Как же я соскучилась! По своей маленькой уютной квартирке, по таким дорогим сердцу вещам, по свободному стилю, в конце концов. Скинуть длинную юбку и влезть в джинсы оказалось истинным наслаждением. Платье, туфли и артефакт я сложила в ящик для одежды и запихнула подальше, на самую верхнюю полку шкафа. Теперь мое путешествие в Объединенные миры выглядело коротким красочным сном. Словно его и не было. Ключи нашлись на письменном столе вместе с разряженным мобильным и кошельком. Аккуратно сложенные, они не вызывали сомнения, что здесь похозяйничала мама.

Квартира действительно выглядела чересчур чистой, нежилой. Сколько меня не было?

В Конвеле прошло не больше двух недель, вдруг на Земле время течет иначе? Родные мои, нужно увидеться с ними, как можно скорее. Вот только для начала — разведать обстановку. В прошлом я бы сразу отправилась к родителям, но знакомство с одним лорд-стражем наложило свой отпечаток и сделало меня осторожной. Поэтому я поставила телефон на зарядку и включила ноутбук. Нужно узнать, что успела натворить Патрисия, пока оставалась в моем теле.

Ввела свое имя в поисковике и кроме страницы в соцсети и моих статей обнаружила объявление «Пропала журналистка». С фото и подробным описанием одежды, в которой меня похитил Посейдон. Понятно, родители без дела не сидели. Даже предложили неплохую награду за мою поимку… То есть за находку!

Заодно узнала, что меня не было месяц. Вот как теперь объяснить, где я пропадала и почему исчезла без предупреждения. Представила, как рассказываю, что меня насильно утащили в параллельный мир. Что чуть не умерла, но спаслась и превратилась в химеру. А химера это…

В лучшем случае родители разозлятся на тупую шутку, или с пониманием покивают и сдадут в дурку. Хуже будет, если в конце концов поверят: у папы обострится гастрит, мама схватится за сердце, как делает всякий раз, когда не получается сохранить документ в ворде. Даже мне оказалось непросто принять существование Объединенных миров, что уж говорить о них. Поэтому я решила начать с малого.

Прикусила губу, покрутила в руках телефон и все-таки набрала Виту. Двоюродная сестра всегда была на связи, знала все сплетни и новости. А еще она скорее всех мне поверит. Вот только сегодня ее ответ звучал осторожно и даже испуганно.

— Вит, привет. Это я.

— Юля? — недоверчиво переспросила сестра. — Ты где?

— Дома. Я только вернулась, еще не виделась с родителями. Хотела узнать, что да как.

— Я смотрела передачу о таких звонках, — пробормотала она куда-то в сторону, но я расслышала и переспросила:

— О каких звонках?

— С того света, — выпалила Вита и замолчала.

У меня тоже дар речи пропал: то ли смейся, то ли плачь.

— С ума сошла, что ли?! Я жива и здорова.

— Жива? — зацепилась за слово Витка и нервно рассмеялась. — Значит, с тобой все в порядке?

— Сейчас да. Меня похитил лорд из другого мира.

— Не поняла…

— Я побывала в параллельном мире.

— Ну ты и коза! — выпалила сестра и бросила трубку.

Правда, тут же перезвонила: любопытство пересилило.

— Это правда?

— Вообще-то да, — выдохнула я, хотя теперь уже сомневалась, что поступила правильно. — И поверить мне можешь только ты.

Если уж Витка решила, что ей звонит призрак, то в химеру точно поверит.

— Подожди. Слав, все в порядке. — Я расслышала щелчок двери. — Вот! Теперь нас никто не слышит. А я знала, что меня тогда не проглючило! Не настолько пьяная была, чтобы не помнить. Ты такая странная была…

И я рассказала ей всю правду. Начиная от перемещения в тело Патрисии и заканчивая моим превращением в химеру. К счастью, сестра не перебивала и не смеялась. Естественно, Виту из всей этой истории заинтересовал Тобиас.

— Красивый и высокий?

Некстати вспомнились необыкновенные глаза Гордона, его насмешливая улыбка.

— Чуть симпатичнее обезьяны, — хмыкнула.

— Значит, красавчик. Да еще и богат, если у него собственный дом в городе. И должность хорошая…

Вита поверила и даже не отправила к психиатру. Это обнадеживало.

Мне стало стыдно, что про сестру я ничего не спросила.

— Ты вышла замуж?

— Да, — вздохнула Вита. — Отложить свадьбу уже не получилось, а вот в медовый месяц мы не поехали. Настроение не то было…

— Прости, — пробормотала я.

— Да ладно, — отмахнулась сестра. — Зато весной действительно на месяц поедем. Ох, Юлька, дядя Коля тебя выпорет. Сначала обрадуется, но потом точно выпорет!

