Зингсприд, Аронгара

Н аверное, стоило продолжить внеклассное чтение про Ильеррскую, но у меня в голове не было ни единой связной мысли. Не было с вечера субботы, когда я, отложив мобильный, все-таки позвонила Леоне. Немалым облегчением оказалось узнать, что сестра ни о чем не догадывалась, когда Рэйнар при первом знакомстве «исследовал» ее прошлое, акцент он делал именно на нее, а не на меня. Собственно, наш разговор вышел коротким: пообещав не убивать папашу и разобраться в вопросе, сестра поблагодарила за откровенность и отключилась. В том, что Леона в бешенстве я поняла именно когда она произнесла:

— Ты правильно поступила, Танни, — таким сокрушительно-спокойным тоном.

Мы с ней никогда не отличались сдержанностью, но сейчас, спустя столько лет, положение в обществе сделало свое дело. Леона злилась так, что у меня мобильный только чудом не раскрошился льдом прямо в руках. Я чувствовала ее, а еще чувствовала, что для нее действительно очень важен мой звонок. Оставалось только надеяться, что я действительно поступила правильно, но выкинуть мысли о Диране и маме из головы не получалось.

Ведь что-то же в нем было, если мама вышла за него замуж, но сейчас я решительно не представляла, что. Кусок дерьма, который общался со мной, ничем не напоминал мужчину, который водил нас с Леоной в парк и на те крохи денег, которые мог выкроить от зарплаты, покупал леденцы, замороженный крем и билеты на аттракционы. Но даже учитывая то, как он поступил позже и то, что его характер оставлял желать лучшего, шантаж совершенно не вписывался в этот образ. Хотя бы потому, что смелостью Диран Барт никогда не отличался, а здесь фактически шел против Председателя. Конечно, существовала маленькая вероятность, что он искренне верил в успех своего бизнес-предприятия и думал, что я поведусь на угрозы, но у любого идиотизма должен быть предел.

Словом, вместо того чтобы отдыхать и расслабляться, я ходила и думала только об этом. О том, кто на самом деле может оказаться моим отцом, если Диран сказал правду, о том, что у мамы был роман сразу с двумя мужчинами, и о том, что будет, если Леона подтвердит его слова.

Захочу ли я узнать, кто он?

Захочу ли я с ним встретиться? Захочет ли этого он?

Но главное — что между ними произошло, если мама вышла замуж не за него, а за это вот?

Я думала об этом, бесцельно шляясь по зингспридской набережной, глядя на накатывающие одну за другой волны. Думала, рассекая дорожку в бассейне (да, я все-таки туда дошла и выяснила, что теперь умею плавать). Думала, когда мы с Бэрри трусцой скакали по парку: она за любимым мячом, а я за ней, а за нами вальцгарды. Думала, когда засыпала, глядя сквозь балконные двери на искрящийся огнями город.

И совсем чуть-чуть думала о Гроу.

Самую капелюшечку.

О том, что могло бы быть, если бы меня не швырнули в тот ров с водой. Не знаю, с чего: возможно, как раз из-за бассейна, в котором я сначала взяла дорожку с глубиной мне по плечи, а потом перебралась на ту, где стояли тумбочки для ныряния. Пару раз я даже открывала чат сообщений, но потом закрывала. Что, спрашивается, я ему напишу: «Ты конечно, хрен драконий, но я теперь умею плавать»?

В итоге я так ничего и не написала, зато поучила роль в соответствии с новым графиком. В киноверсии Ильеррской из нее выдрали до чешуи значимых моментов (в частности, то самое вступительное испытание), но съемок это не отменяло. Поэтому я сидела и зубрила, отмахиваясь от не дающих покоя мыслей с переменным успехом и вспоминая старую добрую школу, в которой точно так же надо было заучивать наизусть тексты.

Особенно на фервернском языке.

В общем, к тому моменту, как я снова оказалась в гримерной, в голове у меня творилось непонятно что. Мысли про отца, желание позвонить Леоне и спросить, как идут дела (честно говоря, останавливала только вся эта тема с драконами, которая набирала обороты с каждым днем). Об этом говорили везде: в прессе, на телевидении, в кофейне, даже девочки-ассистентки Геллы. Я застала обрывок их разговора, влетев в гримерную на полном ходу.

