Доктор Надав Фельдман отложил одну из толстых папок и взял следующую.

— Мы с вами перебрали уже пятьдесят кандидатур, Константин, но вы не нашли ни одного подходящего человека. Может, вы хотите сделать перерыв?

— Мы с вами вместе просматриваем досье, но почему-то именно я не нахожу подходящих людей. Вам не кажется, что вы противоречите сам себе, доктор? Разве мы не работаем вместе? Или это очередной намек на то, что я не считаюсь с мнением других?

— Что вы. Лично я увидел тут несколько довольно-таки…

— Так, может, вы просмотрите досье, а потом сообщите мне о своих выводах? Тогда мне останется совсем пустяковая работа — сказать, что эти люди тоже не подходят для того, чтобы участвовать в проекте.

Доктор Мейер, сидевшая поодаль, вздохнула и поднялась для того, чтобы приоткрыть дверь. Читальный зал архива соответствовал правилам безопасности — никаких окон, и поэтому здесь было душно.

— Я с радостью сделаю это, Константин, — согласился Надав. — Но какой смысл в моей работе, если вы изначально настроены на то, чтобы отвергать все предложенное?

— На самом деле, доктор, я не понимаю, в чем смысл вашей работы. Наверное, кто-то подумал, что мне скучно, и поэтому вы сейчас сидите здесь?

Нурит подошла к нему и тронула за плечо.

— Я хочу поговорить с тобой, — сказала она. — Давай выйдем на пару минут.

— Надеюсь, доктор Фельдман не будет скучать. Хотя почему он должен скучать? Он занимается интересным делом. И должен привыкать к бумажной работе, ведь у советника отдела по ведению допросов такой работы много. Думаю, ты успела ему об этом рассказать.

…Когда они прошли в помещение архива, Нурит сделала пару шагов по направлению к шкафам и прислонилась спиной к дверце одного из них.

— Ты можешь объяснить мне, что происходит? — спросила она.

— Мы с доктором Фельдманом пытаемся работать вместе. Я с самого начала предупреждал его, что ему не повезло с руководителем. Как это называется в отношениях? Период притирки?

— Со стороны это выглядит так, будто ты пытаешься довести его до состояния нервного срыва.

— Спорим, что это получится у меня за пару недель?

Нурит посмотрела на него и покачала головой.

— Надав тут не при чем. Что-то происходит с тобой.

— Может быть, я просто не выспался?

— Может быть, это связано с тем, что произошло между нами несколько дней назад?

Константин скрестил руки на груди.

— И что же произошло между нами несколько дней назад? Ты попросила у меня документы. Их сложно достать, но я не буду нервничать по этому поводу.

— Нет, я про то, что произошло до того, как я попросила у тебя документы.

— Ах да, припоминаю. Почему я должен из-за этого нервничать?

— Не знаю. Но мне не хочется думать о том, что на допросе ты распускаешь руки именно из-за этого.

— Я и пальцем его не тронул.

— Если бы я тебя не предупредила, ты бы его ударил. А потом ты устроил этот спектакль с Надавом.

Константин оправил лацканы пиджака.

— Не хочу делиться с тобой недостойными мыслями, но иногда мне хочется хорошенько ему двинуть.

— Тебе нужно отдохнуть. Я поговорю с господином директором на эту тему. А теперь вернемся к работе.

— С каких это пор мои подчиненные решают, когда мне отдыхать, а когда работать?

— С тех пор, когда ты начинаешь говорить и делать ерунду.

Доктор Мейер кивнула в направлении двери.

— Пойдем, Константин. Дела не ждут.

— Пусть Надав повозится с досье, а потом передаст мне выписки. Если тебе что-то понадобится, я буду у себя.

…Майор Толедано поправил на носу очки в тонкой оправе и склонился над записями.

— Интересно, зачем ей понадобилось это старье? — проговорил он, изучая документы.

Константин отложил очередную стопку листов в сторону.

— Может, она хочет взять это в качестве материалов к курсу? Хотя не понимаю, что в этом такого интересного.

— Смотри-ка. Вот выписки из досье Аль-Харири. Оказывается, здесь полно разработок!

— Ты не представляешь, что у меня попросила Марика.

Боаз поднял глаза.

— Подарить ей на день рождения яхту?

