Перевод оказался неубиваемым. И невозвратным. Я битый час донимала оператора банка, которому за терпение памятник нужно было воздвигнуть в центре Мэйстона. Вместе с ним мы выяснили, что отправить деньги назад нельзя, то есть никак. Разве что снять наличные и вернуть на указанные реквизиты с другого счета. Будь я понаивнее, решила бы, что это какая-то ошибка. Но нет, моя наивность скончалась в тяжких муках в день встречи с Халлораном. Я отказалась подписать контракт с гонораром — он сделал по-своему, причем увеличил сумму. Он всегда и все делал по-своему, наглое беспринципное драконище!

У-у-у, чтоб ему икалось три ночи подряд.

Наплевать ему на мою благодарность. Благодарность за жизнь существа, которое спит, положив голову тебе на колени и ест из твоих рук. И любит тебя просто так — не потому что ты какая-то особенная, просто потому что ты есть. И ты его любишь только за то, что он есть. Представить не можешь себе мир, когда садишься на диван, а рядом не крутится приставучий виар, раскрывающий цветочек на голове от первого прикосновения. Куда уж Халлорану такое понять!

В итоге, вместо того чтобы сходить на массаж к Лэм и немного поболтать с подругой, на следующий день я поехала в дежурный банк. Учитывая, что банки принадлежали другой семье, слабая надежда на благополучный исход у меня все-таки была. Наличные мы с оператором сняли. В мешок. Самым крупным номиналом пластика он все равно получился таким, что парень слегка взмок, пока дотащил его до рабочего места. Потом мы открыли новый счет и внесли всю сумму на него.

Сделали перевод, и я, довольная и счастливая, засобиралась домой.

Начиная с этой недели выступления у меня ночные, пораньше поет Зетта, так что еще успею немного отдохнуть и даже перекушу что-нибудь перед распевкой. Успела только куртку надеть, когда телефон дернулся, а вместе с ним дернулся и сотрудник банка.

— Эсса Ладэ…

— Что?

Обернулась, уже предчувствуя какую-то гадость.

— Деньги вернулись.

Ну конечно они вернулись. Они всегда возвращаются!

Подавив желание бросить сумку на пол и от души на ней попрыгать, нацепила на лицо очаровательную улыбку.

— По какой причине?

— Отказано в переводе.

— Можете выяснить почему?

Молодой человек вздохнул, попросил немного подождать и предложил кофе. От кофе я отказалась, а вот подождать — всегда пожалуйста. Хоть до вечера, если удастся решить проблему. Разглядывала высокие потолки банка, выполненные в фирменных голубом и белом цветах; волнообразный логотип, тоже белое с голубым, символизирующий поток денег; рекламу кредитов и вкладов, обещающих счастливое будущее для всей семьи. Народу в банке почти не было. Естественно, кому захочется бегать по делам в последний выходной. Только старушка донимала непробиваемую девушку по поводу того, что ей без предупреждения подключили к карточке дополнительную услугу, а в соседнем окне мужчина в потертой кожаной куртке расспрашивал про ставки по кредиту.

За окном тянулась бесконечная вереница флайсов — самое время для развлечений. Кто-то спешил в торговые центры, кто-то в кино или в Центральный парк. Я же постукивала пальцами по сумке. Когда уже стало казаться, что обслуживающего меня парня сожрал дракон, он все-таки вернулся. Поправил голубой в белую полоску галстук, и без того идеально затянутый, негромко произнес:

— Невозможно сделать перевод на указанные реквизиты от вашего имени, эсса Ладэ.

— То есть открывать новый счет было бесполезно?

Молодой человек посмотрел, как мне показалось, сочувственно.

— Боюсь, что да.

То ли скрежетнуло уставшее кресло, когда я поднялась, то ли мои зубы.

— Что ж, спасибо вам большое в любом случае.

— Не за что. Сожалею, что не сумел помочь. Вам на телефон придет сообщение с просьбой оценить мою работу. Стандартная процедура.

— Да-да, я знаю.

Постояла немного в холле, разглядывая счастливое семейство, отправляющееся в Зингсприд по кредиту с «самыми низкими процентами в Мэйстоне». Вдоль бирюзовой глади растянулась линия пляжа… Зонтики и лежаки… В похожее место, наверное, отправились герои романа «Мир без тебя», когда у них только-только начинались отношения. Правда, в том мире таких пляжей были бесчисленное множество и отдых на них вовсе не считался уделом аристократов. Ну, если только элитные курорты, описание которых напоминало то, что я читала про зингспридское побережье.

Странно, я никогда не горела желанием валяться на солнце и нырять в соленую воду — мне вполне хватало бассейна, а солярии так вообще терпеть не могла. Но сейчас почти ощутила на губах соленые капли и скользящие по коже лучи. Настоящие, не подделка ультрафиолетовых ламп. На ту сумму, что перевел Халлоран, я могла забронировать самый лучший отель и на пару месяцев забыть о том, что мне вообще нужно где-то выступать.

А ведь он прекрасно понимает, куда и на что нажать.

Вот… драконище!

Покрутив в руках карточку, вернулась к молодому человеку, который с сосредоточенным видом уставился в компьютер.

— Простите, можно попросить у вас мешок?

— Мешок?

— Да, я хочу снова снять наличные.

— Но такая сумма наличными…

— В мою сумочку не поместится. Поэтому я прошу у вас мешок.

Осознав, что в случае со мной лучше сразу выдать желаемое, тот спорить не стал. И даже помог мне дотащить его до флайса, водрузив на заднее сиденье.

