Услышав звонок в дверь, Афродита на секунду замерла, после чего поставила на паузу игравший в музыкальном центре диск и вышла в прихожую. В подъезде было темно — электричество чинили вот уже пару дней, но до сих пор безрезультатно — и поэтому смотреть в глазок не имело смысла.

— Кого черт принес? — поинтересовалась хозяйка.

— Это Адам. Открой, пожалуйста.

Афродита щелкнула замком и посмотрела в темноту подъезда — цепочку с двери она не сняла.

— Добрый вечер, — поздоровался Адам. — Не отвлекаю?

— Отвлекаешь. Ты что-то хотел?

— На самом деле, ничего. Просто поговорить.

— Я не настроена с кем-либо разговаривать.

Адам положил руку на косяк.

— Это важно, — сказал он. — Впусти меня, пожалуйста.

— Подожди внизу, я через двадцать минут закончу, и мы поговорим в машине.

— Ну, брось эти глупости. Если не хочешь со мной разговаривать, не нужно, я просто приготовлю себе чай. У меня зуб на зуб не попадает от холода.

Афродита тяжело вздохнула и, сняв цепочку, пропустила гостя в прихожую. Адам осмотрелся и сделал пару шагов в направлении гостиной.

— Похоже, собираешься ты основательно, — сказал он, посмотрев на сумки. — Куда ты едешь?

— Пока что не знаю.

— Просто возьмешь билет на поезд и поедешь, куда глаза глядят?

— Что-то вроде этого. Ты хотел чаю? Кухня там.

И Афродита указала пальцем в нужном направлении. Но Адам, похоже, не собирался идти на кухню.

— Я хочу сказать тебе пару слов, если ты не против. Это не займет много времени.

Она села в кресло.

— Слушаю.

— Во-первых, скажи мне, почему ты уезжаешь?

— Это тебя не касается. Следующий вопрос.

— Если вы поссорились с доктором, ты можешь пожить у меня.

Афродита сложила руки на коленях и улыбнулась.

— Мой дорогой, — сказала она. — Тебя не должны волновать мои отношения с доктором. Точнее, мои бывшие отношения с доктором. Я собираю вещи и уезжаю. И тебя не должно волновать, куда.

— Но ведь ты не можешь просто взять и уехать.

— Я потратила четыре года на человека, которому плевать на все, включая наши отношения. Думаю, теперь у меня есть право выбирать себе жизнь.

— Я думаю, что он расстроится, узнав о твоем решении.

Она рассмеялась и поднялась.

— Я поняла твою мысль. Отойди, Адам. Дай мне закончить. У меня в полночь поезд. До этого я планирую поужинать в ночном кафе.

— Ты на самом деле думаешь, что Виктор отдал конверт полиции?

Афродита, которая присела для того, чтобы сложить очередную порцию вещей в сумку, подняла на него глаза.

— Какого черта? — вырвалось у нее.

Теперь улыбался Адам.

— Да, ты не ослышалась, я сказал «конверт». Ты думаешь, что Виктор отдал его полиции?

— Послушай, Адам. Через пятнадцать минут я спущусь к своей машине, поверну ключ зажигания и поеду на вокзал. А потом я поеду туда, куда глаза глядят. И ты меня не остановишь.

— Я не собираюсь тебя останавливать. Ты останешься здесь еще на полчаса. Думаю, этого нам хватит.

Афродита бросила вещи и поднялась.

— Мне послышалось, или ты мне приказываешь? — спросила она. — Ты стоишь посреди моей квартиры и говоришь мне, что делать?! Убирайся отсюда!

— Это не твоя квартира. И я уйду отсюда. Тогда, когда сочту нужным уйти.

— Хорошо. Тогда уйду я. Черт с ними, с вещами. Я куплю себе новые.

— Нет, Афродита. Ты никуда не пойдешь.

Она замерла, глядя на пистолет, который Адам держал в руках.

— Откуда у тебя оружие?

— Сядь, Афродита. Я обещаю, что надолго тебя не задержу.

Незапертая дверь открылась, и на пороге появился доктор Мори. Следом за ним шла Кейт Мэдисон в компании двух полицейских. Адам повернулся к ним.

— Ну вот. Мы ждали даже меньше, чем полчаса. Я ведь говорил, что это будет быстро.