— Поговорить с Даудом Фаруки насчет ее брата.

Он закрыл папку.

— Хороших же он завел друзей!

— Это мои друзья. Друзьями Яна они будут после того, как он вернет триста тысяч долларов.

— Триста тысяч долларов?!

— По нынешнему курсу это около пятиста, учитывая то время, когда его не было в стране.

Боаз взял сигареты.

— Как он умудрился задолжать такую сумму?

— Лучше спроси, как я умудрился согласиться помочь Марике. Фаруки попросил меня лично поручиться за Яна до тех пор, пока он не вернет весь долг.

— Если ты дорожишь своей головой, не соглашайся. Лучше иметь проблемы с полицией, чем проблемы с мафией!

— И что я скажу Марике? Чтобы она поручилась за него сама?

— Пусть он сам решает свои проблемы и платит свои долги. Не хватало только, чтобы ты связывался с семьей Фаруки. Тем более что он не тот человек, за которого можно поручиться. При первом удобном случае он снова свалит за границу.

В приоткрытую дверь кабинета заглянула секретарь.

— Прошу прощения, сэр, — сказала она, обращаясь к Константину. — Господин директор попросил вас зайти.

— Что ты уже успел натворить? — спросил Боаз.

— Надеюсь, что ничего. — Константин поднялся. — Подожди меня здесь, я скоро вернусь.

…Господин директор кивнул в направлении одного из кресел и принялся забивать табак в небольшую трубку из черного дерева.

— Присаживайтесь, майор, — сказал он. — Я не отвлек вас от важных дел?

— Нет, сэр.

— Я беседовал с доктором Мейер. Она выразила беспокойство по поводу вашего состояния. Вы хотите объяснить мне, что она имела в виду?

— Мы обсуждали с ней эту тему, сэр. Я плохо спал этой ночью. Сегодня мне нужно будет лечь пораньше, и завтра я буду чувствовать себя замечательно.

— Не припомню, чтобы недостаток сна так влиял на ваше состояние, майор. Я знаю вас давно, и даже после трех часов сна вместо обычных шести вы не позволяли себе поднимать руку на заключенного. И уж конечно не могли бы позволить себе не очень вежливо разговаривать с доктором Фельдманом. С вами случилось что-то серьезное, если вы ведете себя подобным образом.

Константин посмотрел на своего руководителя. Господин директор изучал разложенные на его столе бумаги.

— Может быть, я на самом деле устал, сэр. Я возьму день отпуска в четверг…

— Нет, майор. Я хочу, чтобы вы взяли отпуск на неделю. И чтобы вы отправились домой сейчас.

— Простите, сэр, но я не думаю, что могу позволить себе неделю отпуска.

— Не волнуйтесь ни за аналитический отдел, ни за отдел по ведению допросов. Эту заботу оставьте мне.

— Вы хорошо знаете меня, сэр, не подумайте, что я собираюсь оспаривать ваше решение…

— Если вас не устраивает мой мягкий тон, поясню себя. Это не просьба. Это приказ.

Константин поднялся.

— Так точно, сэр.

Господин директор кивнул, давая понять, что разговор подошел к концу.

— Я хочу увидеть вас через неделю в вашем обычном расположении духа, майор.

— Конечно, сэр. Приятного дня.

…Марика убрала руку с рычага переключения скоростей и тоскливо посмотрела вперед — на длинный ряд машин.

— Черт, я не верю, что мы тут застряли, — сказала она. — Каждый раз, когда я сажусь за руль, вся моя дорога до дома — одна сплошная «пробка»! Впрочем, как и дорога на работу.

— Еще пара таких поездок — и ты сменишь ручную коробку передач на автомат.

Она бросила взгляд на сидевшего рядом брата и снова переключилась на дорогу.

— Я не собираюсь менять машину.

— Сколько уже ты на ней ездишь? Кажется, еще со времен магистерской диссертации?

— Но, как видишь, она в отличном состоянии, и даст фору только что сошедшим с конвеера. Потому что это моя машина, и я за ней ухаживаю.

