Майор Толедано отставил в сторону пустую тарелку и налил себе стакан воды.

— Зря ты скромничаешь, — обратился он к хозяину дома. — Ты неплохо готовишь. И, честно говоря, я не жалею, что мы решили поужинать у тебя и не пошли в этот твой ресторан… как он там называется?

— Ты имеешь в виду ресторан, который держит Фаруки? Я не хочу выходить из дома с таким лицом, а ты говоришь мне про ресторан. Что обо мне скажут? Что мы с ним «немного повздорили»?

— После ранения в Ливане я выглядел гораздо хуже.

Константин положил в раковину тарелки и вернулся за стол.

— Кофе? — спросил он у гостя.

— Да, было бы здорово. И рюмку коньяка. На улице такой холод, что я до сих пор не согрелся. — Боаз достал пачку сигарет. — Значит, этот твой герой тебе не знаком.

— Я впервые его вижу. Единственное, что удивило меня — так это его славянская внешность. И, пожалуй, легкий акцент — правда, я не помню, какой именно. Я жутко разозлился. Если бы Марика вышла на пять секунд позже, то я бы пустил ему пулю в лоб.

— И какие мысли у тебя есть по поводу его хозяина? Того самого, который знаком с одним из твоих коллег?

— Давай не будем поднимать эту тему, Боаз, иначе я на самом деле кого-нибудь убью. И, судя по тому, что в этой комнате не так много людей, жертвой будешь ты. Вот твой кофе, и вот твой коньяк.

Гость принялся методично размешивать сахар в кофе.

— Тебе надо расслабиться, ты весь на нервах, — сказал он. — Может, мы на самом деле куда-нибудь сходим? В «Королеву», например? Или хочешь поехать в Тель-Авив? Я знаю несколько отличных мест. Тебе понравится.

— Если эти места похожи на «Королеву», то я предпочту остаться дома.

— Как скажешь. Лично я был бы не против развеяться. У меня до сих пор не укладывается в голове то, что произошло с Кристиной. Бедный Гилад. Он сам не свой.

Константин закурил и подвинул к себе пепельницу.

— Ты никогда не думал о том, что иногда ты меняешь людей, но у тебя нет на это права?

Боаз сделал глоток кофе, подождал несколько секунд и пригубил коньяк.

— Мы всегда на кого-то влияем, это зависит не только от нас. Ты даешь человеку то, что можешь дать, а он думает, принимать это или нет. Ответственность лежит на обоих.

— Он все больше напоминает мне меня самого. И это меня пугает.

— Да, он уже не тот Гилад, каким он был несколько месяцев назад.

— Мы с ним как-то говорили об этом. Я всегда чувствовал, что у него есть какая-то черта, и он ее никогда не переступит. Но тогда в больнице он посмотрел на меня, и у него были совершенно чужие глаза. И это на самом деле уже совсем не тот Гилад, которого я знал раньше. Не мой консультант, который не понимал, как можно убивать троих, спасая при этом десятерых.

Боаз некоторое время молчал, не зная, как реагировать на сказанное, а после решил перевести разговор на другую тему.

— Так что же, тебя оставила не только жена, но и экономка? — спросил он.

— Берта поехала к сестре. Я попросил, чтобы она осталась там еще на неделю. Надеюсь, недели нам хватит для того, чтобы со всем этим разобраться.

— Как ты думаешь разбираться?

— Не знаю. Но мы обязаны это сделать. И чем скорее, чем лучше.

Услышав звонок в дверь, Боаз повернул голову.

— Ты ждешь гостей?

— В начале первого ночи? — Константин поднялся. — Надеюсь, плохие сюрпризы закончились, и эти гости меня обрадуют.

Габриэль Нафтали положила руку на дверной косяк и улыбнулась.

— Прошу прощения, что не предупредила, — сказала она. — Но я подумала, что к старым друзьям можно приходить без приглашения. — Она провела рукой по волосам, демонстрируя новый цвет. — Как тебе? Рыжий мне идет, но я решила стать брюнеткой.