— … я все равно не представляю, как это — если драконы будут в городе?

— Не в городе, над нами просто не будет щита.

— Но это же значит, что они в любой момент могут напасть?.. — она увидела меня и осеклась.

В глазах отразился испуг, словно я сейчас схвачу ее за руку и потащу к Рэйнару за инакомыслие.

— В древности иртханы оберегали города безо всяких щитов, — сказала я, сбрасывая сумку. — И ничего, человечество не вымерло.

— В древности случались налеты, — возразила ассистентка.

Продолжить разговор мы не успели, потому что влетело их начальство. Раздувая ноздри, шваркнула по стулу так, что он проскрежетал по полу и подъехал к зеркалам.

— Тебе особое приглашение нужно, Ладэ? — сверкая глазами, поинтересовалась Гелла.

— А тебе нужно к психоаналитику, — не осталась в долгу я.

Гелла скривилась, но я уже плюхнулась на стул, не имея ни малейшего желания развивать эту тему. Что они там с Рихтом не поделили, не мое дело, но пусть сами с этим справляются, ко мне это не имеет ни малейшего отношения. Мне бы со своими отношениями разобраться, в частности, к одному именитому режиссеру.

Как ни странно, если в выходные об этом думалось относительно спокойно, как само собой разумеющееся (ты же взрослая умная девочка, правда, Танни?) то сейчас меня снова начинало потряхивать. При одной мысли о встрече с Гроу, о том, что он шагнет ко мне и посмотрит в глаза, в груди разгорался костер. Какой там костер, огненный вихрь, ураган, перехватывающий дыхание и уносящий с собой остатки всех «но» и «если», куда там Ильеррской с Даармархским с их драконячьими игрищами.

Я хотела этой встречи и одновременно не хотела.

Потому что до ужаса боялась сказать: «Спасибо, что научил меня плавать».

Потому что понимала, что за этой фразой пути назад уже не будет, и что возможно, он мне и не нужен.

Путь.

А что нужно?

Или, точнее, кто?

Ой, Танни, не о том ты думаешь перед съемками. Совсем не о том.

Из гримерной я вышла слегка во взвинченном состоянии, стараясь не сворачивать свои мысли из Огненных земель в Аронгару. Хотя бы потому, что прекрасно помнила, чем это заканчивается.

Убийством дублей.

Когда оказалась на съемочной площадке, Гроу уже был там. Привычно раздавал указания, старший ассистент по декорациям носился, как тяпнутый виаром за ляжку, а я на миг замерла. Просто потому, что до мгновения, когда он обернется, остались считанные шаги, а я так и не определилась с тем, что хочу сделать. Или сказать.

Оператор посмотрел в мою сторону.

Время остановилось, ну или потекло очень медленно.

Гроу все-таки обернулся. Я не успела понять, почему его взгляд огибает меня по касательной, поэтому тоже обернулась. Чтобы увидеть Даармархского, читай Рихта, с букетом цветов.

Букет солнечно-огненных аррензий, в Аронгаре они знаменуют страсть и все к ней прилагающееся.

Это еще что за…

— Танни, — произнес Рихт, глядя мне в глаза, — я вел себя, как последний засранец. Скажи, ты сможешь меня простить?

Кто-то из ассистенток (кажется, со стороны Гроу), судорожно вздохнул. Я же вцепилась в Рихта, прямо в его руку повыше локтя и с милой улыбкой обернулась на остальных:

— Мы на минуточку.

Режиссерский прищур впаялся в меня раскаленной печатью, но я уже поволокла Паршеррда в сторону гримерных. Точнее, он шел сам, и со стороны, наверное, это вообще смотрелось как то, что мы мило удаляемся под ручку, но ничего милого в этом не было. Больше всего на свете мне сейчас хотелось треснуть его букетом по голове, и пусть это не совсем обычная реакция на аррензии, мне было плевать. Я не была так зла с того момента, как он заявил мне «Привет, Танни», — и оставил целоваться с дверью павильона.

— Ты что творишь?! — выдохнула ему в лицо, стоило нам свернуть к гримерным, к уютному диванчику и кулеру с водой, рядом с которыми в свое время произошел наш эпичный разговор с Мелорой.

— Я не откажусь от тебя, Танни.

