Его жизнь круто сменила направление, но последние месяцы Энтони чувствовал себя так спокойно и хорошо, как никогда раньше. Ощущение того, что ты дома, дорогого стоит, и рядом с Авелин он обрел свой дом во всех смыслах. Когда они вернулись из Европы в Нью-Йорк, он с огромным энтузиазмом лично принялся за обустройство на новом месте. Ему нравилось бегать с ней по магазинам, выбирая краску, мебель и всякие незатейливые предметы интерьера. По последним, правда, спецом была Авелин, а Энтони предпочитал оставаться в группе поддержки.
Их жизнь протекала неспешно, как у самой обычной пары, а о своем новом состоянии Энтони вспоминал нечасто — разве что когда голод измененного давал о себе знать. Один раз, забывшись в творчестве, он от души стукнул кулаком по столу и теперь декоративную дыру в нем украшала изящная лепнина авторства Авелин. Энтони приладил снизу обыкновенный стакан, и получилась отличная подставка для ручек и карандашей.
Идея устроить ей сюрприз на Рождество, пригласив Беатрис, пришла ему в конце ноября. Энтони показалось, что Авелин, лишенной семьи на долгие годы, будет приятно. Стоило немалых усилий добыть номер Беатрис из ее телефона, а затем провернуть все так, чтобы она заранее ни о чем не догадалась.
Беатрис идею поддержала, и Энтони поспешно занялся поисками небольшого загородного дома. Несколько раз ему начинало казаться, что все сорвется, что Авелин уже все знает, просто молчит, потому что не хочет его расстраивать, но потом, натыкаясь на её странную нервозность и постоянные вопросы, Энтони понимал, что она ни о чем не догадывается.
С Авелин в последнее время творилось что-то неладное, но Энтони списал это на свои странные отлучки. Он старался проводить с ней все свободное от предпраздничных забот время, даже забросил роман, но вытянуть из Авелин причину её странной меланхолии ему так и не удалось. В конце концов, он решил оставить все, как есть, до Рождества.
Авелин заедала свое настроение конфетами, зефиром и шоколадом, пристрастилась к какао по утрам, и Энтони только диву давался. Откуда у женщины, которая терпеть не могла все, что содержало хотя бы малейший намек на глюкозу, такая страсть к сладостям?.. Если бы она не была измененной, он бы решил, что Авелин беременна, но сама их природа отвергала такую возможность.
С утра он ездил в аэропорт — встречать Беатрис. Для этого пришлось вылезти из кровати в три часа ночи, при этом не разбудив Авелин. Он сам себе напоминал шпиона за работой, когда выбирался из собственного дома.
Энтони сильно удивился, когда увидел рядом с Беатрис спутника. Не то чтобы он не представлял увидеть её в компании мужчины, но напор и силу матери Авелин мало кто мог выдержать. По дороге в супермаркет, а затем и до дома, они познакомились и разговорились.
Мужчину звали Сэт Торнтон — пожалуй, в мире измененных это имя можно было причислить к разряду легенд. Авелин много о нем рассказывала: в частности, когда они говорили о её происхождении. Сэт показался Энтони приятным мужчиной, уверенным в себе, и последнее явно противоречило рассказам Авелин. Как бы там ни было, он был искренне рад команде поддержки в лице этого парня. Последний раз он встречался с Беатрис в Швейцарии, и несколько дней, проведенных под одной крышей, надолго ему запомнились.
В своем одиночестве Беатрис привыкла командовать, не признавала ничьих авторитетов, и все, что не укладывалось под её ритм и стиль жизни, либо перестраивалось, либо выметалось поганой метлой. Авелин тоже не сразу привыкла к тому, что больше не одна, да и самому ему пришлось смириться с потерей эгоизма, но в случае Беатрис привычка всех строить была гипертрофирована до невероятных масштабов. Сравниться с силой этой женщины могла разве что фура, идущая на полной скорости. Энтони не знал, как Сэту удалось сделать так, что рядом с ним она становилась мягче, спокойнее и женственнее.
Сюрприз удался, но только наполовину. Беатрис напрочь забыла о времени, и, когда они подъехали к дому, он сверкал огнями как рождественская ель. Музыка, доносящаяся оттуда, наводила на мысли о том, что они на рок-концерте. Авелин подумала, что ему взбрело в голову пригласить друзей. Энтони ощутил её боль и разочарование, и на мгновение ему стало страшно. Почему она так остро на все реагирует?!