— Я хочу знать, что тут происходит, — заговорил Вивиан. — И я хочу, чтобы вы немедленно мне это объяснили.

Кейт легко подтолкнула его в спину.

— Мы все вам объясним. Но сначала отдайте нам конверт, доктор.

Афродита посмотрела на нее, потом перевела взгляд на Вивиана.

— Так он отдал его тебе? — спросила она.

Доктор Мори достал из кармана плаща конверт и протянул его Кейт, но она покачала головой.

— Откройте, доктор. Ведь его передали вам.

Вивиан медленно разорвал бумагу.

— Вы очень оперативно отреагировали, детектив, — тем временем обратился к Кейт Адам.

— Это наша работа, господин Фельдман. Объясните доктору, что в конверте.

Адам взял уже открытый конверт. Вивиан оглядел его.

— Не знал, что у вас есть лицензия на ношение оружия, — сказал он. — Похоже, самый идиотский вечер в моей жизни только начался.

— Помимо всего прочего, я иногда занимаюсь частным сыском, — пояснил Адам. — Очень редко и за приличные деньги. Вы, разумеется, закончили изучение моей биографии на том, что я учился в Англии, но вам и в голову не приходило, что я мог получить второе образование.

— Частным сыском? — переспросил Вивиан. — И за кем вы следили? За мной?

Адам поморщился, изучая содержимое конверта.

— Я следил за вашей женщиной. — Он посмотрел на Афродиту и улыбнулся, но через долю секунды снова вернулся к своему занятию. — Сначала меня об этом попросил Леон Тейлор, а потом и детектив Мэдисон. Выяснилось, что цели у нас похожие — мы хотели выяснить, каким путем к Виктору Фонтейну попадает такое количество морфия. Разумеется, у него должен был быть знакомый врач, который выписывает ему рецепты. Причем такой врач, который может выписывать рецепты на морфий регулярно, не вызывая этим подозрений. — Он поднял глаза на Вивиана. — Врач, который работает с людьми, испытывающими сильные боли. Например, онколог.

Доктор Мори, до этого смотревший на Адама, понимающе закивал.

— И что же вы выяснили? — спросил он.

— Посмотрите сами.

Вивиан взял переданную ему пачку рецептов, внимательно просмотрел ее. Потом просмотрел еще раз — так, будто не мог поверить своим глазам.

— Что это? — заговорил он, наконец. — Я не выписывал ни одного из этих рецептов.

— Мы знаем, доктор, — включилась в беседу Кейт. — Но это ваши рецепты. На них стоит ваша печать, включая номер вашей врачебной лицензии, тут есть ваша подпись. Я права?

— Да, вы правы, но я не знаю, что это такое!

— Зато мы знаем, доктор. Эти рецепты выписывала госпожа Вайс.

Афродита сложила руки на груди.

— Чушь! — Она тряхнула головой. — Я понятия не имею, о чем вы говорите!

Кейт кивнула Адаму.

— Расскажите, господин Фельдман. Вы в курсе всего этого, а из меня рассказчик плохой.

Адам сложил рецепты в конверт.

— Когда-то, давно, четыре года назад, Афродита Вайс познакомилась при не очень приятных обстоятельствах с доктором Мори, а через три месяца после их знакомства переехала жить к нему. До этого госпожа Вайс была женой нынче покойного Поля Фонтейна, сына Виктора Фонтейна, одного из самых влиятельных в городе криминальных авторитетов. Виктор Фонтейн занимался торговлей наркотиками — это был их основной семейный бизнес до того, как в историю вмешались братья Тейлор. Они решили прибрать к рукам бизнес семьи Фонтейн. И в какой-то момент они начали вести себя довольно нагло. По этой причине сын Виктора Фонтейна, Эрик, милый светловолосый мальчик, который больше похож на ангела, чем на сына криминального авторитета, убил их обоих. — Адам оглядел присутствующих. — Это официальная версия. На самом же деле все обстояло несколько иначе. Госпожа Вайс принимала непосредственное участие в ведении бизнеса семьи Фонтейн. Она доставала рецепты, с помощью которых можно было достать товар. Для этого ей не нужно было продумывать хитрые комбинации — она могла открыть ящик стола своего мужчины, взять его печать и заполнить рецепт, ведь он, как и большинство врачей, держит рецепты и печать не только в своем рабочем столе в больнице, но и дома. Почерк у доктора Мори, как и у всех его коллег, неразборчивый, а поэтому никто не утруждал себя и не пытался это прочесть. В рецепте важна только пара слов, написанная на латыни, и указанная дозировка. А подделать подпись доктора не составляло никакого труда — как мы видим, она очень проста.

