В детстве у меня была одна палочка-выручалочка. Когда я чего-то очень сильно боялась (например, тараканов, пауков или темноты), я заставляла себя находиться рядом с источником страха… ну, скажем, минут пятнадцать. То есть стояла и смотрела, как паук ползает по стене, или в закрытой комнате выключала оставленный мамой и папой ночник и сидела, клацая зубами, готовая отбиваться от притаившегося под кроватью несуществующего бабая огромным плюшевым мишкой.
Мишка…
В общем, заснуть мне так и не удалось, потому что вместо нормальных мыслей о том, как выбраться в другой мир… тьфу ты, в свой мир, конечно же, я думала о том, что делать со всем случившимся. В попытке отвлечься и хоть немного успокоиться решила почитать любовные романы.
Через час мне захотелось удавиться.
Еще через час — сигануть в окно, прямо в дружелюбно раскрывшие свои объятия ветки аналога розового куста, или что там росло под окнами моего нового временного пристанища. Потому что строчки отказывались складываться в предложения, зато образ Демаре складывался без малейших усилий: резкие, грубоватые черты (ничуть не красивые, вот правда!), обжигающий взгляд и губы — жесткие, сильные, подчиняющие одним прикосновением к моим.
С утра я опять напоминала пятноглаза, чем порадовала Жужжена: он явился прежде, чем я успела замаскировать темные круги. Глядя на меня сверху вниз, сообщил, что его мируарство отбыли на работу раньше положенного (слава всем местным богам!), что девочки еще спят и завтракать будут позже, так что я поем прямо в спальне. И что мне лучше поторопиться с поездкой по магазинам, потому что горничная присмотрит за Кристин и Аделин только до обеда.
С этими словами мне вручили авансовый конверт и, показав пятую точку в форменных брюках, удалились в неопределенном направлении. Точнее, в определенном: контролировать все, что происходит в этом доме. А я потащилась в ванную, где минут десять изучала свое невыспавшееся отражение и пыталась понять, можно ли считать один поцелуй изменой.
Поправочка: можно ли считать один желанный поцелуй изменой.
Так, стоп, Ира.
Никаким желанным он не был. Не был — и точка!
С этой мыслью я на бегу затолкала в себя местный аналог круассана, запила вьярном и вылетела из дома на подъездную дорожку, где меня уже дожидался водитель. Гораздо более приятный, чем Луард, по крайней мере, дверь он мне открыл, широко улыбнувшись, как старой знакомой.
Почему-то я сочла это хорошей приметой: люди так мало значения придают улыбкам и добрым словам, хотя ими поддержать и приободрить порой очень просто. Вот и я садилась в машину с мыслью, что все будет хорошо.
Будет, конечно, куда оно денется. Пусть первые два дня и вышли не очень. За это время я умудрилась попасть в другой мир, уволить Селани из театра, устроить ее же на работу няней, пообщаться с ней в мужском теле и поцеловаться с алмазным королем… дважды. Впрочем, первый раз не считается, потому что тогда я ничего такого не чувствовала.
Так вот, вчера вечером я тоже ничего такого не чувствовала, и вообще все это не считается, потому что…
Потому что я так решила!
Район, где жил Демаре, отличался еще большей помпезностью, чем тот, где располагался бывший дом Селани. Особняки здесь были более редкими и больше напоминали дворцы, а территории, к ним прилегающие, если и не могли посоперничать с парком в Петергофе, то были очень к тому близки. В общем, никто из местных обитателей ни в чем не нуждался, улицы блестели на солнце, как вымытые с шампунем, травка на газонах сверкала, как после обработки фильтрами в Фотошопе.
Долго ехать нам не пришлось: на сей раз мы свернули не к морю, а в центр, где уже открывались первые местные бутики. Глядя на выставленные в витринах платья, я чувствовала себя крайне нелепо, потому что даже не представляла, как буду все это носить. Ну не мое это. Вот совсем. Это же все равно что Дженнифер Энистон на вручение Оскара одеть в… свитерок и джинсы, а сверху набросить халатик воспитательницы из детского сада. С точностью до наоборот.