Адрес, говорите? Ремень, говорите? Деньги, говорите?

Ну ладно, местр Халлоран! Вы сами напросились.

Водитель странно на меня косился, но, услышав адрес, сразу изменился в лице. Драконище неплохо устроилось в одном из самых дорогих районов Мэйстона, на Втором острове. В отличие от делового центра, приближенного к материку, этот состоял из жилых высоток, нашпигованных шикарными квартирами, дорогущих кафе, ресторанов и бутиков. Странно, что за воздух денег не просили. Несмотря на удаленность от основных аэромагистралей, промзон, волновых вышек и прочих прелестей, его регулярно очищали с помощью новомодных систем фильтров. Что в общем-то неплохо конечно же, но сейчас меня волновала не экология.

Домик Халлорана, ну или высотка, в которой ему принадлежала одна из квартир, выступал вперед подобно дракону, поднимающемуся из глубин океана. Стальная громадина, возвышающаяся над остальными — ну кто бы сомневался! — с рядами балконов, на каждом из которых можно было небольшой стадион устроить. Выстроившиеся вдоль фасадов, они играли солнечными лучами в стеклах, из-за чего хотелось зажмуриться. Вместо этого я расплатилась с водителем, вцепилась в мешок и поволокла его к лифтам.

Приложила штрих-код документа к панели. Если мне сейчас выдаст недопуск, оставлю мешок прямо здесь, пусть сам забирает. Но нет, видимо, выданный адрес прилагался в комплекте с доступом к иртхамской особи: на мои данные система отреагировала доброжелательно. Меня пригласили пройти к четвертому лифту, у которого кнопочка вызова загорелась оранжевым. Камер здесь было натыкано, как на стадионе, и я подавила желание накинуть капюшон так, чтобы только нос торчал. Несмотря на высоту и масштабы, квартир здесь, судя по всему, немного. Мне же нужны были апартаменты 51 А.

Лифт сообщил, что отвезет меня на его двадцатый этаж, а я в последний момент заметила, что угол мешка застрял в дверях и дернула его на себя. Чудом не опрокинувшись на спину и не разметав драконье богатство по элитной кабине, столкнулась лицом к лицу с мыслями. Их было много: например, что я буду делать, если иртхана нет дома или если его заявление про «не отпущу» нужно воспринимать дословно. Ладно, предположим, что в первом случае мешок можно просто оставить под дверью, как и собиралась. А вот во втором?.. Не хотелось мне как-то проверять, насколько еще хватит моей выдержки. Даже желание сказать все, что думаю, немного поутихло. Я сдула упавшую на лицо прядь и вздернула нос.

Силой он меня не станет удерживать.

А если станет?

Что-то мне подсказывало, что этот и не такое может.

Время на размышления кончилось, когда двери раскрылись, выпуская в просторный, залитый светом холл. От обилия плитки и темно-красного с кремовым в интерьере зарябило в глазах. Особенно от панно с психоделическими волнами — их бы на приеме у психиатра показывать. Осмотревшись, я приметила две ниши, образовавшиеся из-за массивных выступов, которые архитектор, видимо, придумал для красоты. Из-за расположения светильников ниши были затемнены, и, если в одной из них спрятаться… Возможно, я и не увижу лица Халлорана, что, безусловно, обидно, зато услышу, как он ругается страшными словами.

И, может быть, даже запишу это на телефон! Буду слушать бессонными ночами и согревать душу в грядущие холода.

Да и спокойнее как-то, если вспомнить, чем закончилась встреча в его кабинете.

Ладненько…

Главное ведь не высказать ему все, а деньги вернуть. Ну ладно, и высказать тоже, но чем-то всегда приходится поступиться. План был таков: включить телефон, позвонить в дверь и быстро спрятаться. Учитывая размер здешних квартир, пока он дойдет, я смогу еще пару раз скататься на лифте туда и обратно. Может, даже вздремнуть. Так что…

Подпинала мешок поближе к двери, развернула горловину красивым цветком, а потом все пошло не по плану.

Во-первых, я сначала позвонила и только потом вспомнила, что забыла включить запись на телефоне. Во-вторых, ручка двери повернулась мгновенно.

Учитывая, с какой скоростью я метнулась к нише, удивительно, что сердце не вылетело через горло и я его не проглотила. Влетев в задумку архитектора, как мяч для гратхэнда в сетку, услышала, как открылась дверь, и запечатала рот руками. У-ужас, я рядом с этим драконищем столько нервных клеток оставила, что никакой компенсацией не спасется.

Какое-то время в холле царила тишина, после чего негромкое шуршание мешка и звук закрывшейся двери поставили точку в моей боевой вылазке. Что, и все? Он даже ничего не сказал! Телефон у меня выключен, конечно, но какая разница, я бы и так послушала. А уж его лицо в красках могу представить сама: сведенные брови, горящие в створках прищура глаза — неизменные спутники образа местра Халлорана Недовольного.

Все, хватит об иртханах.

Деньги я вернула, теперь можно спокойно вернуть себя домой.

Вышла из убежища и замерла на полушаге. Почувствуй себя героем мультика, называется.

Еще до того, как я повернула голову, знала, что там увижу сведенные брови и прищур. Из горла вырвался странный звук, похожий на первые слова маленького Марра: «Ви-и-и», — тоненький, еле слышный, после чего я рванула к лифтам. Кнопку нажала, а потом меня сгребли в охапку и рывком — так, что бесценный очищенный воздух перестал поступать в мои плебейские легкие. Дверь захлопнулась, но уже с обратной стороны, и я очутилась в пещере. То есть в пентхаусе Халлорана. Лицом к лицу с ним.