Да уж, с родителями будет сложнее. И все же разговор с Виткой помог мне подготовиться.

Быстро попрощалась с сестрой, с обещанием встретиться завтра, и вызвала такси. На то, что мой «хендай» стоит во дворе, надежды не было. Нарочно не стала собирать вытащенные из гардероба вещи: пусть будет бардак, зато так квартира не напоминает музей. Застегнула куртку, влезла в ботинки и вышла из квартиры.

С курткой я погорячилась: улица встретила меня мокрым снегом и слякотью. Брр! Это вам не зной летнего Конвеля, а русские зимние сумерки. Ну или поздняя осень. А вот с «хендай» я угадала.

Снег, малолюдные улицы, желтые окна домов, шум двигателя такси. Я ловила привычные ощущения, впитывала их в себя. Все вокруг было знакомым и в то же время совсем другим. Электронные часы на панели показывали половину девятого, значит, заявлюсь к родителям не ночью.

К счастью, таксист достался не болтливый, поэтому было время хорошенько подумать. Поверят или не поверят? Я бы не поверила, но людей дороже них у меня просто нет.

Вот он, дом моего детства! Серая многоэтажка с детской площадкой во дворе. Расплатилась и направилась к подъезду. Все дрожало внутри от предвкушения, ноги подкашивались.

Затаив дыхание, набрала номер квартиры и услышала папин голос:

— Кто там?

— Пап, это я.

Тишина… молчание…

И писк домофона.

Ждать лифт не стала, поднялась по лестнице. Стремилась, летела в родные объятия… Чтобы натолкнуться на недоверчивые строгие взгляды. Папа застыл на пороге, а из-за его спины выглядывала мама. Они молчали, и я испугалась, что они меня не примут.

— Дочка? — охнула мама и заплакала. — Доченька!

Мой суровый папа схватил меня и прижал к груди так крепко, что чуть ребра не хрустнули. Но потом отстранился и строго посмотрел на меня:

— Юля, где ты была?

— Не на пороге же, — одернула его мама.

Мы прошли на кухню.

Мама подсуетилась, поставила чашки, достала из холодильника борщ, картофельную запеканку и эклеры, видимо считая, что где бы ни была ее дочь, там точно плохо кормили. Хорошо хоть она не в курсе, что допрашиваемых можно морить голодом. А вот у папы был такой вид, словно он и правда готов взяться за ремень.

— Я обо всем расскажу, — осторожно начала я, — но лучше покажу. Пообещайте верить мне, несмотря ни на что.

Родители переглянулись, а мне оставалось только надеяться на лучшее.

Я вышла в прихожую, тихо притворила за собой дверь. Вдруг ничего не получится? Или я напугаю их еще больше? Но обратного пути не было. Глубоко вздохнула, сосредоточилась и вернулась на кухню через разрыв в пространстве. Рухнула на стул так, что тот накренился. Удержалась.

Папа подскочил на месте. Моя любимая кружка выпала из маминых рук и раскололась на части. Посуда бьется на счастье, ведь так?

— Мам, пап… я теперь химера.

Без изжоги и хватания за сердце не обошлось, но после множества вопросов, ахов и охов родители мне поверили. Не сразу: рассказ о моих приключениях они слушали до глубокой ночи. Пришлось чуточку приукрасить, где-то смягчить углы, чтобы совсем не пугать родных, но правда давалась с каждым словом все легче и легче. Я даже подумать не могла, что мне настолько нужно было выговориться. Поделиться тем удивительным, что со мной произошло. Знать, что не схожу с ума, что Гордон, химеры, Конвель мне не приснились. И доказательством тому была я сама.

Домой меня не отпустили, оставили ночевать в моей комнате, которая теперь превратилась в кабинет.

Пожелав доброй ночи, мама с надеждой в голосе поинтересовалась:

— Ты же больше не исчезнешь?

Я хотела сказать, что нет, но почему-то запнулась. Внезапно поняла, что сама не знаю ответа.

— Без предупреждения точно не исчезну, — только и смогла пообещать.

Во взгляде мамы проскользнула печаль, которую тут же стерла улыбка. Она кивнула и вышла из комнаты. А я, погасив свет, вытянулась на диване. Плед пах лавандовым кондиционером, тикали часы, за окном бесшумно падал снег. Дома все было родным. Как прежде. Вот только я изменилась.

Дело было не в том, что теперь я могла спокойно расслышать тихую беседу родителей или понимать китайский. Хотя в этом, конечно, тоже. А в том, что из моих мыслей не выходил один несносный лорд-страж.

Когда закрыла глаза, мне всю ночь снилось озеро, лодочка и замок на высокой горе.