Водитель притормозил перед первым открывшимся магазином и уже собирался выйти из машины, когда я покачала головой.
— Простите, вы не сказали, как вас зовут.
— Симран, мирэль Тонэ. Я думал, вы помните.
Так, понятно. Селани с ним уже ездила.
Вот где, спрашивается, была моя голова, когда я вчера с ним… с ней общалась?! Надо было подробно ее обо всем расспросить! Вот только сначала я слегка обалдела от ее заявления, а потом явилось его мируарство, и…
— Симран, здесь есть магазины попроще? Мне не хочется спустить весь аванс в первый же день.
Водитель приподнял брови:
— Есть, но… вы всегда одевались так… Словом, как здесь.
Не я. Селани.
Но это к делу не относится.
— Мне хочется перемен, — вздохнула я.
Водитель нахмурился, но снова завел машину своим магическим камушком, и мы поехали дальше. Долго петляли по узеньким улочкам, часть из которых и вовсе была пешеходными, поэтому приходилось очень медленно ехать за кем-то, спешащим по делам на своих двоих. В итоге водитель остановился перед магазином попроще, в витрине которого пожилая женщина переодевала манекен. Обежал машину, распахнул дверцу и подал мне руку:
— Прошу, мирэль Тонэ. Я буду ждать вас в машине.
— Спасибо, Симран.
Я направилась к магазину, над которым висела вывеска: «Наряды для мирэль». Простенько и со вкусом, чего уж. И чем им не угодили мируары?
Впрочем, обо всех мируарах я тут же забыла… ну ладно, почти обо всех. Взгляд скользнул между магазинчиком и кофейней, то есть вьярней, располагавшейся чуть выше по улице: в объятиях небольших двухэтажных зданий спряталось еще одно. На втором этаже, судя по торчащим горшкам с чем-то, отдаленно напоминающим герань и фиалки, располагались квартиры, а на первом окна были затянуты темной драпировкой, подсвеченной изнутри огоньками.
«Гадальный салон Лилит Варум», — гласила вывеска.
«У меня бабка — цыганка в пятом поколении, так и знай!» — эхом зазвучали в сознании слова Лили.
Ну нет.
Нет, не может такого быть!
Или может?
Могла ли Лиля перекинуть меня сюда?
Что за бред, Ира! Ты взрослая, современная женщина, с рациональным мышлением, которая…
Вошла в туалет и оказалась в другом мире.
Мысленно (почти за шкирку, как небезызвестный барон Мюнхгаузен в мультике) я развернула себя в сторону «Нарядов для мирэль», но в двух шагах от двери все-таки замерла. Руки с силой стиснули сумочку.
Я не просто оказалась в другом мире. Я разговаривала со здоровым мужиком, в теле которого поселилась женщина (причем, судя по ее словам, это не шизофрения, а именно Селани). Так что если есть хоть малейший, хоть капелюшечный шанс, что эта мадам Лилит может мне помочь, я просто не имею права его упустить!
Прежде чем я успела додумать эту мысль, ноги уже сами понесли меня в сторону гадального салона.
Толкнув дверь, под переливчатый звон колокольчика я оказалась в царстве полумрака, разрываемого только слабыми огоньками свечей. Свечи эти, как выяснилось, парили над залой, и это заставило волосы на голове шевелиться. То есть умом я понимала, что в магическом мире возможно все, но когда над твоей головой зависли крохотные такие язычки пламени, как-то не до умственных изысканий. Тяжелая черно-красная драпировка затягивала окна, отрезая меня от внешнего мира. Посредине залы стоял стол и два стула, очертания которых почти потерялись в том самом полумраке и тумане. Туман, подозреваю, возникал из-за благовоний, тяжелый аромат которых плавал надо мной вместе со свечами.
Самой Лилит нигде не было.
Вот и хорошо!
На этой мысли я наткнулась взглядом на маску с раззявленным ртом, в прорезях которой тоже поблескивало что-то алое, из-за чего создавалось ощущение, что на меня пристально смотрят.
Пойду я, пожалуй.
Не успела сделать и шага, как шорох за моей спиной засвидетельствовал о чьем-то появлении.
— Что, просто так возьмешь и уйдешь? — послышался мелодичный голос.
