Кажется, мой лимит удачи достиг дна. Потому что иначе появление Экворта в холле в данную минуту никак не объяснишь.

Что же делать? Сказать, что передумала? Но если через полчаса передумаю снова, это может насторожить дворецкого. Согласиться? Здорово рискнуть, ведь по словам Тобиаса Экворт враг. И хотя не всем словам Гордона стоит верить, проверять лично совсем не хотелось. Кто его знает, что у этого типа на уме. И все же, все же… Нужно решаться!

Я вцепилась в сумочку, вежливо улыбнулась и повернулась к лорду Экворту.

— Не уверена, что это прилично. К тому же, у вас, наверняка, есть планы.

Идите своей дорогой и не мешайте, а с дворецким я как-нибудь разберусь.

— После бессонной ночки? — усмехнулся Экворт. — Все мои планы сводятся к тому, чтобы выспаться. Но ради вас я могу им изменить. Что насчет приличий… Александр мне как брат, так что мы с вами почти родственники.

Дворецкий смотрел на нас выжидающе, и он добавил:

— Решайтесь. Со мной веселее.

Ой, не сомневаюсь… Тут в голове словно что-то щелкнуло. Наверняка, выключился мой инстинкт самосохранения, и страх куда-то испарился. Что собственно говоря, я теряю?

— Вы приехали на машине?

— Конечно.

Кто говорил про дно? Моя удача бездонна!

— Что мне сказать лорду Дрейку? — поинтересовался дворецкий нам в спины. Пришлось обернуться.

— Не стоит его беспокоить. Я вернусь быстро, — пообещала я.

Когда мы оказались под палящим солнцем, Экворт сощурился и стал похожим на кота.

— Я так понимаю, что книжная лавка только прикрытие.

— Мне нужно в Имперский университет. Знаете, где это?

— Шутите? Я там учился. Он находится в центре Конвеля. Зачем вам туда?

— Если я расскажу вам, придется вас убить, — пошутила я. Но Экворт не рассмеялся, наоборот посмотрел на меня чересчур пристально. Странно посмотрел. Решила больше так не шутить, а то мне еще через полгорода с ним ехать. — Так вы меня подбросите?

На этом химерский переводчик дал небольшой сбой, потому что Экворт переспросил:

— Подброшу?

— Подвезете, — поспешно исправилась я. — А потом с чистой совестью отправитесь в объятия сна.

Не знаю, насколько совесть Экворта была чиста, но он рассмеялся.

— Так и быть. Отвезу вас в университет.

Автомобиль Экворта отличался от машины Ровены лишь цветом: темно-красный. Мне вручили знакомые очки и усадили на пассажирское сиденье. Двигатель завибрировал, тарантас задребезжал, и мы тронулись. Рядом с Эквортом я по-прежнему чувствовала себя не в своей тарелке. Поэтому обрадовалась, что урчание машины не позволяет нормально общаться. По мне так к автомобилю должны прилагаться не только защитные очки, но и беруши.

К торговой улице нужно было свернуть налево, с той стороны Ровена впервые привезла меня в особняк Дрейков. Экворт повернул направо, и теперь я жадно (насколько позволяли очки) всматривалась в улицы Конвеля. Сначала за живыми изгородями безуспешно прятались белоснежные особняки, один помпезнее другого. Ветерок хоть и был теплым, все равно освежал. Если бы не беспокойство и подпрыгивание на брусчатке, я бы поездкой наслаждалась.

Движение стало оживленнее, пошли деревья повыше, дома ютились близко-близко. А дворец с коваными воротами, широкой лестницей и куполообразной крышей в центре так и вовсе отличался от соседних белых домиков. Он был с ярко-желтым фасадом, со множеством окон, в которых отражались солнечные блики. Из-за чего стены дворца казались полностью золотыми, а стекла — драгоценными камнями. Не сложно было догадаться, кому он принадлежит.

— Желтый — цвет императорской семьи. Видите дворец впервые? — Я кивнула, и Экворт остановился возле тротуара, чтобы можно было получше рассмотреть.

Значит, именно сюда приезжал Александр.

— Почему император не принял лорда Дрейка?

— Он принял, но отказался отсылать Посейдона в Долины.