— Сюрприз так сюрприз. — Константин пропустил ее в гостиную и, заперев дверь, пошел следом. — Похоже, не только я люблю наведываться к старым друзьям без приглашения?

Габриэль сняла с плеча сумку и осмотрелась.

— Новая мебель, — заметила она. — Похоже, твоя жена занялась дизайном дома. Прошлый мне тоже нравился, но теперь стало уютнее. Передай ей, что мне нравится. Кстати, где она?

— Уехала погостить к друзьям. Вернется через неделю.

— О, так ты один? — Она улыбнулась и сняла плащ, оставшись в темно-зеленом платье чуть выше колена. — Будь добр, налей мне чего-нибудь покрепче. Очень хочется согреться.

Стоявший в дверях кухни Боаз несколько секунд разглядывал гостью, не двигаясь с места. Габриэль, увидев его, приветственно помахала рукой.

— Надо же, и Боаз здесь! Как же я теперь смогу сосредоточиться на деле? Красивая женщина в компании двух привлекательных мужчин… постараюсь не подкачать.

Константин взял ее плащ.

— Проходи на кухню, там теплее, — посоветовал он. — Майор, поухаживайте за дамой.

— Какими судьбами? — спросил Боаз, пропустив Габриэль на кухню. — Где ты живешь?

— Это большой секрет, — ответила она, занимая один из высоких стульев рядом с небольшой барной стойкой. — Но если по секрету и только для хороших друзей — во Франции. — Она посмотрела на вошедшего Константина. — Что у тебя с лицом? Карьера фотомодели откладывается на неопределенный срок?

— Пришлось разорвать многообещающий контракт. Обидно до слез.

Габриэль щелкнула зажигалкой и оглядела кухню.

— Джентльмены решили устроить мужские посиделки и отдохнуть от жен? — спросила она. — Надеюсь, я не нарушила идиллию? Хотя я уверена, что вы говорили о работе. И еще я уверена в том, что привезла вам кое-что важное. Хотите послушать?

— Только после того, как ты скажешь нам, голодна ты или нет, — сказал Константин. — Майор уже оценил по достоинству мои кулинарные таланты, очередь за тобой.

Габриэль посмотрела на него с любопытством.

— Я всегда говорила Гиладу, что тебе для получения звания идеального мужчины не хватает только умения готовить. Беру свои слова назад, звание по праву принадлежит тебе. — Она принюхалась. — Пахнет мясом с чесноком! Пожалуй, отвечу утвердительно: я голодна!

… После того, как Габриэль закончила поздний ужин, компания переместилась в гостиную и расположилась вокруг журнального стола. Константин предложил развлечь гостей и устроить импровизированный концерт, но гости отказались. У них было только одно желание: чтобы он поскорее разжег камин.

— Где же ваше иерусалимское отопление? — пожаловалась Габриэль, поправляя на плечах полученную от хозяина дома шаль. — Неудивительно, что зимой тебя мучает ревматизм!

— Большие комнаты прогреваются медленно, — пояснил Константин, взяв со стола спички. — Для них есть камин. Кроме того, отопление тут не бесплатное.

— Сколько ты должен зарабатывать для того, чтобы не думать о такой ерунде?

— Когда я учился в университете, то сидел вечерами в своей крошечной квартире, решал сложный вопрос: купить сейчас пачку сигарет или оставить деньги на завтрак, и думал: когда-нибудь я буду зарабатывать так много, что не буду вспоминать о деньгах. И только после того, как ты начинаешь хорошо зарабатывать, выясняется неприятная вещь: чем больше у тебя денег, тем больше ты о них думаешь.

Габриэль забралась в кресло с ногами и посмотрела на огонь в камине.