«Брать ничего не буду, — подумала я, — а вот уйти точно стоило бы».
Но я уже обернулась.
Стоявшая рядом со столом женщина (я прищурилась, чтобы разглядеть, откуда она появилась, но тщетно), ничем не напоминала Лилю. Хотя вру, напоминала — цветом волос и огненным взглядом, все остальное в ней вполне соответствовало среднестатистической цыганке из советских фильмов. Наряд так вообще точь-в-точь: рубаха, цветастая юбка, на голове платок.
— Ну, говори уже, зачем пожаловала, — нетерпеливо проговорила она, — или уходи.
— Хочу кое-что узнать.
Вот зачем? Зачем, Ира? Ты же даже в своем мире в такие бредни не верила!
«А стоило бы, — ехидно подсказал внутренний голос. — Тогда, глядишь, и не оказалась бы в мире с розовыми единорогами».
«Нет здесь единорогов», — подумала я. И мысленно посоветовала внутреннему голосу заткнуться, потому что разговаривать с самой собой — это уже точно не здорово.
— Уверена, что пришла по адресу? — добавив в голос иронии, поинтересовалась Лилит. — Слишком много в тебе сомнений, а они, как известно, ни к чему хорошему не приводят.
Да, работе с клиентами им еще учиться и учиться.
Хотя почему-то именно это заставило меня вернуться и подойти к столу.
— Так вы сможете мне помочь? — поинтересовалась я, оглядываясь в поисках хрустального шара или гадальной колоды.
— Смотря, о чем речь пойдет, — неопределенно ответила женщина и тряхнула головой с напомаженными кудрями, черными, как ночь. — Но ты садись. Я посмотрю и скажу, что думаю.
Глянув на стул сомнительной чистоты (ну очень сомнительной, на фудкорте в выходные и то чище), я все-таки отодвинула его и присела на краешек. Лилит расположилась напротив, и, вопреки всем моим подозрениям, хрустальный шар на столе так и не появился, равно как и карты.
— Руки дай, — бесцеремонно заявила гадалка.
А вот это уже что-то знакомое.
Я протянула ей руки ладонями вверх, но она не торопилась взглянуть на мои… как их там, линии жизни, ума и прочего. Может и к счастью, потому что в своем уме я в последнее время регулярно сомневаюсь.
— И чего ты их растопырила? — поинтересовалась Лилит, глядя на мои пальцы.
— А вы разве не будете читать мою судьбу?
— Судьбу прочесть невозможно, — фыркнула она. — И не верь тем, кто говорит иначе. Судьбу свою ты сама создаешь, каждый день, каждую минуту перекраиваешь, любым новым решением, даже взглядом или улыбкой. Нельзя прочитать то, что находится в постоянном движении.
— А… — многозначительно высказалась я.
Но меня уже хватанули за руки.
Без каких-либо ухищрений, просто сомкнули мои ладони в своих. Меня не обожгло, током не ударило, вообще ничего не случилось: лишь почувствовала тепло ее рук. Чуть шершавых, грубоватых для женщины, с маникюром, который явно требовал обновления.
«Цыганам никогда в глаза не смотри», — учила меня мама, у которой выцыганили (буквально) кошелек в день зарплаты, но Лилит сама на меня не смотрела. Прикрыла глаза, словно собиралась войти в транс, однако с трансом тоже не сложилось. Пару минут она так и сидела, сжимая мои руки в своих, потом подняла ресницы и сфокусировала на мне взгляд.
— Нехорошая на тебе магия, девочка. Темная, — сказала она.
«Сами вы девочка», — подумала я, внутренне холодея.
— Точнее, ее отголоски. Ты пришла издалека… — Лилит нахмурилась. — Оттуда, куда никогда не вернешься.
Что?!
— Не думаю, что это то, что я хотела услышать.
— Ты хотела услышать правду, не так ли? — она вскинула брови. — Но я не закончила. Не вернешься, но сможешь один раз поговорить с тем, кого любишь по-настоящему. Всего один раз, в ночь первого новолуния, потом твоя связь с домом ослабнет, и узы порвутся.
Мамочки!