Положение спасла Беатрис, которая вышла подышать свежим воздухом. В том, что касается такта, у этой леди было изящество подстреленного в зад бегемота. Что не отменяло особого шарма, который Энтони отметил ещё при первой встрече. Он был искренне счастлив, почувствовав, как изменилось настроение Авелин после встречи с матерью. Когда же она увидела Сэта, и вовсе засияла. Даже если бы она не проронила ни слова благодарности, Энтони все равно весь вечер мысленно прыгал бы от радости, понимая, насколько точно он угадал её желание побыть с семьей. Авелин была ему безумно дорога, и каждый миг её счастья грел Энтони душу в самом романтическом смысле этого слова.
Энтони отнес сумки в их комнату и вернулся на кухню. Авелин уже устроилась за столом с Беатрис, и они колдовали над тортом: с топпингом, цветными сахарными карандашами, муссами и шоколадом. Авелин уже успела приложиться к шоколадке и сейчас бросала однозначные взгляды на банку с маршмеллоу***, стоявшую чуть поодаль.
Энтони только головой покачал, и подошел к Сэту, который был занят салатом. В фартуке поверх джемпера и брюк любовник Беатрис смотрелся забавно.
— Чем помочь? — спросил он. — Могу попробовать приготовить индейку, но только под чутким руководством.
— Буду рад, — отозвался Сэт, и тут же выдал Энтони целый ряд поручений: принести из холодильника продукты, что-то наоборот убрать, порезать овощи. В нем явно угадывался руководитель, и Энтони только мысленно улыбнулся. Он был совершенно не похож на парня, привыкшего пасовать и довольствоваться задним планом. Интересно, как они с Беатрис делят территорию?..
Включив воду, чтобы помыть овощи, Энтони прислушался: Авелин и Беатрис о чем-то говорили заговорщицким шепотом: слух измененного играл ему на руку. Не то чтобы он не мог справиться с собственным любопытством, но все, что касалось его жены, было ему интересно. Энтони споткнулся о мысленное «жена», улыбнулся, и снова весь обратился в слух. Может быть, удастся узнать, почему Авелин в последнее время сама не своя?
— Не думала, что профессор тебя отыщет, — негромко произнесла Авелин. — Я рада, что вы вместе.
— Мы все слышим, — шутливо возмутился Торнтон.
— Да пожалуйста, — фыркнула Беатрис и добавила, абсолютно не стесняясь. — Я тоже не думала, но некоторые способны удивлять.
Энтони чуть нож из рук не выронил, но сделал вид, что ничего не слышал, принимаясь нарезать морковь. К несчастью, она быстро кончилась, пришлось хватать разделочную доску и мыть ее, хотя в доме была посудомоечная машина. Энтони практически не общался с родителями, а Рождество чаще всего проводил в компаниях знакомых или коллег, в которых никто никому и ничем не был обязан. Поэтому он уже практически забыл о том, каково это — строить отношения с родственниками, и о том, что они способны удивлять. Во всех смыслах.
— Прошлое Рождество я встречал на Манхеттене, — произнес он, разрывая неловкую паузу, повисшую на кухне, — там было много людей, большинство из которых я видел в первый и последний раз. Единственное, о чем я тогда жалел… — он посмотрел на Авелин и тепло улыбнулся ей. — Что мне не хватило духу пригласить тебя встретить его вдвоем.
В её глазах Энтони прочел ответ: всю любовь и нежность, которую Авелин испытывала к нему. Они чуть не потеряли друг друга, так и не сказав главные слова, и теперь не боялись открыто выражать собственные чувства.
— Я провел последнее Рождество в канадской глубинке, — хмыкнул Сэт. — В этот раз все намного лучше.
— На прошлое Рождество я пила виски, который мне удалось протащить в палату Люка. Мы рассказывали друг другу сказки о том, что все будет хорошо.
Беатрис замолчала, глядя прямо перед собой, потом посмотрела на Авелин и усмехнулась. Её эмоции сейчас не имели ничего общего с Рождеством и его светлым настроением. Энтони не столько понял, сколько почувствовал это, потому что сначала его бросило в жар, потом в холод, а следом накрыло волной неизбывной тоски, от которой хотелось выть. Эмпатия — пожалуй, одна из самых ярких способностей измененных.
— Авелин, можно тебя на минутку? — он протянул ей руку, предлагая выйти из кухни. Она тоже чувствовала мать, и поднялась ещё раньше, чем он успел закончить фразу.