— Рихт, твою… драконью сущность! Мы же все выяснили!

— Не все, — он швырнул букет в сторону, и тот жалобно хрустнул слоями обертки. — Тебе ничего не светит рядом с Гроу, ничего хорошего, Танни, и я не собираюсь тебя ему отдавать.

От такого заявления я очешуела окончательно.

— А может я сама буду решать, что мне светит и с кем?

— Решать ты, конечно, можешь что угодно, — глаза его сверкнули темным огнем: ну чисто Даармархский, особенно в сейчас, в гриме. — И на твои решения я не претендую, но я не собираюсь смотреть на то, как он делает тебе больно.

— А, то есть тебе можно делать мне больно, а ему нет?

Рихт плотно сжал губы.

— Ты мне это до конца жизни будешь вспоминать?

— До конца жизни — это слишком долго, Рихт, — я зацепилась взглядом за лежащий на полу букет, и мне почему-то стало дико его жаль.

Наклонившись, подхватила цветы, которые вообще были ни при чем. Огненные лепестки раскрылись, аррензии благоухали так, что у меня кружилась голова. Некстати вспомнилось, как Рэйнар завалил нашу квартиру аррензиями (чешуя его знает, сколько их там было), но они стояли повсюду. Мне пришлось вытащить все вазы, тазики, ведра и прочую утварь, имеющуюся в наличии, чтобы поставить их в воду. Море цветов — это про тот случай, несмотря на позднюю осень я открыла все окна, чтобы было чем дышать, но Марр все равно чихал. А мне никто не дарил цветов. Точнее, не дарил до этой минуты.

— Танни, — Рихт шагнул ближе. — Я понимаю, как я накосячил, и я… ну не могу я отмотать время назад и все исправить. Я просто хочу быть с тобой, понимаешь? И если тебе нужно время, чтобы это понять, я буду ждать. Буду ждать, сколько потребуется…

— Ждун отсохнет, — рычащий голос Гроу ворвался в его слова раньше, чем Рихт успел закончить.

— По-моему, тебя это не касается, Джерман, — прорычал Рихт в тон ему.

— А по-моему, касается. Ты сейчас говоришь с моей девчонкой.

Прилетели.

— Это правда, Танни? — Рихт внимательно на меня посмотрел.

Испытывая смутно желание треснуть цветами сначала одного, потом другого, и до кучи себя, я покачала головой.

— Нет.

— Нет? — Гроу недобро прищурился.

— Не помню, чтобы ты меня о чем-то спрашивал!

Цветы вырвали из моих рук и повторно швырнули на пол. Там снова что-то хрустнуло, а Гроу шагнул к Рихту:

— Я, наверное, неясно выразился в Ортахарне, Паршеррд. Держись от нее подальше.

— В моем контракте ничего такого нет, Джерман.

— В ее есть, — режиссер жестко улыбнулся. — Сунешься к ней еще раз в широко-показательном жесте — Ладэ получит штраф. Что там на этот счет прописано в лархаррском кодексе мужской чести?

У Рихта снова сверкнули глаза: видно было, что он с трудом сдерживается.

— Что бы там ни было прописано, Джерман, ты с этим явно не знаком.

— И не собираюсь знакомиться. Ты сейчас саботируешь съемки — это первое, и второе — подставляешь ее, — в меня ткнули пальцем, как в кулер с тумбочкой. Хотя сдается мне, у кулера с тумбочкой в глазах Гроу и то больше авторитета, чем у меня. Потому что именно так обо мне сейчас и говорили, как если бы я была собственностью «Гранд Пикчерз» и внештатный сотрудник попытался меня спереть.

Да не пошли бы вы!

Я развернулась и вылетела в коридор, оставив двух драконов (одного половинчатого, другого фальшивого) разбираться самих. Впрочем, судя по шагам, Гроу посчитал разборки излишними. С Рихтом.

— Стой, Ладэ.

Ага, щас.

— Я сказал, остановись.

Он перехватил меня за локоть раньше, чем я успела свернуть на площадку.

— А я говорю — идите в зад, ваше режиссерство, — процедила ему в лицо. — Я вам не трофей и не переходящий приз, чтобы решать за меня!

— Ошибаешься. В процессе съемок за тебя решаю именно я, Ладэ, и сейчас ты тратишь рабочее время.