И еще, кажется…

Я одной ногой стояла в мешке с деньгами.

Развернулась с достойной прытью, чуть не рассыпав богатство по полу. Дернула ручку двери, но она оказалась заблокирована. Отбиваться было нечем, поэтому я поплотнее перехватила собственную сумку.

— Немедленно выпустите меня!

— И не подумаю. Вы же сами ко мне пришли. Помните?

— Я пришла не к вам! Я пришла вернуть ваши…

— Это не отменяет того, что вы ко мне пришли.

Голос его еще только набирал силу, а точнее — наоборот, опускался до таких низин, что я почувствовала себя словно в толще воды или высоко в горах. Там, где кончается дыхание и начинается чистый адреналин. Где сердце бьется на пределе. И тут до меня дошло: Халлоран знал, что я захочу вернуть деньги, но не смогу, а значит, привезу их сама! Вот…

— Вы все это подстроили! — Я выставила сумку перед собой, как последний щит.

— Лучше бы вы принесли ремень, — холодно заявил он, перешагнув через мешок с деньгами. — Впрочем, у меня есть еще.

Я на миг даже лишилась дара речи.

— Зачем?

— Чтобы объяснить вам, что не стоит так часто играть с огнем.

— А… — Голос мой внезапно стал хриплым, поэтому я решила помолчать.

— Раздевайтесь.

— Что-о-о?

— Раздевайтесь, говорю. — Халлоран смотрел на меня в упор. — Не будете же вы ходить по моей квартире в шарфике.

— Я вообще не собиралась ходить по вашей квартире.

Что-то в его глазах подсказало, что, будь на мне только шарфик, он бы на это посмотрел. И что дальше препираться опасно для жизни. Сумка очутилась на многоуровневой подставке — пустынной, как в музее. Проверить, стилизация это под дерево или настоящее дерево, я не успела: вжикнула молния, иртхан вытряхнул меня из одежды на удивление легко и шустро. Водрузил куртку на плечики и указал в сторону гостиной.

Если холл представлял собой сталь и свет, то есть белое с серебром, то в гостиной преобладало белое и черное. Из панорамных окон, полукругом опоясывающих комнату, с одной стороны открывался вид на город, с другой — на Гельерский залив. Из-за пронзительного солнечного света гостиная казалась еще больше, чем была. Уводящая на второй этаж лестница представляла собой неширокую полосу ступенек и вскинутые по обе стороны стальные брови перил. Сразу за ней расположились стеллажи с… книгами. С настоящими книгами, которых я в жизни не видела. Вот так, вживую! И дверь — по всей видимости, в рабочий кабинет. Пожалуй, две дуги и окна были единственными сглаживающими обстановку округлостями, все остальное — сплошные прямые углы и резкие переходы.

— Проходите, эсса Ладэ.

— Вы играете нечестно.

— Честность не всегда достойна восхваления.

— Ну разумеется!

— Разумеется. Чем вам так не угодили деньги? — Халлоран сложил руки на груди.

— Вы прекрасно знаете чем! Я пела для вас, чтобы отблагодарить за спасение Марра.

— Особенно последнюю арию, я полагаю.

— Так это маленькая месть за своеволие?

Иртхан хмыкнул, а я тоже сложила руки на груди.

— Что это за подозрительный хмык?

— Ничего себе маленькая.

Я покраснела.

— Я вообще ничего не просила! Но вам не понять, что для меня важно было спеть для вас просто так.

— Почему же, вы мне это наглядно объяснили в день нашей первой встречи.

Нет, он еще и издевается! Я даже ногу придержала, чтобы не топнуть от возмущения.

— Судя по всему, до вас тяжело доходит.

— Не заговаривайтесь, эсса Ладэ. — В голос его снова ворвались стальные нотки. — Здесь за стеной нет моих секретарей.

— Можно подумать, секретари вас остановят, — пробормотала я, на всякий случай отступая к дивану.

— Что вы сказали?

— Что слышали! Ай!

Для начала в джинсы что-то ткнулось, а потом меня ощутимо тяпнули за ногу. Что?.. Тяпнули?

Обернувшись, увидела крайне недовольную морду, с которой на меня взирали пронзительно-голубые глаза. Укоризненно так — чего приперлась, да еще спать мешаешь? В океане белого цвета я не заметила спящую на низком угловом диване… снежную виари. В том, что это девочка, сомнений не было. Во-первых, она значительно меньше любого виара. Во-вторых, у нее не было гребешка, а шерстка гораздо длиннее и гуще. Собственно, из-за белой, с едва заметным в лучах солнца голубоватым отливом, шерсти я ее и не углядела сразу. Даже поблескивающие серебристые чешуйки были укрыты драконьим пухом. Но ведь у нас такие не водятся, она…

— Подарок ферна Норгхара, — сообщил Халлоран, заметив мое пристальное внимание. — Эрри привезли прямиком из Ферверна.

Он почесал виари за ухом, и на голове той расцвел пушистый цветочек.

— Эрри?

— Эрристарна Менгар Лоргхен Третья. Так написано в родословной.

