яхте продюсера Сэма Шпигеля. Когда слух о пребывании Николсона на борту дошел до местных папарацци, на берегу собралась назойливая толпа журналистов. Тогда разъяренный Джек спустил штаны и показал преследователям голый зад.

Через несколько недель Джек полетел в Лондон и занял номер в отеле «Коннахт», чтобы присутствовать на вечеринке, ее Дональд Сазерленд закатил в его честь. Там встретился с Миком Джаггером, и они некоторое время провели с владельцем ипподрома Нельсоном Сиброй, пользовавшимся репутацией лучшего европейского игрока в джин-рамми. Карты и скачки были хорошо знакомы Джеку.

Из Лондона он вернулся в Нью-Йорк, бо́льшую часть дня отсыпался, а вечера проводил с Дианой Вриланд и компанией Энди Уорхола в клубах, где буквально висели кокаиновые облака. Джон Филипс, бывший муж бывшей возлюбленной Джека, Мишель, один из самых успешных певцов и композиторов шестидесятых годов, втянулся в ураган развлечений и дошел до того, что стал клянчить деньги на порошок. Джек впоследствии признался друзьям – ему стало жаль Джона.

В отеле Джек долго и внимательно смотрел на себя в зеркало, пытался понять, отчего Диана не бросилась к нему на шею. В зеркале отражался пухлый, почти лысый сорокалетний мужчина.

На следующий день он начал очередную серию мучительных и безуспешных операций по пересадке волос. Вернуть юность не удавалось.

У Анжелики тем временем состоялся серьезный разговор с отцом. Хьюстон прямолинейно заявил дочери – в двадцать семь лет поздновато думать о настоящей карьере в кино, несмотря даже на несколько сыгранных ролей. «В то время я сама сомневалась, и слова отца произвели на меня большое впечатление. Я словно не сознавала, возможно, что уже немолода».

Погруженная в собственные мысли, она возвращалась домой после беседы с отцом. Анжелике казалось, он обошелся с ней слишком резко. «Я ехала в сумерках по Колдуотер-Кэньон, вдруг откуда-то быстро выскочил «БМВ» и врезался в бампер передней машины. Я наблюдала все это, словно в замедленном действии, помню свет фар и сильнейший удар. Тогда еще мало кто пристегивался за рулем, и я стукнулась то ли о руль, то ли о ветровое стекло. Я подняла руку, чтобы вытереть кровь с лица, и поняла: у меня нет носа. Я добралась до Сидерс-Синай, где перенесла долгую операцию – из лба и черепа удаляли осколки кости и восстанавливали нос. Когда я открыла глаза, возле кровати стоял Джек с цветами».

Что-то в ней изменилось. Анжелика почувствовала: угасшая любовь внезапно вернулась. Как и желание стать актрисой, несмотря на слова отца и мнение Джека.

«Я передумала, ощутила себя способной, восприимчивой, полной энергии… впервые почувствовала себя завоевательницей. Не стала переживать из-за отсутствия опыта, я нашла учителя актерского мастерства и углубила свои познания. Как будто я очнулась от сна…»

Анжелика решила больше не жить с Джеком: это дурно влияло на ее самооценку, – поэтому купила маленький домик, символ независимости. Свое решение Анжелика прокомментировала так: «Жить вместе стало для меня невозможно».

Джека приятно волновала мысль о работе с Кубриком, но вот случилась очередная отсрочка, и он принял следующее же предложение – сняться в комическом вестерне студии «Парамаунт пикчерз» под названием «На юг» и заодно стать его режиссером. Съемки должны были начаться немедленно, в Мексике, как будто все происходит в Техасе. Джек долго ждал возможности вернуться к режиссерской работе, очень хотел доказать: ему это под силу.

Продюсерами были Гарри Гиттс, старый друг Джека, и Гарольд Шнайдер, вторым режиссером – Джон Герман Шейнер, над фильмом трудилась целая команда сценаристов, в том числе Шейнер, Эл Рамрус, Чарлз Шайер и Алан Мэндел. Такое количество авторов обычно означает – сценарий не фонтан. С жанром вестерна Джек был хорошо знаком, и он решил: «На юг» может стать неплохим продолжением «Излучин Миссури». На сей раз сниматься ему предстояло с Джоном Белуши, комическим актером, прославившимся участием в телевизионной передаче «Субботним вечером в прямом эфире». Джек подумал: «Белуши идеально подходит на маленькую роль бесчестного шерифа».

В студии «Парамаунт» он обнаружил совершенно неизвестную, непритязательную на вид Мэри Стинберген, она изучала актерское искусство в Нью-Йорке. Джек искал актрису на роль суровой и властной Джулии Тейт, женщины с фронтира, которая вызволяет Генри Ллойда Муна, приговоренного к смерти за кражу скота и ограбление банка. Джулия пользуется малоизвестным правом времен Гражданской войны – женщина может спасти приговоренного, выйдя за него замуж и взяв на поруки. В итоге получается что-то вроде сексуального рабства, без взаимных услуг. Казалось, публике такой сюжет понравится.

«На юг», со всеми его недомолвками (само название служит сленговым обозначением орального секса), предполагает подчиненную роль Муна в отношениях, окрашенных легким садомазохизмом, что и является подлинной темой фильма. Стинберген раньше работала официанткой в закусочной и вышла из безвестности благодаря Джеку. Он заметил ее «спокойный, бесхитростный вид» и сказал: «Мэри соблазнительна, не будучи красивой».

Она никогда раньше не бывала в съемочном павильоне. Мэри вспоминала:

«После проб я пять дней не получала никаких новостей, решила вернуться в Нью-Йорк и пришла в «Парамаунт» за деньгами – они обещали оплатить мне номер в отеле. Там сидел Джек с большой сигарой. Он сказал: «Не волнуйтесь, вас взяли». Он много раз за меня заступался, ведь я была совсем наивной и неопытной, и обучал вещам, на которые сам потратил много лет. Джек очень щедр в этом отношении, искренне радуется, когда другие хорошо играют».