В процессе съемок?! Рабочее время?! Замечательно!

— Да ну?! С чего бы Рихта не пустили ко мне, когда я болела? Тогда мы вроде были не в процессе съемок.

— С того, что Паршеррду нечего делать в моем номере.

— Да не вопрос, — я дернула локоть, но тщетно, захваты у режиссера знатные. — Только тогда в твоем номере была я, и спросить меня ты забыл.

В темные глаза ворвался зеленый огонь.

— О чем? Твое эпичное появление с Паршеррдом в Ортахарне и так прошло мимо исключительно потому, что у всех головы были забиты драконами.

— Твоя эпичная драка с Паршеррдом в Ортахарне прошла мимо исключительно потому, что у всех головы были забиты драконами! — рявкнула я.

Огонь взметнулся вихрем, кожу полоснуло льдом.

— Увидела цветочки, и все, сопли до пола, улыбка до ушей? — поинтересовался Гроу.

Че-го?!

— Представь себе, некоторые в отличие от тебя умеют ухаживать! — хмыкнула я.

Глаза полыхнули, как неисправный софтбокс, а от пальцев по руке разве что ледяные стрелки не побежали.

— Если желаешь углубить свое с ним знакомство, сделаешь это после того, как закончатся съемки. Если дождешься и не сдохнешь со скуки на первом свидании.

— Если подыхать со скуки — значит просто сходить в аквапарк, а не лететь в воду, сверкая задницей — то нет, не подохну! — прорычала я. — И кстати, сейчас именно ты тратишь рабочее время.

Это, похоже, сработало, потому что хватка ослабла.

Я рванулась и направилась туда, откуда по сути, вообще не стоило уходить, то есть на съемочную площадку.

Рабочее время — значит, рабочее время.

В процессе съемок — значит, в процессе съемок!

«Ладэ получит штраф».

Да засунь его себе в задницу и контрактом затрамбуй, хрен чешуйчатый!

С этой мыслью я вылетела из коридора, чтобы наткнуться на убийственный взгляд Гайера.

Рядом с бывшим исполнительным продюсером, а ныне исполняющим обязанности генерального менеджера стоял какой-то мужик. Ростом с Рихта, но телосложения куда более худосочного; темноволосый, с широким носом и раскосыми глазами.

— Почему я абсолютно не удивлен, что в очередной раз прихожу на съемочную площадку и вижу, что никто не работает? — поинтересовался Гайер, глядя сквозь меня. На кого, наверное, уточнять не надо.

— Ты уверен, что сможешь заниматься своими непосредственными обязанностями, если постоянно будешь бегать на съемочную площадку? — недобро поинтересовался Гроу, направляясь к нам.

Впрочем, направился не только он: два застывших чуть поодаль бугая тенями выросли из-за спины хлипкого Гайера. Они недвусмысленно намекали на то, что если кто-то рискнет прикоснуться к неприкасаемой туше, то будет иметь дело с ними. Видимо, Гроу тоже это понял, потому что на губах режиссера возникла саркастическая ухмылка, из-за чего Гайер плотно сжал губы, невыразительно-сухое лицо исказилось от ярости.

— Не в твоих интересах мне дерзить, Джерман. Ты знаешь, что решил Совет директоров.

— О, так вас можно поздравить?

Я не сразу поняла, что эти слова сорвались с моих губ, а когда поняла, Гайер уже повернулся ко мне.

— Кстати, о вас, эсса Ладэ. Вы, не имея актерского образования, находитесь на съемочной площадке только милостью Джермана Гроу и благодаря своему умению вихлять задницей…

— Еще одно слово, — заметил Гроу, сунув руки в карманы, — и твоя задница до конца жизни будет вихляться в инвалидном кресле, Рон.

Он шагнул к ним, нисколько не смущаясь присутствию шкафообразных секьюрити, шагнул настолько уверенно, что Гайер попятился, очевидно, забыв о последних. Но тут же вспомнил и расправил плечи, чтобы казаться больше. Насколько это было возможно рядом с режиссером, потому что Гроу в плечах был ощутимо шире, несмотря на плюс-минус одинаковый рост.