— Я вам не верю! — собрав остатки внутренних сил, решительно поднялась.
— Верить или нет — дело твое, — пожала плечами Лилит и взмахнула рукой.
Туман благовоний тотчас рассеялся, свечи погасли, портьеры разошлись, впуская привычный дневной свет, а у меня по коже снова побежали мурашки. Впрочем, в следующую минуту я обратила внимание на перстень с огромным камнем на пальце женщины, и мне полегчало. Никакая это не мистика, всего лишь обычная магия камня.
Обычная.
Магия.
Камня!
Дожили.
Ну уж нет. Нет, нет и нет! Я здесь не останусь, перетряхну этот мир, поставлю его с ног на голову, но вернусь домой! К Мише.
— Сколько я вам должна?
— Да нисколько, — отмахнулась Лилит. — Я ж тебе ничем не помогла, а за такое денег не берут.
Скрипнул стул, и она направилась в сторону занавешенного потертыми шторами дверного проема. Возможно, это и был какой-то обманный маневр, но гусары, то есть цыгане, которые денег не берут — это что-то новенькое.
— А… как мне поговорить с тем, кого люблю?
Лилит скептически заломила бровь:
— Пока не веришь, ничего не получится. Даже то, что я тебе дам, не поможет без твоей силы.
— Нет у меня никакой силы, — отмахнулась я.
— Это ты так думаешь, девочка. Сила есть в каждом, вот только привыкли люди, что камни нам ее дарят, от того и не чувствуют ничего внутри.
Ну да-ну да, как в том анекдоте:
«Используй силу, Люк!» — «Так силу или люк?»
— Пожалуйста, расскажите, как мне поговорить с тем, кого люблю?
— В ночь новолуния надо подняться на холм Расцвета, это самое сильное место в Мальмаре. С собой взять вот это, — подавшись к стене, Лилит легонько по ней постучала, и на моих глазах из нее выскочил ящичек. Обычный такой ящичек без ручки, как кирпичик, в котором прорицательница покопалась и извлекла на свет божий… деревянный кругляш.
Приблизившись, я увидела, что на нем начертан символ, напоминающий нашу земную руну… Да нет же! Это наша земная руна и была, еще бы вспомнить, как она называется. Светка в свое время увлекалась ими, даже общалась с девушкой, которая всерьез занималась рунами. Знак в ладони Лилит напоминал наклоненную букву П, но память на эту тему сотрудничать отказывалась.
— Держать ее у сердца и звать — всем сердцем звать, — подвела итог Лилит. — С верой, которой тебе так не хватает.
«Ира, это развод», — снова подсказал внутренний голос.
«А идеи получше у тебя есть?» — огрызнулась я.
Идей не было.
Не уверена, что в ближайшие дни найду способ вернуться домой, а передать весточку родным нужно. Хоть как-то… через Мишу. Даже если эта Лилит на сто процентов уверена, что вернуться я не смогу, возможно, в их мире это невозможно, но возможно в нашем! Она же сама сказала, что судьба постоянно находится в движении, вот и буду двигать! Так двину, что мало не покажется. Да я горы сверну, чтобы вернуться.
К тому же, если этот символ так похож на земной, значит, между нашими мирами действительно существует связь. Это и стало решающим фактором. В руны я почему-то верила. В отличие от всего остального.
— Давайте! — сказала я и протянула руку.
— Чем платить будешь? — уже совершенно по-деловому поинтересовалась Лилит.
— Наличкой, — брякнула я. Заглянув в округлившиеся глаза цыганки, или как они здесь называются, тут же поправилась: — В смысле, деньгами. Чем же еще?
— Услугой за услугу можно, — сказала Лилит, — но с тобой действительно лучше деньгами.
В ее глазах однозначно читалось: «Странная она какая-то».
Странная, ага. Посмотрела бы я на нее в нашем мире, где вообще никакой магии нет.
Рассчитавшись за помощь, убрала руну в конверт и быстренько направилась к двери, пока в голове Лилит это «издалека» не сложилось в «из другого мира». Не хочу я в МОРГ. И в морг после МОРГа тоже не хочу, а то мало ли, что они там с иномирянами делают. Особенно с такими «выдающимися» (со слов Селани), как я.