Какие бы чувства ни испытывал Джек к женщинам в прошлом, фильм повествовал в равной мере о самоистязании и искуплении; воплощал он и отношение Джека к случаю с Полански, загнанным в ловушку. Материал был богатый и как раз подходил для Николсона. Его давно сравнивали с Богартом, и вот он получил роль, в чем-то схожую с персонажем Богарта из «Африканской королевы» Хьюстона (1951). В фильме Джулия исправляет Генри, открывает ему истинные христианские ценности. Джек пригласил на эпизодические роли в этой картине множество своих друзей, бо́льшую часть из «Гнезда кукушки», в том числе Дэнни Де Вито и Кристофера Ллойда.

Несмотря на обучение у Кормана и в Би-би-эс, где краткость считали сестрой таланта, а вторые дубли совершенно излишними, Джек переснимал почти каждую сцену, а если актер оставался недоволен, то охотно шел и на третий дубль.

Обязанности режиссера переполняли Джека энергией. Он приступил к ним впервые с 1971 года. В два часа ночи, когда остальные мучились от жары и укусов насекомых, Джек требовал работы. Он часто не ложился всю ночь, размечал сцены, ракурсы, освещение и так далее. Гиттс как-то пытался удержать Джека, чтобы тот не вышел за рамки бюджета и успел снять фильм, пока «Парамаунт» не разозлился на неспешное течение дела. Однажды обсуждали планы на следующий день, и он сказал: «Остается только надеяться, что и в будущем году фильм не утратит актуальности».

Джек не только радовался, но и нервничал, и не без причины. Ему перевалило за сорок, и он впервые появился на экране в облике характерного немолодого персонажа в отличие от прежних поджарых, вечно голодных, симпатичных бунтарей. В фильме он играл глуповатого, неуклюжего чудака, его странности можно объяснить последствиями травмы (падение с лошади), отчасти страшной жарой, москитами и вечно пересохшей глоткой, которая промачивалась текилой, а не водой. Вдобавок Джон Белуши активно употреблял наркотики и постоянно опаздывал на съемочную площадку; его непредсказуемое поведение начало бесить Джека. Однажды Белуши не пришел вовсе, Джек нашел актера спящим и пригрозил уволить, убить или и то и другое вместе.

В «Парамаунт» тем временем отсмотрели первые материалы и велели Джеку поторопиться и заканчивать. Никому в зале не понравились ни откровенно странная игра, ни сексуальная непривлекательность Стинберген, ни эксцентричная манера Белуши. Джек, оправдываясь, попытался неловко объяснить: «Он пытался сыграть немного в духе Кларка Гейбла».

Вскоре после завершения работы над картиной «На юг» Джек узнал – Кубрик собирается в Лондон в конце июня 1978 года, чтобы приступить к съемкам «Сияния». Спустя два года экранизация романа Стивена Кинга наконец пошла в производство, с предполагаемым двадцатипятинедельным графиком съемок.

Фильм снимали с мая 1978 года по февраль 1979 года, в павильонах лондонской студии «ЭМИ-Элстри» в Борхэмвуде (Гертфордшир). Джек приехал, и его сначала поселили в «Дорчестере», а потом по просьбе актера переселили в маленький домик на Темзе: его Джек предпочел отелю, кишевшему папарацци.

Не успел он приехать, как с визитом явилась целая толпа. Гарри Дин Стэнтон как раз оказался неподалеку – снимался у Ридли Скотта в научно-фантастическом триллере «Пришелец» – и стал частым гостем у Джека, как правило, с двумя-тремя девушками. Частенько заходил Боб Дилан. Мик Джаггер, как и Гарри Дин, являлся с девицами. Захаживали на огонек Джордж Харрисон и Джон Леннон, тогда лондонское обиталище Джека становилось неформальным салоном.

В самом начале своего пребывания в Лондоне Джек познакомился с Маргарет Трудо, бывшей женой канадского премьер-министра, только что расставшейся с Миком Джаггером. Он и свел ее с Джеком. У них вспыхнул страстный роман, но закончился, когда Джек сошелся с Кристиной Онассис, богатой дочерью греческого корабельного магната. Флиртовал он и с Мелани Гриффит, и Джил Сент-Джон, они помогали ему не скучать во время долгих съемок и усугубляли проблемы с больной спиной, начавшиеся после несчастного случая на съемочной площадке. Иногда Джек не мог даже подняться с постели и вынужден был пропускать несколько дней. Однако счастливая жизнь возобновилась, когда обязанности сиделки охотно приняла Бьянка Джаггер.

Рабочий процесс утомил всех, кроме Кубрика. Сценарий, написанный в соавторстве с Дианой Джонсон, воплощался долго, пришлось даже делить студию с двумя другими фильмами, съемки которых по графику должны были проходить там же после «Сияния» («Империя наносит ответный удар» Ирвина Кершера и «Флэш Гордон» Майка Ходжеса).

Перфекционист Кубрик хотел, чтобы всё на экране выглядело и звучало безупречно. Вот почему он делал по сорок и более дублей одной-единственной сцены, иногда и сто. Джеку это казалось ненужной и утомительной тратой времени, хотя подчас он поступал точно так же во время съемок «На юг». Как режиссер он понимал, зачем стремиться к совершенству, но как актер чувствовал, что растрачивает лучшие силы за первые несколько дублей, после чего теряет энергию и ощущение момента.

Сквозь творческую призму Кубрика «Сияние» выглядело именно так, как было должно – замысловатая история ужасов, перемежаемая подлинно высоким юмором, вроде памятного восклицания Джека: «А вот и Джонни!» (Отсылка к телевизионному ток-шоу Джонни Карсона.) Джек впоследствии заметил: таково его отношение к телевидению, которое по-прежнему считал кошмаром.