Незнакомый с Марикой и Яном человек никогда бы не поверил, что они приходятся друг другу братом и сестрой — уж слишком они отличались друг от друга. Зеленоглазая брюнетка Марика, унаследовавшая характер отца, восхищавшая всех окружающих сочетанием миниатюрности и силы, и голубоглазый блондин Ян, в котором было больше ста восьмидесяти сантиметров роста и ни капли хотя бы как-то напоминавших мужские качеств — они были самым ценным богатством их родителей, во много раз ценнее денег, акций и недвижимого имущества. Правда, Марика всегда была любимицей отца, а Ян находил утешение в разговорах с матерью, но это устраивало всех. По крайней мере, сестра привыкла так считать и была уверена в том, что так оно и должно быть, а брат делал вид, что его это не волнует.

— Надеюсь, полет прошел хорошо? — снова заговорила Марика.

— Да, превосходно. Правда, я привык летать первым классом, но и вторым летать неплохо.

— Я думала, что часть из моих денег ты потратишь на билет.

— Ты слишком высокого мнения о состоянии моих банковских счетов. Если бы не этот чертов банк со своими процентами, я бы выплатил ссуду вовремя. Но им обязательно нужно накрутить еще несколько тысяч! Я уже не говорю об этих бизнесменах, которые заплатили мне за отель гроши. Ты знаешь, как он выглядел? Не пять звезд, а все десять!

Марика приоткрыла окно, достала из сумочки сигареты и закурила.

— Знаешь, как мне всегда говорил папа, Ян? Если человек обвиняет в своих неудачах других, он неудачник. А сильный человек знает, что во всем, что происходит, виноват он сам, а поэтому ничего не говорит, просто исправляет ситуацию. Без лишних слов.

— То есть, мне нужно было застрелиться? Без лишних слов?

— Я не буду читать тебе нотации. В конце концов, это ты старший брат.

Ян посмотрел на нее.

— С каких пор ты куришь?

— Это забота старшего брата или очередной повод для того, чтобы меня упрекнуть?

— Я интересуюсь твоей жизнью.

— Приятно слышать, что тебя интересует что-то, кроме моей чековой книжки.

— Мне интересно, как поживает моя младшая сестренка. — Он погладил ее по плечу. — И как скоро она разведется во второй раз. Ты уже вышла замуж дважды за одного и того же человека. Теперь для равновесия надо дважды развестись.

Марика затянулась и выпустила дым в направлении окна.

— Ты говоришь лишнее, Ян, — заметила она. — Особенно если учесть, куда мы едем и зачем.

— Ах да, я забыл. Твой муж решил сделать мне одолжение и поговорить с людьми, которые почему-то решили, что я должен им деньги. Или он решил дать мне денег для того, чтобы я больше не появлялся в его доме?

— Я до сих пор не знаю, как объяснить ему тот факт, что ты заявишься к нам без предупреждения. Так что сделай одолжение — помолчи.

— О, мне знаком этот тон. Подумать только, семь лет ты не видела этого человека, но все равно говоришь так, как он. — Ян откинулся на спинку кресла и положил руки под голову. — «Весь мир принадлежит мне, а если мне что-то не принадлежит, но я хочу это получить, то я обязательно это получу, и мне наплевать на то, что вы об этом думаете».

Марика в очередной раз посмотрела на него. Ян улыбнулся.

— Изысканное удовольствие — топтать других ради достижения своей цели. Особенно если этот кто-то не может оказать тебе сопротивление.

— Я думаю, Ян, что «не может» не существует. Существует только «не хочет». Или ты считаешь себя невинной жертвой? Когда у тебя были деньги, ты жаловался. Теперь у тебя нет денег, и ты тоже жалуешься. Почему бы тебе хотя бы в твои сорок не поменять взгляды на жизнь и не снять черные очки?

Ян прикрыл глаза.

— А почему бы тебе, сестренка, не снять розовые очки и не подумать о том, что тебе давно пора найти нормального мужчину, а не неудачника, который…

— Ты хочешь, чтобы я отвезла тебя обратно в аэропорт?

— Лучшая защита — нападение? Это в твоем духе. Так ведут дела на бирже?

— Если не хочешь, то я советую тебе замолчать. — Заметив, что Ян хочет что-то сказать, Марика продолжила: — Прибереги силы. Скоро тебе придется много говорить и оправдываться. Избавь меня от своей болтовни.

… — Как я и думал, тут ничего не изменилось. Приятно лишний раз оказаться правым.

