Глава 13

В марте 1993 года Джек объявил о намерении сниматься в фильме «Язык нежности» (сценарист, продюсер и режиссер – ветеран телесериалов Джеймс Л. Брукс). Съемки должны были начаться в конце месяца. Джеку понравился сценарий с первого прочтения – он решил: это верное средство подправить пошатнувшуюся карьеру.

«Я помню пару других фильмов, когда я прочел сценарий и заявил: «Блин, у меня здесь здорово получится!»

Джека совсем не смущала необходимость играть второстепенную роль, он уже делал это раньше, например в «Красных», и с большим успехом.

«Я всю жизнь стремился к тому, чтобы заложить основу, стоя на ней, я мог бы выбирать роли, которые сам хотел играть. Неправильно думать, будто короткую роль взять нельзя, потому что тогда не хватит денег на жизнь».

Джек сильно разгорелся и, несмотря на скудный бюджет в десять миллионов долларов, исключающий трехмиллионный гонорар, согласился сниматься без всякого аванса, но за существенный процент.

Он полетел в Хьюстон, штат Техас, на съемки, а Анжелика осталась в Лос-Анджелесе заниматься собственной карьерой. Бо́льшую часть свободного времени Джек проводил на роскошном курорте (за счет студии). Его имя стояло третьим в списке действующих лиц, после Ширли Маклейн и красавицы Дебры Уингер, только что снявшейся в двух звездных фильмах – в роли Сисси вместе с Джоном Траволтой в картине Джеймса Бриджеса «Городской ковбой» (1980) и в роли Паулы с Ричардом Гиром в «Офицере и джентльмене» Тэйлора Гекфорда (1982). Дебру номинировали на «Оскар» за лучшую женскую роль, но приз получила Мэрил Стрип за «Выбор Софи».

Брукс был исключительно талантлив. Он оживил комедию положений в семидесятые годы, когда придумал «Шоу Мэри Тайлер Мур» и снял Мур в роли одинокой и нацеленной на карьеру женщины. В те времена это был немыслимый на телевидении (да и в реальной жизни) типаж. Шоу имело огромный успех и шло семь сезонов подряд; Мур и прочие артисты прославились, а создатели сериала, Джеймс Л. Брукс и Алан Бернс, утвердились в качестве крупнейших комических актеров. Бернс стал партнером Брукса, когда они вместе предложили Гранту Тинкеру снять сериал, где могла бы сыграть его жена, актриса Мэри Тайлер Мур.

Спустя два года после окончания «Шоу Мэри Тайлер Мур», в 1979 году, Брукс, уже без Бернса, захотел снять «Начать сначала» по сценарию, написанному им в соавторстве с Дэном Уэйкфилдом – автором оригинального романа. Режиссером был Алан Дж. Пакула. Фильм, в котором сыграли Берт Рейнольдс и Джил Клейберг, оказался достаточно успешным, и с Бруксом заключили контракт на производство «Языка нежности» по одноименному роману Ларри Макмертри. Несмотря на звездный послужной список Брукса на телевидении, переход на большой экран дался сложнее, чем он предполагал, и найти финансирование для «Языка нежности» было нелегко. Дженнифер Джонс, одна из крупнейших звезд сороковых – пятидесятых годов, приобрела права на роман: она надеялась, что роль немолодой Авроры Гринуэй, возможно, поможет ей вернуться на экран. Джонс предложила Бруксу стать продюсером. Он прочел книгу, и ему понравилось… но без Джонс. Он попросил «Парамаунт» выкупить у актрисы права и отдать ему. Джонс противилась, но в конце концов согласилась, ведь ни одна студия не желала браться за проект с довеском в ее лице. Затем в излюбленной голливудской манере студия струсила и сообщила Бруксу: проект слишком странный и неформатный, а потому вряд ли окупится. Во многом это было правдой. Голливудские фильмы выходили пышными и неглубокими, в стиле Спилберга и Лукаса. Их стиль возобладал над более личными интонациями начала семидесятых. Брукс спорил с «Парамаунт»: «Вы считаете, нам грозит опасность создать нечто оригинальное?» Он пристыдил студию и получил деньги на съемки, но всего девять миллионов; еще один миллион Брукс выпросил в МТМ и, таким образом, собрал десять миллионов, необходимых для начала работы.

По словам Брукса, первый вариант сценария требовал «хорошего актера на главную роль, но никто из звезд не согласится, роль Бридлава слишком короткая, ради нее придется укротить свое тщеславие». Первым кандидатом значился Берт Рейнольдс: Брукс уже работал с Бертом в «Начать сначала» и полагал: тот идеально подходит на роль Бридлава. Может быть, и так, но Берт отказался: Брукс не позволил бы ему играть в парике и выставлять на обозрение тщательно скрываемое брюшко – две ключевые особенности данной роли. Разочарованный Брукс предложил роль Полу Ньюману. Когда тот отказался, Дебра Уингер предположила: отличный Бридлав получился бы из Джека Николсона. «На него сложно надеяться, – ответил Брукс. – Сценарий к «Начать сначала» я написал, имея в виду Джека, но он не согласился». Та роль взамен досталась Рейнольдсу.

Маклейн не являлась первой претенденткой на роль Гринуэй. Брукс хотел, чтобы ее сыграла Энн Бакнрофт или Луиза Флетчер. Он показал им первую версию сценария, и та и другая не нашли ничего смешного. Единственной, кто уловила всю соль, оказалась Маклейн. Она подумала – это будет просто бомба, несмотря на трагический поворот в финале. В результате она получила роль. Впоследствии Маклейн говорила, что образцом ей послужила Марта Митчелл.

Также в фильме снимались Джефф Дэниелс и старый друг Джека Дэнни Де Вито.

Имя Бридлав идеально подходило персонажу Джека, в нем он узнавал себя. Бридлав – бывший космонавт, в одиночестве живет в доме на взморье, любит пить и заниматься сексом. По соседству с Бридлавом живут мать и дочь; они проводят время, добиваясь любви мужчин, а те, по разным причинам, не желают прочной связи. Бридлав и Аврора Гринуэй (мать) завязывают недолгий, но страстный роман. Джек наполнил эти сцены неожиданным теплом и юмором.

Съемки начались 14 марта 1983 года, и в процессе произошло волшебство. Фрагменты головоломки сложились в единую картину, как пущенная обратным ходом сцена взрыва автомобиля, когда все обломки волшебным образом возвращаются на места. Сценарий Брукса, хотя и испещренный остротами в духе телевизионных комедий (Джек ненавидел эту манеру и считал, что она помешала фильму стать по-настоящему великим), дал актеру возможность внести в свой репертуар еще один типаж, которому предстояло остаться с ним навсегда. Бридлав – неторопливый, вкрадчивый, пузатый, лысый, всегда немного навеселе, большой бабник (ничего нового), склонен махать рукой на любые проблемы. Из Джека никогда не получился бы комик вроде Джерри Льюиса, тот преимущественно играл самого себя. Джек превратился не в комика, а в отличного актера, умеющего играть в том числе комические роли.

Он нашел в гардеробе купальный халат и ходил в нем, когда был не занят на съемках. Этот халат помогал ему отождествить персонажа с собой в реальной жизни. По словам Брукса, «Джек его буквально не снимал». А еще он постоянно носил дорогие «космические» часы.