— У моих родителей тоже был камин, — сказала она. — Я помню, как перед сном ставила рядом с ним стул, а на стул вешала одеяло. Чтобы оно согрелось, и чтобы мне было уютнее спать. Тогда еще не придумали эти дурацкие кондиционеры. Терпеть их не могу! До сих пор сплю с открытым окном. И для цвета лица полезно.

Боаз, допивший свой коньяк, наполнил рюмки соседей по столу и поставил пустую бутылку на пол.

— С какими новостями ты к нам приехала? — спросил он у Габриэль.

Она потянулась и прикрыла глаза.

— О каких делах можно говорить после ужина, да еще после коньяка? Тем более, в такой час. Давайте поговорим… о личной жизни, к примеру. Или нет, даже не так. Давайте поговорим о сексе. Как вы на это смотрите?

Боаз и Константин переглянулись. Габриэль, заметив это, заулыбалась.

— Я знала, что вам понравится эта мысль! Мы будем говорить о сексе? Или… будем делать что-то еще? — Она поболтала остатки коньяка в рюмке. — Да, похоже, мне пить больше не стоит. Отопления тут нет, согреть меня никто не хочет — вы оба женатые и скучные. Тебе, — она кивнула в сторону Константина, — это всегда мешало. А Боазу никогда не мешало.

— Да, но иногда мы пересматриваем свои взгляды на вещи, — возразил Боаз.

Габриэль поднялась, подошла к нему и встала позади кресла.

— Знаешь, когда мы работали вместе, я смотрела на вас на всех и думала вот о чем. Я могу понять мужчин, которых природа обделила мозгами или внешностью, или и тем, и другим. И они сделали выбор в пользу карьеры. Причем такой карьеры, когда нужно работать двадцать четыре часа в сутки, не оставляя ни минуты на личную жизнь. Но как такое могло произойти, что вы все — да-да, все, включая Гилада — являясь и умными, и привлекательными, выбрали такую работу?

— Как видишь, у нас получается совмещать работу и личную жизнь, — заговорил Константин. — Мы даже успеваем встречаться со старыми друзьями. Так что выбор в пользу карьеры не подразумевает отсутствие личной жизни.

— Да, встречи со старыми друзьями — это так волнующе. — Габриэль погладила Боаза по плечу и снова посмотрела на Константина. — Скажи, а в спальне у тебя теплее, чем здесь?

— Ты можешь подняться и проверить.

Габриэль отошла от кресла и протянула Боазу руку, приглашая следовать за собой.

— Отличная мысль. Я, пожалуй, проверю. Пойдешь со мной?

— Это вторая комната справа от лестницы, — ответил он. — Я думаю, ты не потеряешься.

— Хочешь меня проводить?

— Мне кажется, тебе нужно выспаться, — посоветовал Боаз. — И, когда из твоей головы выветрится коньяк…

Она разочарованно помотала головой.

— Когда из моей головы выветрится коньяк, все будет совсем не так! Хотя иногда интересно и без коньяка. Правда? — обратилась она к Константину.

Он утвердительно кивнул, продолжая наблюдать за происходящим.

— Ну, так что, пойдешь со мной? — снова спросила Габриэль у Боаза. — Предоставим твоего нудного друга самому себе. Надеюсь, он не обидится, если мы займем его спальню.

Боаз снова посмотрел на Константина. Тот, улыбаясь, изучал собеседников и ждал развития сюжета.

— Да, я думаю, что он не обидится, — ответил он. — Ты ведь не обидишься? Это не противоречит правилам хорошего тона? Только не начинай читать мне мораль о половой распущенности. Момент совсем не подходящий.

— Я хотел спросить, откуда у вас эта наглость — куда-то уходить в моем собственном доме, и даже не спрашивать, хочу ли я к вам присоединиться.

Габриэль снова заулыбалась.

— Как ты мне тогда говорил? Все случается в первый раз?

… — Здесь на самом деле теплее, чем внизу! Мне жарко.

Габриэль сидела на кровати и, щурясь от сигаретного дыма, разглядывала небольшую лампу на столе возле окна.