В Конвеле не проходило и часа, чтобы я не думала о возвращении домой. Теперь, когда сбылась моя мечта, я не знала, что с ней делать. Родители помогали, как могли, о моей особенности они старались не заговаривать и не вспоминать. В отличие от Виты, которая прибежала на следующий день с сияющими глазами и забросала меня вопросами. Про Конвель, про химер, про Тобиаса. И наши вечерние посиделки снова вошли в привычку.

— Неужели не хочешь вернуться? — спросила она через неделю, когда мы собрались на моей кухне и пили чай. Видимо, я слишком долго рассматривала картинку заснеженных гор на настенном календаре.

— Очень хочу! — выпалила я.

Искренне жалела, что отказалась от обучения. Вообще успела дико соскучиться по Конвелю. И если быть до конца честной, безумно скучала по Тобиасу. Даже не представляла, что по кому-то можно так скучать. Вот только не знала, скучает ли по мне Тобиас, нужна ли я ему. Ведь можно же было попросить Посейдона передать записку. Неужели Гордону не интересно, как я добралась домой? Мы могли бы общаться по междумирной почте…

— Что тебя останавливает?

— Наверное, неизвестность.

— Так не лучше ли сначала узнать, что там, а потом бояться?

Ладони вспотели, а душа в пятки ушла от одной мысли о такой возможности…

— А если он встретил другую?

— За пару недель?

— А если…

— Никаких если! Что ты, в конце концов, теряешь?

Я хотела возразить, но запнулась. Ведь правда совершенно ничего не теряю. Моя жизнь словно разделилась на до путешествия в Объединенные миры и после возвращения на Землю. На работу я не вернулась: не была готова к расспросам. Кроме Виты ни с кем из прежних знакомых не встречалась. Разве что книгу начала. Назвала ее «Поцелуй химеры», в честь кафе, в котором Тобиас угощал меня самыми вкусными булочками во всех мирах.

И снова Тобиас…

Сердце тоскливо заныло. Если узнаю, что он от меня отказался, что делать в Конвеле?

— Я книгу пишу, — ухватилась за последнее оправдание.

— Книгу ты можешь где угодно писать, — пожала плечами Вита, — а вот от судьбы не уйдешь! Не зря же чудовище утащило тебя в другой мир.

— Да, Гордон то еще чудовище.

Сестра прыснула.

— Это я про химеру.

Мы переглянулись и захохотали вместе.

— Когда мы со Славиком встретились, это тоже была судьба, — сказала Витка, отсмеявшись. — Мне предложили на ту конференцию поехать, но я хотела отказаться. Во-первых, работы навалилось, во-вторых, холодно — зима все-таки. Словом, сомневалась долго, но… вот в день, когда нужно было дать ответ, что-то словно подтолкнуло. А он потом рассказывал, что у него коллега должен был поехать, но словил грипп. И ехать пришлось ему. Но знаешь, если бы он отказался… мне кажется, мы бы все равно встретились, только в другом месте. Судьба!

В следующие дни я развила бурную деятельность: перерыла всю квартиру, собрала все необходимое в большой рюкзак. Поговорила с родителями, которые сначала не обрадовались такой новости и устроили настоящий скандал. Но потом все-таки удалось убедить их в том, что это моя жизнь. С меня взяли строгое обещание, что буду навещать. Раз в месяц как минимум. Сказали, что лично соберут аптечку и теплые вещи. Зачем химере аптечка, непонятно, но проще согласиться, чем объяснить, почему нет.

Отправиться решила в желтом платье, а пока щеголяла по квартире в джинсовых шортах и майке. Если задержусь в Конвеле, в таком виде там точно не походишь. Ну как щеголяла? Пыталась справиться с мандражом перед предстоящим вечером путешествием. Почему вечером? Наверное, потому что вечером Гордон точно будет дома. Хотя время на Земле текло быстрее, и я не могла с уверенностью сказать, какое время дня сейчас в Конвеле. Расчеты были очень-очень приблизительными. Да и вообще, получится ли у меня что-то?

Чтобы избавиться от дурацких сомнений, села за роман, но глава отказывалась писаться. Вдохновение куда-то испарилось, слова не желали складываться в предложения. Сцена постоянно казалась мне ненастоящей и сплошь фальшивой. Вот я с ней и мучилась. Кто вообще придумал, что книги писать легко?

Резкий запах озона почувствовала сразу. Воздух сгустился и завибрировал, волоски на затылке встали дыбом.

Кто-то явно собирался заявиться в гости. Без приглашения.

Я вскочила и схватила с полки декоративную вазу. Что буду делать, сама не знала. Сердце грохотало в груди, в горле пересохло, громоздкая ваза норовила выскользнуть из рук. Пространство разорвали молнии, меня толкнуло воздушной волной, отчего я больно ударилась пятой точкой. А из портала уже потянулись огромные щупальца, которые просто не помещались в комнате.