На завершающем этапе съемок Кубрик объявил: ему нужно несколько дней, чтобы понять, как использовать в некоторых эпизодах новую камеру «Стедикам». Ее можно было переносить вручную, и изображение на экране не дрожало. Джек воспользовался передышкой, слетал 6 октября в Нью-Йорк, на премьеру «На юг». По прошествии некоторого времени стало ясно – фильм не получился. Критик Полина Кейл, заточив когти, с особенной яростью разбирала персонажа Джека: «У него неприлично болтается язык, как в рекламе порнофильма», разгромила режиссуру Джека: «Почему никто на съемочной площадке не сказал Николсону, что нужно немного сбавить обороты? Актер, который скачет по съемочной площадке как сумасшедший, еще может внушить самому себе, что фильм «летит». Николсон скачет, да, но сюжет еле ползет». Фильм быстро сошел с экранов. Он удостоился похвал только за актерскую игру Стинберген, но это не спасло картину. Съемки обошлись в шесть миллионов, а домашний показ принес всего восемь.

Джек больше расстроился из-за коммерческого провала фильма как режиссер, чем как актер. Он решил – надо снять картину, которая понравится публике, и работать, пока не получится.

Он вернулся в Лондон после Рождества, намеренно отсрочив отъезд, чтобы провести праздники в Штатах. Возможно, это отчасти послужило поводом не возвращаться на съемочную площадку «Сияния» немедленно. Джек уже утратил всякий энтузиазм в отношении фильма и занудного перфекционизма Кубрика. На съемки Джек вернулся в январе, но пробыл там недолго – пожар уничтожил один из основных павильонов. Предполагаемая в декабре 1979 года премьера отодвинулась до Пасхи 1980 года, да и то, если бы Кубрик смог закончить фильм вовремя.

Завершилась работа над картиной в конце февраля, и Джек немедленно полетел в Лос-Анджелес, где его ожидала масса новых предложений. Хэл Эшби звал Николсона сниматься с Клинтом Иствудом в экранизации готического вестерна Ричарда Бротигана «Чудовище Хоклайнов». Николсон отказался, предпочел работать с Уорреном Битти, который был продюсером и режиссером художественного фильма о Джоне Риде под названием «Красные». Джеку предстояло сниматься с девушкой Битти, Дайан Китон («Большая К», по выражению Джека), в роли возлюбленной Рида, Луизы Брайант. Битти хотел, чтобы Джек сыграл маленькую, но важную роль Юджина О’Нила, но сказал об этом не сразу. Они были близкими друзьями, но между ними иногда возникали сложности. Мишель Филипс сошлась с Битти после разрыва с Джеком. Уоррен не хотел терять Джека, поэтому выдумал план, достойный Тома Сойера: не предлагать другу сыграть О’Нила, а сделать так, чтобы Джек попросил сам.

Он пригласил Джека на пробы, якобы в попытке найти подходящего актера на роль О’Нила: «Это должен быть человек без тени сомнения, способный увести у меня Диану». Джек с ухмылкой ответил: «Ну, без вариантов, есть только один такой человек – я!»

Судя по интервью (в том числе журналу «Плейгерл»), Джек действительно не сомневался в возможности отбить Китон у Битти, отплатив за роман с Филипс. В результате роман Китон и Битти развивался на сцене и в жизни, и точно так же, в двух плоскостях, Джек пытался соблазнить ее.

Если Битти и знал о намерениях Джека, его это не волновало. Он слишком сильно погрузился в работу над фильмом – и, возможно, подумал: интрига добавит картине драматизма и подчеркнет конфликт между Ридом и Брайант, Битти и Китон, О’Нилом и Брайант, Джеком и Китон, Ридом и О’Нилом, Джеком и Битти… Чтобы еще больше запутать дело, Джек по-настоящему влюбился в Китон, хотя и всегда утверждал: между ними ничего не было, просто влечение явилось результатом полного вживания в роль.

Джек во всем искал светлую сторону: «Меня страшно радует Уоррен, он такой забавный, просто невозможно усидеть на месте… предполагалось, что я влюблен в мисс Китон – ну, это несложно. Я работал у «Профи» и играл потрясающего персонажа, а значит, превосходно проводил время».

Он приехал в Лондон на съемки «Красных» летом 1979 года. Битти устроил там сценическую площадку, будто это Провинстаун. Джек с тихой энергией, которую не выказывал со времен «Пяти легких пьес», взялся за роль О’Нила. Прошло почти десять лет с тех пор, как он сыграл Бобби Дюпи, и его облик обрел солидность, чего прежде Джеку недоставало.

Во время подготовки к роли Николсон встретился с Уной О’Нил, дочерью сценариста, в тот период она была замужем за Чарли Чаплином. Берт Шнайдер устроил встречу. Именно Шнайдер возвестил о триумфальном возвращении Чаплина в Америку в 1972 году для получения почетного «Оскара», после внесения в черный список и изгнания. Уна охотно согласилась сделать все, о чем попросил Берт, в том числе увидеться с Джеком. Впоследствии он намекнул, что, по крайней мере, отчасти взял черты Джона Николсона-старшего для своего усатого персонажа.

* * *

Во время перерывов в съемках Джек несколько раз съездил в Париж повидаться с Полански. Джек сам вызвался сопровождать беглого режиссера обратно в Штаты; тот намекнул, что, возможно, согласится приехать на Каннский кинофестиваль в мае, если ему гарантируют условный либо минимальный тюремный срок. Без этого, по словам Полански, он будет вынужден остаться беглецом, по крайней мере, на неопределенное время.

Он не получил гарантий – и не вернулся.

В Лондоне Джек навестил Кубрика, обсудили премьеру «Сияния», назначенную на май 1980 года. Несмотря на разницу между ними, Джек и Кубрик остались добрыми друзьями, впоследствии Джек регулярно отсылал записи матчей «Лейкерс» режиссеру-эмигранту – большому поклоннику баскетбола.