— Ну, что вы молчите? — снова заговорила она. — Ненавижу, когда мужчины молчат после секса! — Она помолчала, оценивая свои слова. — То есть, я хотела сказать, мужчина. Ну, вы поняли. Вот ты, — обратилась она к Боазу, — о чем разговариваешь с женщиной после секса?

— О разном, — уклончиво ответил он.

Она поднялась и потушила сигарету в пепельнице.

— Пожалуй, я пойду в душ, джентльмены. Можно получить полотенце и халат?

— Полотенца в шкафу в ванной, и халат там же, — сказал Константин. — И, если не хочешь принимать ледяной душ, включи обогреватель.

— Скоро буду. Чао.

Боаз устало потер рукой шею.

— Как мы умудрились так напиться? — Он сделал паузу. — Не смотри на меня так!

— Я ищу свои сигареты. Похоже, они остались внизу. Не хочешь спуститься?

— Нет, не хочу. Возьми. — Боаз протянул ему свою пачку.

Константин поднялся, оделся, подошел к окну и закурил.

— У тебя такой замученный вид, будто ты пробежал марш-бросок, — сказал он. — Ты был прав, мне нужно было расслабиться.

Боаз тоже встал.

— Принесу что-нибудь холодного, а заодно, так уж и быть, принесу твои сигареты.

— Если тебе стыдно смотреть мне в глаза, то так и скажи, я пойму.

— Это тебе должно быть стыдно! Я думал, что тебя тошнит от мыслей о подобном, не говоря уж о том, чтобы предпринимать более активные шаги! Это… тебе не подходит.

Константин пожал плечами и снова повернул голову к окну.

— А я всегда думал, что это мне сложно изменить свои моральные принципы. Ты приглашаешь меня в «Королеву», где большинство женщин обходятся без одежды, но при этом удивляешься, что я делаю что-то «неподходящее мне». Не вижу логики.

— Логика закончилась тогда, когда мы допили коньяк. — Он махнул рукой. — Ладно, черт с ним. Надеюсь, холодная вода еще осталась.

Вышедшая из душа Габриэль сняла полотенце с плеч и, повесив его на спинку кресла, подошла к Константину.

— Боаз недоволен? — спросила она.

— Похоже, нудным на поверку оказался совсем не хозяин?

Она погладила его по щеке.

— Я никогда не считала тебя нудным. Надеюсь, он пошел принести попить? Умираю от жажды. Я такого от тебя не ожидала, но я давно так не развлекалась. И, можно сказать, вообще никогда… — Она задумалась. — Хотя нет, просто давно. Похоже, твои сигареты все же здесь? — Она достала пачку из кармана халата и положила ее на стол. — Почему бы нам не провести несколько приятных минут вдвоем, пока твой друг ищет твои сигареты и ругает тебя, на чем свет стоит, так как не может их найти?

Константин вежливо убрал ее руку, и Габриэль отвела глаза.

— Вот как? — спросила она обиженно. — Я-то думала, что ты изменился. Не забиваешь себе голову всеми этими глупостями о морали. Сначала переспал, а потом можно и о деле, да?

— Ты сюда приехала только для того, чтобы со мной переспать?

— Разумеется, не только. — Она присела на стол. — И какого черта здесь делает Боаз? Я хотела поговорить с тобой наедине.

— Если это касается наших общих друзей из Седьмого отдела, то теперь это наше общее дело. И в первую очередь оно касается не меня и не Боаза, а Гилада.

Габриэль взяла со стола небольшую статуэтку и покрутила ее в руках.

— Да, я слышала про Кристину, — сказала она. — Ужасная история.

— Твои сигареты я не нашел, но холодная вода еще осталась.

Боаз поставил на стол воду и стаканы, после чего перевел взгляд на лежавшую там пачку «Camel».

— Они упали на пол, — пояснил Константин. — Ты же знаешь, я плохо вижу в темноте.

— Ты не мог выйти и сказать об этом мне? Я искал их по всей гостиной!