— Посейдон?

Никто другой просто не мог знать обо мне. Или мог?

— Что за?..

Я просто не успела договорить, меня подхватили, надежно обвив со всех сторон (не вырваться, не убежать), и втащили в сияющий поток. Возмущенный крик застрял в горле, сердце ухнуло вниз…

Ай! Потерла ушибленную коленку и оглянулась.

— Гордон?

Ваза все-таки выпала из рук, укатилась в сторону. Я все моргала и не могла поверить своим глазам. Посреди собственного кабинета стоял лорд-страж и яростно сверкал взглядом, на спинке стула сидел Посейдон.

Я смахнула наваждение, поднялась, и меня накрыло радостью. Дикой, необузданной, самой-самой что ни на есть искренней. Желание с визгом запрыгнуть на Тобиаса, обхватив его руками и ногами, стало почти нестерпимым. Шагнула вперед, но натолкнулась на злое:

— Юлия Беседина, вы арестованы!

Чего?!

— За что?! — взвыла я, уперев руки в бока.

— За побег из Долин Этрукка.

— Какой побег, Гордон?! Я не убегала, ты сам отправил меня домой.

— Нет, — отрезал Тобиас. — Тебе предоставили месяц, чтобы пройти обучение и решить, а ты сбежала в тот же день. Теперь не трать мое время и вообще… оденься.

Он мазнул взглядом по моим обнаженным ногам и чопорно отвернулся. Сердце кольнуло обидой и разочарованием. Я, конечно, хотела возвратиться в Конвель, но не так. Не нарушительницей. Да я же к нему хотела вернуться!

— Я одета, — проворчала я.

Смотреть, как строгость слетает с лица Гордона, уступая место изумлению, было бы даже забавно, если бы не буря в душе.

— Во что-нибудь более подходящее, — заявил он.

А вот фиг! Если я арестована, буду арестована в шортах и майке. Хотя постойте-ка! Гардероб Патрисии не подойдет. Во что он собрался меня переодеть? В простыню? И вообще, что-то с этим арестом нечисто!

— Значит, ты хочешь арестовать меня, потому что я сбежала от тебя?

— Да! То есть нет, конечно… Император издал указ, по которому все люди-химеры должны служить на благо Объединенных миров.

— Люди-химеры? — ахнула я.

— Алхимики изучили машину и выяснили, что она требует очень много энергии…

Нахмурилась и хотела сказать, что еще она требует множества жизней, но Гордон не позволил вставить слово.

— При этом убивать химер нет необходимости. После того, что случилось с тобой, жители Долин решили добровольно поделиться энергией, чтобы люди могли самостоятельно исследовать Неизвестные миры. Сейчас проводится адаптация аппарата, позволяющего вместить несколько добровольцев.

Облегченно вздохнула.

— В течение нескольких месяцев император подпишет указ. Пока собирают энергию, а вот с добровольцами среди людей напряженно: далеко не каждый рискнет примерить способности химер.

Во рту пересохло от волнения.

— Впрочем, один доброволец, который очень хочет в этом поучаствовать, все-таки нашелся.

Доброволец? Неужели…

— Ты?

— Да. Я буду первым. Так что даже не пытайся сбежать!

Ну конечно, не стал ждать, отправил Посейдона. Ради меня.

И ради меня хотел стать химерой.

Сердце забилось так, что дышать стало трудно. Куда бежать? Разве что к нему. Сама не заметила, как оказалась рядом с Гордоном, близко-близко.

— Я не жительница Конвеля, — напомнила. — На меня не распространяются законы Объединенных миров.

— Я все равно тебя не отпущу, — мрачно заявил он.

— Почему?

— Потому что ты химера и можешь помочь полиции Конвеля…

Я закатила глаза. Долго тренировал речь?

— Неправильный ответ, Гордон, — перебила я, нежно обвивая его руками за шею. — Попробуй снова.

Тобиас запнулся. Искренние признания всегда давались ему с трудом. Для себя я уже знала ответ, но хотела, чтобы и до него дошло.

— Потому что мне с тобой тепло, — наконец-то выдохнул он, прижимая меня к себе крепко-крепко, — а без тебя холодно.

Я не возражала и понаглела еще больше:

— А еще?

— Люблю тебя.

— Мне тоже без тебя холодно, и я тоже тебя люблю, — прошептала и потерлась щекой о сильное плечо.

Как же мне его не хватало!

На любимом лице радость чудесным образом смешивалась с подозрительностью.

— Значит, ты останешься со мной?

Вместо ответа я привстала на цыпочки и поцеловала его. Не просто тепло, жарко.

— Навсегда.