Семидесятые сменились восьмидесятыми, и Джек прочно вошел в голливудский мейнстрим, вел роскошную и насыщенную событиями жизнь, был беспечен, бесстрашен и не боялся никого и ничего. Когда один поклонник в аэропорту спросил у Джека, как он стал суперзвездой, тот улыбнулся и ответил на ходу: «Я не суперзвезда… я мегазвезда».

 

Глава 12

Джек всегда отличался верностью и никогда не забывал друзей, особенно тех, с кем вместе терпел нужду в молодости и кто помог ему достичь высот. Боб Рейфелсон в 1980 году повторно предложил Джеку сыграть роль Джона Гарфилда в ремейке экранизации Тэя Гармента 1946 года по роману Джеймса М. Кейна «Почтальон всегда звонит дважды» – истории о любви, предательстве и жестоком убийстве, – он не смог отказаться. Джек искал роль с более сложным и зрелым аспектом сексуальности, нежели в предшествующих фильмах. Не считая Юджина О’Нила в «Красных», он не играл охваченных страстью персонажей со времен Джонатана из «Познания плоти».

«Я мало играл сексуальных ролей – не знаю, как по-другому назвать… Мне всегда казалось, на занятиях в студии я хорошо справлялся… а в жизни, как и в кино, это по большей части неисследованная область, жестко ограниченная ритуалами и условностями».

Фрэнк Чамберс, герой «Почтальона», – сложный человек, морально опустившийся и одолеваемый похотью. Некоторые интимные предпочтения объединяли Джека с этим персонажем, тот питал слабость к молодым и красивым женщинам и к занятию сексом на кухонном столе. Джек чувствовал родство с ним как актер и как личность.

Он в четвертый раз работал с Рейфелсоном. Друг отчаянно нуждался в прорыве. Дела у него шли не очень-то хорошо с тех пор, как Шнайдер распустил Би-би-эс и превратился в затворника. Рейфелсон хотел и дальше снимать кино, но стиль маленьких авторских картин в духе семидесятых уже вышел из моды в Голливуде. За семь лет, после коммерческого фиаско «Садового короля», он снял всего один фильм. Даже на пике успеха его никогда особенно не любили. Рейфелсон был грубоват, вспыльчив, несговорчив. Генри Джеглом вспоминал, как однажды Рейфелсон спустил оппонента с лестницы во время съемок.

Он устранился из киноиндустрии и по другим причинам. В 1973 году, спустя год после выхода «Садового короля», дочь Рейфелсона погибла при взрыве газа в доме в Аспене. Вскоре после того его жене Тоби поставили диагноз – рак. В конце концов она поправилась, но соприкосновение со смертью заставило ее иными глазами взглянуть на свой брак, отмеченный многочисленными изменами мужа, которые она терпела годами. Тоби решила официально развестись с Рейфелсоном. Прошло три года, прежде чем он снял очередной фильм, «Оставайся голодным», с Джеффом Бриджесом, Салли Филд, Арнольдом Шварценеггером и Скетманом Крозерсом. Во время съемок у Рейфелсона завязался роман с Филд, и Тоби, узнав об этом, тут же подала на развод. Фильм не вызвал особого ажиотажа, и минули еще четыре года, прежде чем Рейфелсон взялся за очередной проект – «Брубэйкер» с Робертом Редфордом в главной роли. Режиссера уволили через десять дней. Прошел слух, будто Редфорду не понравились его манеры. Тогда назначили режиссером сговорчивого Стюарта Розенберга, бывшего редактора-монтажера, который спокойно позволял Редфорду распоряжаться на съемочной площадке.

Возможно, последним шансом Рейфелсона был упомянутый ремейк «Почтальона» по заказу студии «Парамаунт». Весьма немногие хотели с ним работать; большинство думали, что он слишком резок, а его стиль устарел. Джек понимал свою значимость для фильма, Рейфелсон не сможет им помыкать – в противном случае он просто уйдет и не вернется. Он попросил (и получил) три миллиона, треть относительно скромного девятимиллионного бюджета картины – все, чем рискнула «Парамаунт», связываясь с Рейфелсоном. Есть верность – и верность. Джек оказал услугу Рейфелсону, но и тот должен был проявить понимание. Рейфелсон согласился на условия актера, у него не оставалось выбора, и 4 декабря 1979 года объявили о заключении контракта. В своей типичной хвастливой манере Рейфелсон объявил: «Готов снять самый эротичный фильм из всех, что я когда-либо задумывал!»

Джеку предстояло сниматься с Джессикой Лэнг, она не была первой кандидаткой на роль. Студия хотела видеть в главной роли Рэкел Уэлч, но Джек ее отверг. Ему казалось – Рэкел не излучает жар. Он предпочел Мэрил Стрип, и она почти согласилась, но вдруг выяснила, что беременна, и вынужденно отказалось. Джек отверг и Дайан Китон, и Дебру Уингер, обеих – в зените славы. Он вновь предложил Лэнг, студия согласилась.

Шанс поработать с Джеком чуть не выпал Джессике однажды, когда она пришла на пробы для фильма «На юг». Джек не взял ее тогда, полагая, что для той роли она слишком эффектна. На сей раз он дал ей роль Коры Смит, ее в экранизации 1946 года сыграла Лана Тернер. Джеку нравилась в Лэнг «аура шикарной провинциалки, приехавшей в большой город; она основательна и надежна, но в то же время несомненно женственна».