Адам сделал паузу. Никто не торопился нарушать молчание.

— Думаю, госпожа Вайс продолжила бы этим заниматься, не узнай об этом Ник Тейлор. Увидел ее в компании Эрика Фонтейна, а потом сопоставить нужные факты труда не составило. В результате Эрику пришлось сделать то, что он и делать-то не планировал — с братьями Тейлор он был в хороших отношениях. И, насколько мне известно, даже неровно дышал к одному из них, Фредерику. Ну, а госпожа Вайс просто получала приличные суммы за то, что она делает. А заодно надеялась, что Виктор Фонтейн вписал ее в завещание. Увы, Афродита, это не так. Вот последняя копия документов, Виктор составил ее в день своей смерти. Она заверена адвокатом. После этого адвокату только и оставалось, что выполнить последнюю просьбу Виктора — ввести в капельницу токсин, который за несколько часов вызывает паралич всех мышц, включая сердечную. Разумеется, он сделал это уже после того, как его клиент принял снотворное и крепко уснул, чтобы не чувствовать боли. Токсин почти мгновенно растворяется в крови и не оставляет никаких следов. «Остановка сердца» — вот причина смерти. В том числе, Виктор пожелал, чтобы его сын больше не имел ничего общего с наркобизнесом. Именно поэтому он незадолго до своей смерти передал доктору Мори этот конверт.

Афродита несколько секунд изучала полученный документ.

— Вашего имени тут нет, верно? — спросил Адам. — Виктор разделил свое состояние поровну между Эриком и его сестрой Долорес. Он решил, что деньги должны остаться в семье.

Она отшвырнула завещание.

— И что же, вы думаете, что Эрик все это подтвердит?

— Ему придется давать показания — он был одним из последних людей, которые видели Виктора Фонтейна живым. Кроме того, ему придется объяснить, почему его отец в день своей смерти вздумал менять завещание. Ведь доктор Мори своими глазами видел, что ваше имя там значится. И это было совсем недавно. Верно, доктор?

Вивиан не ответил. Он смотрел на Афродиту, которая в какой-то момент опустила глаза.

— Это, разумеется, полная чушь, — сказал он. — Дита, ты четыре года спала со мной из-за рецептов?

Адам кивнул Кейт.

— Думаю, нам нужно ненадолго оставить их одних, — произнес он.

Когда все вышли, Афродита еще некоторое время стояла без движения, после чего сделала шаг к Вивиану.

— Я хочу, чтобы ты меня послушал, — сказала она. — Я все расскажу, но, пожалуйста, выслушай меня. Это важно.

— Для кого? Для тебя? Для детей, которым вы продавали морфий? Или для кого-то еще? Для меня это уже не имеет значения. Ты можешь говорить все, что угодно. — Он взъерошил волосы. — Подумать только, целых четыре года я жил… Черт, поверить не могу! И почему ты не рассказала мне про то, что беременна?

Афродита остановилась.

— Беременна? — повторила она. — Я была беременна. Но, думаю, тебе следует знать, что я сделала аборт. Доктор Кэмерон была права — это простая операция.

Вивиан бросил на пол плащ, который держал в руках.

— Нет. Я точно сплю, и скоро проснусь. Ты хочешь сказать, что просто взяла и убила моего ребенка?!

— Во-первых, кто тебе сказал, что это твой ребенок? Во-вторых, был ли он тебе нужен? Тебе наплевать на всех, кроме себя. Зачем тебе был нужен этот ребенок? Что бы ты мог ему дать? Может, научить ненавидеть себя? Или причинять боль другим?

— Да, Дита. Ты права. Чему я мог бы его научить? Ведь я сам рос без отца. Я даже не представляю себе, чем отец должен заниматься. А теперь сделай мне одолжение — уходи. И сделай так, чтобы наши дороги больше не пересекались. Никогда. И остальные пусть тоже убираются к чертям.

Кейт наблюдала за тем, как один из полицейских открывает Афродите дверь. После этого она подняла с пола плащ и подошла к доктору Мори. Он сидел в кресле у окна и смотрел в ночь.