Габриэль отвернулась, пряча улыбку, и присела на один из небольших стульев с мягким сиденьем.

— Зато ты теперь снова в тонусе и готов к беседе, — сказала она. — Итак, вы сделали домашнее задание и разузнали, кто такой Муса Аль Харири?

— Мы размышляли над этим вопросом, — ответил Константин, — но к конкретным выводам не пришли.

— Вам повезло, что у вас есть я. Итак, Ибрагим Аббас. Уроженец Сирии. Сейчас проживает во Франции, в Париже, но в Сирию ездит регулярно. Врач. Во Франции у него своя клиника. В свое время был правой рукой Мустафы. Муса Аль Харири выполняет для Ибрагима Аббаса работу ищейки. Угадайте, кого он ищет?

— Нас? — предположил Боаз.

— А теперь угадайте, с какой целью.

Константин стряхнул пепел с сигареты в пепельницу и приоткрыл окно.

— Уж точно не для того, чтобы пригласить нас в оперу.

— А теперь основной вопрос. Зачем ему это делать? Вы ведь даже не знакомы.

— Ибрагим Аббас всегда держался в тени Мустафы. Когда-то я работал с психологическими характеристиками руководства «37». Доктор Аббас — человек неамбициозный, и вряд ли у него появлялись мысли о том, чтобы занять место Мустафы. Он был, скорее, исполнителем, чем лидером, который страдает от того, что ему не дают себя проявить. С какой стати он будет мстить? А даже если бы и начал, то только за смерть Мустафы. Но тогда почему Мустафа говорил мне о влиятельных людях, из-за которых он не может во всеуслышание заявить, что он жив?

Габриэль сделала пару глотков воды из принесенного Боазом стакана.

— А тут начинается самое интересное. Я уверена, что вы все помните душераздирающую историю про бывшего мужа доктора Мейер. Как мы помним из истории, с мужем доктора случилось кое-что неприятное, и она приняла в этом участие. А после этого сменила имя и вместе с дочерью уехала из Англии в Израиль.

— Так и есть, — ответил Боаз. — Я проверял это, видел результаты вскрытия и записи британской полиции на эту тему. Доктор Хусни Абу Талиб, известный психиатр.

— Кстати, Ибрагим Аббас — тоже психиатр. И у него тоже есть своя клиника. Интересное совпадение, правда?

— Это на самом деле становится интересным, — подтвердил Константин.

— И это будет еще более интересным, когда я расскажу вам о том, что кое-что проверила, воспользовавшись старыми связами. У доктора Аббаса довольно туманное прошлое, много непонятного. Пожалуй, кроме того периода, когда он жил в Англии. Около двух лет. Там он тоже занимался чем-то непонятным, но регулярно наведывался в Сирию. Летал через Турцию. Лондон — Стамбул — Дамаск.

— Ты хочешь сказать, что это он убил Хусни? — предположил Боаз.

— Все гораздо интереснее. После этого Ибрагим переехал в Сирию и ни разу не летал в Англию. Но по какой-то странной причине один раз улетел из Англии рейсом Лондон-Стамбул. Понимаете? Вроде жил в Сирии и в Англию не прилетал, а тут вдруг улетает из Англии. А теперь еще пара занимательных деталей. Последний полет доктора Хусни Абу Талиба в Сирию был датирован шестнадцатым октября — и этим же днем в полицейских источниках датирована его смерть. Улетел он шестнадцатого декабря, а ночью с шестнадцатого на семнадцатое был убит «при таинственных обстоятельствах». И знаете ли вы, куда на самом деле летели Нурит Мейер и ее дочь Лилах через пару месяцев после смерти Хусни Абу Талиба? Они летели в Стамбул. И только из Стамбула отправились в Израиль. А знаете, кто летел с ними в одном самолете? Доктор Ибрагим Аббас.

Константин потушил сигарету и тоже взял стакан с водой.