Обалдеть. Родители у нее, должно быть, призеры в стопятидесятом поколении. Ну или около того. Эрристарна Менгар Лоргхен Третья, похоже, по этому поводу не испытывала вообще никаких чувств. Потому что зевнула она во всю пасть точно так же, как найденный на улицах Мэйстона Марр. Потянулась и снова свернулась клубком, выказывая всему миру, а особенно мне, нашу примерную значимость в ее понимании.

— Почему вы не сказали, что у вас есть виари?

— Мы с вами постоянно сворачивали с темы.

Когда он улыбался — так, как сейчас, и зелень его глаз казалась напоенной солнцем, насыщенной как листва, Халлоран воспринимался совсем нестрашным. Больше того, мне вдруг захотелось потянуться к нему, привстать на цыпочки и коснуться губами губ. Просто чтобы проверить, вернется ли это странное огненное притяжение, которое набирало силу, как пожар во время налета, и чуть не спалило меня в ночь выступления.

— Пойдемте обедать. — Он подал руку. — Набегались, наверное, пока пытались сделать перевод.

— Зачем вы все время все портите?

— А почему вы не можете просто принять мою благодарность?

От такого заявления я даже руку его приняла, позабыв обо всем, что собиралась ему сказать. Воспользовавшись замешательством, Халлоран увлек меня в сторону кухни.

— Благодарность за что?

— За то, как вы пели для моей матери.

— Шутите? Да вы меня придушить были готовы.

— И сейчас готов. Вам действительно стоило бы устроить встречу с ремнем.

— Вы немного противоречите себе или я что-то путаю?

Просторная кухня находилась на теневой стороне, из-за этого здесь было немного прохладнее.

— Я все объяснил у вас дома.

Попыталась вспомнить, что именно он мне объяснил, но в голову ничего особо не приходило.

— Не уверена, что в ту ночь я была в состоянии слушать, местр Халлоран.

— Разумеется, не были. Вас сжигала собственная сила.

Собственная… что?

Я чуть не споткнулась о ножку барного стула, потому что уставилась на иртхана. Но он оставался невозмутим.

— Вы сказали, что я спровоцировала всплеск силы.

Это я помнила точно. Так же как наши огненные объятия.

— Да. — Халлоран отодвинул стул, приглашая меня сесть за прямоугольный стеклянный стол, в котором отражались высоченные потолки и два висячих светильника, напоминающие скопление астероидов вокруг разгорающихся звезд — особенно сейчас, когда солнце играло в гранях. Они располагались настолько низко, что при желании их можно было потрогать.

— Но вы ни слова не сказали, что это была моя сила.

— Я ни слова не сказал, что она была не ваша.

Ну-с… прителепортанулись.

Наверное, когда тебе сообщают такую новость, положено прыгать до потолка, гнусно ругаться или вообще как-то обозначить свое отношение к происходящему, но я просто таращилась на стоявшее рядом драконище.

— Это значит… я там… то есть…

Понимая, что сформулировать что-то с первого раза не получится, замолчала.

— Леона, в вас течет кровь иртханов. — Халлоран открыл духовку, и по комнате потянулся аромат запеченного с овощами мяса.

— И давно вы об этом знаете?

Раздался еле слышный щелчок, и по рукам потянуло прохладой: включилась автоматическая вытяжка.

— Предположил, когда вы рассказали про Марра.

В другой раз я бы удивилась раскладывающему на тарелки еду Халлорану. Халлорану, который достал бокалы и сам открыл бутылку вина, сам наполнил бокалы и протянул мне салфетку, которую я неосознанно расстелила на колене. В моем представлении вокруг него должны были разгуливать полуголые официантки с опахалами, в крайнем случае домработница. Которая накрывает на стол и исчезает так же незаметно, как появляется, сливаясь со стенами и шкафами, чтобы не нарушать идиллию. Но сейчас мне и так было чему удивляться.

До переезда мама работала горничной в отеле, в элитном отеле Раграна. Отец вполне мог быть одним из постояльцев или… не знаю, кем-то из гостей на деловой конференции. Как местным, так и приезжим. Был ли это короткий роман или же вообще мимолетный, ничего не значащий секс? Но о светлых, да и о ничего не значащих моментах так не вспоминают. Хорошо, если мама хотела того, что между ними произошло, а если…

Меня передернуло. Я отчетливо поняла, что чувствует Танни.

Не хочу ничего знать о своем отце. Ни-че-го.

Пристальным взглядом Халлорана меня пригвоздило к спинке стула. Пошевелиться не получалось и дышать тоже. Взглядом или осознанием? Так вот зачем он возил меня к драконам. Вот зачем перед выступлением меня допрашивал Норгхар. Что, если они уже знают? Знают, кем был мой отец? Хотя почему был. Иртханы за счет магии очень долго живут, да и стареют медленнее людей.

Мне снова захотелось что-нибудь разбить. Или водички.

— Можно мне воды? — поинтересовалась, оглядывая идеальную кухню.

Ореховые тона, точечные светильники, шкафы: в отличие от гостиной и холла здесь было царство стекла и металла. За исключением разве что полов, я буквально чувствовала исходящее от них тепло. Передо мной поставили графин с водой и высокий стакан, но я на них едва посмотрела.

— Леона, я не знаю, кто он.

В его голосе отчетливо слышалось «пока». Каким-то чудом Халлоран снова влез в мою голову.

— Я не хочу знать. Слышите?

Посмотрела в прозрачный стол, и отражение моргнуло.

— Так что на самом деле произошло на выступлении?

Спросила, чтобы отвлечься. В голове и так творилось что-то похлеще налета: джумбийские танцы в перевернутой комнате, объятой огнем.