В «Языке нежности» персонаж Джека, обладатель внушительного пуза, завязывает невероятный роман с Авророй и постепенно раскрепощает женщину, в сексуальном и эмоциональном плане. Бридлав показывает ей другой, лучший образ жизни. Он катает ее по пляжу на машине, сидя на спинке сиденья и крутя руль ногой. Все как будто идет прекрасно (так прекрасно, что начинаешь гадать, куда же повернет сюжет), и тут Брукс пускает в ход величайшее клише романтического кино – превращает любовную историю двух немолодых людей в «Историю любви». Когда Аврора пытается наладить неудачный брак своей дочери Эммы (Дебра Уингер), у той обнаруживают рак в последней стадии.

Этот сюжетный поворот не срабатывает почти никогда. «История любви» обходит подводный камень благодаря тому, что зритель не видит на экране больницу. Героиня Али Макгроу почти до самого конца выглядит веселой и здоровой. Брук сумел добиться желаемого эффекта, заставил комических персонажей, какими они выступали в первой половине фильма, разбираться с семейной трагедией и вести себя как подобает взрослым людям, с настоящей ответственностью и подлинными чувствами. Картина поднялась над уровнем банального ситкома и стала настоящей трогательной мелодрамой.

Ограниченный показ «Языка нежности» состоялся 23 ноября 1983 года, а в национальный прокат картина вышла две недели спустя. Критикам она очень понравилась и особенно – игра Джека. Ричард Шникель в «Тайм» назвал Бридлава «комическим воплощением тех самых недостатков, которые и отталкивают, и привлекают». Дэвин Энсен в «Ньюсуик» отметил: «Николсон, возможно, уникален для своего положения; у него нет звездного тщеславия, он с огромным удовольствием играет толстяка и демонстрирует внушительное брюшко». Полина Кейл писала в «Нью-Йоркере»: «Годы придали Джеку внушительность и объем, и в комедийной роли он никогда еще не был таким проворным и изящным. Он вызывает смех не своими шутками, а вкрадчивым обращением… не складки жирка делают Бридлава смешным, а манера стоять как испорченный мальчишка, которому еще нет нужды втягивать живот. Этакий старый сексуальный воитель, его ничто не волнует». Критик из «Дейли вэрайети» решил, что «дуэт Ширли Маклейн и Джека Николсона сделал «Язык нежности» невероятно приятным подарком на Рождество». Эндрю Саррис из «Виллидж войс» подвел итог: «Это – настоящий талант… Николсон играет превосходно. Даже лучше, чем Маклейн и Уингер… Чтобы получить «Оскар», актрисы должны быть страдающими, покорными существами с очень сложной жизнью. Вот какую мысль доносит до зрителей «Язык нежности» – главная слезовыжималка года. Благодаря своему уровню, впрочем, он стал фаворитом среди вышедших к Рождеству картин».

Публике фильм тоже понравился. В День благодарения он принес четыре с половиной миллиона долларов, наполовину окупив затраты, и еще двадцать пять миллионов за следующие два месяца. Большинство же остальных «праздничных» картин быстро сошло с экранов. В домашнем прокате «Язык нежности» принес чуть меньше ста девяти миллионов долларов (Джек по итогам заработал девять) и стал вторым по доходности фильмом 1983 года, уступив только «Возвращению джедая» Ричарда Марканда. Бесконечная франшиза Джорджа Лукаса принесла более двухсот пятидесяти миллионов.

Главы «Парамаунт» оказались правы, Брукс действительно снял весьма оригинальный фильм. И абсолютно верно предсказал – именно поэтому зрители пойдут на него косяком.

* * *

«Язык нежности» получил одиннадцать номинаций на «Оскар», в том числе за лучшую мужскую роль второго плана, благодаря чему Джек опять оказался в списке самых престижных актеров Голливуда. Вновь пресса желала знать его мнение по любому поводу, и Джек купался в лучах славы и охотно делился своими замыслами. Стивену Фарберу из «Нью-Йорк таймс» он сказал: «Мне за сорок, и, если я намерен еще расти как человек и как артист, надо перестать играть персонажей с представлениями о романтике как в тридцать пять. Я очень хочу перейти черту, но, на мой взгляд, в этой области царят либо унылые, слезливые драмы о кризисе среднего возраста, либо комедии… Мне стало интересно состарить персонажа… выпятить брюшко, не прибегать к ретуши. А еще небольшие роли хороши тем, что ты знаешь: освободишься раньше остальных».

Майк Николс так отозвался об игре Джека: «Посмотрите, что он, со своим отвислым животиком, выделывает в «Языке нежности». Джек согласился: «Меня мотивировал тот факт, что обычно героев среднего возраста превращают в одно сплошное клише. Я просто пошел против шаблона».

После огромного кассового успеха «Языка нежности» Джек вознамерился закатить праздник в Аспене. Он пригласил Анжелику, но та отказалась со словами: «У меня слишком много дел в Лос-Анджелесе». Джек, казалось, не огорчился. Он наслаждался ролью «старейшего ребенка Голливуда» и не желал думать о таких печальных вещах, как взросление. Возможно, он и научился играть взрослых людей, но в реальной жизни оставался прежним подростком, во всяком случае в отношении женщин.

Энди Уорхол приехал в гости и со своей характерной прямотой бесстрастным тоном заявил Джеку: ты сильно растолстел. Но тот не смутился. Роль только что принесла ему «Оскар». Джек отправился отдыхать в Европу в обществе «модельки» Верушки. Он наслаждался вниманием прессы – вспышки камер отмечали путь актера в аэропорту Хитроу, пока папарацци запечатлевали его улыбку и широкую талию.

Во время пребывания в Лондоне терпимость Джека по отношению к желтой прессе подверглась еще одному испытанию: в «Сан» опубликовали статью с рассказом о том, как Джека несколько раз арестовывали в связи с наркотиками и за неделю он находится под кайфом как минимум четыре дня из семи. Все это было неправдой. Джек в тот момент пытался отказаться от наркотиков, чтобы избавиться от проблем с пищеварением – побочным эффектом увеличившегося живота. Он подал в суд за клевету, и газета быстро сдалась, отступила, извинилась и, по слухам, даже выплатила компенсацию. Джек воспользовался случаем, чтобы высказаться за легализацию наркотиков.

Он вернулся в Штаты и вновь отправился в Аспен, намереваясь пробыть там до весны, ну или остаться надолго, если захочется. Или хотя бы до апреля, до церемонии вручения «Оскаров», когда богам Киноакадемии вновь предстояло обратить на него свое благосклонное внимание.

Церемония состоялась 9 апреля 1984 года, в павильоне Дороти Чандлер, и ведущим вновь был Джонни Карсон. Джек прибыл, как всегда, в темных очках и с лучезарной улыбкой на лице. На красную дорожку он вышел вместе с Анжеликой. Оба удостоились оглушительной овации от собравшихся на улице зрителей.

Как обычно, прошло целых полчаса, прежде чем объявили имя первого победителя – в номинации «Лучшая мужская роль второго плана». Мэри Тайлер Мур и Тимоти Хаттон вышли на сцену и зачитали имена номинантов. Камеры крупным планом запечатлели их (лицо отсутствовавшего Сэма Шепарда заменили фотографией). Когда Мур открыла конверт и прочла имя Джека, брови у него взмыли до линии волос; он сорвал очки и направился к сцене, потрясенный и взволнованный. Поцеловав руку Мэри, Николсон вновь надел очки.

Уважительно, хотя и шутливо поблагодарил других номинантов, затем произнес:

– Я собирался долго рассказывать, как Ширли и Дебра вдохновили меня, но я знаю: они намерены выступить с объяснениями потом, когда объявят победительницу в номинации «Лучшая женская роль».

Эти слова вызвали взрыв хохота в зале. Когда смех затих, Джек поблагодарил лос-анджелесских рок-музыкантов и своих аспенских друзей, отчего-то пропустив «Лейкерс» и Анжелику.