Я оторвалась от рассматривания императорского герба, который висел над парадным входом — летящую в ночном небе сову, окруженную серебристыми звездами, и повернулась к своему спутнику.

— Но почему?

— Потому что это нарушило бы правило обряда, о котором я вам рассказывал. Посейдон не смог бы вернуться на службу.

Если раньше это объяснение звучало как полный бред, то теперь, благодаря книге, я понимала, что это значит. Химера может стать стражем только однажды. После извлечения артефакта Посейдон навсегда вернется в долины Этрукка. Именно этого хотел Александр, именно этого требовала от него Ровена в кабинете — чтобы Тобиас оставил службу.

— Насколько мне известно, император заявил, что не станет принимать решение за лорд-стража и велел ждать.

Хм.

— Суровые у вас законы, — пробормотала я.

— С тех пор, как один из советников прадеда нынешнего императора придумал использовать химер как стражей, бороться с преступностью в Конвеле стало гораздо проще. — Экворт вернул машину в оживленный транспортный поток. — И не только в Конвеле.

Не только. И я тому доказательство.

— Преступникам, наверняка, туго приходится.

— Им приходится быть очень изобретательными. — Экворт снова одарил меня улыбкой. Словно изобретать приходилось ему самому.

Мы свернули на подъездную дорожку прежде, чем я успела задать следующий вопрос. Проехали через распахнутые кованые ворота и аллею, между деревьями, напоминающими кипарисы. Остановились у белого здания с красной крышей. По красоте и величию оно разве что чуточку уступало императорскому дворцу, а вот на лужайках было гораздо оживленнее. Юноши и девушки в темно-синей форме сидели в тени деревьев: кто-то на лавочках, кто-то просто на траве. Группами или поодиночке. Кто-то оживленно общался, кто-то листал книги и конспекты. Интересно, у них бывают летние каникулы?

— Главный корпус Имперского университета, — тоном экскурсовода объяснил Экворт и кивнул на шестиэтажное здание. — За ним два остальных. Если вам нужна определенная кафедра, могу подвезти.

Хорошая попытка узнать, куда я иду.

— Мне нужен главный.

Экворт заглушил мотор, обошел машину и помог выйти.

— Я подожду здесь, только поставлю автомобиль в тени.

Час от часу не легче! То, что я собираюсь рассказать Артуру Клайзу, точно не для ушей лорда Экворта. Отняла руку и заставила себя улыбнуться.

— Это надолго. — А если профессор с порога научит меня прыгать по мирам, так вовсе навсегда! — Тем более, вы хотели отдохнуть.

— Как же вы собираетесь вернуться?

— Вызову такси.

— Такси? Чудное слово.

Я мысленно пожелала себе и переводчику всего хорошего.

— Это когда тебя отвозят куда нужно…

— Как это сделал я.

— Только за деньги, — уточнила.

Экворт сложил руки на груди, в его взгляде удивление граничило с весельем.

— Значит, мне стоит попросить оплату?

Он издевается?! Судя по виду еще как. А ведь еще полчаса назад жаловался на недосып.

— Если заплачу вам сейчас, не смогу добраться домой.

Видимо, Экворт уловил мое настроение, поэтому просто хмыкнул.

— В Конвеле такая услуга называется «автомобиль с водителем». С каждым годом появляется все больше бюро, которые занимаются такими перевозками, — объяснил он и добавил: — Будьте осторожны… со словами.

Снова это чувство, словно он видит меня насквозь. Я кивнула, оглянулась на университет, двери которого были приветливо распахнуты. Сколько сейчас времени? У профессора, возможно, уже закончились лекции. Сейчас мне хотелось поскорее избавиться от общества Экворта и найти нужную кафедру.

— Удачи, — пожелал он. — В ваших делах.

— А вам добрых снов, — не осталась в долгу я и ступила на ступеньку. К счастью, без юбок делать это было гораздо проще. Неприятное чувство потихоньку отпускало, только от взгляда в спину лопатка зачесалась.

Я не стала ждать, пока он уедет, почти взбежала по лестнице и нырнула в приветливо распахнутые двери.

— Ваш пропуск, — прокаркал старец за маленькой стойкой.