— Не забудь, всем сердцем звать! — напомнила Лилит. — И только в первое новолуние, не позже!
— Спасибо, — сказала я и поспешно хлопнула дверью.
Не очень вежливо, но что делать.
Нам, иномирянам, выбирать не приходится.
Подумав, переложила руну из конверта во внутренний карман сумочки: пусть пока побудет здесь, а по дороге домой решу, куда ее перепрятать до новолуния. Может статься, это мой единственный шанс вернуться домой.
А я вернусь!
Обязательно вернусь!
С таким оптимистичным настроем я вскинула голову и направилась в салон одежды для мирэль.
Во дворце, то есть в доме алмазного короля, все было спокойно, как в том Багдаде. Что меня и насторожило, потому что предыдущие два дня назвать спокойными точно было нельзя. Сегодня же я вполне себе удачно съездила в магазин, где купила целых два платья (одно для повседневной носки, в которое сразу же и нарядилась, другое — просто потому что не смогла пройти мимо). Туфли и аксессуары я также приобрела, и от аванса у меня еще многое осталось, что тоже не могло не радовать.
Девочек я накормила и уложила спать: увы, сегодня сказка не сработала, пришлось снова лететь в космос и впадать в анабиоз. Через двадцать минут ерзанья анабиоз все-таки состоялся, и я, оставив близняшек отдыхать, отправилась в библиотеку.
Каталог помог разобраться с нужными книгами, а точнее, нужные отыскать. В итоге, обложившись тяжеленными фолиантами, я в спешном порядке давилась знаниями в рекордно короткие сроки. Во-первых, потому что надолго оставлять девочек одних не хотелось, а во-вторых, не хотелось, чтобы меня за чем-то подобным застал Жужжен. Это же даже хуже, чем если бы Демаре застал меня за поцелуями с Селани. То есть с Шерро.
Тьфу!
И что только не полезет в голову.
А в голову, признаться честно, лезло многое, пробиваясь сквозь исторические сведения, основы магии и прочая, прочая, прочая. Когда я уходила от Лилит, сжимая руну в руке, меня охватило радостное такое, почти детское возбуждение. Пусть даже она сказала, что я не смогу попасть к себе, но хотя бы смогу поговорить с Мишей. И если есть возможность поговорить с ним по межмировой «рации», значит, есть и возможность меня отсюда вытащить.
Не может не быть!
Помимо мыслей о Мише периодически пробивались радиопомехи с внешностью Алмазного короля, и вот это, если честно, мне совсем не нравилось. Настолько не нравилось, что я то и дело за уши вытаскивала себя из воспоминаний о случившемся в кабинете и возвращала назад в библиотеку. Проблема заключалась в том, что библиотека тоже теперь навевала воспоминания. В частности о том, как он стоял в дверях, глядя на меня.
Гм… а если сделать вот так?
Развернув кресло под другим углом, я оказалась спиной к двери.
Да, вот так определенно лучше. И все внимание на то, что читаю.
История Эоны насчитывала вот уже восемь тысяч лет, из которых шестьсот было отведено на новый мир (так оно и писалось, 628 г. н.м.), и остальные около семи — на домагическую эпоху. В отличие от нашего мира, у них летоисчисление «ниже ноля» велось не в порядке убывания, а так же, по возрастанию. То есть последний год домагической эпохи именовался 7432 г. д.м.э.
Магия обрушилась на мир неожиданно, проявившись в горных породах и везде, где содержались драгоценные камни. Когда люди это осознали, случилась первая магическая война. Государство Истхарнах (клянусь, последний слог был именно таким), попыталось подгрести под себя весь материк. Руководил им в то время идейный тип, которого заклинило на идее, что все месторождения должны принадлежать ему.
В общем, Ньерра оказалась единственной страной, которая смогла дать достойный отпор. Отчасти потому, что на ее территории было много камней, отчасти потому, что именно здесь имелись так называемые «блуждающие жилы». То есть иссякнув в одном месте, они возрождались в другом, полные залежей полезных камушков. Иными словами, сейчас Ньерра была мировым лидером по производству всего, что только можно себе представить.