– Вы, рокеры, от Роксбурга до Скалистых гор… так держать!

«Оскар» – первый за восемь лет – официально ознаменовал возвращение Николсона в большую игру. Джек вновь стал королем Голливуда. Он мог делать что угодно, когда и с кем захочется. В том числе пожирать уличную мексиканскую еду в Лос-Анджелесе и лакомиться любимым десертом, шоколадным муссом со взбитыми сливками, в нью-йоркском отеле «Карлайл». Вес? Плевать. Работа? Плевать. Сценарии? На хрен. Два «Оскара» – сродни двум шестизарядным револьверам. «Эй, смотрите все, старина Джеки вернулся!»

 

Глава 14

Через два месяца, в июне 1984 года, Джеку пришлось прервать празднества в честь «Оскара». Вышла документальная книга Боба Вудворда «В напряжении: короткая жизнь Джона Белуши» о смерти актера от употребления наркотиков: годом раньше этот талантливый человек умер от смертельной инъекции «спидболла» – смеси героина и кокаина. Вудворд сумел поговорить со многими знаменитостями, они в принципе очень неохотно обсуждали подобные трагедии. В то время Голливуд переживал кокаиновый бум – пристрастие к порошку охватило его, точно вирус. Раз уж за дело взялся Вудворд, тот самый Вудворд, чьи репортажи подтолкнули президента к отставке, голливудские страхи имели все шансы оказаться в центре общего внимания. Люди боялись отказать ему в беседе.

Джек не любил интервью в целом и имел личный опыт общения с демонизированным Белуши, когда дал роль в фильме «На юг» и попытался договориться с Вудвордом. Торговаться с журналистами он умел. Джек готов был согласиться, если бы журналист пообещал не делать «бомбу» из фактов голливудской жизни. Публике не следовало знать слишком много.

О чем он только думал?

Вудворд был обладателем множества наград, высокочтимым автором, любителем расследований. Пленных не брал. Он написал подробный и явно рассчитанный на сенсацию беспощадный рассказ о последних днях Белуши. Здесь он выступил в роли зловещего обличителя социальной атмосферы, в которой жили избалованные знаменитости. Вудворд каким-то образом разузнал про «верхние» наркотики Джека – про кокаин в его спальне, про специальную заначку для лучших друзей и особенно для красивых женщин, и про «нижние» – для гостей попроще. Журналист далеко не самым деликатным образом намекнул: кокаин диктует ритм голливудской жизни, и Джек живет в «столице порошка». Голливудские кинозвезды жили по другим законам, нежели обыкновенные люди, именно такой порошок стал одной из их привилегий.

Когда книга вышла, Джек страшно разозлился: Вудворд поведал о его привычках. Он публично назвал автора «упырем и эксплуататором расстроенных вдов», ведь тот извлек выгоду из смерти Джона Белуши. Джек предсказал: книга положит конец карьере Вудворда как серьезного журналиста. Но гнев Джека – и всего Голливуда – был направлен не на ту мишень. Вудворд не сдернул покров с некоторых секретов «фабрики грез», он предостерегающе поднес к ее лицу зеркало. Но, вместо того чтобы узнать себя, Джек и прочие люди классическим образом обвинили самого Вудворда – чужака, решившего выставить на обозрение их личную, полную привилегий жизнь.

Но Джек не стал подавать на журналиста в суд, как в случае с «Сан». Вудворд был прав, и любой суд сразу это понял бы. Если бы Джек решился начать процесс, результат получился бы ужасающим. Вудворд верно описал голливудскую светскую тусовку – людей без тормозов, помешанных на деньгах, сексе, славе и наркотиках и не заботящихся ни о ком. Актеры, продюсеры и режиссеры то и дело падали мертвыми от передоза – и от новой болезни, ее некоторые считали карой, посланной за нарушение законов морали. Эта болезнь, под названием СПИД, безвозвратно изменила культурный облик Голливуда. Никто не знал, откуда она берется, и никакие лекарства не спасали. Поначалу СПИД прозвали «болезнью геев». Хотя в Голливуде было гораздо больше людей нетрадиционной ориентации, чем предполагала широкая публика, никого это, казалось, не заботило, каждый думал: с ним-то ничего не случится. Молодость, беззаботность, успех и неуязвимость мешали здравому смыслу. Смерть Рока Хадсона от новой страшной болезни в 1985 году изменила все. Как бы ни бушевал Джек, он знал – Вудворд попал в самую точку.

Джеку по-прежнему предлагали роли. Например, Эрнеста Хемингуэя в биографическом фильме. В Голливуде руководители не отличались излишней логикой и подумали: если Джек сумел сыграть Юджина О’Нила в «Красных», почему бы и не воплотить великого писателя «потерянного поколения»? Джек не заинтересовался, и роль досталась Клайву Оуэну. Сняли телевизионный фильм, где также сыграла Николь Кидман. Еще Джеку предлагали роль Элиота Несса в киноверсии сериала «Неприкасаемые» Брайана Де Пальмы по сценарию Дэвида Мэмета. Джек отказался – не хотел сотрудничать с Мэметом, – и роль получил Кевин Костнер. Джека не подвело чутье. Главной звездой фильма был Роберт Де Ниро в роли Аль Капоне, и единственная сцена в «Неприкасаемых» остается в памяти зрителей, – когда Капоне бейсбольной битой другому гангстеру разносит череп.

Джек прочитал роман Сола Беллоу «Хендерсон – король дождя» и приобрел на него права, в надежде самому адаптировать для кино, но проект так и не сдвинулся с мертвой точки. Хотя Джек не сомневался в перспективности своей задумки, он никого не сумел заинтересовать, никакую студию, ни независимого продюсера, который решился бы снять фильм и заняться распространением. Все твердили Джеку: Беллоу невозможно экранизировать.

Еще шла речь о сиквеле, своеобразном продолжении «Языка нежности», Джек недвусмысленно дал понять – участвовать в нем не намерен. Кроме того, поговаривали: давно ожидаемое продолжение «Китайского квартала» бесчисленное множество раз откладывали из-за недосягаемости Романа Полански, вот наконец-то оно пошло в производство. Если Джек и снялся бы в каком-то сиквеле, то только в этом. Если студия хотела видеть Николсона, следовало пригласить в качестве режиссера Полански. Дело не двигалось с мертвой точки. Джек не желал, чтобы фильм режиссировал кто-то другой, и надеялся – ситуация с Полански наконец разрешится.

Он не очень жаждал вернуться к работе. Джека частенько видели в Нью-Йорке с Деброй Уингер, затем он полетел в Сан-Франциско и приобрел еще шесть картин Рассела Четэма, потом побывал на выступлении художника в галерее Максвелла. В интервью журналу «Роллинг стоун» Джек поделился взглядами на моногамию и обсудил проблемы долговременных отношений с Анжеликой, особенно ее желание завести детей. Джек считал: с него хватит отцовства, а Анжелика была полна решимости добиться своего, с Джеком или без.

На следующий день после покупки картин он и Анжелика полетели в Лондон. Все время Джек просидел отвернувшись, избегая ее холодных взглядов. В свободное время играл в теннис – этому занятию он временами охотно предавался. Правда, оно стало приносить меньше удовольствия из-за набранного веса и болей в лодыжках. Потом они отправились в Нью-Йорк, и Джек продолжил охоту за новыми художниками, оттуда – в Финикс, на матч «Лейкерс». Наконец вернулись домой, Анжелика, как обычно, поспешила по своим делам, а Джек нырнул в груду сценариев, присланных Бреслером и ожидавших его возвращения.

