Даармарх, Огненные земли
У тром всегда становится проще, но этим утром проще не стало. Полночи проворочавшись без сна, встала я тем не менее рано, хотя лучше бы спала до обеда. Мысль о том, что сегодня день свидания Эсмиры была невыносима, и я злилась. Злилась на себя за то, что позволяю себе эти чувства, злилась за вчерашнюю вспышку и медальон ледяного (который спрятала под выбитой плиткой на балконе), злилась на Даармархского за смену правил и за то, что задвинул меня на последнее место, а потом — снова на себя.
Ведь я прекрасно знала, что такое отбор. Прекрасно понимала, что мне нужно сделать и через что, возможно, придется пройти, чтобы участвовать в нем наравне с остальными. Знала так же и то, что под полыхающими эмоциями лучше не принимать решений и не совершать поспешных поступков, но все же сейчас мне хотелось разнести полкомнаты, а еще лучше — спалить к изначальным драконам! Если бы не душившая меня вязь таэрран, возможно, я бы так и сделала.
Сейчас же просто вышагивала по комнате, сцепив пальцы и стараясь не думать о том, что свидание вот-вот начнется. По традиции дракон проводил с претенденткой целый день с самого утра, для этого ее будили на рассвете, наряжали, делали прическу и прочее — словом, все, чтобы взор правителя услаждала идеальная возможная супруга. Почти наверняка Даармархский уже встретил Эсмиру, и…
На этой мысли я подхватила подушку и запустила ее в сторону едва колышущихся занавесей, разделявших комнаты. Затем вторую и третью.
— Ой!
Служанка, в которую чуть не прилетела последняя, отскочила. Сегодня она появилась в моих покоях даже раньше, чем нэри, и сейчас испуганно глазела на меня.
— Ты что-то хотела? — спросила я, сложив руки на груди.
На мгновение стало стыдно за свою вспышку гнева, но только на мгновение.
— Да, местари. Эссари Мэррис отправила меня к вам, узнать, как вы себя чувствуете.
— Замечательно, — ответила я.
Вчера я отказалась от общего ужина, сославшись на недомогание, и даже не солгала. Меня тошнило так, что я боялась подавиться первым же кусочком еды, поэтому весь мой ужин состоял из травяного настоя, смягчающего желудок. Но если желудок относительно успокоился, то я — нет. К сожалению.
Лучше бы наоборот.
Может быть, если бы меня стошнило, мне было бы легче принять то, что Даармархский предпочел оставить меня на десерт. Будь я в Ильерре, я бы на шаг не подпустила к себе дракона, который увлеченно общается с другими женщинами и снисходительно-милостиво уделяет внимание мне.
Но я не в Ильерре.
Эта мысль меня относительно отрезвила, и я добавила:
— Гораздо лучше, чем вчера.
— Что ж, тогда я передам это эссари. И скажу, что вас можно ждать на обед, — служанка поклонилась.
— Пригласи моих нэри, — попросила я, когда девушка уже собиралась уходить.
В их обществе я хотя бы держала себя в руках и переключалась на другие мысли, далекие от Даармархского и его свиданий. Относительно переключалась.
Стоило служанке выйти, развернулась и направилась на балкон.
Наверное, в чем-то Сарр был прав, и я действительно веду себя не так как подобает наследнице. Могли бы родители мной гордиться, если бы узнали, что я поддаюсь непонятным чувствам, позволяю себе вспышки гнева, тогда как должна выказывать только спокойствие и руководствоваться рассудительностью?
Какая мне разница, что Витхар поставил мое имя последним в списке?
Это всего лишь часть отбора, я приму это как данность, равно как и все, что будет происходить дальше. Нельзя позволять себе расслабляться.
Я напоминала себе это раз за разом, повторяла снова и снова, глядя как поднимающееся все выше солнце заливает утренний город.
Как бы я хотела попасть в Аринту! Пройти по ее улочкам, как когда-то гуляла по Мильгаре, столице Ильерры. Нырнуть в торговый квартал, рассматривая украшения и наряды, фрукты и орехи, рассыпанные по большим плетеным корзинам. Посмотреть на плещущуюся у фонтанов детвору, на узорчатые ставни, запечатывающие на ночь окна лавок и домов, идти, вглядываясь в лица людей и чувствовать себя свободной.