— Вы играли голосом. Сами того не понимая, спровоцировали всплеск магии — своей и присутствующих, из-за раскрытия полной силы.

— Полной?

— У вас сильная кровь. Вы не сгорели только потому, что я забрал часть силы, завершил выброс.

Замечательно! Теперь все яснее ясного. В частности, почему первую часть выступления я пережила спокойно, хотя тоже чувствовала вихри магии. Странно, что раньше об этом не задумалась: если бы восхищение иртханов так действовало на людей, на все выступления перед правящими нужно было бы вызывать бригаду парамедиков. Сомневаюсь, что Халлоран хотел, чтобы меня так приложило. А его братец… зачем он все это провернул? Тоже что-то заподозрил и решил проверить, на что я способна?

— То есть все, кто там был, тоже в курсе моего… происхождения?

Иртхан кивнул.

— Ешьте, пока не остыло.

Сам ты ешь. Мне еще только подавиться осталось.

— Ешьте, Леона! — Он слегка понизил голос, и рука сама собой потянулась к вилке.

— Не рычите на меня!

— Я еще даже не начинал.

Сдвинутые брови и холодок по спине.

Я упрямо отодвинула тарелку. Несмотря на то что жаркое пахло до одури аппетитно, а вино играло в бокале искрами бликов, есть не хотелось. А то еще вилка с ножом вырвутся из рук или верну первый же кусочек в мир вместе с соусом. Нет, в общем-то все здорово. Толпа иртханов узнала о том, кто я такая, раньше меня. Да что там, даже Марр узнал об этом раньше меня. Признал во мне полуиртханессу практически с пеленок, когда у него еще крылышки не расправились. А главное, я бы жила себе спокойно и ни о чем таком не догадывалась, если бы Халлорана случайно не занесло в Ландстор-холл.

У-и-и-и…

Остановите карусель, пока я не вылетела из кабинки. У меня что-то не то с ремнем безопасности.

Дотянулась до бокала с вином и под ободряющим взглядом иртхана залпом выпила половину. Только потом вспомнила, что у меня сегодня выступление, и вернула на место.

Выступление…

Неожиданная догадка обожгла, стало нечем дышать.

— Я что, не смогу петь? — Голос сел, как от сильнейшей простуды, поэтому следующие слова вытолкнула через силу: — Я имею в виду… никогда не смогу петь в опере?

— Сможете, разумеется. — Халлоран подался вперед. — Леона, вы хотите, чтобы я вас накормил?

Этого я точно не хотела, поэтому схватилась за вилку с ножом с удивительным проворством. Но даже сейчас, после его слов, мне все равно чудился какой-то подвох. Возможно, дело было в том, как он на меня смотрел — прищурившись, как расслабленный хищник. Или в том, что от его близости все волоски напоминали токопроводящие жилки под напряжением, а кожу начинало покалывать.

— Но вы сказали, что я спровоцировала всплеск.

Еда оказалась вкусной, надо бы об этом сказать.

— Этого больше не случится. Если научитесь контролировать силу.

— А учить меня…

— Буду я.

Ну вот и подвох. Что ж, наверное, надо с этим смириться как с неизбежностью.

— Когда? — поинтересовалась скорее к сведению.

— Будни у меня загружены, но на следующие выходные я весь ваш.

Ну ладно. Не так уж это и страшно.

— Вам тоже нужны будут два полностью свободных дня.

— Полностью?! — взвыла я.

— А чего вы хотели?

— Но ведь я пою по ночам! А в выходные больше всего посетителей.

— Вряд ли вы будете в состоянии петь после первых занятий.

Я все-таки подавилась и закашлялась.

— Выбирайте, чего вы хотите больше — продолжать петь сейчас или расти.

Представила, что скажет Эвель, и поморщилась. Хорошо хоть у нас с ней нет постоянного контракта, а то никто бы меня никуда не отпустил. Без неустойки. Но даже отсутствие контракта не гарантирует приятного разговора. Да и потом, мне по-прежнему нужно откладывать деньги на учебу Танни.

— Ваша мечта об опере все еще жива, Леона?

Я вернула ему холодный взгляд.

— Вы не можете так ставить вопрос.

— Могу и ставлю. Ландстор-холл — ваше прошлое. На что вы готовы ради будущего?

У-у-у… диктатор!

— Ландстор-холл — мое настоящее. И подставлять коллег я не имею права.

— Я и не прошу вас никого подставлять. Неделя — достаточный срок, чтобы найти вам замену на две ночи. Я могу решить этот вопрос одним звонком.

— Нет! — яростно вскинулась я.

— Тогда разбирайтесь сами. — Он поднял бокал. — За встречу?

Вино было терпким и пьяным, выдержанным. Ягодный вкус теплом растекался по телу, согревая. И уже не хотелось думать, что мне предстоит разговор с начальством и занятия с иртханом. При мысли о них в груди разгорался пожар, а отвести взгляд от его пальцев — красивых, длинных и сильных — было сложно. Даже в том, как он держал бокал, тоже было нечто завораживающее: легко, и в то же время достаточно одного движения, чтобы хрусталь разлетелся крошкой. Ломать Халлоран умеет, в этом я уже убедилась. Вот только сейчас мне хотелось почувствовать, каково это — невесомое прикосновение его ласки. Бывает ли оно вообще невесомым или всегда идет волной, сокрушающей все и вся?

— Снова обвиняете меня во всех грехах, Леона?