Именно там он неожиданно нашел сценарий, в который моментально влюбился. Джек понял – нельзя отказаться, хотя и понятия не имел, будет ли итог удачным. Просто ему понравилось.

«Сначала, – вспоминал он, – я даже не осознал, что это комедия. Комедия действий, как «Полицейский из Беверли-Хиллз» и «Генрих V». Там были девушки, приключения, интересные разговоры, черный юмор… я еще никогда ничего подобного не читал».

Произошел кардинальный поворот от непритязательных легких шуток «Языка нежности» к чему-то более мрачному и сложному. Главного героя звали Чарли Партанна. Сценарий, по роману Ричарда Кондона, назывался «Честь семьи Прицци».

Гангстерские фильмы, популярные в тридцатые годы, когда монополию на них захватила «Уорнер бразерс», снова вошли в моду после «Крестного отца» Фрэнсиса Форда Копполы (1973). Коппола вернул им актуальность, поведав историю американского капитализма через призму семьи Корлеоне. Банды были корпорациями, занятыми в грязном деле зашибания денег. «Ничего личного, сынок, это бизнес». Последовали десятки картин, внешне и тематически подражавшие «Крестному отцу», но ни одной не удалось приблизиться к шедевру Копполы и заткнуть за пояс звездный актерский состав (Брандо, Каан, Китон, Пачино, Дювалл, Казале и Де Ниро). Многие сначала восприняли «Честь семьи Прицци» как своеобразную сатиру на «Крестного отца».

Джек окончательно решился, когда Джон Хьюстон – для него образец достойного человека – согласился быть режиссером.

«Он был моим кумиром с детства, и за последние пятнадцать лет мы очень сдружились. Я, конечно, для него выскочка… ну, Джон стал легендой, когда я еще пешком под стол ходил. Мне нравится, как он работает с актерами и как наблюдает за происходящим».

Время выбрали не самое удачное. Давно ожидаемый сиквел «Китайского квартала» под названием «Два Джейка» действительно вернулся в стадию активной работы. Таун, с его черепашьей скоростью, наконец-то представил приемлемый сценарий, и продюсер Боб Эванс в отсутствие Полански предложил ему самому стать режиссером. Тот не отказался. Как все хорошие сценаристы, многие из них – разочаровавшиеся режиссеры, Таун, никогда не делавший этого прежде, подумал, что справится с собственным сценарием лучше любого другого. Эванс уверил Джека – на Тауна можно положиться, и Джек неохотно согласился. Уже назначили дату начала съемок, которую невозможно было перенести. У Джека оставалось совсем немного времени на «Честь семьи Прицци», но он пообещал Хьюстону сделать фильм вовремя и в рамках довольно скромного бюджета. Он снимал сцены за один-два дубля, это нравилось Джеку. Они составляли идеальный рабочий дуэт.

«Джек – виртуоз, играет, словно держит весы в руке…»

И тут случился поворот, превзошедший все перипетии сюжета. Хьюстон взял Анжелику на роль Майроз Прицци, брошенной девушки Чарли Партанны (Джека). Хьюстон решил дать дочери главную женскую роль, очень важную для ее карьеры, и шанс расправиться с Джеком, хотя бы на экране.

Партанна – официальный киллер семейства Прицци (в фильме шутят: ни у кого в этой семье нет чести). Он влюблен в Майроз. В самом начале, во время свадьбы (сатирическая отсылка к «Крестному отцу»), Чарли влюбляется в роскошную блондинку Ирэн Уокер (Кэтлин Тернер). Выясняется, она тоже профессиональный киллер. Они встречаются, занимаются любовью и вскоре хотят пожениться. Старший Прицци, глава криминального клана и отец Майроз, его превосходно сыграл Уильям Хики, решает убить Чарли – отомстить за погубленную честь его дочери (Майроз уверяет, что Чарли изнасиловал ее, после того как бросил ради Уокер). Также Прицци хочет смерти Ирэн, ведь та ввязалась в лас-вегасскую денежную авантюру без разрешения семьи. Он приказывает Чарли исполнить приговор.

В фильме долговязая костлявая Майроз намерена либо оторвать Чарли от Ирэн Уокер, либо наказать его за измену. Наверное, приятно было семидесятивосьмилетнему Хьюстону, что хотя бы на экране Анжелика могла отплатить своему бойфренду за все унижения последних десяти лет. Хьюстон, как и Джек, в свое время имел изрядное количество женщин, пять раз женился и заводил бесчисленные романы. Но все-таки ему как режиссеру хватало мудрости, когда речь заходила о личной вовлеченности в процесс (например, в случае с Богги и Бэколл в «Ки-Ларго», 1948).

Результатом стало великолепное, точное, как в зеркале, отражение взлетов и падений в реальных отношениях Джека и Анжелики. За пределами съемочной площадки Джек смеялся над своими неудачами, а когда он появлялся на экране, смеялась публика. Джек объяснил двойственность происходящего в «Чести семьи Прицци» иронической отсылкой к Шекспиру: «Мы с Анжеликой, как правило, знали, что движет героями в той или иной сцене. Мы пришли к мысли: она похожа на леди Макбет, хочет стать королевой, а я – королем…»

Джеку особенно нравилось «удвоение» сюжета, и в то же время он не позволял самым мрачным событиям чересчур затронуть его в эмоциональном плане. Во время съемок актер по-прежнему потворствовал своему, казалось, неутолимому желанию – поиметь всех молодых доступных красавиц. Он теперь увлекся новым голливудским веянием – ходил на свидания с порнозвездами. Называл это «исследованием».

Вот почему во время съемок «Чести семьи Прицци» Джек и Анжелика жили в разных номерах отеля «Карлайл». Большинство вечеров она проводила у себя, в одиночестве, а Джек развлекался в любимых клубах.

Чтобы понять, как лучше всего сыграть Партанну, Джек побывал в самых низкосортных бруклинских барах и закусочных. В одной из грязных, пропахших пивом забегаловок, где сизыми облаками висел табачный дым, застилая глаза и убивая легкие, и где человек, заказавший мартини или пиццу «Маргариту», рисковал жизнью, Джек познакомился с парочкой местных мафиози. Они занимались в основном сбором «дани», контролировали вывоз мусора, нелегально букмекерствовали, выколачивали долги. Именно в этих темных притонах Джек научился ходить классической хулиганской походкой мелкой сошки, толкаться локтями, чтобы казаться большим и страшным. Но главным образом его впечатлила манера говорить, не шевеля верхней губой. Так говорили все местные. Подложив под губу свернутую салфетку, Джек добился нужного эффекта, и это оказалось ключом к образу Чарли Партанны. Еще добавился бруклинский акцент, придававший фразам такое звучание, словно их сопрождали ударами кулака по столу. Специалист-диалектолог, актриса Джулия Бовассо, прославившаяся ролью матери героя Джона Траволты в фильме «Лихорадка субботнего вечера», помогла ему довести речь героя до «совершенства». Бруклинский говор очень отличался от родных Джеку джерсийских интонаций.

«Я признаю, – сказал актер одному журналисту, – в некоторых отношениях нужно было «разниколсонить» персонажа».

Остальное было несложно – слезящиеся глаза (несколько капель глицерина), зализанные назад блестящие волосы, сломанный нос (грим), лишние тридцать фунтов веса, их Джек набрал, мисками поглощая пасту с чесноком и помидорами, ее лично готовил один из консультантов картины, Томми Баратта. Впоследствии Джек приглашал его в качестве персонального повара каждый раз, когда снимался. Финальным штрихом стал костюм – желтый пиджак и темный свитер.