Теарин из шоу Наррза была куда более свободной, чем местари Ильеррская.
Мысли об огненном шоу отозвались короткой вспышкой тоски, которую я прогнала.
Надеюсь, Эрган нашел себе новую труппу.
Вспоминая о нем, улыбнулась. Сейчас его предложение казалось совсем далеким и нереальным, как подернутое дымкой прошлое.
— Местари Ильеррская! — раздался за спиной голос Фархи.
Обернулась: нэри спешила ко мне.
— Мы с Лирхен решили подольше побыть у себя, чтобы вас не будить, она сейчас одевается. Как вы себя чувствуете?
— Замечательно, — ответила уже искренне.
Не считая совершенно неуместных мыслей, я и правда чувствовала себя замечательно.
Девушка улыбнулась, но тут же нахмурилась:
— Вас служанка от распорядительницы подняла? Не понимаю, к чему такая спешка…
— Нет, — поспешила заверить ее. — Служанка тут ни при чем, я проснулась задолго до ее прихода. Что касается эссари Мэррис, она должна знать все, что происходит с претендентками, это ее обязанность.
— Ой, а вы слышали, что произошло? — Фархи всплеснула руками.
— Что? — я вскинула брови.
— Ольхарию выставили с отбора.
— Когда?! — воскликнула я.
— Вчера, поздно вечером. Точнее, выставили ее раньше, до вечера ее родители пытались все уладить, но не смогли, — Фархи явно была счастлива, что с этой новостью успела первой, поэтому говорила быстро-быстро. — Говорят, местар отказывался их принять, но после все-таки согласился и озвучил свое решение, что возможная правительница должна уважать решения будущего супруга. Мы с Лирхэн только-только с вами попрощались, дошли до своих комнаты, когда к нам прибежала нэри местари Риассы и все это рассказала. Ох! Я же совсем забыла! Она говорила что-то насчет приглашения, и что заглянет еще раз с утра, вы договорились с местари, что познакомите ее с Дири?
— Да, — я кивнула.
— Она просила уточнить, когда. Вечером ее местари не сможет, ей надо будет готовиться к свиданию, ну и завтра, разумеется, тоже, зато в любое другое время, когда вы не заняты…
— Я с радостью встречу местари Риассу сегодня, — ответила я. — Если ей будет удобно, мы можем собраться у меня после завтрака, а потом вместе пойдем на обед.
— Хорошо! Когда ее нэри придет, я передам! Вы уже выбрали наряд на сегодня?
— Нет, — покачала головой, неосознанно поглаживая мрамор. — Выберу, пока будут накрывать завтрак.
Фархи направилась в комнаты, а я смотрела на залитую солнцем Аринту.
Смотрела, тщетно пытаясь избавиться от наивной и опасной мысли о том, что Даармархский выставил Ольхарию не потому, что она осмелилась поставить под сомнение его волю. А потому, что она оскорбила меня.
Зингсприд, Аронгара
Ничего лучше, чем читать архивы Ильеррской с Рихтова телефона, я не придумала. В принципе в битком набитом убежище, где автономные генераторы с трудом справляются с подачей кислорода, вообще сложно что-то придумать. Диванчики достались беременным, пожилым и детям, но их все равно особо не хватало, поэтому остальные со временем просто расположились на полу. Лично я сидела у дальней стенки, подогнув под себя ноги (осторожно, потому что моя лодыжка всячески намекала, что я наблиха драная). Видимо, выброс адреналина у меня был такой, что я даже ничего не почувствовала, пока бежала с Рихтом и Бэрри по коридору к лифтам, а потом по коридору, ведущему к объединенному убежищу.
Собственно, это убежище вмещало в себя жителей домов со всего квартала (на каждый отдельный дом строить их было бы затратно), выводила к нему система тоннелей. Пока мы неслись по этой системе, у меня в голове не было ни единой мысли, зато сейчас их было слишком много, и все они перебивали Ильеррскую.
Особенно мысль о том, что Гроу все еще там.
Я старалась на ней не зацикливаться, но она все равно выталкивала меня из записей Теарин, как вода поплавок.
Гроу все еще там.