В специальной прессе опубликовали суммы гонораров Джека и Лэнг. Актриса получила существенно меньше. Лэнг была относительным новичком в кино – эта красивая блондинка снялась всего в трех фильмах, начиная с неудачного ремейка «Кинг-Конга» в 1976 году (режиссер Джон Гиллермин). Хоть она и получила «Золотой глобус» как новая звезда сезона за роль, которую в оригинальной версии исполнила Фэй Рэй, Лэнг больше не желала играть глупых красавиц и отвергла столько предложений, что в итоге нигде не снималась три года. Она вернулась на большой экран в 1979 году в сенсационной картине Боба Фосса «Весь этот джаз», где сыграла великолепную Анжелику – ангела смерти. Фильм получил «Оскар», но в следующем году Лэнг откатилась вниз, снявшись в непритязательной женской комедии «Как победить дороговизну жизни». Тут Джессике подвернулся шанс сыграть в «Почтальоне», она ухватилась за него, полагая – работа в паре с Джеком Николсоном принесет ей славу и признание как актрисы.

Рейфелсон хотел, чтобы сценарий написал Джим Гаррисон, но тот заключил контракт на три фильма с «Парамаунт» и потому был недоступен. Тогда Джек предложил нервного и несговорчивого Дэвида Мэмета, призера Нью-Йоркского кружка драматических критиков и обладателя премии «Оби» за пьесу «Американский буйвол» (а также будущего обладателя Пулитцеровской премии за инсценировку «Гленгари Глен Росс» в 1984 году). Мэмет согласился и в январе 1980 года принес готовый сценарий.

По настоянию Джека Рейфелсон потратил на репетиции необычайно долгое время – пять месяцев. Джек хотел добиться такой же интенсивности и непрерывности процесса, как и в «Пяти легких пьесах». Регулярная смена места действия этому препятствовала, и Джек предложил Рейфелсону делать поменьше дублей. Рейфелсон уступил. Конечно, он был официальным режиссером, но все нити явственно держал в руках Николсон. Рейфелсон позволил ему многое в фильме.

Режиссер пригласил Свена Никвиста, любимого кинооператора Ингмара Бергмана, умеющего создать соответствующую атмсоферу чередования света и тени, тусклой «чернушной» ауры. В процессе Джек заставлял Мэмета подчеркивать в сценарии сексуальную тему.

Действие происходит во времена Великой депрессии. Бродяга Фрэнк Чамберс (Джек) сворачивает с шоссе, заходит в придорожную закусочную. Ею заправляет красивая молодая женщина Кора Смит (Лэнг). У нее несчастливый и непонятный брак с пожилым непривлекательным мужчиной по имени Ник Пападакис (Джон Коликос). Разница в возрасте между Ником и Корой объясняет, отчего она сексуально не удовлетворена, как вдова при живом муже, и страстно мечтает о жаркой постели. Вскоре она получает то, чего хочет, по злополучному стечению обстоятельств. Кора нанимает Фрэнка в качестве помощника.

Она строит планы, как украсить закусочную и улучшить собственную жизнь, а у Фрэнка есть планы на нее. Ник, ожесточенный человек без всяких амбиций, довольно неплохо живет, поэтому желает оставить все как есть. Фрэнк соблазняет Кору (или Кора соблазняет его). Они занимаются страстным сексом, в одежде, но весьма недвусмысленно, на кухонном столе. В это время пьяный Ник находится в комнате наверху. Любовники решают убить Ника. Их арестовывают, начинается суд. Неуклюжий окружной прокурор уступает ловкому адвокату, Фрэнк и Кора выходят на свободу. Вскоре, празднуя победу, они попадают в аварию. Кора погибает, Фрэнк выживает, но остается один.

Сценарий Мэмета, довольно пошлый и неприглядный, оставляет за кадром жизненно важную часть оригинального романа (и экранизации 1946 года), и в результате история теряет силу. В романе после злополучной аварии Фрэнка арестовывают за убийство Коры, хотя на сей раз по иронии судьбы он действительно невиновен. Тем не менее его допрашивают, признают виновным и приговаривают к смерти. Последние слова Фрэнка перед казнью таковы: «Вы забываете, почтальон всегда звонит дважды. Да. Он дважды позвонил для Коры, и теперь дважды звонит для меня». Эта метафора и дала название. Роман (как и экранизация Гарнетта) начинается в камере смертников, где Фрэнк вспоминает события, приведшие его в тюрьму. Немедленно в памяти всплывает еще один фильм сороковых годов, о соблазнении, убийстве мужа, слабом мужчине и сильной женщине. Это великолепная экранизация новеллы Джеймса М. Кейна 1944 года – «Двойная страховка» (Билли Уайлдер), похожая на «Почтальона» и одновременно гораздо более сильная как в книге, так и на экране.

Мэмет и Рейфелсон, вероятно, решили: гарнеттовский финал слишком назидателен и однозначен (смерть Коры и так можно счесть достаточным наказанием). В версии Рейфелсона остался только звук сирен на заднем плане в ту минуту, когда Фрэнк понимает – Кора мертва. Это некоторая натяжка: полагать, что зрители сами заполнят множество пробелов. В версии Рейфелсона истеричный, слабый, полный жалости к себе Фрэнк рыдает над трупом любовницы, сожалеет об утрате ее прекрасного тела, но отнюдь не скорбит о погибшей душе Коры.

Рейфелсон особо акцентировал секс, но в сценарии Мэмета, написанном под руководством Рейфелсона, нет никаких садомазохистских намеков оригинала. Поскольку в фильме секс откровенный, но неубедительный, он пропадает. Один примечательный штрих в исполнении Джека: смерть Ника отмечают за ужином при свечах. Хладнокровие убийц разительно само по себе; ужин пугающе романтичен, любовники воображают себя в ресторане. Кора надеется открыть такой после гибели мужа.

Джек не только хорошо понимал, чего требовал этот фильм в эмоциональном плане, но и охотно пустил в ход остатки собственной сексуальной притягательности.