Когда афиши «Чести семьи Прицци» разослали по кинотеатрам (к 13 июня 1985 года – дню премьеры), начались съемки «Двух Джейков». Боб Эванс заключил контракт на приобретение фильма с «Парамаунт». Это значило: студия будет финансировать съемки картины, а затем заработает на ней как дистрибьютор.

Джек решился воскресить Дж. Дж. Гиттса. Чтобы похудеть, после роли Партанны сел на очередную сумасшедшую диету (здоровая пища плюс физическая нагрузка). Он старался как можно больше походить на прежнего Гиттса.

Главные женские роли получили Келли Макгиллис, многообещающая актриса, ей в 1985 году предстояло сниматься с Томом Крузом в «Лучшем стрелке» Тони Скотта, и Кэти Мориарти, сыгравшая в «Бешеном быке», гениальном фильме Де Ниро и Скорсезе (1980) по мотивам биографии Джейка Ламотты. Также были приглашены Деннис Хоппер, чья карьера шла на спад, но Джек по дружбе дал ему роль; Джо Пеши, сыгравший, как и Мориарти, в «Бешеном быке»; Перри Лопез и Скотт Уилсон. Роберт Таун также хотел, чтобы в «Двух Джейках» сыграл Боб Эванс (хотя актерство никогда не было его сильной стороной). Он позвал Боба на роль второго Джейка. Эванс не появлялся перед камерой с 1959 года, но согласился и ради такого случая даже сделал подтяжку лица и отправился худеть на Таити.

И вот за четыре дня до предполагаемого начала съемок режиссер Таун уволил актера Эванса. Кинопробы подтвердили уже всем известное – Эванс хороший продюсер, но никудышный актер. Джек рассердился на Тауна и не скрывал своих чувств. Эванс был его другом, и Джек полагал: с ним следует обращаться уважительнее. Тогда вмешалась студия, потребовала оставить Эванса в проекте. Съемки отложили, начались бесконечные переговоры, ни одна из сторон не желала уступать. Наконец Таун почувствовал – студия в нем сомневается и скомпрометировала его авторитет, тогда он покинул проект. «Парамаунт» решила – работа закончилась, не успев начаться, и расторгла контракт. Джек лихорадочно пытался спасти фильм – предложил Уоррену Битти заменить Тауна. Битти отказался. Тогда Джек отправился к Хьюстону, дабы убедить старика взяться за режиссуру «Двух Джейков». У Хьюстона еще во время съемок «Чести семьи Прицци» начались серьезные проблемы со здоровьем, с сожалением он отказался.

Вот так из «Двух Джейков» не получилось ничего. Проект застыл, хотя «Парамаунт» истратила три миллиона на предварительные работы. Тауну это стоило дружбы Джека.

На той же неделе, когда остановились съемки «Двух Джейков», любимая команда Джека, «Лейкерс», выиграла чемпионат Национальной баскетбольной лиги, победив ненавистных бостонцев. Впервые Лос-Анджелес побил в финале Бостон. Несмотря на обилие дел, Джек присутствовал на каждом матче.

Премьера «Семьи Прицци» состоялась – и картина получила неоднозначные отзывы. Полина Кейл писала так: «Это виртуозный набор вариаций на привычную тему внутреннего горения… Николсон отнюдь не пересаливает, изображая расфокусированный, непонимающий взгляд. Он остроумный актер, заставляет с нетерпением ждать, что будет дальше». Дэвида Энсена фильм не особенно впечатлил: «Николсон сильно рискует – усвоив обманчиво нелепый бруклинский акцент, он играет смехотворного антигероя, как шизофреник, который никак не может решить, кто он такой, Богарт или Элиша Кук [в фильме Джона Хьюстона 1941 года «Мальтийский сокол»]».

Публика испытывала меньше сомнений. «Честь семьи Прицци», с бюджетом в шестнадцать миллионов долларов, принесла двадцать шесть миллионов при первом домашнем показе (более четырех миллионов за два дня) – и около пятидесяти миллионов в иностранном прокате. Почти с самого начала Джеку, Анжелике, Кэтлин Тернер и Джону Хьюстону прочили «Оскаров».

Пока Джек купался в лучах славы Чарли Партанны и оплакивал судьбу Дж. Дж. Гиттса, Майк Николс попросил его заменить Мэнди Патинкина в роли Марка Формана в экранизации романа Норы Эфрон «Ревность» – слабозавуалированных излияний в адрес Карла Бернштейна, ее бывшего мужа, с которым рассталась из-за многочисленных измен. С первого взгляда Патинкин казался идеальным актером на роль Формана, но Николсу сразу стало ясно – иллюзии не имеют ничего общего с реальностью, и эта роль Патинкину не подходит. Актеру самому не терпелось уйти.

Николс хотел, чтобы Патинкина заменил Джек – тот не выглядел по-еврейски, зато умел хорошо играть. Джек согласился, не мог же он бросить в трудную минуту одного из своих ближайших друзей. Возможно, на его согласие повлиял аванс в четыре миллиона.

После этого Бернштейн встретился с Джеком в «Русской чайной» – они были если не друзьями, то приятелями, и Джек по-прежнему считал Вудворда, некогда коллегу Бернштейта, подлецом. За ланчем Бернштейн попытался отговорить актера от съемок. Тому удалось развеять опасения Бернштейна объяснениями – лучше уж эту роль сыграет друг, чем посторонний человек. Джек заверил, что будет справедлив по отношению и к роли, и к прототипу.

Его герой предстал любезным и милым, и зрители удивлялись, отчего Рейчел (Стрип/Эфрон) бросила такого замечательного человека. Впоследствии он объяснил в интервью «Роллинг стоун»: «Меня специально пригласили с тем, чтобы я не играл Бернштейна. Майк, Нора и Мэрил очень хотели перенести фильм в область вымышленного. А поскольку я не испытывал желания наспех, за пару дней, строить биографический портрет, то охотно согласился».

Джек и Мэрил Стрип снимались в августе на Манхэттене. Джек впервые познакомился с Мэрил на съемочной площадке: Николс хотел, чтобы между ними сохранилось некоторое напряжение. По словам Стрип, «это было все равно что встретить Мика Джаггера или Боба Дилана. Я смотрела на Джека как на настоящую звезду…». Чтобы растопить лед перед началом съемок, Николсон постучался в трейлер к Стрип и попросил разрешения воспользоваться ее туалетом. Она позволила. И оба расслабились.

По словам благодарного Николса, «Джек берется за роли, от которых другие отказываются… и превращает их в прекрасно невообразимое. Блистательное мастерство жеста, умение создать характер скрыты широтой его натуры… никакой техники не видно. Кажется, это просто жизнь».

Позднее прибытие Джека почти не оставило ему времени для подготовки к роли, но он отлично справился со своей задачей. Съемки закончились в октябре, и Джек немедленно полетел отдыхать в Аспен. До конца года он развлекался в горах, без Анжелики, но в начале зимы 1986 года, катаясь на лыжах, неудачно свернул на склоне, упал, сломал локоть и повредил связки большого пальца. Травмы оказались достаточно серьезными, требовались операции. Об этом услышала Анжелика и немедленно полетела к Джеку, чтобы окружить его заботой. Они никогда не были так близки, как в те дни. Он лежал, страдающий и неподвижный, а она распоряжалась.