Вахтер выглядел таким древним, что, судя по всему, занимал свою должность со дня основания университета. Пристальный взгляд поверх очков сообщал о том, что мимо такого враг не проползет.

— Я ищу кафедру химероведения. Мне назначено.

— Тогда у вас должен быть пропуск, — сурово напомнил вахтер, словно поймал меня за чем-то непотребным. Например, за разламыванием казенных стульев или написанием нецензурщины на университетских стенах.

Вот засада! О пропуске Артур Клайз мне ничего не сообщал.

— Может, мое имя есть в списке посетителей? — предположила я. — Джулия Гордон.

Старец тяжело вздохнул, достал с полки огромнейший талмуд и раскрыл его где-то посередине. Проделал он это все так медленно, что я успела рассмотреть холл.

Первое, что бросалось в глаза — витражное окно во все шесть этажей, узор на котором повторял герб императора, а еще множество лестниц. Широких, узких, винтовых. Они уводили на верхние этажи и наводили мысли о Хогвартсе. Разве что эти лестницы не двигались. Пока что.

Холл был не сказать, чтобы пустынным, но то ли шли занятия, то ли студенты предпочитали лужайки надоевшим стенам альма-матер. Даже остановить некого, чтобы подыграл и помог просочиться внутрь.

— Нет, — выдвинул свой приговор старец и попытался захлопнуть талмуд. Я не позволила: ухватилась за книжечку и потянула на себя. Нетушки! Не для того я выдержала прятки за портьерами и поездку с Эквортом, чтобы меня развернул какой-то вахтер.

— Посмотрите внимательнее. У меня интервью с профессором Клайзом.

Старец сдвинул сильнее брови, поправил очки и снова стал водить по строчкам, написанным настолько кривым почерком, что даже мой переводчик не справлялся. На этот раз я не сводила с него взгляда.

— Журналистка? — поинтересовался вахтер через время.

Слава богу! Даже от сердца отлегло. Профессор про меня не забыл.

— Да. Из «Конвельньюс». У меня встреча с Артуром Клайзом.

Оказалось, что рано радовалась.

— Покажите документы.

Да он издевается!

От дальнейших препирательств с вахтером меня спасла полненькая девушка в студенческой форме.

— Вы к профессору Клайзу? — поинтересовалась она. — Тогда вам нужно на кафедру химероведения. Это во втором корпусе. Я как раз туда иду, могу провести.

Искренне захотелось написать что-нибудь нехорошее. По диагонали в книге посетителей или на самой стойке. Я бросила торжествующий взгляд на старца и последовала за девушкой. Очень сильно надеясь, что такой персонаж у них в единственном экземпляре.

— Буду очень благодарна.

До второго корпуса добрались без приключений. Лара, именно так звали студентку, обрадовала меня тем, что во втором корпусе вообще нет вахтеров. Объяснила, что старец придирается ко всем, но особенно к женщинам в брюках. Даже довел нескольких студенток до слез, не пуская на занятия. Шовинизм чистейшей воды.

Второй корпус оказался менее величественным и высоким, чем первый, но очень длинным. Крылья здания растянулись в стороны, изогнулись, словно пытались заключить парк в объятия. Чем ближе мы подходили, тем сильнее меня охватывало беспокойство.

Я очень надеялась, что Артур Клайз не станет брать пример с вахтера и не потребует с порога мои документы, потому что у меня их попросту не было. Ни на имя Джулии Гордон, ни на имя Юлии Бесединой. Собственный паспорт остался в России, в бардачке «хендай»: химера его с собой не захватила. А о новом даже речи не шло. Лорд-страж придумал для меня целую легенду, но никаких бумаг не вручал. Александр спокойно мог бы потребовать мои документы и вывести на чистую воду, но он предпочел положиться на артефакт.

Лара провела меня на второй этаж и сказала, что нужно идти до конца. Конечно же, она имела ввиду казавшийся бесконечным коридор, но я восприняла этот совет как знак свыше. Раз я здесь, обратной дороги нет, и ни одно препятствие меня не остановит: ни вахтер, ни секретарь. К слову, ни того, ни другого, я не заметила. На кафедре вообще было очень тихо. Да и то, что это кафедра химероведения, рассказала надпись во всю стену, а еще рисунки рядом.