– Я сыграл в «Почтальоне», потому что еще не удовлетворился сексом в кино. Мы вообще взялись за этот фильм ради секса, вот почему мне так хотелось его снять… главная сцена – убийство мужа, и Кора так возбуждается, что Фрэнку приходится трахнуть ее прямо на месте. Интересный факт – при этом в «Почтальоне» нет никакой наготы.

То ли ради того, чтобы держать под контролем свое искреннее влечение к Лэнг, то ли из желания помочь Анжелике и улучшить отношения, Джек упросил Рейфелсона попробовать ее на роль Мадж – соблазнительной немки, укротительницы хищников. Эта маленькая, но важная роль полна намеков и подчеркивает – персонаж Джека (если не сам Джек) тоже не прочь выказать свои странности. Единственный раз за весь фильм.

Анжелика ухватилась за возможность попасть в картину, пусть даже в роли, никак не связанной с сюжетом и нарушающей общее настроение фильма откровенной эксцентричностью. Она в последний раз появлялась на экране пять лет назад.

Вскоре после окончания съемок Джек описал их странный роман так: «Я всегда считал нас похожими на Жана Поля Сартра и Симону де Бовуар… я уважаю Анжелику больше, чем других женщин, и есть в ней такое, что я просто обожаю… но если бы кто-нибудь сказал двадцать лет назад, что женщина может уйти от меня и переспать с одним из моих лучших друзей [Райан О’Нил], что об этом напишут в газетах и что через четыре года мне уже будет наплевать, я бы ответил: ты адресом ошибся, я не такой. Хотел бы я быть таким, да. Ну и вот… я стал таким.

Во время перерыва в съемках Джек в одиночку полетел в Нью-Йорк на предвкушаемую премьеру «Сияния» (23 мая 1980 года, в День памяти павших). В Нью-Йорке его видели с Дайаной Китон на предварительном показе. А Битти был в Испании и снимал там оставшиеся сцены «Красных». По пути Джек и Дайана застряли в лифте с ведущим телевизионного шоу Диком Кеветтом. Обретя наконец свободу, они все отправились на показ, а потом Джек и Дайана поехали развлекаться, в том числе заглянули в знаменитый диско-клуб «Ксенон», где их, разумеется, заметили папарацци. Джек радостно улыбался каждому фотографу, обнимая Китон и прекрасно сознавая – Битти, конечно, увидит эти снимки.

На следующий день Джеку сделали очередную операцию по пересадке волос. Он продолжал лысеть, и вдобавок проблема с лишним весом начала выходить из-под контроля. Джек пренебрегал физической нагрузкой, да и пристрастие к мексиканской кухне брало свое. Голодовкой он добился того, чтобы выглядеть убедительно в качестве любовника в «Почтальоне», но тем не менее в сорок три года у Джека выросло брюшко размером с баскетбольный мяч и вопреки всем усилиям продолжало расти. И к тому же ему впервые потребовались очки для чтения.

Компания «Уорнер бразерс», дистрибьютор «Сияния», надеялась, что фильм – первая крупная премьера летнего сезона – принесет студии немалый доход. В день премьерного показа Джек выскользнул из зала, как только фильм начался, и отправился на вечеринку к Мику Джаггеру. Вскоре после приезда актер положил глаз на модель Бебе Бьюэлл, одну из самых красивых и известных рок-поклонниц того времени. Ее главный талант – сводить знаменитостей с ума – сработал и в случае с Джеком. Элвис Костелло числился среди многих жертв Бьюэлл. После расставания с ней он написал свои самые лучшие, самые грустные песни. Джек страстно желал Бебе – и вполне мог добиться успеха, если бы в то же время его не тянуло к яркой актрисе Рейчел Уорд. Они уединились в одной из спален номера Джаггера и не выходили до утра.

Затем Джек решил, что ему все-таки нужна Бьюэлл, и принялся каждый час посылать ей розы. Неудивительно, что слухи о приключениях Джека проникли в прессу, и, когда он вернулся в Лос-Анджелес, Анжелика пришла в ярость – не из-за флирта с Бьюэлл, а из-за того, что Джек оказался отцом ребенка Сьюзен Энспак. Новоиспеченная мама рассказала обо всем журналистам в весьма убедительных выражениях. Роман Джека и Энспак завершился после окончания съемок «Пяти легких пьес», она давно вышла замуж за другого (и успела развестись). Анжелика же страстно мечтала о ребенке и от ярости лезла на стенку.

После истории с Энспак журналисты спросили у Джека, какие у него отношения с Анжеликой, и он ответил им необычайно откровенно, если и не вполне честно, вероятно, пытался залатать некоторые прорехи. О своем семилетнем романе с Анжеликой, который временами становился слишком уж бурным, Джек отозвался так: «Я с уверенностью скажу, она – любовь всей моей жизни… мы стремились к честным, открытым и в то же время зрелым отношениям… Анжелике выпал самый тяжкий труд, ведь обо мне вечно сплетничают… в моей жизни есть и другие женщины, со многими я просто дружу. По большей части наши отношения своим необыкновенным успехом обязаны ее гибкости. Я регулярно делаю Анжелике предложение. Иногда она отказывает, иногда говорит «да». Мы просто никак не дойдем до дела…»

Несмотря на обескураживающие рецензии – Полина Кейл в «Нью-Йоркер» назвала игру Джека «скованной, автоматической», а Дэвид Денби в «Нью-Йорк мэгэзин» заклеймил фильм как «помпезный и напыщенный», Эндрю Саррис, хотя и не восторгался Кубриком, достаточно оценил «Почтальона» и поместил его под номером двадцать в свой список лучших фильмов года в «Виллидж войс». «Сияние» принесло сорок четыре миллиона долларов при первом домашнем показе, а бюджет фильма составлял девятнадцать миллионов. Хорошо, но не замечательно. Фильм занял четырнадцатое место по доходности (на первом месте оказалась картина Ирвина Кершнера «Империя наносит ответный удар», доход двести девять миллионов), но отнюдь не стал блокбастером, а на него так надеялись «Уорнер бразерс», Кубрик и Джек. Значит, тем важнее было сделать «Почтальона» настоящим хитом.