Они вместе появились на церемонии вручения «Оскара», 24 марта 1986 года, в павильоне Дороти Чандлер. Вел церемонию неожиданный триумвират – Джейн Фонда, Алан Алда и Робин Уильямс. Анжелика потрясающе выглядела в зеленом платье от Цеци Ганев, а Джек, все еще перебинтованный, кротко шел рядом. Его номинировали за лучшую мужскую роль (Чарли Партанна), а Анжелику за лучшую женскую роль второго плана (Майроз). Фильм получил шесть номинаций – «Лучшая мужская роль второго плана» (Уильям Хики), «Лучший дизайнер по костюмам» (Донфелд), «Лучший режиссер» (Джон Хьюстон), «Лучший монтаж» (Руди и Кайя Фер), «Лучший фильм» (Джон Форман, продюсер) и «Лучший сценарий, основанный на материале другого источника» (Ричард Кондон и Джанет Роач).

Но Джеку не суждено было порадоваться за себя, хотя церемония и началась благоприятно. Анжелика получила «Оскар», победив относительно слабых конкуренток – Маргарет Эйвери («Цветы лиловые полей», режиссер Стивен Спилберг), Опру Уинфри (тот же фильм), Мег Тили («Агнец Божий», Норман Джуисон) и Эми Мэдиган («Дважды в жизни», Бад Йоркин). Когда Марша Мейсон и Ричард Дрейфус назвали имя победительницы, камеры запечатлели лица Джека и Джона Хьюстона. У обоих текли слезы.

Анжелика, высокая и гордая, зашагала на сцену. Ее впервые номинировали – и она впервые победила. Когда стихли аплодисменты, в микрофон она сказала:

– Для меня это много значит, поскольку я получила «Оскар» за фильм, в котором снималась под руководством отца. Я знаю, это много значит и для него.

Таким образом, она публично отдала дань уважения смертельно больному отцу – и кое на что намекнула Джеку, его она не упомянула со сцены.

Джек считался фаворитом в своей категории и расстроился, когда «Оскар» получил актер, не особенно любимый в Голливуде – Уильям Херт, за не очень удачный фильм «Поцелуй женщины-паука» (Эктор Бабенко). Операторы запечатлели лицо Джека в тот момент, когда прозвучало имя победителя. Актер сидел с застывшей улыбкой.

Но, казалось, победа Анжелики и собственный проигрыш не сильно его огорчили. Джек и так уже был звездой, а Анжелика всегда хотела ею стать. Теперь они более или менее сравнялись.

После окончания долгой церемонии они договорились пренебречь официальными торжествами и поехать праздновать в отель – с бутылкой вина, чизбургерами и картошкой фри из любимой лос-анджелесской закусочной Джека.

Ну и друг с другом, разумеется.

 

Глава 15

Джек приближался к полувековой отметке, и, как обычно бывает, ему казалось – время бежит слишком быстро. Он понимал, отныне все труднее будет получать качественные роли: самые лакомые кусочки доставались молодежи – Эдди Мерфи, Майклу Дж. Фоксу, Полу Хогану (австралийцу, с его «Крокодилом Данди» и «Креветкой на сковороде» по телевизору), Мэлу Гибсону и остальным. Ровесники Джека медленно, но верно переходили в разряд стариканов.

Чтобы замедлить ход времени, Джек-суперзвезда стал также и Джеком – смышленым борцом за выживание. Он по-прежнему пользовался услугами своего давнего агента, Сэнди Бреслера, тот получал предложения, изучал их и передавал патрону, советовал принять или отвергнуть, но окончательное решение принимал сам Джек. Он по-прежнему мог позволить себе выбирать. Так он и делал.

Пол Мазурски, актер, сыграл одного из трудных подростков, учеников Глена Форда, в культовой драме 1955 года «Школьные джунгли». Потом стал режиссером и прославился в 1978 году фильмом «Незамужняя женщина». Он хотел, чтобы Джек снялся с Бетт Мидлер в американском ремейке французской картины Жана Ренуара «Будю, спасенный из воды» (1932) – под названием «Без гроша в Беверли-Хиллз». Мазурски лично отправился к Джеку на Малхолланд-драйв 1 января 1986 года, показать сценарий. Но разговаривать оказалось непросто, Джек накурился почти до беспамятства, смотрел по телевизору матчи на стадионе «Розовая чаша» и ничего не желал слушать. Роль досталась Нику Нолту.

Затем Барри Левинсон предложил Джеку роль Чарлза в «Человеке дождя», и тот вновь отказался, ему казалось – общее внимание привлечет к себе актер в роли психически больного брата. Роль досталась Тому Крузу, тот действительно просто оттенил блистательную игру Дастина Хоффмана.

Зато Джек не отверг предложение «Уорнер бразерс» и Питера Губера (шесть миллионов плюс доход с проката) сыграть в «Иствикских ведьмах» дьявола, пришедшего в наш мир. Гонорар примерно в десять раз превышал сумму, предложенную ранее Мазурски. Джек считал Губера своим другом, но также и человеком, умеющим снимать большое кино; дружба и практичность являлись для него решающими факторами. В то же время подписал контракт на съемки в «Чертополохе» – экранизации романа Уильяма Кеннеди. Он хотел заняться им после «Ведьм», просто любил книгу Кеннеди.

По словам Питера Губера, «мы приобрели права на «Ведьм» у Джона Апдайка, написали с Майклом Кристофером сценарий, заключили контракт с тремя актрисами на главные роли – и надолго застряли. Мы ломали голову: где найти актера на роль дьявола? И вдруг до меня дошло: три женщины пытаются захомутать Джека Николсона – это же идеальное решение! В конце концов, в нем уж точно есть частичка черта. Несколько лет назад он снялся в «Сиянии», в герое тоже чувствовалась чертовщинка. Я подумал: он прекрасно сыграет в «Ведьмах», ведь Дэррил – немножко Макиавелли и в то же время несомненный интеллектуал… Джек обладал и тем и другим плюс та особая магия, которую звезда такой величины привносит в любой фильм. Да и картина посвящена сексуальным тонкостям, а уж Джек в этом разбирался».

Фильм «Иствикские ведьмы» (режиссером был Джордж Миллер, снявший трилогию «Безумный Макс», эта работа сделала Мэла Гибсона звездой международного масштаба) представлял собой вольную экранизацию сатирического феминистского романа Джона Апдайка и с трудом укладывался в какие-то рамки. Даже Миллер, казалось, поначалу этого не понимал; он хотел пригласить Роберта Де Ниро, тот – к сожалению или к счастью для Миллера – снимался в то время в другом «дьявольском фильме», «Сердце ангела» Алана Паркера, мрачном и потому больше, нежели «Ведьмы», подходившем для Де Ниро. В конце концов, с помощью Губера, Миллер провел параллель между Джеком-актером и Джеком-донжуаном.

В «Ведьмах» три сексуально озабоченные женщины (Шер, Сьюзен Сарандон и Мишель Пфайффер) заключают сделку с дьяволом, чтобы забеременеть, а затем изгоняют его из своей жизни навсегда (нечто врода сатиры на «Ребенка Розмари» Полански). В роли соблазнителя Джек чувствовал себя вполне в своей тарелке.

На роль одной из ведьм пробовалась Анжелика, но, несмотря на недавний ее триумф в Киноакадемии и влияние Джека (а может быть, именно поэтому), Миллер ей отказал. Она обиделась и приняла предложение Фрэнсиса Копполы сыграть в «Садах камней» и улетела в Вашингтон на съемки. Чтобы немного успокоить возлюбленную, Джек отправился туда в день рождения Анжелики и вручил ей браслет. Они провели ночь вместе, а наутро он улетел, чтобы продолжить работу над «Ведьмами».

Фильм (бюджет в двадцать миллионов долларов) снимали в Бостоне и на Род-Айленд. С самого начала съемочная группа столкнулась с проблемами, не последней из них была борьба ведущих актрис: Шер, Сарандон и Пфайффер не особенно симпатизировали друг другу и снимались в фильме, посвященном женоненавистнической мести. Коллеги из них получились не лучшие.