— Возвращаясь к теме. Чиррон Хайндстрем — хореограф с двадцатипятилетним стажем, — дерьможуй кивнул на стоявшего рядом мужчину, который за все это время не проронил ни слова и вообще изображал столб. — Член официальной государственной танцевальной ассоциации Аронгары, семикратный чемпион мира по фигурной пластике, и отныне именно он будет заниматься постановками танцев в этом вертепе. Никакого своеволия, ни шага в сторону без его одобрения, ни одного движения без согласования с ним. Это понятно?

— То, что член, я вижу, — хмыкнул Гроу. — У меня хореографическое образование, поэтому в услугах семикратного чемпиона мира мы не нуждаемся. Спасибо, что радеешь за наше общее дело, но мы справимся сами.

Гайер кивнул шкафу слева, и тот протянул ему планшет. С видимым удовольствием новопровозглашенный генеральный менеджер «Гранд Пикчерз» коснулся пальцем сенсора, после чего вручил планшет Гроу.

— Приказ, Джерман, — он выделил слово «приказ». — За подписью председателя Совета директоров. Если у тебя есть какие-то проблемы, то лучше говори об этом сейчас, у меня уже есть по меньшей мере четыре адекватные кандидатуры на твое место, и все они горят желанием работать. Работать по-настоящему, а не устраивать съемочный балаган, в том числе горят желанием найти решение проблемы в Лархарре.

У Гроу дернулась бровь, он сунул в руки Гайера планшет с такой силой, что того качнуло назад.

— Придешь ко мне с назначением нового режиссера — тогда и поговорим, Рон, — хмыкнул он.

— Приду, Джерман. Рано или поздно приду, — удивительно мягко для такого хрустящего куска дерьма заметил Гайер. — И ты прекрасно понимаешь, что сколь бы крутыми ни были твои картины, с этой ты налажал столько, что при желании тебя можно снять прямо завтра. Начиная с нее…

Он кивнул на меня.

— И заканчивая тем, что простаивает оплата павильона и массовки в Лархарре. Поэтому, и только из расположения к твоим ранним заслугам, когда ты еще был относительно адекватен… — Тонкие губы тронуло подобие улыбки. — Я не заставлю тебя переснимать танец на скале, в котором по мнению эсстерда Хайндстрема нарушены все возможные техники, и по которому любой смыслящий в танцах кинокритик перечислит все косяки, не стесняясь в выражениях. Поэтому давай не будем усугублять…

Он потянулся было рукой к плечу Гроу, но тут же отдернул ее. Видимо, память о хрусте собственных костей еще была свежа.

— Сразу оговорюсь, эсстерд Хайндстрем подчиняется напрямую мне, поэтому уволить его ты не можешь. Работай, Джерман. Просто работай, и возможно, у нас с тобой еще получится поладить.

— Это вряд ли.

— Ты сам это сказал.

Небрежным жестом вручив левому секьюрити планшет, Гайер развернулся и направился к выходу, шкафы направились за ним. Я попыталась перехватить взгляд Гроу, но мне его не досталось, зато досталось гафферу, который что-то намудрил с освещением.

Хореограф кашлянул, чтобы привлечь к себе внимание, но ему это не удалось.

— Что застыли? — неестественно спокойно поинтересовался Гроу.

Так неестественно, что по залу прокатилась морозная волна.

— Один-один в пользу Гайера, — шепнул ассистент звукозаписи, когда я шла мимо.

— Угу, — негромко подтвердило его начальство, читай звукооператор. И добавило: — Мы все умрем.

Никто не умер: по крайней мере, на съемках. Не сказать даже, что Гроу был особенно злой, ну или это мы подсуетились, потому что пример гаффера был весьма показательным. Член, то есть хореограф (за глаза теперь все называли его именно так), с высоты своего положения осознал, что делать ему сегодня здесь нечего, и слинял. Что касается меня, то я вспомнила, где его видела раньше — в записях соревнований и показательных выступлений по фигурной пластике. Он сворачивался в такие крендельки, которые у любого человека с костями вызывают закономерный вопрос.

КАК?!