А моей квартиры больше нет. Последнее, что я о ней запомнила — это поток пламени, льющийся сквозь раскрошившееся под ударом дракона стекло. Рихт швырнул нас с Бэрри за угол, мы втроем скатились по лестнице и только благодаря этому не превратились в барбекю. До сегодняшнего дня я видела такое только в фильмах, а моя мама такое пережила. Настоящая мама Леоны такое не пережила, и сколько я ни старалась избавиться от картин горящего города перед глазами, не могла.
Гроу все еще там.
А я здесь. Бесполезная, как… как не знаю кто. Почему, если во мне есть пламя, оно не проснулось в такой момент?! Почему я сижу здесь, когда могла бы…
Могла бы — что?
Меня даже на шаг никто не подпустил бы к драконам.
А если бы подпустили, из меня получилось бы обугленное канапе. Леоне пришлось долго учиться, чтобы справиться со своим пламенем и общаться с драконами.
— Танни, — негромко позвал Рихт.
Сейчас он был, пожалуй, одним из немногих, кто оставался в зале на ногах. Отовсюду доносились приглушенные голоса, всхлипывания, вдалеке оглушительно надрывался ребенок.
— А? — спросила я, задрав голову.
— Поговори со мной.
— О чем? — уточнила я.
Рихт опустился вниз и сел на корточки.
— Ну не знаю. Хотя бы об Ильеррской. О чем ты сейчас читаешь?
— Сейчас Ильеррская думает, что он выгнал Ольхарию из-за нее.
— Не думает, а надеется.
— Не цепляйся к словам.
Говорить об Ильеррской можно было спокойно: благодаря Бэрри вокруг нас образовался пятачок свободного пространства. Больше животных в убежище не было, а на нас смотрели так, словно мы приволокли бомбу замедленного действия. За каждый такой взгляд мне хотелось отвесить пяткой в глаз, потому что виари не то что ни разу не рыкнула, даже не вякнула и не виркнула с тех пор, как мы спустились в убежище. Молча жалась ко мне и заглядывала в глаза, а я понимала, что если бы не поехала за ней или поехала чуть позже, ее бы уже не было.
— Спасибо, — сказала я, глядя на Рихта.
Просто сейчас вспомнила, что так и не успела его поблагодарить.
— Пожалуйста, — ответил он.
И между нами снова повисло молчание, поэтому я отвела взгляд.
— О чем ты думаешь, Танни?
— О том, что могла бы помочь, — сказала я, рассматривая свои руки. — Там, наверху.
— Они даже полицейские флайсы в воздух не вывели, — напомнил Рихт. — Это дело иртханов.
— Когда это уже кончится?! — визгливый женский голос разорвал волнующийся гул зала. Шарообразная блондинка неопределенного возраста с резкими заломами у губ, сдвинула брови: — Что они там все делают?! От города ничего не останется!
— Вывести драконов из города не так-то просто, — заметил стоявший рядом с ней мужчина.
Несмотря на то, что он был выше нее на полголовы, она умудрилась посмотреть на него сверху вниз, как если бы он сказал несусветную чушь.
— Неужели? — скептически поинтересовалась она. — А кто, спрашивается, их сюда допустил? Этих тварей?! Куда смотрели те уроды на смотровых башнях? Как это зверье вообще сумело прорваться через их хваленый щит, или никакого щита и не было никогда?
Последний ее вопрос вызвал гнетущую тишину, а потом зал разразился сотнями голосов.
— Действительно, как? Они же должны были засечь их еще на подходах к городу…
— В прошлый раз сирена включилась, когда драконы еще не появились на горизонте…
Предположения сыпались одно за другим, я же понятия не имела, как это все происходит. Современная система слежения действительно помогала засечь драконов еще до того, как они подойдут к границе пустоши.
— Да они вообще ничего для нас не делают! Только на словах! — воскликнула блондинка так патетично, что мне захотелось запустить в нее ботинком. К счастью, я была босиком. — Вы вообще помните, что они говорили? Мы всегда вас защитим, мы не допустим! Ну и где они теперь?!
Я вспомнила Гроу, стоявшего лицом к лицу с огромным зверем.