— Кто бы спорил.

Марика положила ключи в сумочку, бросила ее в кресло и присела для того, чтобы снять туфли. Ян еще несколько секунд оглядывал гостиную, после чего разместился на диване.

— Этот дом не будит в тебе неприятные воспоминания? — задал он вопрос.

— Наоборот. Мы с Константином вместе выбирали мебель, планировали комнаты.

— Скажи, это ты не согласилась объединить ваши счета? Или это была его инициатива?

Марика поднялась и сняла жакет.

— Это было решение, принятое после серьезного разговора. Мне кажется, это нормальнее явление в современном мире — когда у мужа и жены есть личные счета, и каждый ведет свой бюджет так, как он хочет. Конечно, существует и общий бюджет.

— Тебе не кажется, что это глупо? У вас были разные счета, вы работали двадцать четыре часа в сутки, прожили вместе два года, развелись, ты одна вырастила сына, а теперь снова вышла за него замуж. Чего ты ждешь от этого брака?

— Поддержки, Ян. Но вряд ли тебе знакомо это слово. То есть, оно тебе, конечно, знакомо — тебя всю жизнь кто-то поддерживал. А ты себя этим не утруждал. И правильно, зачем? Ведь у тебя такая замечательная жена. Она привыкла тащить все на себе, включая детей.

— Ты забыла все, что было раньше? Вы начали — как говорят? — с чистого листа? И почему ты решила, что он будет тебя поддерживать? Что изменилось? Или, может, ему есть дело до твоего сына? За семь лет он даже не потрудился поинтересоваться, как у тебя дела!

Марика подошла к зеркалу, распустила волосы и потрепала их, разглядывая себя.

— Я поняла тебя, Ян. Хочешь выпить?

— Могу предложить коньяк десятилетней выдержки. Это подходит для людей вашегокруга?

Марика и Ян обернулись и увидели Константина. Он стоял возле лестницы и слушал их разговор.

— Не хотите коньяк? Хорошо, пусть будет вино. Красное? Белое? Сухое, полусухое, десертное? Не молчи, Ян, а то я почувствую себя плохим хозяином.

Константин подошел к гостям и остановился рядом с Марикой.

— Ты могла бы предупредить, что у нас будут гости, дорогая, — сказал он.

— Если честно, я не думала, что ты вернулся домой.

— Я вернулся еще раньше, и даже успел подремать после обеда. Ну, так что? — Он поднял коньячную рюмку, которую держал в руке. — Рекомендую.

— Спасибо, я бы выпил чего-нибудь безалкогольного, — заговорил Ян. — Кофе, может быть.

Константин присел на край стола.

— Сделай нашему гостю кофе, дорогая. Мы поднимемся ко мне.

— Все хорошо? — поинтересовалась Марика.

— Да, все великолепно. Пожалуй, кроме того, что такого гадкого дня у меня не было уже давно, и настроение у меня хуже некуда. Сюрприз его не испортил.

Ян проводил взглядом Марику, которая отправилась на кухню.

— Не волнуйся, твоя сестра мне не прислуживает, у меня есть экономка. Просто сегодня она в отпуске.

— Подождем кофе или… поговорим о деле?

Константин посмотрел на него и улыбнулся.

— У нас с тобой есть дела? Какие именно?

Ян улыбнулся в ответ.

— Связанные с деньгами.

— Эти дела связаны с твоей жизнью, а не с деньгами. — Константин поднялся. — Пойдем. Я не хочу, чтобы Марика это слышала.

… Ян оглядел кабинет и сел в кресло у стола. Константин раздвинул шторы и приоткрыл окно.

— У вас тут так тихо, — заговорил гость. — И не подумаешь, что в нескольких километрах отсюда столица.

— Да, замечательное место. Кстати, этот дом выбирала твоя сестра. Итак, чем могу помочь? Накормить твоих детей? Утешить твою жену? Вернуть тебе проигранные в казино деньги? Или ты хочешь в очередной раз высказать мне, какое я ничтожество? Ты — гость, тебе слово. По восточным законам гостя кормят и поят три дня, дают ему ночлег и все, что он захочет, и только на четвертый день начинают расспрашивать, кто он и откуда. Я бы предпочел выгнать тебя, даже не пустив на порог, но ничего не поделаешь: муж твоей сестры родился в Иране, и для нас такое поведение считается позором.

