Сегодня Дрейки вновь ужинали в саду, и я их понимала. К вечеру в особняке становилось душно, а улица радовала прохладным ветерком. На этот раз ужин в семейном кругу действительно оказался ужином в семейном кругу, без друзей и дальних родственников. Только Александр, Ровена и Офелия. Новость о присутствии последней и подтолкнула меня выйти в люди. Тем более сегодня первый ужин, на который должен был спуститься Тобиас.

Я хотела, чтобы Гордон поверил в мои слова, я своего добилась. Он поверил и в способности, и в монстра, который ранил Посейдона и теперь охотился за мной, даже в мое искреннее желание помочь. Так поверил, что я уже раз десять об этом пожалела. Потому что от плана спрятать меня он не отказался. На этот счет мы спорили так долго и так громко, что дежурный лакей постучал и заглянул спросить, все ли в порядке. Хорошо хоть я уже оделась и привела себя в порядок.

Оставалось надеяться на то, что у меня еще есть время переубедить Гордона. А времени было, увы, не так много. То ли благодаря врожденному упрямству, то ли благодаря заботе доктора Уоррена, Тобиас поправлялся очень быстро. Я навестила его вечером, и лорд-страж выдал мне малюсенькую брошку в виде совы. Сказал, что это защитный артефакт. Если по-простому, то нечто среднее между тревожной кнопкой и недолговечным щитом. В ту ночь сжимая сову в кулаке, я отоспалась за все бессонные предыдущие.

Утром хотела поговорить о своих подозрениях и о списке, который успела составить за время вынужденного затворничества. Но Гордон заявил, что обязательно выслушает, когда мы покинем особняк Дрейков.

— Не боишься, что я сбегу от тебя? Теперь, когда открыла в себе такие способности.

— Нет. — Тобиас был таким же упрямым, как и его гладко выбритый подбородок. — Ты права в том, что нужна мне. Но и я нужен тебе не меньше. Позволь мне раскрыть это дело, а потом я разберусь с остальным.

Остальным был дар путешествовать по мирам, который отказывался мне подчиняться. Как бы я ни старалась злиться или пугаться, повторить прыжок не получалось. И Гордон был прав, сотню раз прав. Но это только раздражало еще больше.

Знакомая дорожка привела меня к шатру. Громкие голоса были слышны еще издалека, словно кто-то притащил в сад телевизор и включил звук на полную мощность. Вот только телевизоры в мире Конвеля еще не изобрели.

Голоса смолкли, стоило мне подойти ближе. Вся семья была в сборе, и, судя по витавшему в воздухе напряжению, обсуждали они совсем не погоду. Побледневшая Ровена комкала в руках белоснежную салфетку. Даже улыбчивая оптимистка Офелия сжала губы в тонкую линию и поглаживала ножку своего бокала, так и не притронувшись к вину. Александр буравил яростным взглядом младшего брата. А вот по лицу Тобиаса было сложно догадаться о его чувствах.

О чем они спорили? О его работе? Или обо мне? Хотя последнее вряд ли.

Тобиас поднялся навстречу, обворожительно улыбнулся, словно над столом не сгущались тучи всеобщего раздражения. На такую улыбку сложно не ответить, особенно когда касаются губами тыльной стороны ладони, и по телу растекается тепло. От воспоминаний.

— Добрый вечер, Юля. — Голос вкрадчивый, бархатный.

Пришлось напомнить себе, что с предателями я не разговариваю и отделаться вежливым кивком. Улыбка лорд-стража почему-то стала еще шире. Ну и пусть развлекается.

— Я так рада, что вам лучше, и вы смогли поужинать с нами, — произнесла Ровена, когда я устроилась за столом рядом с Тобиасом. Офелия поддержала ее нежной улыбкой.

Ах да, приходилось спихивать собственное затворничество на дурное настроение и плохое самочувствие. Так что в те дни я была благодарна Гордону за ложь о моем интересном положении. Отмазка лучше не придумаешь.

— Спасибо. Сейчас мне лучше.

— А мы было подумали, что дело в нас, — тоже поддержал разговор Александр. Да таким жестким тоном, что на шутку это не тянуло.

— В вас? — приподнял бровь Тобиас. Веселья в его тоне оказалось и того меньше. — Кто-то плохо относился к моей невесте, пока я спал?

— Смотря что считать плохим.

Взгляды братьев скрестились, как шпаги. В воздухе запахло жареным, и вовсе не из-за мяса на большом блюде, которое принес и поставил в центре стола лакей.

— Брось, Тоби, мы полюбили Юлию с первого дня, — рассмеялась Ровена, но как-то нервно.

— Да, так полюбили, — рыкнул Александр, — что хотим поскорее увидеть ее твоей женой.

Офелия наконец-то потянулась к бокалу и выпила половину. Залпом.

Значит, они все-таки спорили обо мне. Разом вспомнился подслушанный в кабинете разговор, когда Ровена наседала на мужа. Неприятный холодок пробежал по спине.

— Увидите. — В голос Тобиаса скользнули жесткие нотки, словно ему порядком надоел весь этот спор.

— К чему откладывать? Посейдон отстранен от службы на месяц. Без химеры тебе будет сложно.

Месяц?! Едва не выронила вилку, перевела взгляд с Александра на Тобиаса.

— Мне нужно закончить одно дело. С Посейдоном или без него.

— Ты здорово рискуешь, — протянул старший. — Сколько же тебе понадобится времени?

— Неделя. Поэтому Юля переезжает ко мне.