Вспомнила полувой-полурычание дракона, от которого стынет кровь. Вспомнила вальцгардов, стоявших на крышах объятых огнем высоток, и укрощающих не только мечущихся от боли зверей, но и стихию. Боевые флайсы.
Вспомнила — и с трудом подавила желание одолжить ботинок у Рихта.
— Город залит огнем! А что творится на улицах? Нам повезло, что мы все здесь, а если кто-то остался наверху?! Надеюсь, после этого отменят это идиотское голосование. Да мне плевать, даже если они все передохнут! И чем скорее, тем лучше!
— А если не отменят? — спросил кто-то.
— А если не отменят, я лично выйду на демонстрацию протеста! И моего голоса они точно не дождутся!
— Моего тоже!
— И моего!
— Да кто вообще пойдет на это их голосование…
— Не представляю, как можно так долго держать город под налетом! Выходит, не такие уж иртханы и всесильные?! — блондинка продолжала нагнетать панику, а учитывая ее верещание, больше напоминающее визг набла, которому прищемили хвост, это действовало на ура. — У всего есть предел прочности! А если над нами обрушатся здания?! Все выходы будут заблокированы, и мы останемся погребенными здесь!
Какая-то девочка расплакалась, кто-то судорожно вздохнул. Я чувствовала сгущающееся над залом напряжение, и Бэрри тоже, потому что она начала бить хвостом, шерсть на затылке встала дыбом
— Спокойно, — сказала я: жестко, чтобы виари почувствовала меня. — Спокойно, малыш. У нее просто с головой не в порядке.
Видимо, последнее прозвучало слишком громко, либо ударило в точку тишины, но вопящий шар резко развернулся ко мне.
— Что вы сказали, простите?!
— Сказала, что у вас не в порядке с головой, — подтвердила ее опасения я. — Потому что надо думать о том, что вы говорите и где. Здесь же дети.
— И это ты мне будешь говорить? — Блондинка прищурилась, а потом ткнула в Бэрри пальцем. — Как ты правильно выразилась, здесь дети, а еще здесь тварь, которая совершенно неуправляемая, как и те, что сейчас камня на камне от Зингсприда не оставят! Эй! Кто-нибудь! Я требую, чтобы эту зверюгу выбросили за дверь!
Ну все.
— Бэрри, лежать, — я сунула ошейник в руку Рихту раньше, чем он успел открыть рот, и поднялась.
— Танни, — донеслось сзади, но я уже направилась к ней.
— Единственная неуправляемая тварь в этом убежище — это вы, — сказала я. — И если бы в вашей голове было побольше мозгов, вы бы обратили внимание на то, что с драконами мы живем в мире уже очень давно!
— Да ты… — задохнулась она. — Да я… да я на тебя в суд подам!
— Если доживете, — огрызнулась я. — Как показывает практика, простейшие долго не живут.
У блондинки расширились глаза.
— Вы слышали?! — взвыла она. — Вы все слышали?! Она мне угрожа…
Я шагнула к ней, и блондинка осеклась, шарахнувшись назад. Что странно, вместе с толпой.
— Драконы не станут нападать без причины, — процедила я, с трудом сдерживаясь, чтобы не отвесить ей оплеуху. — Им больно. Они кричат от боли, там, наверху, а вальцгарды делают все, чтобы спасти город и сохранить его для нас. Так что кончайте нагнетать истерию и просто заткнитесь!
У блондинки кончились слова, зато стоявший справа толстяк резко хмыкнул.
— Посмотрел бы я на вас, — раздувая ноздри, заявил он, — если бы там наверху остался кто-то из ваших близких!
— Ваш ребенок! — донеслось истеричное из толпы.
— Или ваши родители!!!
— Там наверху мой любимый мужчина! — выдохнула я, сжимая кулаки.
После этих слов в зале повисла тишина.
И в этой тишине до меня медленно доходило то, что я только что сказала.
Даармарх, Огненные земли
— В Кантеррмине редко идут дожди. Тем не менее в городе очень много зелени и цветов, — Джеавир словно не замечала, что Дири приплясывает на перилах от нетерпения.
Игра, которую мы придумали — перевязать шнурком свернутую жгутом тряпку, а потом бросать ее в воздух, за которой виаренок бросался с визгом и ловил на лету, очень ему понравилась.