Я уже привыкла к совам, но здесь художник изобразил химер разными. В этих созданиях угадывались пауки, гепарды, орлы, киты…

В ушах зашумело, а перед глазами запорхали мушки. Я замерла возле осьминога на фоне красного закатного неба. Того самого чудища, каким впервые предстал передо мной Посейдон. Это значит… В горле пересохло, и я неосознанно облизнула губы. Господи, каждая химера на стене олицетворяла свой мир. Множество миров. Это значит, что кто-то уже бывал на Земле!

Я прикоснулась к осьминогу. Краску давно не обновляли, и сейчас он напоминал фреску какого-то древнего захоронения. Я же чувствовала себя первооткрывателем, историком, нашедшим доказательство существования забытой цивилизации. Неизвестный мир, мой неизвестный мир, оказывается не такой уж неизвестный, если о нем даже написано на стенах Имперского университета.

Откуда-то сверху раздался мелодичный звоночек. Кажется, закончилась пара или как она тут называется. Почти сразу в конце коридора распахнулась дверь, выпуская группу студентов. Молодые люди прошли мимо, обсуждая какую-то Катрину.

Подождала еще немного, но больше из аудитории никто не выходил, поэтому заглянула внутрь. М-да, маловато студентов для такой огромной аудитории. Судя по всему, предмет был необязательным или не пользовался популярностью.

Амфитеатр парт уходил под самый потолок, рядов пятнадцать не меньше. Потолок и стены украшали те же картинки, что и в коридоре. За кафедрой копошился в бумагах высокий мужчина в коричневом костюме.

Я постучала и поинтересовалась с порога:

— Профессор Клайз?

Мужчина тут же оторвался от бумаг и посмотрел на меня через стекла овальных очков. Так пристально, с прищуром, словно просканировал. Если, конечно, взглядом можно сканировать Я ожидала увидеть древнего-предревнего старца, наподобие вахтера, но Артур Клайз вряд ли был старше Александра. Его темные волосы посеребрила седина, но лицо еще не расчертили старческие морщины.

— Джулия Гордон, — я подошла ближе и протянула руку.

Профессор улыбнулся мне так тепло, что тут же разрушил схожесть с лордом Дрейком. Было невозможно не ответить на эту улыбку.

— Ах, да. Вы как раз вовремя, мисс Гордон. Мисс, я прав?

Я кивнула, а улыбкой Артура можно было осветить аудиторию. Вместо рукопожатия он поцеловал тыльную сторону ладони.

— Только-только закончил лекцию.

— Немного жаль. Могла бы послушать.

— Это первокурсники. — Профессор принялся сгребать бумаги, испещренные мелким почерком, и складывать их в большую стопку. — Сомневаюсь, что вы бы услышали что-то новое.

Сомневаюсь, если бы не услышала. Учитывая, что о химерах я узнала неделю назад и даже его книгу читала по диагонали. Но не рассказывать же об этом? По крайне мере, в начале знакомства.

Артур наконец-то разобрался со своими заметками, подхватил портфель и указал в конец аудитории.

— Предлагаю перейти в мой кабинет. Там никто не помешает нашей беседе. Если, конечно, вы не против…

Я против не была.

Мы поднялись по ступенькам амфитеатра, прошли через маленькую неприметную дверь и оказались в царстве настоящего ученого. В нос ударил затхлый запах старых книг и газет, какой бывает только в библиотеке. Большие высокие окна закрыли шторами, поэтому профессор Клайз сразу же зажег настольную лампу. Светлее не стало: и без того небольшой кабинет был целиком заставлен стеллажами и книжными полками, а те, в свою очередь, завалены книгами, картами и какими-то странными археологическими штуковинами.

— Чаю? — предложил Артур, отодвинув для меня кресло.

— Спасибо, не стоит.

Это могло затянуться, а я и так долго сюда добиралась.

— Думал, о химерах давно никто не пишет. В новостях чаще мелькают имена лорд-стражей. — Я уловила сожаление в голосе профессора. — Что именно вас интересует? Помимо автографа, конечно.