— И да, и нет, — я указала на него вилкой, — умеете вы прогнуть под себя обстоятельства.

— Позвольте принять это как комплимент. Вы по собственной воле чуть было не устроили ритуальное самосожжение.

— Но я же не знала! И если бы вы сказали мне заранее…

— В случае с вами, Леона, вообще сложно что-то предсказать. Гораздо спокойнее и проще связать и положить на большую кровать с защитным полем.

— Интересные у вас фантазии. И кляп вставить для верности? — хмыкнула я.

— Это вы сами предложили.

Он смотрел мне в глаза, не отрываясь. От одного лишь взгляда по телу бежали волны будоражащего тепла. Собирались в кончиках пальцев, которые как магнитом тянуло к нему — коснуться подбородка, повторяя его резкий контур.

— Сами готовили? — невольно облизнула губы.

Халлоран усмехнулся.

— Для этого у меня есть домработница.

— Сливающаяся со стенами?

— Очень видная женщина. Надо будет вас с ней познакомить.

— Зачем это?

— Эсстерда Карингэм тоже очень принципиальная. Однажды я перевел ей премию ко дню рождения, так она прибежала на следующий день. Выяснять, в чем дело.

— Теперь будете мне это припоминать?

— Не буду. Тем более что деньги вы все равно возьмете.

— И не подумаю!

— Возьмете, иначе я не возьмусь вас учить.

Я судорожно втянула воздух. Нет, его ничем не проймешь!

— А знаете что? Я, пожалуй, пойду. Спасибо за обед.

Решительно спрыгнула со стула, и огненные брызги напряженного, звенящего тишиной притяжения расплескались по просторной комнате. Успела миновать коридор — светлый, упирающийся в панорамные окна, перетекающий в гостиную, и… оказалась буквально распластанной вдоль широкой полосы перил сильным телом Халлорана.

— Ничему вас жизнь не учит, эсса Ладэ. — Низкий бархатный голос напоминал еле слышное рычание, от которого мутился разум. Обволакивающий, лишающий воли. — Еще ни разу от меня не убежали. Но так упорно продолжаете убегать.

Каждая частичка меня откликалась на его власть. Откровенная и бессовестная картина, в которой я сама подаюсь назад, позволяю его рукам скользнуть под свитер, а после — по покрывшемуся мурашками животу и ниже, заставила содрогнуться. Горьковато-терпкое, как его запах, огненное, как дыхание дракона, желание прокатилось от низа живота по всему телу.

— Не смейте использовать на мне свою магию, я вам не драконишка какая-нибудь!

— Вы не драконишка. — Шепот прошелся по телу жаркой волной, заставляя все волоски на коже встать дыбом. — Вы самая настоящая драконица. Непредсказуемая и опасная. Непокорная.

Меня развернули лицом к себе — так резко, что опомниться не успела. С заведенными за спиной руками, прикованными стальными наручниками пальцев к перилам, вжатая в металл его сильным телом. Халлоран оказался так близко, что отшатнуться не было ни малейшей возможности. Скользнул губами по губам, выбивая из груди остатки воздуха… горячего, как сверхновая. Глаза его полыхнули, и я подалась навстречу. Стирая последнюю преграду между нами, падая в жесткий поцелуй, как в пропасть.

Дыхания не стало, не стало меня, его хриплое рычание перетекло в меня, а мой сдавленный крик в него. Наши языки переплелись, мы переплелись прямо в одежде, и мир вокруг горел вместе с нами. Халлоран меня больше не удерживал, но это было бы лишним: я вжималась в него — бедрами в бедра, телом в тело. Запустила пальцы в темные волосы, чувствовала его пальцы, стягивающие мои волосы в узел. Грубая ласка, подчиняющая. Обжигающая ладонь скользнула по шее, заставив вздрогнуть. Контраст нежности и силы отзывался в каждой клеточке. Я судорожно вздохнула и оказалась на дне его глаз.

Несмотря на яркий солнечный свет, горели они, как в ночи.

Алое пламя, которое невозможно забыть. Вытянувшийся зрачок. Жесткие пальцы на подбородке и прикосновения к губам — порочные, раскрывающие: собственнический жест. Жест победителя.

— Как же приятно будет сделать тебя своей… — Мгновение, в которое я почти не дышала, рокочущие переливы голоса. — Леона.

От того, как он произнес мое имя, внутри полыхнуло солнце. Солнце беспощадное, всепоглощающее. Жаркое.

Это и отрезвило.

— Нет!

Собрала остатки самообладания, уперлась ладонями ему в грудь.

— Не хочу… так! Меня колотит от одного вашего присутствия, когда я вас вижу… — Я задыхалась, потому что воздуха не хватало. — Когда вы ко мне прикасаетесь… У меня перед глазами все плывет, потому что вы… Вы играете со мной, вы с самого начала играли своим голосом, своей магией!

Он отстранился резко, рывком, словно часть меня забрал.

— Магией? — Руки его легли на ремень и сжались с такой силой, словно он боролся с желанием ударить. — Магией, говоришь?

Я взвизгнула, отпрянула, но меня перехватили за талию. Наугад ткнула пяткой, угодила куда-то в иртхана, после чего его руки сомкнулись так, что пошевелиться не было никакой возможности. Халлоран перекинул меня через плечо, как охотник полупридушенного виара, и поволок наверх. Я брыкалась, колотила его по спине, но добилась только того, что меня плотнее прижали к себе и скомандовали:

— Замри.