Джеавир с Дири очень быстро подружились. Это стало понятно сразу, как только она переступила порог моих покоев, и Дири бросился к ней с оглушительным верещанием. Учитывая, что мальчик взрослел, ее нэри зажали уши и замерли, а Джеавир только опустилась на корточки и протянула руку со словами:
— Давай знакомиться.
Ее обнюхали, обвирчали, потоптались по шлейфу платья, оставив на нем глубокие борозды от когтей, но она совершенно по этому поводу не расстроилась. Сейчас Дири уже признал ее своей окончательно, потому что требовательно потыкался носом в руку — бросай уже!
Джеавир, размахнувшись, запустила игрушку вверх.
Черная стрела с вирчанием сорвалась с перил и взмыла ввысь.
Чтобы вернуться спустя несколько минут и сунуть игрушку мне в руку: твоя очередь!
— Достаточно, — строго сказала я.
И мы с Джеавир устроились на диване, продолжая разговор.
Я узнала много о ее родном городе: Кантеррмин, удивительно зеленый, рожденный на стыке трех рек (и получивший свое название именно поэтому: «кантерр» на наречии тех краев означает «река», «мин» — три). Я рассказала о Мильгаре и своей стране. Родной город Джеавир показался мне удивительно похожим на столицу Ильерры, возможно, именно поэтому я чувствовала себя так, словно знаю девушку уже несколько лет.
Дири развалился кверху пузом и изредка тяжело вздыхал, намекая на то, что пузо можно было бы и почесать. Чесал его, правда, только залетающий на балкон ветерок, потому что пока мы с ним играли, впечатлений набрались на несколько дней вперед и сейчас просто отдыхали. То есть попросту болтали обо всем подряд.
Честно говоря, давно я не чувствовала себя настолько спокойно. В обществе Джеавир все тревоги ненадолго отступили, и даже виды Аринты с балкона совершенно не отрезвляли. Пусть я как никогда далека от Ильерры, но здесь и сейчас я была по-настоящему счастлива.
— Местари Ильеррская. Местари Риасса, — к нам заглянула Фархи. — Скоро обед, нам пора идти.
— Дайте нам еще минутку, — Джеавир мягко улыбнулась.
Она все делала мягко, движения ее были напрочь лишены резкости, и я подумала о том, что если бы ставила для нее танец, это было бы что-то очень нежное.
Перехватив мой взгляд, девушка вопросительно приподняла брови:
— Думала о том, какой танец тебе пойдет, — пояснила я в ответ на незаданный вопрос.
— Танец?
— Да, я представила что-то легко и воздушное. Плавное и в то же время тягучее, как завораживающая сила разгорающегося огня. Никакой резкости, только мягкие переходы и движения, глубокие прогибы и плавные выходы.
— Ты создавала танцы? — глаза ее сверкнули. — Да, как же я могла забыть! Ты говорила, что участвовала в огненном шоу…
— Нет, — покачала головой. — Постановкой наших номеров занимался Эрган.
— Эрган?
— Мы выступали вместе, — сказала я, невольно улыбнувшись. И тут же добавила: — Ты хотела о чем-то поговорить?
Джеавир кивнула. Закусила губу, словно сомневаясь, но потом все-таки произнесла:
— Я бы хотела сказать, что завтрашнее свидание… Это для меня совсем ничего не значит, Теарин.
Меньше всего я ожидала подобного заявления, поэтому сейчас замерла.
— Просто хочу, чтобы ты это знала, — она поднялась, расправила платье.
— Ты не обязана мне ничего объяснять, — я поднялась вслед за ней.
— Не обязана, — Джеавир серьезно посмотрела на меня. — Но я хочу. Я знаю, что такое видеть любимого рядом с другой женщиной.
В ее голосе сквозила такая горечь, что мне на миг стало не по себе. Впрочем, смысл ее слов перебил все остальное.
— Я не люблю Витхара, — чуть резче, чем хотела, ответила я.
— Хорошо, если так, — девушка кивнула. — Потому что последнее испытание нам с тобой не пройти.
«Последнее испытание ты все равно не пройдешь, Теарин».
Эти слова сейчас прозвучали в сознании так же отчетливо, как то, что сказала Джеавир.