— Способности химер. Особенно то, как у них получается путешествовать между мирами.

Клайз расположился в кресле по другую сторону массивного стола и кивнул, чтобы я продолжала.

— Вы почти всю жизнь изучали химер. Наверняка, общались с ними. В вашей книге сказано, что для химер это естественно. Но должны быть какие-то общие правила. Как они это делают? Как перемещаются?

— Прыжки для химер то же самое, что для нас ходьба, — подтвердил профессор.

— Но дети не сразу учатся ходить.

— Правильно! Они учатся у родителей, копируют их движения.

Почувствуй себя младенцем. Только где найти химеру-папу или химеру-маму, которые бы все мне объяснили?

— Вы это видели? Наблюдали за обучением?

— Да. Я прожил в Долинах шесть лет, и, признаюсь, это было самое светлое время в моей жизни.

— Почему вы не остались? — Мне стало действительно интересно.

Артур Клайз искренне любил химер и посвящал им все свое время. Иначе такую книгу не написать. Да и сейчас глаза у него сияли.

— Ну а кто бы еще рассказывал миру про настоящих химер? — профессор усмехнулся, но как-то грустно, обвел руками захламленный кабинет. — Да, химероведение сейчас не самый популярный предмет, но в головы тех студентов, которые приходят ко мне, я стараюсь вложить все свои знания.

— Вашим студентам очень повезло, — улыбнулась я.

Клайз прочистил горло и вернулся к моему вопросу.

— Новорожденную химеру уводят в другой мир. Своеобразный ритуал, крещение. Это чуть ли не единственный прыжок, позволенный матерям-химерам в закрытых долинах Этрукка. Чтобы химерыш не боялся перемещений и увидел себя другим. Затем они возвращаются, и мать начинает готовить малыша к самостоятельным прыжкам. Вот тут самое интересное. Начинают они с не прыжков, а с переноса сознания. Это сложно объяснить…

Не сложнее, чем побывать в своей квартире и пощупать плафон. Вот, значит, что это было! Я перенесла лишь собственное сознание. То есть о возвращении домой пока можно только мечтать.

— Мать прыгает на расстояние от малыша, и ему приходится перемещаться за ней. Ведь летать он пока не может. Им управляет страх и любопытство.

— С этого момента поподробнее.

— Да, именно страх. Инстинкт выживания. Химерыш боится остаться один, поэтому изо всех сил стремится к самому родному существу.

Сердце забилось сильнее. То есть, мне нужно сильно испугаться и думать о маме?

Нет, чего-то этой картине недостает, какой-то малюсенькой детали…

— И все? — уточнила я. — У всех это получается?

— В большинстве случаев, — подтвердил профессор Клайз. — Если химера здорова, то она рано или поздно осваивает прыжки.

Значит ли это, что я дефективная химера? Надеюсь, все-таки просто неопытная.

Я подняла глаза к потолку. Он в точности повторял рисунок в коридоре: здесь было бескрайнее звездное небо, на котором, как светила, расположились химеры.

— Почему они меняют обличия?

— Это тоже инстинкт. Миры очень разные, и тело химеры, ее сущность, адаптируется к окружающей среде. Если мир слишком влажный и жаркий, то химера будет выглядеть как рептилия, если слишком холодный, то покроется шерстью.

А там, где много воды, превратится в водное создание. Я отыскала взглядом осьминожку.

— То есть все эти рисунки — фантазия художника? Домыслы? Или об этом рассказали сами химеры?

Профессор покачал головой.

— Это очень старинные изображения. Еще со времен освоения Неизвестных миров. Такими химер видели первые путешественники. Я собирал эскизы из их дневников. Но тех химер давно нет в живых, не говоря уже о людях.

Значит, они посещали Землю! Я не ошиблась.

— А ныне живущие химеры… жители Долин сами ничего не знают, им запрещено покидать резервацию. Материнский прыжок не в счет, он священный и очень личный. А стражи по долгу службы не дают интервью.

Я подалась вперед и спросила небрежно:

— А вы бы хотели побывать в другом мире?

Клайз рассмеялся, только в его взгляде смеха не было. Вернулась подозрительность и серьезность.