— Ты хочешь сказать, что Ибрагим Аббас и Хусни Абу Талиб — это один и тот же человек? — спросил он. — Тебе не кажется, что этих доказательств недостаточно для того, чтобы это утверждать?

— Недостаточно, — подтвердила Габриэль. — А поэтому я решила не полагаться на них и сделать тест на ДНК. Если ты хочешь посмотреть на его результаты, можешь найти их в моей сумке — я привезла их с собой. Ваш Ибрагим — это Хусни Абу Талиб, бывший муж доктора Мейер. Впрочем, почему бывший? Самый что ни на есть теперешний.

— Как тебе удалось сделать тест? — спросил Боаз.

Габриэль выпустила дым и улыбнулась, посмотрев на Константина.

— Я процитирую тебя во второй раз за вечер, но только при условии, если ты не зазнаешься. Для этого мне нужно было воспользоваться его неравнодушием ко мне.

— Я всегда знал, что тебе нравятся мужчины постарше.

— Это звучит как обвинение. К слову сказать, он замечательный человек. Умный и обходительный. Кроме того, ему уже почти пятьдесят, а он до сих пор может удовлетворить женщину. Сколько еще мужчин в его возрасте могут это сделать? — Она успокаивающе погладила Боаза по руке. — К тебе это не относится.

— Значит, это все-таки Нурит. Хорошо, что мы решили не посвящать ее в свои планы.

— Мой бывший начальник, как всегда, умен и умеет просчитать ситуацию на несколько ходов вперед, но сейчас он заблуждается. Она знает обо всем. Ведь они тесно общаются. Правда, не совсем прямо. Через посредника. Это очаровательный студент медицинского факультета по имени Андре Лоран.

Константин поднялся и сделал несколько шагов по ковру.

— Похоже, у них это наследственное — выходить замуж за террористов, — сказал он.

— Ну, теперь ты понимаешь, почему он вздумал вам мстить? Он как никто другой заинтересован в том, чтобы убрать вас с дороги. И смерть Мустафы была ему на руку. Он расстроится, если узнает, что он жив. А пока у него есть возможность заставить вас заплатить за все. И тебя, в том числе.

— Я всего-то убил его брата и спал с его женой. Какие пустяки. За что мне мстить?

— Это не смешно, — оборвал его Боаз. — Его надо нейтрализовать, и как можно скорее. До тех пор, пока он не натворил что-нибудь еще.

Константин остановился и посмотрел на Габриэль.

— Я хочу, чтобы ты организовала нам встречу. Я, Гилад, Боаз, Ибрагим и Муса. И, желательно, как можно дальше от любопытных глаз. Где-нибудь за городом. Разумеется, не в Сирии, а во Франции. И, если ты решишь приготовить нам семейный ужин, накрой стол еще на одного. Потому что у нас будут важные гости.

— О нет, Константин, ты ведь шутишь, правда? — снова заговорил Боаз. — Ты не приведешь туда Мустафу! А если они заодно? Они убьют нас троих разом!

— Ты можешь остаться. Мы с Гиладом поедем вдвоем.

— Эта мысль мне нравится еще меньше!

Габриэль закурила в очередной раз.

— Хорошо, я устрою вам встречу, — сказала она. — А что я получу за то, что доставила вам такую важную информацию?

— Ах да, прости, об этом я не подумал. — Константин сел за стол. — Сколько ты хочешь?

— Сколько? — подняла бровь она. — Я хочу вернуться обратно. В оперативный отдел.

Боаз недоуменно посмотрел на нее.

— Ты это серьезно? — спросил он.

— Конечно. Мое место там, даже если я отрицаю это по слабости душевной.

— Думаю, ты понимаешь, что я не могу тебе ничего обещать, — сказал Константин. — Мне нужно будет перевернуть горы для того, чтобы это сделать.

— Это замечательно. — Габриэль легко сжала его пальцы. — Переверни для меня пару гор. Это у тебя всегда хорошо получалось!