— Последнее испытание?!
— Да, моей силы вряд ли на него хватит, а… — она осеклась.
Взгляд ее скользнул по моей шее и вспыхнул огнем.
— Ты что, ничего не знаешь?!
— А должна? — жестко спросила я.
Ноздри девушки шевельнулись, стирая мягкость черт и выдавая вторую суть: хищного зверя, драконицу. Совсем как тогда, в зале, когда нам стало известно о сути вступительного испытания.
— Не могу поверить, — процедила она, сжимая кулаки. — Не могу поверить, что тебе ничего не сказали. Наше последнее испытание — первый и единственный случай за всю историю Даармарха, когда о нем сообщили до начала отбора. Не только нам, но и нашим родным тоже, чтобы решение об участии принималось совместно, всей семьей. Потому что оно сопряжено с серьезным риском для жизни.
Весь этот отбор сопряжен с серьезным риском для жизни.
— Какое именно испытание? — спокойно спросила я.
Хотя спокойствие мое сейчас держалось на волоске того, что мне предстояло услышать.
Джеавир посмотрела мне прямо в глаза и ответила:
— Призыв дракона.
Наверное, только благодаря выдержке я провела этот день спокойно. Спокойно высидела обед и ужин, за которыми меня мутило не столько от еды, сколько от присутствия Мэррис. В том, что распорядительница изначально обо всем знала, я не сомневалась, а возможностей поговорить со мной у нее было бесчисленное множество. Хотя бы когда я приходила к Ибри: Мэррис просила за нее, тем не менее мне ни о чем не сказала. Возможно, думала, что сказал Даармархский, но разбираться в этом не хотелось. Если честно, вообще не хотелось слышать слово «отбор» и думать обо всем, что с ним связано.
С таэрран мне действительно не пройти последнее испытание, а значит, все лишено смысла. Все, о чем я думала.
Все, чего хотела.
Эсмира станет правительницей, а я буду тешить самолюбие Даармархского, пока ему не надоем.
Почему-то при мысли об этом становилось нечем дышать.
А еще было очень больно.
Я прекрасно понимала, что он мне ничего не обещал. Понимала, что он сказал о том, что я не пройду последнее испытание сразу, и в общем-то, это было равносильно словам о том, что мне предстоит призыв дракона. Вот только тогда мы ссорились, мы наговорили друг другу много всего, сейчас же я просто хотела знать: почему.
Почему он заставил меня участвовать в этом отборе.
Мне нужно было это знать.
Чтобы понять, что мне делать дальше.
«Я знаю, что такое видеть любимого рядом с другой женщиной», — слова Джеавир до сих пор звучали у меня в ушах.
Равно как и мой ответ:
«Я не люблю Витхара».
Наверное, это была правда, но странное чувство, мешающее дышать, не угасало.
Я никогда не смогу принять другую женщину рядом с мужчиной, которого люблю.
Поэтому лучше бы это была правда.
— Местари Ильеррская, — на балкон вышла Фархи. — Вы просили сообщить о возвращении местара. Местари Сьевирр недавно вернулась в свои покои.
— Спасибо.
Я не обернулась, и нэри, потоптавшись в дверях, ушла. Я же смотрела на украшенный россыпью сверкающих все сильнее огней. Глаза горели, а еще почему-то горело в груди: как если бы я могла обернуться драконицей и выдохнуть вместе с криком живое пламя.
Ладони холодил мрамор, лишь когда огни стали четче, а дыхание — глубже, я вышла в комнаты, где нэри поспешно вскочили. Они словно чувствовали мое настроение, потому что сейчас обе встревоженно посмотрели на меня. Я же, не говоря ни слова, направилась к дверям.
— Сопроводите меня к местару, — сказала хаальварнам.
— Боюсь, что это невозможно, местари.
— Лирхен, Фархи, вы идете со мной.
Хаальварн шагнул вперед, преградив мне путь. Второй поступил в точности так же.
— Я сказал, что это невозможно, местари Ильеррская.
— В этом мире нет ничего невозможного.
Не дожидаясь ответа, прошла мимо потрясенных нэри на балкон. Легко подбросив себя на перила, ухватилась за шею раскрывшего в беззвучном крике пасть каменного дракона и поставила ногу на уступ.