Спокойно и легко.

Ни намека на рычание или приказ, но в голову словно плеснули ледяной воды или мгновенной заморозки. Сознание попятилось, как признающий вожака набл, уступило место безволию. Тело стало тяжелым, руки свободно повисли вдоль напряженной спины Халлорана. И я вслед за ними. Сердце равнодушно отстукивало шаги: первый-второй, первый-второй, первый-второй.

Второй этаж представлял собой просторный коридор. Холодная плитка на полу и высокие стеклянные ограждения с деревянными перилами. Первая же дверь привела нас в спальню, огромную и просторную. Меня швырнули на кровать, на которую я приземлилась кубарем, как новорожденный виар, выкатившийся из яйца. Давление чужой воли не возрастало, но и не ослабевало, не накатывало волнами, но неизменно держало прочнее всяких цепей. Внутри меня все сжималось от ужаса: я понимала, что и рта не могу раскрыть. Не могу закричать, не могу позвать на помощь, не могу попросить его прекратить.

— Снимай джинсы.

Мои руки творили все без моего ведома: сами потянулись к молнии, сами спустили брюки на пол, и выпуталась я из них так же покорно, как если бы просто раздевалась перед сном. Но я раздевалась перед Халлораном, не в силах отвести расширенных глаз от его, вмиг потемневших до ледниковых провалов. Все мое существо противилось тому, что происходит, но я этому противиться не могла.

— Подойди.

Я подошла. Джинсы остались за спиной, внутренняя ехидна задрала вверх большой палец: хороша же я, наверное, в свитере, трусиках и носочках.

— Расстегни ремень, вытащи и отдай мне.

Как во сне я наблюдала за тем, что творят мои пальцы. Касаются холодной пряжки, вытягивают кожаную ленту из петель, а потом сворачивают вдвое и протягивают ему. На мгновение в темно-зеленых глазах сверкнул огонек: яростный, злой, который тут же поглотила бездна льда. Напряглась, когда свернутая петля коснулась подбородка, заставляя поднять голову.

— Ну как? — жестко спросил он. — Похоже на то, что ты чувствовала раньше?

«Нет! — захотелось завопить мне. — Нет, нет, нет, не похоже! Отпустите меня!»

Но я могла только стоять и смотреть на него.

— Да будет вам известно, эсса Ладэ, подчиняющая магия голоса… — От каждого слова что-то внутри сжималось. — Работает именно так.

Это действительно ничем не напоминало то, что я чувствовала раньше. Никогда в жизни я не испытывала такого: подчинение чужой воле, отстраненность, сосредоточенность на последнем слове и ожидание нового приказа. Даже в ту ночь, когда он приказал мне замереть… перед тем, как забрать силу, нет это не было безволием. Я следовала за ним, но сама хотела того. Безволие — это полная пустота, покорность и желание идти за голосом, который эхом звучит в ушах. То нарастая, то затихая. Но ведь я и правда думала, что…

— А теперь ложись на кровать. На живот.

Развернулась и направилась к кровати. Огромной, застеленной плотным кремовым покрывалом, с перекинутой поверх темно-коричневой дорожкой. Перед глазами все плыло: то ли от осознания того, что должно случиться, то ли от чувства, что я сама себя загнала в эту ловушку. Сердце билось о ребра с отчаянной силой, а когда лента ремня коснулась моих ягодиц в скользящей будоражащей ласке, пропустило удар.

Если я пошевелиться не могла, то мысли, наоборот, устроили пляски.

Он же меня сейчас выпорет… чтоб его, меня же в жизни никто не порол. Мама ни разу не ударила, а отчим единственный раз отшлепал, и то не больно. Но я за это на него две недели дулась. А этого… этого… вообще никогда не прощу!

Щеки полыхали от унижения.

— Урок первый, эсса Ладэ, — в голосе его с шипением плавилась сталь, — мне не нужно использовать магию, чтобы заставить женщину себя хотеть.

Да вы что?! Еще и второй будет?

Ремень продолжал поглаживать мои ягодицы, выписывая узоры то на них, то на внутренней стороне бедер. Лежать неподвижно становилось все тяжелее: страх смешивался с возбуждением, от которого кружилась голова и пересыхало во рту. Заставляя готовиться к боли удара как к чему-то неизбежному и желать Халлорану упасть на иглорыцку причинным местом.

— Ничего не хочешь сказать?

Я поняла, что и впрямь могу говорить: язык больше не напоминал бесполезный придаток, вшитый в мой рот за ненадобностью.

— Драконище драное! — прошипела я. — А ну отпусти меня неме…

Свист ремня заставил сжаться, готовясь к обжигающей боли. Кожаная лента впаялась в покрывало рядом со мной с таким хлестким звуком, что внутри от сердечного приступа насмерть умерла одна Леона. А сама я почувствовала, что сейчас хлопнусь в обморок. Благо хоть падать будет недалеко, уже лежу, и все такое. Во мне дрожало все, от кончиков волос до поджилок, уж не знаю, где они там находятся. Даже пятки подергивались… Что?

— Урок второй. Я не бью женщин. И я уже с минуту тебя не держу.