Впрочем, сейчас этот вопрос меня волновал меньше всего. На первом месте были цветы, которые обнаружились в гримерной в вазе и на которые Гелла смотрела так, что сразу становилось понятно, почему она с утра была не в настроении. На втором — отсутствие Ленарда на съемках и с ног на голову перевернутый график. Парень должен был приехать после обеда, но не приехал, и вместо сцены с Сарром мы снимали очередной разговор Даармархского и Теарин. Сибриллия тоже не появлялась, но если по поводу нее я не переживала (даже если она случайно провалилась в канализацию и сейчас не может оттуда выбраться), то по поводу Ленарда — очень даже.

Рихт не знал, куда тот подевался, остальные в съемочной группе тоже, поэтому освободившись и оказавшись в машине, я первым делом набрала его, чтобы узнать, как дела.

— Танни? — казалось, он очень сильно удивился.

— Нет, это инопланетянин, который завладел ее телом, — ответила я. — И ты теперь знаешь мой секрет, поэтому придется тебя убить.

— Кончай прикалываться, — донеслось из трубки сквозь смешок. — Ты чего?

— Хотела узнать, как дела, — заметила я. — Или это для тебя слишком?

— Да нет, — голос его, на самом деле, был невеселым. — Вообще-то я посрался с предками.

— Из-за чего?

— Из-за съемок. Завалил пару тестов, и началось.

Я вздохнула. По старой памяти, Леона тоже несколько расстраивалась, когда я приносила плохие оценки, но в основном все наши ругачки сводились не к оценкам, а к моему самовыражению и мировосприятию. Что, в общем-то (сейчас я это понимаю), было совсем не лишено смысла, потому что временами я вела себя как последняя засранка.

— Сказали, что если это повторится, это последнее кино, в котором я снимаюсь, ну и вообще… разозлились.

— Они не на тебя злятся, а на себя.

— За что? — поинтересовался Ленард.

— За то, что подписали контракт, хотя ты еще учишься. Поспорить могу, им в школе не приходилось переключаться между двумя реальностями.

Он фыркнул.

— Учитывая, что отец — стоматолог, а мать финансист, вряд ли они верят в существование других реальностей. Странно, что они мне вообще разрешили сниматься.

— Потому что они тебя очень любят, — хмыкнула я. — Так что не грузись, все образуется. Тебя поэтому сегодня не было?

— Угу, — голос его стал еще более унылым. Я бы включила видео, но рядом с вальцгардами, пусть даже с Единичкой и его напарником, которые уже стали мне как родные, это точно было лишним. — Теперь придется пересдавать, а на этой неделе еще два, и еще один в начале следующей. Спасибо хоть Гроу все сцены со мной перекинул на следующую неделю, иначе я бы вздернулся.

Постойте-ка…

— Так он ради тебя график изменил?

— Ну да. Мы с ним в субботу вечером говорили, — Ленард вздохнул. — Я думал, он орать будет, ну или выдаст что-нибудь в своем стиле, но он сказал, что подумает, что можно сделать. И все перекроил. В общем, как-то так.

— Круто, — сказала я. — Ну тогда удачи тебе с тестами.

— Спасибо, — неожиданно серьезно отозвался Ленард. — И спасибо, что позвонила.

Я фыркнула.

— Волнуешься за меня? — он протянул это так ехидно, что мне захотелось дать ему в лоб. — Сестрееееенкаааа?

— Да иди ты! — от души пожелала я и отключилась.

В мессенджер тут же упало сообщение-смайл: дракон с высунутым языком, который был чуть ли не вполовину больше его морды. Я ткнула в соседний — дракон, показывающий задницу в полете. Не знаю, чем закончился бы наш обмен интеллектуальными сообщениями, если бы Единичка не произнес:

— Красивые цветы.

Красивые, да.

Они лежали у меня на коленях, роскошный букет, разве что обертка слегка помялась от того, что их нещадно швыряли. Тем не менее сейчас я подумала о том, что зря их забрала, потому что взгляд Гроу, когда я выходила с ними из гримерной, был чересчур говорящим. Сквозь равнодушие мазнуло ледяным огнем, отголоски которого тут же растаяли, а его режиссерство свинтило в неизвестном направлении, даже не попрощавшись.

Не сказать, что я на него уже не злилась, хотя по большому счету… почти не злилась, да. По сути, он был прав: в сложившихся обстоятельствах вломить мне штраф за несоблюдение условий контракта мог не только он, но и Гайер. В том, что последний сделает это с превеликим удовольствием, я не сомневалась. Равно как и в том, что за смещение графика без согласования можно здорово огрести.