Вилку я все-таки выронила. Она звякнула о тарелку, но этого никто не заметил. После секундного замешательства голоса взвились над столом с мощью урагана. Александр напоминал о приличиях, Ровена твердила, что здесь мне лучше, Офелия настаивала на том, что младшему сыну самому стоит остаться в особняке Дрейков и для начала выздороветь, прежде чем возвращаться к службе. Только я молча смотрела на него. Губы сжаты, крылья носа подрагивают, в глазах жесткость и решимость. И этого мужчину я рассчитывала переубедить?

Но… неделя? Тобиас хочет разобраться во всем за неделю? Да тут и жизни мало!

С правилами приличий все понятно: Гордон использовал эту уловку, когда ему было выгодно. Чтобы поселить меня рядом с семьей и заодно присматривать за их друзьями. Но все вышло из-под контроля. Пока Тобиас охотился за преступником, похищающим химер, преступник охотился на меня, потому что я химера. Лучше приманку не придумаешь.

Теперь Гордон хочет все испортить, и вернуться к тому, что было. Нет, даже к гораздо худшему варианту. Он лишился своего стража и может рассчитывать только на себя. Да еще и от моей помощи отказывается! Как он собирается расследовать? Как в одиночку справится с монстром?

Схватилась за бокал и пригубила вино, чтобы не присоединиться к остальным и не повысить градус ярости за столом.

— Через неделю Юля станет моей женой, — громче повторил Гордон. Я едва не вернула вино в бокал, к счастью, удержалась и с шумом сглотнула. — Приличий это не нарушит, потому что я буду работать. Да, мама, работать. А потом нам придется вместе привыкать к новому образу жизни, когда я оставлю службу.

Интересно что Тобиас будет говорить им через неделю? Что я от него сбежала или что меня переехал один из этих ретромобилей?

— Хорошо, — глаза Александра подозрительно сверкнули. Вроде и проиграл спор, но выглядел довольным. Как-то чересчур быстро он согласился! — Пусть будет неделя.

— Я не согласна, — покачала головой Ровена. — А как же подвенечное платье? Мы не успеем его пошить. Разве что подогнать по размеру готовое, но это совсем не то…

Тобиас вытянул руку вперед, прерывая ее.

— Это необязательно. — Он осекся. — Хотя… Как насчет четверга? Тогда и сходите по магазинам.

Сказать, что я удивилась, ничего не сказать. А как же безопасность, и все такое? И ради чего? Ради платья?

Ой! Подпрыгнула на стуле. Это ведь одно из условий нашего договора. Точнее, пункт про свадебное платье, который я добавила из чистой вредности. И пусть мы оба тысячи раз нарушали этот договор, Тобиас запомнил. На сердце потеплело, я даже передумала отказываться от такой компании во всеуслышание. Вот останемся наедине, и скажу, что пошутила. Зачем мне это платье, если я никогда его не надену?

Дурацкая идея, дурацкая тема для ужина. Даже аппетит пропал, поэтому к мясу я не притронулась, вяло ковыряла салат. Ровена осталась довольна и продолжила щебетать, а вот мое настроение скатилось на дно.

Хотя споры наконец-то прекратились: Гордоны пришли к миру и согласию. На время. Они говорили, обсуждали новости, а я больше слушала. Когда ловила на себе загадочно-внимательные взгляды Тобиаса, отвечала широкой улыбкой. Которая словно приклеилась к моему лицу. Друг с другом мы почти не разговаривали, но я не удивилась предложению прогуляться в саду после ужина.

— Неделя? — не удержалась от вопроса, когда мы ушли подальше от шатра. — Серьезно?

— Мне хватит, — уверенно заявил Тобиас.

— Ничего не понимаю. В прошлый раз ты говорил, что все может затянуться на полгода…

— В прошлый раз я не знал, что искать. Не знал, для чего похищают химер. Благодаря тебе, Юля, теперь знаю. Осталось только найти лабораторию, в которой все это происходит. Я бы на их месте избавился от доказательств, но что-то мне подсказывает, что это слишком дорогой эксперимент, чтобы так просто с ним распрощаться.

— Но Патрисия сбежала!

— Получу доказательства и сразу попрошу помощи у императора. Когда в моем распоряжении будут все стражи Конвеля, отыщем пропажу за пару дней. Я все еще лорд-страж, с химерой или без.

Мне бы радоваться, но что-то не радовалось. Значит, Гордон хочет избавиться от меня в течение недели? И даже платьем одарить напоследок. Нет, я конечно не против. Я очень даже за, чтобы поскорее вернуться домой. Это именно то, что я хотела, чего ждала. Только почему так грустно? И откуда этот горький привкус разочарования? Ну да, вчера мы хорошо провели время вместе. Я бы сказала, больше, чем хорошо. Великолепно. Волшебно. Незабываемо. Вот только мы из разных миров, и это даже не фигура речи.

Чувство безнадежности разъедало сознание с легкостью концентрированной кислоты. Что было сущей глупостью, ведь я все еще здесь, в теле Патрисии Утконос, в красивом саду Города трех миров. Рядом с мужчиной, который стал мне безумно дорог. Так почему бы не наслаждаться тем, что есть сейчас? Или не наслаждаться. Тоже вариант.

— Как ты отправишь меня домой без Посейдона?

— Это тоже не помеха. — Он остановился и погладил меня по щеке, а я невольно подалась вперед. Наши взгляды встретились, и мое сердце забилось сильнее. От его близости, от его нежности. — Если ты все еще хочешь вернуться.

— Конечно хочу, — ответила, пожалуй, слишком поспешно. Возможно потому, что боялась передумать. Во взгляде Тобиаса промелькнуло разочарование. Ну или мне так хотелось, чтобы оно там промелькнуло.

В следующее мгновение он снова нацепил отстраненно-вежливую маску и предложил мне руку.