— Конечно, — Авелин коротко обняла Беатрис и последовала за Энтони.
По дороге она все-таки успела прихватить с собой банку зефира, и сейчас, сидя у него на коленях на диване в гостиной, с наслаждением жевала одну за другой. Прошло несколько минут прежде, чем он решился заговорить.
— Я идиот. Не у всех в прошлом году была такая беззаботная жизнь, как у меня. Прости, пожалуйста.
— Если и так, ты самый чудесный идиот на свете, — призналась Авелин, отставив банку на столик и крепко обнимая его, — а если серьезно… Тони, не вини себя. Со временем мама сможет смириться с прошлым и научится быть счастливой. Говорить об этом — вот и все, что ей надо. У каждого события есть две стороны, и от нас зависит, что вытащить на поверхность, а о чем забыть, — она помолчала, глядя на него, ласково провела пальцами по щеке, вдруг становясь слишком серьезной. — Спасибо тебе за прекрасный сюрприз. Это именно то, о чем я мечтала. И ещё… Я хочу кое-что спросить…
— Влюбленные, идемте ужинать! — командный голос Беатрис, абсолютно не вязавшийся с её эмоциями, заставил Энтони вздрогнуть. Эту женщину спокойно можно ставить армией командовать, не прогадаешь. Похоже, разговор с Сэтом по поводу прошлого не состоялся или был отложен на неопределенный срок.
— Мы сейчас! — он кивнул Беатрис и погладил Авелин по волосам, перебирая длинные темные пряди, — что ты хотела спросить?
— Неважно, — пробормотала она, покачала головой и шустро вскочила на ноги. Энтони и вздохнуть не успел, как Авелин уже скрылась в дверях кухни. Исполненный недоумения, он поднялся и молча последовал за ней.
Сэт заранее накрыл стол в гостиной, осталось только отнести готовые блюда. Глядя на вазы с салатами, тарелки с закусками, две бутылки вина и праздничную сервировку, Энтони снова задумался о том, как давно не отмечал Рождество в кругу семьи. Последнее приятное воспоминание о событиях прошлого, когда ему ещё не исполнилось четырнадцать, и он не обнаружил горы пепла на заднем дворе вместо собственных романов, было слишком далеким.
Во главе длинного стола села Беатрис. Она распустила волосы и переоделась в вечернее ярко-красное платье с откровенным декольте. Балетки сменили туфли на каблуке, а в макияже она сделала акцент на глаза — и не прогадала. Энтони про себя подумал о том, что этой женщине не откажешь ни в умении обескураживать, ни в умении восхищать. Слева от неё устроился Сэт, в светлой рубашке и брюках он и сам выглядел на удивление светлым.
Авелин не стала краситься, и в своем воздушном зеленом платье в греческом стиле, выглядела просто девчонкой. Энтони смотрел на неё и не мог наглядеться, не понимая, как все это время справлялся с собственным одиночеством. Треск поленьев в камине, мерцающие огоньки гирлянд, живое пламя свечей и запах ели создавал неповторимую рождественскую атмосферу.
— За встречу! — Беатрис подняла бокал. Энтони как раз собирался налить Авелин её любимого белого вина, но под пристальным взглядом Беатрис замер и почувствовал себя воришкой, которого поймали на месте преступления и вот-вот потащат в каталажку. Пока он мысленно прикидывал, что делает не так, Авелин резво убрала бокал в сторону и поинтересовалась:
— А томатного сока нет?
Энтони только вздохнул. Она терпеть не могла этот сок, и с какой радости он понадобился ей именно сегодня, понять тоже не мог. Он ведь специально не стал его покупать, хотя взгляд в супермаркете упал именно на него.
Авелин пожала плечами и подняла стакан с водой, и ему оставалось только последовать ее примеру.
— За встречу!
Не сказать, чтобы Энтони жалел о решении пригласить Беатрис, но рядом с ней и Авелин становилась другой. Сейчас ему казалось, что она гораздо ближе к матери, чем к нему, и что Беатрис знает об Авелин гораздо больше, чем он.
— Когда я была маленькой, мы с Беатрис отмечали праздники, которые были в тех странах, куда мы приезжали, — поделилась воспоминаниями Авелин. Она искренне радовалась встрече, позабыв о плохом настроении. — Традиции менялись с каждым переездом.
— Это лучше, чем ежегодно терпеть дома толпу родственников, — улыбнулся Сэт. — Дедушки и бабушки, задающие одни и те же вопросы…
— Когда ты наконец женишься? — подсказала Авелин. Сэт почему-то покраснел.