Тем не менее Гроу его сместил, потому что у Ленарда проблемы с учебой. То есть сначала он спихнул меня в бассейн, а потом выслушал этого парня и перекроил график под него. Зная, что если Гайер удосужится сверить порядок сцен, когда снова внезапно нагрянет с инспекцией, могут возникнуть большие проблемы.

Дорога до дома уже привычно не заняла много времени.

Бэрри вылетела ко мне, и я потрепала ее по голове: виари приплясывала в нетерпении — есть, а потом гулять. Я сбила с ног кеды один за другим, оставила мобильный на тумбочке (яркой вспышкой в сознании отпечаталось, как Гроу надевал мне туфли), после чего направилась на кухню. Надо будет спросить у Леоны, когда они с ним работали вместе, он тоже отличался столь… гм, противоречивым характером?

Стоило вспомнить о Леоне, как снова вернулись мысли про отца.

Бэрри захрустела кормом, а я привалилась к столешнице, глядя на довольную виари.

Интересно, сколько времени нужно Председателю, чтобы решить такой вопрос? И как скоро Леона позвонит?

В ту минуту, когда я об этом подумала, мобильный заорал голосом Ланды Этри.

Пара секунд ушла на то, чтобы осознать, что это не Леона (на нее у меня стояла другая мелодия). Следующие — на то, чтобы доскакать до мобильного, и еще несколько я втыкала на дисплей, пока не ткнула в «принять вызов».

— Танни, привет.

— Привет.

Это большее, на что меня хватило. Пока.

То есть я помнила наш с Гроу разговор о спецэффектах, но не ждала, что это будет так быстро, и что Нил лично мне позвонит.

— Я побеседовал с Гроу… В общем, он объяснил, что на съемочной площадке произошло недоразумение.

На нашей съемочной площадке главное недоразумение — это он сам.

— И просил, чтобы я оставил за тобой должность координатора.

А-а-а?!

— С возможностью принимать участие в создании спецэффектов, касающихся Ильеррской. Так что если ты не против… — Нил кашлянул. — В общем, я могу тебе предложить поработать по контракту. Мы сегодня обсудили с юристами, как это все оформить, на время съемок. Ты уверена, что справишься? В смысле, что тебе хватит времени?

— Хватит, — сказала я, когда обрела дар речи, хотя сейчас меня интересовало немного другое. — Слушай, Нил, когда ты сказал, что Гроу просил, чтобы ты оставил за мной должность… это в чем выражалось?

Судя по молчанию, Нил слегка подзавис.

— В смысле? — донеслось, наконец, из трубки.

— Ну, я имею в виду, я же вроде как уволена.

— Даже не вроде как, — вот теперь Нил выглядел слегка смущенным. Точнее, звучал, потому что видеосвязи не было.

Угу, в наш век информационных технологий все происходит легко и просто: в добровольно-принудительном присылается соглашение о расторжении, поскольку я «не прошла испытательный срок». И все, спасибо-до свидания.

Мне даже расчет за закрытые проекты на карточку капнул уже.

— Так ты ответишь на мой вопрос?

— В пятницу вечером мы пообщались втроем. С генеральным, которому Гроу обстоятельно расписал, почему хочет именно тебя.

— По видео?

— Зачем? Он лично к нам приезжал.

— М-м-м-м… — сказала я. — Куда?

— Танни, ты трезвая?

Не уверена. Не уверена, что я вообще не сплю. То есть пока я в пятницу собиралась на свидание, Гроу лично смотался в «Хайлайн», чтобы убедить их взять меня обратно? Пусть даже по временному контракту, но другой они мне сейчас вряд ли смогли бы предложить. При такой занятости на съемках.

— Да я просто устала. Съемки — это…

— Утомляет, да, — фыркнул Нил. — Я видел фотограммы, ты там такая… уставшая.

Мне захотелось побиться головой о стену. Представляю, как это выглядит со стороны: Гроу едет в «Хайлайн», чтобы лично объявить о том, что хочет меня в координаторы, после того, как я появляюсь во всех кинотеатрах страны (зачеркнуто) источниках массовой информации у него на руках. Вот почему нельзя сделать все по-человечески, а?!

Ну что ж за дракон такой!