— Разве этот закон про три дня — не закон бедуинов, которые живут в пустыне?

— На востоке живут по одним и тем же законам. А знаешь ли ты, Ян, как по нашим законам карается неуважение к родителям? Как карается кража? Что делают с людьми, которые должны деньги?

Он легко пожал плечами, делая знак продолжать. Константин занял свое кресло.

— Хорошо. Намеков ты не понимаешь. Я уже не раз говорил тебе, что ты идиот. Все, за что ты берешься, превращается в мусор. Я не собираюсь вмешиваться в ваши отношения с Марикой. Как по мне пусть она хоть каждый день выписывает тебе чеки на несколько тысяч долларов. Я дал себе слово не интересоваться тем, что происходит между вами. И готов был держать это слово до тех пор, пока ты не перешел красную черту. У нее есть имя. Ее зовут Дауд Фаруки. Ты ведь понимаешь, о чем я?

— Конечно, понимаю.

— Когда я услышал от Марики, что ты ему должен, то был готов в ту же секунду отдать ей всю сумму и забыть об этом, как о страшном сне. К сожалению, трехсот тысяч долларов у меня нет, хотя для нее я мог бы достать в три раза больше. Потом я узнал о том, на каких условиях Фаруки согласился «простить» тебе твой долг. А потом и о том, что ты собрался вернуться в страну. Ты подумал о сестре? О племяннике? Или ты поверил в то, что один из самых влиятельных криминальных авторитетов страны забудет, что ты должен ему триста тысяч долларов? Не знаю, почему ты до сих пор жив, но тебе крупно повезло. А теперь послушай, Ян, и запомни каждое слово. Я говорю это в первый и в последний раз. — Константин приподнялся, положил руки на стол и наклонился к нему. — На твое счастье, Дауд Фаруки — мой хороший друг. Когда-то я спас его сына, при этом рискуя всем, что у меня было, включая мою жизнь. Он согласился дать тебе время для того, чтобы ты выплатил ему всю сумму вместе с процентами, но при одном условии. Если я лично поручусь за тебя.

Ян достал сигарету и чиркнул спичкой, но в последний момент остановился.

— У тебя есть шесть месяцев для того, чтобы вернуть ему все деньги, — продолжил Константин. — Я не советую тебе шутить с ним, Ян. Дауд Фаруки — это последний человек, которого ты можешь попытаться обвести вокруг пальца. Я обещал Марике помочь тебе, и я это сделаю. Но если у тебя не получится вернуть деньги в срок, то мертвым найдут тебя, потом — меня, а потом остальных, начиная от твоей жены и детей и заканчивая твоей сестрой.

Ян закурил и отвел глаза. С минуту он размышлял, не нарушая молчания.

— Но откуда я возьму такую сумму? — спросил он.

— Не ты ли говорил, что можешь сделать деньги на пустом месте? Пришла пора продемонстрировать свой талант.

— Ты уверен, что вы с ним просто друзья? Может, вы деловые партнеры? Мне не кажется, что ты согласился бы на такое просто потому, что тебя попросила Марика.

Константин посмотрел на него и покачал головой.

— Меня удивляют такие люди, как ты, Ян. Ты ты полный ноль. У тебя были золотые горы, при желании ты мог бы превратить их в тысячу золотых гор. Но ты растерял все. А теперь ты сидишь передо мной в моем же доме и пытаешься меня унизить. Знаешь, в чем основная проблема, Ян? Основная проблема не в состоянии банковских счетов. — Он приложил руку к груди. — Когда у человека пусто внутри, он окружает себя снаружи всем, чем только можно. Но от этого пустота внутри не убавляется. Наоборот — она становится все больше и чернее. А теперь катись отсюда. Когда решишь, что согласен, позвони.

Марика толкнула приоткрытую дверь, вошла в кабинет и остановилась посреди комнаты с чашкой кофе в руках.

— Извините, я говорила по телефону, так что кофе запоздал, — виновато улыбнулась она, после чего перевела взгляд на Константина, и улыбка исчезла с ее лица. — Вы поговорили?

— Да. — Он подошел к окну и повернулся спиной к двери. — Отдай ему его кофе, а после этого пусть убирается ко всем чертям.