— Конечно, — подтвердил он. — С тех пор, как химеры появились рядом с нами, люди мечтали и продолжают мечтать об этом. Мы даже научились собирать остаточную энергию таких перемещений и заключать в артефакты.

Слишком живое воображение явило мне картинку, как химер заключают в клетки под высоким напряжением и заставляют бесконечно перемещаться. Пока не выдохнутся. Видимо, на моем лице отразился ужас, потому что профессор поспешил меня заверить:

— Нет, ничего опасного в этом нет. Конечно, наши предки не всегда отличались лояльностью к химерам, но в современном мире эти прекрасные создания находятся под защитой закона. А вот артефакты для перемещения в другие вселенные, как вы знаете, этим законом запрещены…

По ощущениям глаза чуть из глазниц не вылезли. Артефакт для перемещения?

Так-так.

— Психика и тело человека не приспособлены к таким прогулкам, — закончил профессор.

Люди сходят с ума. Это я хорошо помню из объяснения Гордона. Для переноса требовалась чистая энергия, а костюма биозащиты не прилагалось.

— Я бы многое отдал, чтобы своими глазами увидеть то, что видят химеры! — задумчиво добавил Клайз. — Это удивительный опыт… Но, увы, такие путешествия не только опасны, но и противозаконны. К тому же, мне бы потребовалась помощь химеры или специальный артефакт. Не уверен, что они еще существуют.

— Вы видели эти артефакты?!

— Нет, что вы. Только эскизы. Это самый популярный вопрос на моем факультете. С него каждый год начинается первая лекция.

Профессор поднялся и подошел к большому сейфу возле окна. Тот оказался даже не заперт. Захватил огромный, но дряхлый альбом, и положил передо мной, предварительно раскрыв на нужной странице. Листы давно пожелтели, были усеяны жирными пятнышками, а края стерлись, но карандашный рисунок неплохо сохранился.

Больше всего артефакт напоминал маленькую керосиновую лампу. Пухленький стеклянный сосуд с металлической ручкой.

Именно таким воспользовалась Патрисия?

— А может… — Я запнулась и прочистила горло. — Может человек стать химерой? То есть перенять их способности. С артефактами все понятно. А что насчет острого слуха, реакции, умения понимать любой язык, просто услышав на нем пару фраз?

Профессор нахмурился, впервые за нашу встречу, и поинтересовался:

— Какая тема вашей статьи?

Идея пришла спонтанно, словно лампочка над головой загорелась.

— Незаменимость химер как стражей правопорядка в Конвеле, — выдала я без запинки. — К примеру, обладай полицейские такими способностями, навыки химер бы просто не потребовались.

Взгляд Клайза потеплел. Мне вообще повезло, что он обожал химер.

— Такое возможно разве что в фантастических книжках, мисс Гордон. Как ни крути, мы совершенно разные виды.

— А как же магия? Остаточную энергию научились заключать в артефакты. Может, можно как-то передавать в людей?

— Эксперимент Флопса.

— Что?

Силилась вспомнить, встречала ли такое в книге, но не могла.

— Миф о том, как один ученый из прошлого века открыл секрет поглощения энергии химер. По словам очевидцев, Флопсу удалось «прыгнуть» из одной части дома в другую. Правда, вскоре он умер от сердечного приступа и не успел оставить никаких доказательств. Поэтому большинство считает это фокусом и газетной уткой.

Я бы с ними согласилась, но что делать со своей химерской сущностью? А экспериментатора даже жаль немного. Его история могла бы мне помочь.

— Мы со студентами разбираем мифы об истории химер в третьем семестре. Там много всего забавного, но эксперимент Флопса давно оброс всякими домыслами.

Сердце застучало в висках. Гордон тоже твердил о всяких заговорах и загадках.

— Домыслы? — поинтересовалась осторожно.

— Да, начиная с того, что Флопс умер вовсе не от инфаркта, и заканчивая тем, что эксперимент удался, и его сейчас используют военные.

Клайз рассмеялся и поправил очки на переносице.

— Естественно, это невозможно.

— Я могу где-нибудь почитать о таком эксперименте? — умоляюще сложила ладони. — Не для статьи, для себя.