— Местари Ильеррская! — крик Лирхен слился с окриком заметившего меня патрульного стражника. Хаальварны бросились в покои, но не успели, я уже скользнула вдоль стены тенью.
Не обращая внимания на голоса и шум ветра, двинулась в сторону балкона. Осторожно, маленькими шажками. От непривычки чуть подрагивали пальцы, но координация осталась прежней: все-таки ежедневные танцевальные практики даром не проходят. Холод камня втекал в ладонь, но даже он сейчас не мог успокоить бешено бьющегося сердца, напоминающего зажженный в груди факел. В тот миг, когда моя нога ступила на перила между витыми колоннами, ко мне подскочил стражник и рывком сдернул на пол. Лицо его разве что с мрамором не сливалось:
— Местари Ильеррская, вам нельзя ходить по стенам!
— Где это написано? — уточнила я.
Стражник растерялся, как раз в это время на балкон влетели хаальварны и побледневшие нэри.
— Местари, — негромко произнес хаальварн, хотя видно было, что он с трудом сдерживает чувства. — Вам надлежит вернуться к себе. Немедленно.
— Я не вернусь к себе, пока не переговорю с местаром, — ответила я.
Хаальварны переглянулись.
— Мы не имеем права…
— Вы не имеете права удерживать меня силой, — сказала я. — Для этого вам нужен приказ местара.
— У нас есть приказ, — у хаальварна дрогнули ноздри. — Вы можете посещать только обеды и ужины, и…
— И никакого приказа о том, что я не могу посетить местара.
— Если мы сопроводим вас к нему, мы нарушим правила.
— Правила мы нарушим только в случае, если я останусь с местаром наедине. Этого не произойдет, поэтому Лирхен и Фархи отправятся со мной, а вы будете нас сопровождать.
Похоже, у хаальварнов кончились аргументы, а я же порадовалась, что в свое время изучила правила отбора. По крайней мере, теперь у меня не возникало проблем с тем, чтобы себя отстоять.
Стражники остались на балконе, а мы с хаальварнами и нэри двинулись знакомой уже дорогой в сторону кабинета Даармархского. Удивительно, но сегодня охрана беспрекословно нас пропустила (видимо, их неприступность распространялась только на вступительное испытание), и к счастью. Пусть даже на моей стороне законы, приставка местари к имени Ильеррская и сильная кровь, я не чувствовала в себе сил снова вступать в очередной бой.
Хотя бы потому, что силы мне понадобятся для встречи с Даармархским.
Двери в его кабинет были запечатаны очередным нарядом стражи, один из воинов коротко поинтересовался о цели визита, и хаальварн посмотрел на меня. В ту минуту, когда я уже собиралась ответить, распахнулись тяжелые створки, и прямо на нас шагнул ледяной дракон. Впрочем, огненный не заставил себя ждать: Даармархский увидел меня, и его взгляд полыхнул пламенем.
— Что вы здесь делаете в такое время, местари Ильеррская?
И это мне говорит дракон, явившийся ко мне в купальню посреди ночи?
Видимо, Даармархский прочел это в моих глазах, потому что обрушившейся на меня огненной бурей даже льды Севера можно было растопить. Лирхэн и Фархи, за всю дорогу не проронившие ни слова, побледнели сильнее снегов на горных вершинах, я же только вскинула голову.
Спокойно встречая его взгляд.
— Я пришла к вам, местар. По очень серьезному вопросу.
— По какому именно?
— Нарушение правил отбора.
Тишиной, повисшей в просторной зале, можно было порезаться, как натянутой струной. От меня не укрылось, как сверкнул ледяной взгляд, но сейчас мне было не до правителя Севера.
Глаза Даармархского — средоточие огненных земель — обжигали сильнее первородного огня. Я чувствовала себя так, словно меня окунули в костер: дышать то и дело становилось нечем, перед глазами темнело, жар стекал жидким пламенем с лица на шею и плечи, плескался в груди и возвращался наверх.
— Потрудитесь объясниться, — с таким же хриплым рычанием могла крошиться корка лавы под лапами дракона. — Какое именно правило было нарушено?
— Правило о том, что все претендентки находятся в равных условиях.