— Нил, это не то, что ты думаешь.

— Да ничего я не думаю, Танни, — донеслось из трубки. — Спецэффекты ты делаешь круто, остальное меня не касается. В общем, высылаю контракт. До связи.

Распрощавшись с Нилом, я мысленно досчитала до десяти.

Ладно, слово Гроу сдержал, но теперь весь «Хайлайн» считает, что я с ним сплю!

Впрочем, если фотограммы просочились в сеть, теперь все, кто их видел, считают, что я с ним сплю. Драконы спасли мир, то есть меня. То есть меня до сих пор не обложили журналисты исключительно потому, что внимание аронгарцев приковано к одной-единственной проблеме: сосуществование с драконами без защитной системы, к которой все привыкли.

Правда, если раньше я со стопроцентной уверенностью могла сказать, что все действия драконорежиссера — это методы продвижения, то теперь стопроцентной уверенности во мне не осталось вообще. Ни по поводу чего, кроме разве что одного: я должна поговорить с Гроу. Прямо сейчас.

«Прямо сейчас» немного отложилось, потому что я увидела лежащий на тумбочке букет, пошла ставить его в воду и думать о том, с чего начать разговор. Не придумывалось, поскольку наше общение было далеко от нормального. Что уж говорить, все, что со мной происходит, далеко от нормального, но сейчас я чувствовала себя вдвойне странно. В конце концов подумала, что полчаса роли не сыграют, и решила вывести страждущую виари на прогулку.

Бэрри радостно скакала по парку, то и дело порываясь взлететь, но поводок каждый раз надежно притягивал ее к ноге. Слишком много людей, случайно заденет кого-нибудь крылом — визга и проблем не оберешься. На Четвертом острове Мэйстона с этим было попроще, особенно зимой. Идешь, а вокруг никого, поэтому Леона частенько отпускала Марра (папашу Бэрри) порезвиться. В Зингсприде хоть и темнеет рано, все равно тепло, поэтому гуляющие с утра до ночи не переводятся, да и парк будет побольше и поуютнее. Вот и приходится виари изображать примерную девочку.

Вопрос в том, кого сейчас изображаю я.

Неужели так сложно просто позвонить и сказать: «Спасибо»?

Я вытащила мобильный, посмотрела на него и потерла о джинсу вспотевшей ладонью.

Да, это сложно.

Особенно после того, что произошло сегодня на съемочной площадке.

Пришлось включать режиме «Танни Ладэ — тряпка», так я вытряхивала себя изо всех серьезных жизненных ситуаций, когда хотелось свернуться клубочком, а на деле надо было просто дать кому-нибудь в лоб. Нет, сейчас ситуация конечно была немного другая, хотя бы потому, что в лоб никому не стоило давать, но…

Я решительно открыла контакты и чуть не выронила мобильный из рук, потому что он снова зазвонил, и на сей раз это была Леона.

Нервы во мне напоминали канатики, по которым я не советовала бы ходить даже Теарин, возможно, именно поэтому мой голос прозвучал хрипло:

— Да?

— Танни, привет, — тон Леоны говорил о том, что разговор будет серьезным. — У меня для тебя две новости…

— Хорошая и плохая? — я подавила желание хихикнуть.

Интересно, почему так? Ничего не курила, а чувствую себя слегка укуренной.

— Обе важные, — сестра юмор не оценила. — Во-первых, стала известна дата повторного заседания по делу Ярлис и Гроу. Оно состоится в эту субботу, ближе к вечеру. В Мэйстоне.

Я ощутила, как желудок медленно (как первоклашка на уроке физкультуры по канату) поднимается к горлу.

Нет, по сути от меня особо ничего не требовалось, кроме как предстать перед двенадцатью самыми важными иртханами Аронгары и попросить их об одолжении. Ладно, Рэйнар не считается, но остаются еще одиннадцать.

— В четверг вечером у меня будет возможность пообщаться не на бегу. Я позвоню и расскажу, как все будет проходить, и как тебе стоит себя вести на заседании.

— Угу, — сказала я, — а вторая новость?

— Вторая новость о твоем отце, — голос Леоны стал чуть более прохладным, словно она пыталась справиться с охватившими ее эмоциями. — Мама действительно встречалась с двумя мужчинами, Танни. И один из них иртхан.