Поскольку Джек играл персонажа невоздержанного и похотливого, то отнюдь не смутился, когда Миллер однажды попросил его сняться полуголым. Вместо жалоб, требований дублера или ожидания редакторских ножниц Джек с истинно дьявольским наслаждением продемонстрировал свой жирок.

Когда неприязнь между актрисами достигла апогея и грозила срывом съемок, неумение Миллера обходиться с голливудскими дивами окончательно разочаровало Джека, как и манера Губера регулярно грозить партнеру карами за превышение бюджета (фильм требовал массу спецэффектов). Губер собирался уволить Миллера, но Джек заступился за него и пригрозил уйти. Тогда Губер убедил Джека стать помощником режиссера, чтобы сделать картину без перерасходов. За решением проблем ему следовало обратиться к Губеру, а не к Миллеру. По словам Губера, «именно Джек удерживал весь проект».

К счастью, тот знал, как избежать сложностей. Миллер вспоминает:

– В самом начале у Джека были четыре с половиной минуты диалога, сцена за гладильной доской – очень важная. Съемочная группа подобралась особенно шумная. Джек вошел в зал, взял сценарий, с шумом швырнул его на стол и закатил скандал о том, как тяжело ему вставать утром и учить текст – и вообще он предпочитает ночной образ жизни. Кричал во всю глотку. Вокруг наступила тишина. Тогда Джек подмигнул мне. Он, по сути, сделал за меня мою работу – привел в порядок съемочную группу. После этого все относились к нему с глубоким почтением и работали сосредоточенно.

Джека ничто не волновало – мелкие дрязги, шумные коллеги, отсутствие Анжелики, бюджет, – потому что во время съемок у него с актрисой Вероникой Картрайт возобновился роман, который начался во время работы над фильмом «На юг» и не закончился с тех пор. Возможно, именно поэтому Джек не слишком настаивал на роли для Анжелики.

Когда заканчивались съемки «Иствикских ведьм», на экраны вышла «Ревность» (25 июля 1986 года). Первая волна крупных летних премьер уже схлынула, а осенние еще не начались. Фильм получил разные отзывы и едва-едва окупил расходы, принеся двадцать миллионов при первом домашнем показе – на несколько миллионов меньше самоокупаемости. Зрители не ассоциировали себя с главными героями. (Картина впоследствии обрела вторую жизнь на видео и все-таки принесла несомненный доход.)

В начале 1987 года, исключительно шутки ради, Джек, поощряемый Боно из группы «U2», решил сделать запись для детей. Они с Бобби Макферрином записали сказку Киплинга «Слоненок» (первый профессиональный проект Джека после «Ведьм»). И он отлично справился. Эта запись транслировалась во время получасового одноименного выпуска Пи-би-эс (продюсер Марк Сотник). Затем, во время отсрочки перед началом съемок фильма «Чертополох», Джек в качестве услуги Джеймсу Л. Бруксу сыграл эпизодическую роль телеведущего в сатирической картине о нью-йоркской журналистике – «Теленовости». Он поставил условие: его имени не будет ни в титрах, ни в рекламе, поскольку не желал нарушать равновесие в кастинге или вводить публику в заблуждение, заставляя думать, что это очередной «фильм Джека Николсона».

В «Чертополохе» – экранизации Эктора Бабенко по роману Уильяма Кеннеди, удостоенному Пулитцеровской премии, – Джек играл роль Фрэнсиса Филана, опустившегося бейсболиста. Герой пытается обрести душевное спокойствие после того, как случайно убил своего грудного ребенка. Фильм получился мрачный, беспросветный, тяжеловесный – Голливуд обычно чурался таких картин, – но Джек упорно шел до конца. Зачем? «Я хотел сыграть ирландского бродягу». В детстве он видел много таких людей, начиная с Джона Николсона, ему было из кого выбирать. «Чертополох» сняли осенью в Олбени за семнадцать недель. Как только начались съемки, прошел слух – Джек флиртует с Мэрил Стрип, ранее уверявшей, что она никогда не будет с ним работать. Поговаривали, они необычайно сблизились, но оба это отрицали. Джек оказался как бы между молотом и наковальней, потому что активно, хотя и тайно, встречался с Картрайт.

Впрочем, все на площадке – и не только – говорили не о сценарии, не о режиссуре, не о декорациях, а о Джеке и Мэрил. Зачастую его трейлер так и покачивался на своих истертых колесах. Один безымянный источник сообщил Митчеллу Финку из «Лос-Анджелес геральд экземинер»: «Происходившее внутри трейлера начало выходить из-под контроля до такой степени, что на съемочной площадке многие смущались». Статья вышла 22 апреля 1987 года, в день рождения Джека – ему стукнуло пятьдесят.

Когда закончились съемки «Чертополоха», Джек вернулся в Лос-Анджелес и через несколько дней появился за кулисами лос-анджелесского «Колизея», на концерте «U2», потом предполагалось огненное шоу. Боно вспоминал:

«Я повернулся и увидел какого-то растрепанного мужика. Он сказал: «Мне очень понравился фейерверк, ребята» и предложил нам хот-доги».

Боно лишь потом узнал: это был Джек, по-прежнему в костюме и в образе своего героя из «Чертополоха», – он проверял, узнают ли его. Джек подумывал предложить «U2» сочинять музыку к «Двум Джейкам», если бы этот проект удалось реализовать.

Джек вернулся на Западное побережье и вновь принялся ходить на все матчи «Лейкерс». Он наслаждался потоком доходов, лившимся на него после недавней премьеры «Иствикских ведьм». При первом домашнем показе фильм принес шестьдесят четыре миллиона и оказался в списке десяти самых доходных картин того года. Ничто не облегчает муки ревности так, как несомненная победа.

Джека видели в ресторане «Мортон» в Лос-Анджелесе, где он ужинал со Стрип, и вновь поползли слухи – они встречаются. После ужина, чтобы избежать встречи с папарацци, они тихонько ускользнули.

В июле 1987 года Джек узнал: Джону Хьюстону стало плохо на съемках телевизионного фильма «Призрак мистера Корбетта», работу делал его сын Дэнни, брат Анжелики. Джон Хьюстон недавно завершил свой последний проект – «Мертвые» – довольно грустный фильм по мотивам рассказа Джеймса Джойса, о любви и потере. Сценарий написал сын Хьюстона Тони, главную роль сыграла Анжелика. Картина увидела свет только после смерти режиссера.

Джек немедленно отправился в клинику в Мидлтон, на Род-Айленд, к Хьюстону. Он оставался с ним, пока 28 августа 1987 года, в возрасте 81 года, великий режиссер не скончался. По слухам, Джек пообещал Джону на смертном одре позаботиться об Анжелике. Вместе с ней он пришел на похороны.

– На протяжении многих лет, – сказал Джек впоследствии, – я знал этого величайшего из смертных. Он был для меня как отец. Я безумно любил Джона Хьюстона…

Впрочем, он не провел вечер с Анжеликой, хотя она, вероятно, нуждалась в нем больше остальных. Джек просто не нашел для нее места в своем расписании. Когда ему перевалило за пятьдесят, он как будто отчаялся. Джек вырос и расцвел в Голливуде, и с ранней юности, еще до того как стал «тем самым Джеком Николсоном», он не страдал от отсутствия внимания женщин. Но теперь ему будто хотелось доказать – он еще способен очаровывать их и удовлетворять сексуально. Кто кого удовлетворял на самом деле, было уже неважно. Женщины из объектов страсти превратились в средство самоутверждения. После стольких лет отношений Анжелика, мечтавшая о семье и материнстве, уже не вызывала у Джека особых чувств – если вообще вызывала хоть какие-то. Их удерживала вместе взаимная привязанность – «я буду рядом, когда понадоблюсь тебе», – более глубокая и, возможно, значимая, чем чистая романтика.

