Тони беспокойно ходила по огромной гостиной. Оранжевый терракотовый пол сверкал только что наведенным глянцем. Горничная натирала его два раза в неделю больше часа.

Где Дом? Уже одиннадцатый час. Как правило, он и не приходил домой раньше восьми, но все же даже за два года совместной жизни она так и не смогла привыкнуть к таким долгим и одиноким вечерам.

Тони попыталась припомнить то время, когда она впервые начала чувствовать себя одинокой. Практически с самого дня их свадьбы. Да, конечно, сразу же, как только она переехала в Калифорнию после короткого медового месяца. Она отказалась от своей работы, друзей, своего дома, только чтобы быть вместе с ним. Она сама хотела этого. Он был рыцарем в сверкающих доспехах, который должен был похитить ее и увезти туда, где заходит солнце.

Она не понимала, как скоротечны закаты и как быстро опускается длинная темная ночь.

Дом ни от чего не отказался, ничего не изменил ради нее. Он продолжал жить своей жизнью, как будто она всего лишь кресло, которое он выбрал в магазине, или, может быть, книга, которую он собирался почитать… как-нибудь. Сначала его погруженность в работу озадачила ее, потом стала раздражать. Сначала Тони делала все возможное, чтобы заманить его домой, к себе, но уже давно оставила эти попытки.

Теперь они почти не виделись.

Ее новая работа мало ее интересовала. Работала она в Сенчюри-Сити в фирме по связям с общественностью, которая имела дело с незначительными кинозвездами. Жизнь кинозвезд, с ее точки зрения, была совсем не такой насыщенной и захватывающей, как жизнь политических деятелей. Жизнь здесь казалась какой-то ненастоящей. Она тосковала по работе на Джастина Грума.

Подавленная, Тони вышла на террасу. Прохладный океанский бриз приносил с собой острый запах эвкалипта. В глубине сада журчал фонтан: этот звук она слышала днем и ночью, ночью и днем.

Ждать было невыносимо. Она бы стерпела все что угодно, но только не это.

Тони взяла с полки книгу и пошла наверх, в спальню. Когда появился Дом, было уже почти одиннадцать. К этому времени она уже чуть ли не ревела.

— Привет, — сказал он.

Она не ответила.

— Тони?

Она бы ответила, но подумала, что заплачет, если откликнется. Вместо этого она отвернулась к стене и углубилась в чтение. Она даже не знала, о чем эта книга.

Тони почувствовала, что Дом раздражен. Он направился в ванную, потом снова спустился вниз. Год назад он настоял бы на том, чтобы она рассказала ему в чем дело, обнял бы ее, поцеловал, наобещал бы ей всего.

Неужели это было только два года назад? Не началось ли его отдаление от нее с самой свадьбы? Уж так давно он не проявлял к ней никакой нежности, она почти уже даже и не помнила, какой он.

Из глаз полились слезы. Тони потянулась к выключателю. В последнее время она все чаще и чаще пыталась скрыть то, что Дом заставляет ее плакать. Она никогда не плакала, вот и сейчас ей это очень не нравилось. Но иногда она чувствовала, что не может остановить слезы. Она все пробовала: плавала в бассейне, ездила на машине по побережью, звонила матери. Но слезы не прекращались. Даже горничная Бенита начала это замечать.

«Я должна что-то сделать», — шептала Тони в подушку, но она произносила эти слова вот уже почти год и все еще не знала, что ей делать.