— Ты-то откуда знаешь? — фыркнула Беатрис. — Тебе ни дедушки, ни бабушки не досаждали. А вот меня пытались выдать замуж…
— Неудачно!
— Ну почему же, я считаю, что все как раз удачно закончилось. И для меня, и для него.
Глядя на общение Авелин с Беатрис, сложно было представить, что эти женщины оставили за плечами две сотни лет, и больше ста из них не общались друг с другом.
— А ещё есть дяди и тёти, — напомнил о себе Сэт.
— Которые дарят тебе свитера, — поддержал его Энтони.
— Из которых ты вырастаешь раньше, чем успеваешь их надеть, — фыркнул Торнтон.
— Свитеров мало не бывает, — с серьезным видом заметила Беатрис, и была при этом столь убедительна, что Энтони не сдержал улыбки.
— Самое странное, что мне подарили за всю жизнь, была фарфоровая жаба, — признался Сэт. — Честно говоря, не угадал ни задумку создателей подарка, ни идею дарителя… Тем более, что это был сын папиного лучшего друга. Кому может понадобиться фарфоровая жаба?
— Любителю оригинальных подарков? — озвучила вариант Авелин.
— Извращенцу, — фыркнул Энтони.
— По-моему, ты ему не нравился, — предположила Беатрис.
— Честно говоря, я этому рад.
Какое-то время они перебрасывались шутками о нелепых подарках и курьезных ситуациях с родственниками, и в этом у Сэта с Энтони было побольше опыта, чем у их прекрасных дам.
Тонкий, едва уловимый писк-мяуканье, который он и сам бы не расслышал в пылу разговора, тем не менее привлек внимание Авелин.
— Это что, кошка?!
— Это мобильный, — шустро отозвалась Беатрис, не позволив ни Энтони, ни Сэту и рта раскрыть, — я поставила новый звук на смс. Сейчас вернусь.
— Кто ты и куда дела мою маму?! — возглас Авелин был полон самого что ни на есть искреннего изумления, которое она даже не попыталась скрыть. Беатрис не ответила, исчезая в коридоре, ведущем к спальням.
Энтони быстро переглянулся с Сэтом и накрыл руку Авелин, легко сжимая в своей. До возвращения Беатрис они обсуждали подмену родственников инопланетянами и суровые последствия таких случаев. Она присоединилась к ним спустя минут десять, подошла к Сэту, положив руки ему на плечи, легко разминая их. Выглядела Беатрис абсолютно счастливой, и Энтони подумал о том, что счастье идет любой женщине. Рядом с ним сидела самая красивая девушка на Свете, но не заметить, как расцвела Беатрис, он не мог.
— Что тебе запомнилось больше всего? — спросил он у Авелин. — Какой год? В смысле, какое Рождество в твоем прошлом?
Беатрис нахмурилась. По всей видимости, ей не хотелось воспоминаний.
Энтони не понимал, почему. Перед ним были две женщины, прошлое которых не так сильно отличалось: и у первой, и у второй были потери и неприятности, которых врагу не пожелаешь. Только Авелин предпочла об этом забыть, наслаждаясь счастьем рядом с ним, а Беатрис до сих пор не отпустила.
Кто или что осталось в прошлом, что не дает ей покоя?
— Рождество в Праге, когда мне было двенадцать. Мы тогда остановились в небольшом, но уютном домике. Кухарка приготовила гуся, и я радовалась снежной погоде за окном, — Авелин с любовью посмотрела на мать, — Беатрис мне подарила красивое желтое платье, и я долго кружилась перед зеркалом, пытаясь казаться взрослой. Почти все самые счастливые моменты моей жизни были рядом с тобой, мама.
— Мои тоже, — отозвалась Беатрис, тепло улыбаясь ей. В моменты, когда она смотрела на Авелин, из её глаз исчезала едва уловимая ледяная искра напряженности. Энтони вдруг задумался о том, сможет ли она когда-нибудь снова доверять себе и доверить себя полностью, каково рядом с ней Сэту. Рядом с женщиной, которая то переходит все грани близости, то не подпускает к себе на расстояние выстрела?
— А у вас, Беатрис? — спросил он. — Какое самое теплое воспоминание у вас?
Беатрис коротко улыбнулась. Энтони запомнилась эта улыбка — как ей удается отразить неприятие пикантным лукавством, он до сих пор не понял.