В Лос-Анджелес Джек вернулся все еще обиженный рецензиями на «Сияние», он пытался помириться с Анжеликой после очередной ссоры. Тут позвонили от режиссера Тони Ричардсона, предложили сняться в «Границе». Съемки предполагались летом в Эль-Пасо и Гватемале. В фильме участвовали Харви Кейтел и Уоррет Оутс. Джек согласился – в пятый раз за три года с тех пор, как пообещал расслабиться после «Оскара». Он выбрал «Границу» и отказался от предложения Милоша Формана сыграть в «Регтайме». Хотя ему и хорошо работалось с Форманом во время съемок «Гнезда кукушки», он не хотел участвовать в очередном громадном проекте. По старой дружбе Джек согласился на эпизодическую роль пирата на пляже. Но основное его внимание было посвящено «Границе».

Джек никогда раньше не работал с Ричардсоном, режиссером британского происхождения, но сценарий понравился, потому-то и решил рискнуть. Это был двадцать второй фильм Ричардсона, в чей послужной список входило немало отличных работ, в том числе экранизация пьесы Джона Осборна «Оглянись во гневе» (1959), «Вкус меда» (1961) и «Том Джонс» (1963).

«Граница», со скромным бюджетом в четыре с половиной миллиона (в итоге сумма выросла до внушительных двадцати двух миллионов), задумывалась как непритязательная повесть о личных и профессиональных проблемах офицера Национальной иммиграционной службы Чарли Смита. Изначально эта роль (как и весь сценарий) писалась для актера Роберта Блейка, когда-то соперника Джека в любви. Блейк, впрочем, со своим взрывным характером имел привычку ссориться с влиятельными людьми. Однажды во время съемок он обругал одного из исполнительных директоров «Юниверсал» (по слухам, послал его на…), а затем сердито раскритиковал студию во время «Вечернего шоу с Джонни Карсоном», и его уволили. Вдобавок Карсон, в те годы наиболее влиятельный телевизионный деятель, навеки закрыл Блейку доступ на свою передачу: он терпеть не мог людей, учинявших скандалы во время шоу. После этого Ричардсон позвонил Джеку. Он недолюбливал Блейка и согласился сниматься в фильме при условии увеличения бюджета, чтобы выплатить ему требуемый гонорар в шесть миллионов. «Юниверсал» согласилась в надежде на бо́льшую прибыль.

После отсрочки, вызванной увольнением Блейка и переговорами с Джеком, продюсеры поскорее принялись за работу, чтобы успеть до начала грозившей начаться в июле 1980 года забастовки Гильдии киноактеров. Съемки начались до забастовки, но студия не уложилась в сроки, и «Граница» снова зависла.

Джек порадовался перерыву. Травма спины, от которой он страдал во время съемок «Сияния», вновь стала его мучить. Накануне забастовки он полетел в Сан-Тропе и провел остаток лета во Франции, на яхте Сэма Шпигеля. Там с ним связался Джон Хьюстон. Он хотел, чтобы Джек сыграл Рустера Ханнигана в экранизации мюзикла «Энни». Джеку предложение понравилось, и они уже собирались заключить контракт, когда Кэрол Бернетт (мисс Ханниган), известная противница наркотиков, отклонила кандидатуру Джека из-за интервью «Пипл» (28 июля 1980 года), где он легкомысленно заметил: «Это все пустяки». В августовском выпуске было опубликовано открытое письмо Бернетт, адресованное Джеку: «Дорогой Джек, наркотики – это пустяки? Может быть, у вас дома действительно так считают. С любовью и надеждой, Кэрол Бернетт». Роль Ханнигана получил Тим Карри.

Осенью забастовка окончилась, и Джек вернулся в Мексику. В процессе работы он все более убеждался – «Граница» не станет хитом, а он так надеялся!

К 20 марта 1981 года – к нью-йоркской премьере «Почтальона» – Джек потерял двадцать фунтов, прибегнув к услугам Джуди Мейзел, автора знаменитой книги «Диета Беверли-Хиллз»; в Голливуде она была известна как «диетолог звезд». В интервью журналу «Даблью» она призналась: «С Джеком в основном работала по телефону, консультировала его порой по восемь раз на дню». Она так поняла основную проблему Николсона: «Без энчилады он мог продержаться лишь ограниченное время».

И все-таки импланты прижились, Джек сбросил вес, выглядел и чувствовал себя лучше прежнего. Он вернул себе прежнюю общительность… но отзывы на «Почтальона» шли преимущественно негативные, и многие критики отрицательно отзывались о Фрэнке. Ричард Корлисс писал в «Тайм»: «Николсон играет Фрэнка вымученно… актер, блиставший десять лет назад, попытался влезть в потрепанную шкуру характерного персонажа». В «Ньюсуик» Дэвид Энсен выразился так: «Проблема фильма в том, что Джек Николсон не на своем месте… он староват для этой роли». Стэнли Кауфман, «Комментари»: «Джек бо́льшую часть времени выглядит так, словно не оправился от лоботомии». И наконец, Полина Кейл: «Так сыграть мог бы и актер, пародирующий Джека Николсона». Остальные критиковали чрезмерное, с их точки зрения, подражание стилю Богарта. Вывод: в данном случае почтальон позвонил только раз.

Фильм принес всего двенадцать миллионов долларов при первом показе. По желанию Джека остаться авторитетом в бизнесе, где некогда он достиг высот, нанесли серьезный удар. Всего лишь шесть лет спустя после блистательного успеха и «Оскара» за «Гнездо кукушки» стала очевидна неприглядная истина: имени Джека Николсона уже недостаточно, чтобы автоматически гарантировать финансирование высокобюджетного фильма. Он заключил контракт на съемки в «Дорожном шоу», ему предстояло играть с Мэри Стиберген, но, когда несколько режиссеров, в том числе Мартин Бритт и Ричард Брукс, отказались от этого проекта, невзирая на участие Джека, он был закрыт.