А на семидесяти процентах жил сидел алмазный король. Это я почерпнула уже не из книг, а из вовремя отхваченного журнала, посвященного Демаре. Ему сейчас много статей посвящали в связи с исчезновением Жизель, вытаскивали на свет все подряд. Вот и про то, на чем он сидел, тоже вытащили.
Ну как сидел… Исходя из того, что я прочитала, усидеть на них было нельзя, и везло тому, кто успевал подсуетиться и быстренько выкупить землю, на которой появлялась магическая жила. Отслеживалось это по многим признакам, которые, правда, не всегда были столь очевидными. Тот же автор статьи намекал, что у Демаре разветвленная сеть осведомителей, которые только и делают, что шпионят, и что сам Алмазный король по своим деловым качествам и хватке не слишком-то отличается от того самого правителя из Наха.
За спиной раздался какой-то шорох, и я обернулась.
— Кристин? Аделин?
Тишина.
Напряженно оглядев библиотеку, я захлопнула книгу. Надо убрать все на место и возвращаться, потому что девочки вот-вот проснутся. Увы, я ни на шаг не приблизилась к тому, что мне нужно: читай, к вопросу, как вернуться домой. Ну да ладно, еще не все потеряно: во-первых, у меня целая библиотека, а во-вторых, Селани. Если бы она еще так не истерила и была готова к конструктивному диалогу, цены б ей не было, как союзнице. Сделав себе пометку в памяти: при следующей встрече поговорить с ней серьезно и без лишних эмоций, направилась к полкам.
Расставила книги, для себя отмечая, что можно взять в этом секторе в следующий раз.
«Пространственные аномалии Ньерры».
Хм… а вот это может быть интересно! И как я ее раньше не заметила?
Потянула книгу на себя, чтобы быстренько просмотреть оглавление.
Шорох неожиданно повторился, и я подпрыгнула. Обернувшись, прижала к груди книгу. И чуть не заорала, потому что на меня огромным круглыми глазами, светящимися в полумраке, смотрел настоящий живой… чебурон.
Фернан Демаре
— … чательная новость!
Фернан вынырнул из собственных мыслей и осознал, что вот уже несколько минут вместо того, чтобы слушать отчет помощника, изучает цветущий куст мальмары. Последняя притаилась в большом горшке в углу его рабочего кабинета. Ее полураскрывшиеся соцветия своим оттенком напоминали губы Селани Тонэ. Настолько нежные, мягкие и порозовевшие от его поцелуя. Губы, конечно же. До того, чтобы целовать цветок, он еще не додумался.
Хотя следовало перецеловать все кусты в округе вместо того, чтобы делать это с няней его девочек!
Нет, не просто с няней, а с мирэль Тонэ. Той самой мирэль Тонэ, при виде которой у него всякий раз возникала изжога. По крайней мере, так было раньше.
— Мируар Демаре? — вопросительно посмотрел на него Роббэр.
Видимо, молодой человек ждал ответа, но Фернан осознал, что пропустил все, кроме последнего слова, а предпоследнее расслышал лишь наполовину.
Все из-за Селани Тонэ!
И этого куста! Кто вообще додумался поставить его в кабинете?
«Уволю!» — яростно подумал Алмазный король и наконец сосредоточился на помощнике.
— Прошу прощения, Роббэр, я отвлекся. Так что за новости?
У помощника сделался такой вид, будто его только что неожиданно пнули под зад: осознание случившегося еще не наступило, но неприятный осадок в душе уже поселился.
— Я говорил про то, что вы оказались правы, — повторил он. — Вчера на той территории, что приобрели весной, появилась блуждающая жила! Мы обнаружили магическую активность, и пробы это подтвердили.
— Отправили туда технику?
— Да, конечно, — с энтузиазмом закивал Роббэр.
— Замечательная новость!
— Я так и сказал, мируар Демаре.
Жила.
Еще одна. Отлично.