На сей раз голос его сочился насмешкой, я же взвилась на кровати и принялась швырять в него все, что попадется под руку: подушку в атласной наволочке — на тебе! Вторая, третья, четвертая! Халлоран уворачивался с таким непробиваемым лицом, словно в Совете готовился выступать. При этом еще и ремень сматывал вокруг пальцев. У, скотина! Бессердечное драконище, изувер, чтоб тебе никогда больше ни одна женщина не дала! На тумбочках не нашлось ничего подходящего, а столик с пепельницей и длинный диван располагались слишком далеко, чтобы до них бежать. Точнее, бежать до них надо было через Халлорана, поэтому я замерла, тяжело дыша и мысленно посылая ему лучи презрения.

Судя по монолитной физиономии, они не доходили.

— Запомни на будущее: ни одна магия в мире не способна вызвать желание близости.

Он с силой отшвырнул ремень в сторону, пряжка жалобно звякнула о стену. Прищуренные глаза яростно сверкнули, обожгли похлеще, чем мог бы тот же отвергнутый ремень.

— Ну да, — хмыкнула я, сполна возвращая его яд. — На это способен самый обыкновенный афродизиак.

— Не путай желание близости с инстинктом размножения.

Взгляд его снова заледенел, иртхан отошел к окну. Устроился на диване, закинув руку на спинку и глядя куда-то в стену. Меня же затрясло с удвоенной силой — затрясло так, что зуб на зуб не попадал, глаза защипало. Ну уж нет! Рыдать перед ним я не стану и вообще не стану. Не дождется.

— Как у вас все потрясающе четко и по полочкам!

— Так проще жить.

— Проще жить, когда умеешь чувствовать!

Я мстительно наступила на подушку и подхватила лежавшие на ковре джинсы. В штанину попала не с первого раза, но все-таки попала. Руки все еще чесались как следует поцарапать одну слишком самоуверенную физиономию, поэтому пришлось отвлекаться на вид из окна. Гельера во всей красе: залитая солнцем, уходящая вдаль, без преграды гор. Бесконечная гладь воды, безветрие и отражение холодной каймы облаков. Пальцы соскальзывали с молнии, но с горем пополам я все-таки застегнула джинсы и направилась к двери.

Сейчас главное выйти из этой квартиры, а после… после я придумаю, что сделать, чтобы заставить Халлорана сполна испытать то, что сегодня испытала я.

— Эсса Ладэ. Жду вас в выходные, в первой половине дня. Не опаздывайте.

— А не то что? — Я обернулась и уперла руки в бока. — Не станете со мной заниматься?

Взглядом иртхана можно было заставить покрыться льдом Лаувайс — от башни до подножия.

— Это в ваших же интересах.

— Не меньше, чем в ваших. — Мило улыбнулась и отвела руки за спину, чтобы не расколошматить что-нибудь еще. — И как же вы будете объяснять остальным высокородным, что оставили меня с такой убойной силой наедине? Что я могу спалить кого-нибудь на выступлении — да хотя бы себя! — и создать ма-а-аленькую такую проблемку. Они ведь крайне встревожены по этому поводу, как я понимаю. Иначе бы вы не взялись меня учить.

— Вы говорите о том, о чем не имеете ни малейшего представления.

— Ну так вы меня просветите на теоретических занятиях. Или у нас будет практика? Кстати, за опоздание и ошибки положены наказания в том же стиле?

Халлоран поднялся и шагнул ко мне, нависая сверху. Привычно прищурился.

— Все еще не поняли, что играть со мной опасно?

— Все еще не поняли, что я не играю?

Подняла валявшийся у двери ремень и, хотя внутри меня все сжалось, сунула в иртхамские руки. Со своими страхами надо бороться!

— У вас кое-что из брюк выпало, местр Халлоран.

Вот. Даже не отскочила в сторону.

Развернулась, чтобы уйти, когда в спину мне ударило:

— Не забудьте свой мешок.

— Свой мешок можете оставить себе на карманные расходы. А если назначите мне в преподаватели кого-нибудь другого, я возражать не стану.

Вышла за дверь и медленно спустилась по лестнице. По лестнице, где каждая ступенька запомнила мой позор. Ну ничего, местр Халлоран. Вы мне за это ответите.

Эрри по-прежнему спала: умильно посапывая и вызывая желание погладить блестящую шерстку. Как у такого чудища завелась такая прелесть? Точнее, как завелась-то — понятно. Как она с ним живет?

Быстро оделась, схватила сумку и…

— Удачной недели, эсса Ладэ. — Иртхан скользнул карточкой по панели, точно над моим плечом, заставив меня подпрыгнуть на пару метров.

Ну ладно, не на пару, а как от электрического разряда.

Ручка поддалась легкому нажиму, и я спешно вылетела из квартиры. Пока бежала до остановки аэроэкспресса — в этом районе их было мало, да и зачем, если у всех свои навороченные флайсы, — вообще ни о чем не думала, кроме страшной мести. Правда, страшная месть оставалась на уровне двух слов, потому что я не представляла, чем именно зацепить мужчину, у которого вместо сердца аккумулятор.

А еще до меня понемногу начинало доходить, что все это время меня к нему влекло. Насколько меня к нему влекло. По-настоящему, с силой, природу которой я так упорно старалась списать на все подряд. Это и впрямь была магия. Не магия голоса, не магия иртханов, но магия, привязавшая меня к нему со дня первой встречи. Не мое тело отзывалось на его призыв, на него отзывалась я. Самая моя суть, гораздо откровеннее, чем можно себе представить. Драконы выбирают себе пару один раз и на всю жизнь. А как это бывает у иртханов? Или… у таких, как я?

Вот же… чтоб тебя, чтоб тебя, чтоб тебя!

Кажется, я влипла гораздо сильнее, чем думала.