Профессор снова отошел, на этот раз скрылся за стеллажами.

— Сейчас-сейчас, — говорил он словно из-за стены. — Моя помощница частенько сортирует записи, как ей вздумается. Поэтому приходится искать…

Неужели я на верном пути? Если такой эксперимент существовал, возможно, кому-то удалось его повторить. Я перевернула страницу альбома, пальцы подрагивали от напряжения, и чуть не подпрыгнула на месте, когда Клайз вынырнул с другой стороны комнаты.

— Нашел, — он вручил мне увесистую папку, перевязанную темно-синей лентой. — Здесь все о том случае.

Я искренне поблагодарила профессора.

— К сожалению, это единственный экземпляр. Так что поработать с ним вы сможете только здесь.

— Здесь? — мне не удалось скрыть своего разочарования.

— Это правило распространяется на всех. Тем более вы, мисс Гордон, не студентка. Но, как я уже говорил, я задерживаюсь допоздна. У вас еще много времени.

Меня провели к другому столу возле окна и даже распахнули портьеру. В воздухе тут же закружились пылевые вихри, и сильнее зачесалось в носу. Профессор вернулся в рабочее кресло и занялся делами, не обращая на меня ни малейшего внимания. Видимо, я не первая и не последняя, кто исследует документы, хранящиеся на этих стеллажах.

Не успела прикоснуться к лентам папки, как в лекционном зале что-то упало и разбилось.

— Все в порядке, мисс Гордон, — поспешил заверить меня Клайз и направился к выходу. — Возможно, окно открылось от сквозняка. Сколько раз я просил Глэдис не ставить ничего на подоконник! Нужно позвать уборщицу, чтобы никто ненароком не поранился.

Выдавила из себя улыбку: не терпелось вернуться к подробностям эксперимента Флопса. Для кого-то это миф и повод для споров, а мне бы ответы на свои вопросы отыскать.

В папке оказалась стопка листов с печатным и написанным от руки текстом. Сначала шла краткая биография. Флопс родился в каком-то месте под названием Броте, но после поступления в Конвельский медицинский колледж перебрался в столицу. Талантливый врач и ученый. Работал одним из дворцовых медиков, спас много жизней. Увлекся артефакторикой и идеей напитать тело человека энергией химер. Оставил свою практику и закрылся в загородном доме…

В аудитории снова что-то упало, на этот раз нечто тяжелое, и я оторвалась от чтения.

— Профессор Клайз, вам нужна помощь?

Мне никто не ответил. Может, куда-то ушел?

Пожала плечами и вернулась к тексту.

Флопс заперся в своем доме и несколько лет посвятил своему эксперименту. Все это время за ним ухаживала единственная дочь, Энн. Она же и пригласила журналистов, которые и должны были засвидетельствовать его успех. И они подтвердили. Я пробежалась глазами по заметкам очевидцев, они говорили о чуде и прорыве. Вот только после смерти Флопса все его записи исчезли, а дочь уехала из Конвеля.

Я перевернула страницу. Дальше шли статьи с предположениями того, что произошло на самом деле. Всякие теории заговоров, по одной версии дочь Флопса сбежала вместе с его наработками, по другой — что ее убили по приказу императора, и записи хранятся до сих пор. Но с тех пор их никто не видел. По официальной версии.

Нестерпимо зачесалась лопатка, будто кто-то смотрел мне в спину.

Оглянулась, но из-за многочисленных стеллажей ничего не было видно. Ничего и никого. Свет из окна освещал только небольшой участок, словно я сидела в луче прожектора, а весь кабинет оставался в темноте. В горле пересохло, а кровь застучала в висках.

— Профессор? — от волнения голос звучал совсем тонко.

Мне снова не ответили.

Торопливо вернула листы на место и взялась за ленты папки. Отыщу Клайза и спрошу, можно ли сесть в аудитории. Здесь мне не по себе.

Пол за моей спиной едва скрипнул, я резко обернулась.

И приросла к стулу. Потому что у того, кто стоял в паре шагов от стола, не было лица. Только куски кожи, грубо сшитые нитками, да защитные очки. Это лицо я никогда не забуду.

Тот, кто похитил русала, пришел за мной.