Потом у Джека случился роман с девятнадцатилетней британской актрисой по имени Карен Майо-Чандлер. С ней он познакомился в Лос-Анджелесе. В то же время Джек не прерывал отношений с Анжеликой, Картрайт, девушками из группы поддержки «Лейкерс» и, вероятно, с Мэрил Стрип. Особенно ему нравилась сексуальная неудержимость Майо-Чандлер. За гонорар в сто пятьдесят миллионов долларов она согласилась позировать для «Плейбоя» обнаженной и проговорилась об интрижке с Джеком. Во время интервью она счастливо улыбалась. «Этот озабоченный чертенок… он подражает Богарту… очаровательный плут, капризный маленький мальчик». Она намекнула – Джек не отказывался от садомазохистских игр: «Безостановочная секс-машина, с развлечениями и играми типа наручников, шлепков, хлыста и полароидных снимков». Свою сексуальную жизнь с Джеком Карен назвала «безумной, дикой и прекрасной» и заметила, словно вскользь, Джек – почти ровесник ее матери. Еще объявила: он сам дал ей разрешение на съемки и интервью. Джек впоследствии утверждал, что понятия об этом не имел.

И была еще золотоволосая актриса Ребекка Бруссар, точная копия Мими Мачу, ровесница дочери Джека, Дженнифер (двадцать четыре года). Актера не смущала разница в возрасте, даже наоборот. Джек говорил: молодость Бруссар и Майо-Чандлер действовала на него как любовный эликсир. Он стал ухаживать и добился своего. «Бруссар – именно такая, какая мне нужна. Она неудержима. Готова на все. Просто бешеная. Вот самое подходящее слово».

Бруссар, блондинка родом из Кентукки, бросила колледж, переехала в Нью-Йорк и стала моделью; почти два года пробыла замужем за режиссером звукозаписи Ричардом Перри. После развода Бруссар уехала в Голливуд и устроилась официанткой в новый модный ночной клуб Хелены Каллианиотес, где и познакомилась с Джеком. Он ей тоже понравился. «Когда Джек впервые коснулся моей руки, я чуть не умерла. Из глаз искры посыпались. Как только Хелена нас познакомила, я поняла – в нем что-то есть».

Вскоре она, не таясь, поехала с Джеком в Аспен и прошла пробы на роль секретарши Дж. Дж. Гиттса в фильме «Два Джейка», проект опять застрял. Вряд ли от кого-то можно ожидать благодарности более горячей и искренней, чем от красивой молодой девушки, если ей пообещали роль в голливудском фильме.

С Бруссар Джек чувствовал себя молодым, и Анжелика решила: с нее хватит, в ней изжили чувства к Джеку окончательно. Чтобы доказать это – возможно, не столько ему, сколько себе, – Анжелика выставила свой дом в Беверли-Глен на продажу и переехала в Бенедикт-Кэньон, достаточно далеко от Малхолланд-драйв, чтобы не беспокоиться, вдруг Джек заскочит одолжить сахару. Еще она заключила договор на съемки в предстоящем телевизионном мини-сериале «Одинокий голубь». Джек тем временем арендовал большой дом для Бруссар, в двух шагах от Малхолланд-драйв.

Питер Губер охотился за Джеком с самого начала работы над «Иствикскими ведьмами», предлагал ему сыграть Джокера в киноверсии «Бэтмена». Джек раз за разом отказывался. Губер настаивал, утверждал, что это будет лучший фильм в его карьере. Режиссером пригласили Тима Бертона. Бертон, как и Джек, некогда начинал в анимации (хотя и на совсем ином уровне), с тех пор упорно пробивался наверх – и в 1987 году заслужил право снимать «Битлджуса». Еще до выхода фильма он заключил контракт с «Уорнер бразерс» на съемки одной из крупнейших новых картин – всеми предвкушаемого «Бэтмена».

Губер:

– Всегда дело заключалось в том, чтобы уловить естественный характер Джека и использовать его разными способами. Все равно что заставить Арнольда Шварценеггера играть в романтической комедии. И вот нам предстояла следующая большая картина о супергерое, снятая чуть иначе, чем «Супермен», в основном из-за Тима Бертона. Он намеревался превратить фильм в совершенно невиданное ранее. Все смеялись и говорили: ни один зритель старше семи лет не пойдет его смотреть. Но я знал: верное средство превратить данный проект в настоящую торговую марку – найти культового актера на самую важную роль… роль злодея. Но Николсон вел себя как недотрога. Тогда я подумал: самое лучшее – привезти Тима Бертона в Аспен, где жил Николсон, свести их и помочь Тиму убедить Джека. Тим согласился, мы полетели в Аспен, к Джеку на ранчо. Они встретились, и Джек предложил: «Давайте покатаемся верхом». Тим побледнел, повернулся ко мне и сказал: «Я не умею». – «Умеешь», – ответил я и подсадил его в седло. Всю дорогу Тим твердил Джеку: получится по-настоящему волшебный фильм, откроется доступ к новой – молодежной – аудитории. Наконец Джек сказал: «Хорошо, давайте. Пять миллионов вперед и процент с дохода».

Джек учуял здесь золотое дно и уже озаботился своей выгодой. Слава достанется Бэтмену, а все деньги намеревался забрать Николсон.

Чутье не подвело его. Как и обещал Губер, имя Джека вновь прогремело, «Бэтмен» стал крупнейшим хитом года и по итогам премьеры занял пятидесятое место среди самых доходных американских фильмов.

Джек – не дурак, когда речь идет о деньгах, он подумал: Бертон прав, когда тот заговорил о новой аудитории. Он утверждал – фильм нужно сделать по атмосфере светлее. «Мы договорились о трехнедельных съемках в Англии, в конце октября, – вспоминал Губер, – но предсказуемо они растянулись на шесть, и Джек пришел в ярость: «Черт, я пропущу все матчи». Мы только смеялись. Джек – несомненный профессионал, работал, не говоря больше ни слова про баскетбол, и в итоге получил целое состояние».

Чтобы подготовиться к роли, Джек погрузился в чтение Ницше. Полученный гонорар он потратил не только на несколько картин Пикассо, Матисса, Рене Магритта, Тамары Лемпицка и Бугро, чтобы пополнить свою коллекцию живописи, – были и другие причины его согласия. Первая: он ухлестывал за Ким Бейсингер. Впоследствии она назвала Джека «сумасшедшим, мерзким, самым озабоченным человеком на свете». О второй он так сказал Питеру Богдановичу: «Я считал это обязанностью человека искусства… я работал, что называется, en masque – в маске. Когда актер носит маску, то чувствует себя раскрепощенным, не так открыт… Одна из немногих книг, рекомендованная нам Джеффом Кори, – «Маски или лица». Лучшая реплика Джека в фильме доводила зрителей до истерики – произносилась в маске и в полном облачении Джокера: «Может кто-нибудь сказать мне, в каком мире мы живем, если человек в костюме летучей мыши похищает всю мою прессу?!»

Джеку так понравились зеленый парик, ярко-красный грим и электрифицированный фиолетовый костюм клоуна, что он заплатил студии семьдесят тысяч и забрал реквизит домой. Он подумал: эти вещи могут однажды пригодиться. В конце концов, зеленый – его счастливый цвет.