Интуиция снова не подвела его. Пока большинство полощут песок у берегов рек в надежде обнаружить хоть каплю магии в найденных там камнях, ученые, нанятые им, изучают горные породы, а после составляют прогнозы. Еще прадед Фернана решил рискнуть и начать копать шахты. Тогда это делали рабочие вручную, а не спецтехника. Он вложил в дело почти все свои сбережения и не прогадал: открытая блуждающая жила сделала Демаре одной из самых богатых семей Ньерры. И с тех пор их состояние только преумножалось. Интуиция прадеда перешла деду, от деда к отцу, и от отца наконец-то досталась единственному наследнику — Фернану.
Интуиция всегда ему помогала. По крайней мере, в том, что касалось бизнеса. Но кажется, регулярно подводила в отношении близких.
— Сообщите об этом мируару Шерро, — приказал он помощнику, и тот поспешил покинуть кабинет.
Да, с близкими в последнее время точно творилось что-то не то.
Взять хотя бы Десмонда. Он тоже вложил деньги в последние геологические исследования и на протяжении стольких лет тратил много сил и времени на бизнес. А теперь что? Хочет отдыхать? Уму непостижимо!
Кто же отдыхает в шаге от триумфа?
В последнее время друга будто подменили. Другого объяснения у Фернана просто не было.
Ан нет! Одно было, и оно ему совершенно не нравилось.
Мирэль Селани Тонэ.
Все началось именно с нее. Когда актриса решила, что сможет стать его няней… Тьфу, не его, конечно. Няней для его детей! Она пришла на собеседование, и с тех пор все пошло наперекосяк.
Ее тоже будто подменили.
Куда делась дикая кошка, едва ли не бросавшаяся ему на шею? Вместо нее вдруг возникла острая на язык недотрога, которую каждые пять минут хотелось не то уволить, не то схватить и поцеловать. Чтобы закрыть ей рот, конечно же.
Фернан запустил пальцы в волосы, растрепав пряди, а потом закурил.
И главное, будь она прежней, уволил бы сразу. От греха подальше. Но нынешняя Селани поладила с девочками, а это дорогого стоит. Она смогла совладать с близняшками и (он заметил это за ужином) даже умудрилась им понравиться. Чего уж говорить, такая мирэль Тонэ понравилась ему самому.
Как он мог так ошибиться в ней? Кто она, хорошая актриса? Наглая аферистка? Где играет, а где искренняя?
Фернану хотелось верить, что Селани не обманывает его девочек и действительно относится к ним с той теплотой, которую он успел в ней заметить. Например, когда Кристин плюхнула ей на стул мороженое, он готов был наказать девочку со всей строгостью. Но няня перевела огонь его гнева на себя. Или взять историю со скелетом: без участия близняшек там точно не обошлось. И опять мирэль Тонэ защитила двух шкодниц. Не то, чтобы Фернан хотел потакать всем их шалостям и капризам (хотя зачастую больше потакал, чем ругал), но ему понравилось, что у девочек появилась защитница.
Только один момент совсем не давал ему покоя: интерес Десмонда к Селани. Вот что было донельзя странным.
Сначала их разговор, когда друг расписывал достоинства мирэль Тонэ и настойчиво советовал Фернану принять актрису на работу. Потом купил для нее безумно дорогое колье (узнать, кто приобрел украшение в его бутике труда не составило, тем более что Десмонд выписал чек). После настаивал на том, чтобы взять с собой Селани на выходные в Ланси. И под занавес домогался ее в библиотеке!
Картина вырисовывалась неприглядная: его лучший друг сделал все это ради того, чтобы добиться расположения девушки. И теперь ему не терпится получить вознаграждение.
Фернан его хорошо понимал, особенно после того, как попробовал на вкус губы мирэль Тонэ и почувствовал тепло ее кожи, когда она оказалась в его объятиях. Ему всегда нравились более миниатюрные девушки, но тут он просто не смог устоять, сорвался…
Да что ж это такое-то, а!
Демаре бросил сигару в пепельницу и легко ее оттолкнул.
Лег-ко.
Случайно чуть дальше, чем требовалось, самую малость.
То, что пепельница упала и разбилась — так это досадное недоразумение, равно как и тот поцелуй. Который действительно больше никогда не повторится, и он знает, как положить конец охватившему его безумию.
Прекратить это раз и навсегда.