— Я понимаю, что это не совсем вовремя, — начала она, — но, думаю, вы понимаете, каковы последствия. Ваша лицензия…

— У вас есть номер моего юриста. Я послезавтра уезжаю, решайте все вопросы с ним.

Минут пять Адам сидел молча и наблюдал за хозяином квартиры. Наконец, Вивиан поднялся и приблизился к окну.

— Вам, наверное, доставляет удовольствие буравить взглядом мою спину? — спросил он. — Или приглашение убираться вас не касается?

— Я жду такси, доктор. Оно приедет через пятнадцать минут.

— Вы можете подождать на улице.

Адам подошел к нему и остановился на некотором расстоянии.

— Я думаю, что правда лучше лжи, доктор. Какой бы она ни была.

Вивиан повернулся к нему.

— Вы издеваетесь? Я только что узнал, что моя женщина жила со мной четыре года только из-за того, что меня было удобно использовать и о том, что она была беременна, но сделала аборт! Вам бы понравилась такая правда?! Моя жизнь — одна сплошная ложь! Мало того — еще и вы со своим спектаклем! Объясните мне хотя бы, как вы могли мне лгать и притворяться идиотом?!

Адам пожал плечами.

— Я не лгал. Вы интересный человек, доктор, и я ценю нашу дружбу. Вы ведь не думаете, что я делал это потому, что мне за это платили? Я бы не стал рассказывать чужому человеку свои тайны.

Вивиан подошел к столу и взял портсигар.

— Это вы про трогательную историю с Джеральдом? Хочется верить, что хотя бы это не ложь.

— Это не ложь, — кивнул Адам. — Я плохой актер.

— У вас прекрасные актерские способности, господин Фельдман. Хотя, конечно, они не идут ни в какое сравнение с актерскими способностями чужой женщины, с которой я все это время делил постель, свято полагая, что ей не безразличен! И даже — страшно подумать! — думал, что она выйдет за меня замуж!

Адам присел на подлокотник дивана.

— Я думаю, что вы неправы, — сказал он.

— Заткнитесь, — попросил его Вивиан. — Я будто вернулся в то время, когда не видел смысла в своей жизни и каждый день думал о том, что приду домой и перережу себе вены. Я даже знал, что резать надо не поперек, а вдоль. Чтобы уж наверняка. Только тогда в одной палате меня ждала женщина, которую я нашел на улице при смерти. И эта женщина дарила мне надежду на то, что все наладится. А теперь у меня нет ничего. Понимаете? Ничего!

— Вы неправы, доктор.

— Я же сказал вам: заткнитесь!

Адам молчал. Доктор Мори закурил и окинул взглядом гостиную.

— Если я вернусь, — сказал он, — то продам эту квартиру. Или просто отдам. Должен же я сделать в своей жизни хотя бы что-то полезное. Все тридцать четыре года я только и делал, что пробовал все наркотики, которые только существуют, спал с каждой встречной женщиной и боялся, что умру, если задумаюсь о смысле происходящего. А теперь… — Вивиан сделал пару глубоких затяжек и посмотрел в окно. — Мне плевать. В моем возрасте уже заводят семьи, детей. А что есть у меня? Работа. Мне все опротивело. Я опротивел сам себе.

Адам, который пять минут назад тоже успел закурить, поднялся, подошел к столу и стряхнул пепел в пепельницу.

— Я плохо умею утешать, доктор, — заговорил он. — И, если честно, с трудом представляю, какие слова принесут вам утешение. Понимаю, что в это верится с трудом, но время лечит.

— Ни черта оно не лечит, — оборвал его Вивиан. — Оно просто делает вас бесчувственным.

— Люди меняются. Просто порой к изменениям нас подталкивают не очень приятные жизненные ситуации.

Вивиан потушил сигарету.

— Надо собирать вещи, — сказал он с тоской. — Терпеть не могу это занятие. — Он посмотрел на Адама. — Послушайте, вы что, на полном серьезе предпочитаете мужчин?

Адам поднял бровь.

— Вообще-то, я не против представителей обоих полов.

— Ладно, черт с ним. Идемте, я отведу вас в один неплохой клуб. Мне сейчас больше всего хочется напиться до такой степени, чтобы потом ничего не помнить. И не важно, чем я буду заниматься в это время. Если уж мучиться похмельем, то с осознанием того, что у меня нет ночных дежурств.