Джек терял свои позиции – и сам знал это. Однажды даже пошел поговорить по душам с Джоном Хьюстоном. Они оставались близкими друзьями, хотя у Джека и не ладилось с Анжеликой. Хьюстон посоветовал ему на некоторое время бросить кино и побездельничать – не стоит превращаться в актера, на чьи фильмы никто не обращает внимания.

В июне, спустя три месяца после злополучной премьеры «Почтальона», Джек полетел на Гавайи навестить свою дочь Дженнифер. Ей исполнилось семнадцать. Она оканчивала старшую школу и надеялась поступить в университет Южной Калифорнии. Джек хотел посмотреть на нее. Он так много пропустил событий ее жизни в те годы, когда летать туда-сюда было чересчур обременительно.

Вернувшись в Лос-Анджелес, он решил сбросить бремя славы и из Джека-кинозвезды вновь стать Джеком-человеком. Поэтому Николсон два года нигде не снимался. Когда его спрашивали о причинах, неизменно отвечал: ему просто ничего не нравится, ну или он безвылазно сидит в Аспене, работает над сценарием.

В январе 1982 года Джек ненадолго вынырнул из добровольного заточения для участия в рекламных акциях по фильму «Граница». Он осознавал – это тщетная трата сил, но контракт есть контракт. Фильм получил преимущественно отрицательные отзывы, как и в случае с «Почтальоном». Относилось это не к самому фильму, а к игре Джека. Дэвид Эренштейн в «Лос-Анджелес ридер» выразил общее мнение: «Даже если бы мы получили объяснение [развязке в духе Клинта Иствуда] и сам фильм был безусловно хорош от начала до конца, не изменилось бы главное – карьера Джека Николсона зашла в тупик».

Месяцем раньше на экраны вышли «Красные» Битти, поднялась буря восторга, но оказался мал доход. «Красных» номинировали на двенадцать «Оскаров», в том числе за лучшую мужскую роль (Битти), лучшую женскую роль (Китон), как лучший фильм (Битти в качестве режиссера), за лучшую женскую роль второго плана (Морин Стейплтон), за лучшую мужскую роль второго плана (Джек), плюс несколько дополнительных наград за технику. Номинация для Джека означала возможный подъем его карьеры. Узнав об этом, он объявил друзьям: разумеется, ничего не получит, и вновь удалился в добровольное изгнание, на сей раз в Колорадо, прихватив с собой лишь персонального повара. Джек катался на лыжах и на велосипеде, ел, спал допоздна. Печатная машинка покрывалась пылью. Ему очень хотелось работать, нравилось писать, но ничего не получалось. И он заедал горечь неудач.

Вскоре бо́льшая часть лишнего веса, так старательно сброшенная, вернулась, как обычно бывает, если нарушить диету. Джек пускал к себе лишь немногих друзей – Берта Шнайдера, Гарри Дина Стэнтона, Боба Рейфелсона, Хантера С. Томпсона и Лу Адлера. Вместе с Джеком Адлер смотрел матчи «Лейкерс» по кабельному каналу. Один раз Джек выбрался в Лос-Анджелес, на самое значительное событие в Голливуде – роскошнейший вечер. Агент Сью Менгерс устраивала прием у себя дома в Беверли-Хиллз. Джек, ее «звездочка» – так она называла своих любимых актеров, – прибыл с двухчасовым опозданием, в нарушение всех принятых правил на вечеринках Менгерс, а туда было почти невозможно попасть. Он подумал: раз уж приехал в Лос-Анджелес, то сначала пойдет с Адлером на матч «Лейкерс». Джек недвусмысленно расставил приоритеты.

Еще в январе 1982 года Анжелика – не исключено, что по настоянию отца, надеявшегося на примерение с Джеком, – вновь не устояла, невзирая на обиду по поводу ребенка Энспак. Она прилетела из Лос-Анджелеса в Аспен и убедилась: с Джеком все нормально, он ни в чем не нуждается. Анжелика не знала, как он отреагирует. А он обрадовался. Она решила провести с ним Рождество.

На праздниках в Аспене идет одна сплошная вечеринка, и Анжелика с максимумом усилий вытаскивала Джека из дома, из добровольного заточения и депрессии. На одной из вечеринок они встретили Энди Уорхола. Тот гордо продемонстрировал им только что опубликованные мемуары Маргарет Трюдо и с типично уорхоловским невозмутимым выражением лица сообщил: она поведала о своем романе с Райаном О’Нилом и актером Томом Салливаном. Джек ощетинился, но ничего не сказал. Все знали – Уорхол обожал сплетни. Джек надеялся, Энди не станет в присутствии Анжелики расспрашивать о его отношениях с актрисой Уинни Холман. В Голливуде ходил слух, хотя и неподтвержденный: она недавно родила дочку от Джека. Уорхол промолчал, и Джек на некоторое время избежал опасности.

В марте 1982 года он вернулся в Голливуд и присутствовал на церемонии вручении наград Академии (29 марта). Церемонию вел Джонни Карсон. Джек был уверен – сам он ничего не получит за «Красных», но хотел поддержать Уоррена в самый важный вечер его жизни. Битти появился вместе с Китон (хоть и говорили, будто их отношения охладились за время съемок), а Джек с Анжеликой. Все четверо сели рядом. Когда Битти получил «Оскар» как лучший режиссер, Джек попал в объектив камеры – в солнечных очках, с весьма довольным видом.

Улыбка не сошла с его лица даже в момент проигрыша сэру Джону Гилгуду. Тот получил «Оскар» за роль в незначительной комедии Стива Гордона «Артур».