— Начало восемнадцатого века, Франция. Мы снимали такой же небольшой домик, только под Парижем. Нас было трое, и мне казалось, что так будет всегда. Вы все еще хотите продолжать вечер воспоминаний, или вернемся уже в настоящее? Лично меня устраивает здесь и сейчас. Энтони, не пойми меня неправильно. Я в курсе, что ты любишь Авелин и рада, что у вас ожидается скорое прибавление в семействе, но для меня эта тема…
Беатрис резко осеклась, а Энтони пришла в голову мысль, что сейчас выражение его лица, должно быть, претендует на звание «лопух года». Он повернулся к Авелин, пристально глядя на неё, но она не проронила ни слова, уставившись в тарелку. Повисла пауза, во время которой каждый усиленно соображал, как справиться с неловкой ситуацией.
Сэт был шокирован не меньше и замер с бокалом в руке. Тишину нарушила Авелин, которая швырнула вилку на стол, и та жалобно звякнула.
Сама она резко подскочила, бросив в лицо Беатрис:
— Как ты могла?! — и вылетела из комнаты, ничего не объясняя.
— Тебя можно поздравить? — поинтересовался Сэт, когда хлопнула входная дверь — Авелин накинула куртку и выбежала из дома. Глаза ученого довольно загорелись. — Я предполагал, что такое возможно. Рад, что моя теория подтвердилась…
Энтони вдруг подумал, что Сэт и Беатрис — отличная пара. Тактом они оба не отличаются, и им явно есть чему поучить друг друга. Он отдавал себя отчет, что злится не столько на них, сколько на себя за невнимательность, за то, что так и не смог вызвать Авелин на откровенный разговор, на то, что узнал об этом таким нелепым образом, но ничего не мог с собой поделать. Успев перехватить взгляд, которым наградила Сэта Беатрис — похоже, про свою «теорию» он и ей ничего не рассказывал, Энтони вскочил из-за стола.
Он давно не чувствовал себя таким взвинченным, встревоженным, раздраженным, ошарашенным и обрадованным одновременно. Не произнося ни слова, Энтони бросился следом за Авелин, не потрудившись даже одеться. Распахнул дверь, выбегая на крыльцо. К счастью, она никуда не ушла — стояла, облокотившись о перила, и он приблизился к ней, обнимая со спины.
— Авелин, — произнес он, — так это правда? То, что сказала Беатрис? — исследовательский интерес в глазах Сэта больше не вызывал раздражения, понемногу утихли все эмоции, кроме радости. Он не хотел думать о причине, почему Авелин молчала, и не собирался ничего выяснять по этому поводу.
— Да, — её голос прозвучал тихо и виновато. — Я не хотела, чтобы ты узнал вот так. Ты сожалеешь, что это произошло? — она повернулась к нему лицом. Авелин не плакала, но дрожала от волнения.
— А говорила, что у тебя нет подарка, — он наклонился к ней, легко касаясь губами губ, погладил по волосам, заключил лицо в ладони. Ему нравилось к ней прикасаться, в каждом прикосновении Энтони будто узнавал её снова и снова: едва уловимым откликом, почувствовать который дано не каждому. Авелин он чувствовал, как себя.
— Ты говорил, что не любишь детей, и я боялась признаться.
— Я не люблю чужих детей, они меня утомляют, — Энтони подхватил её на руки одним движением, но крайне осторожно, — а нашего я любил уже тогда, когда его не было в проекте, — он наигранно-грозно посмотрел на неё, — так что отставить все волнения. Мы возвращаемся праздновать… нашу прекрасную новость.
Авелин все еще неуверенно улыбнулась, не веря своему счастью, и взъерошила его волосы в ответной ласке.
— Думаешь, наш ребенок не будет утомлять, Хартман? — поддразнила она его. — Это тебе не кошечка.
— Насколько я знаю, кошки кричат ночами, дети тоже… — Энтони подмигнул ей. — В общем, разница невелика. Ещё я надеюсь, что наш ребенок не будет метить углы. С остальным я как-нибудь справлюсь.
Авелин рассмеялась, расслабляясь в его руках, счастливо уткнулась носом в плечо.
— Мама говорила, что в детстве я была очаровательной, — призналась она, когда они вернулись в дом. Судя по крикам и звону бьющейся посуды в гостиной Беатрис и Сэт выясняли отношения. — Думаю, нам стоит оставить их наедине, а завтра ты расскажешь, почему они поссорились, — Авелин крепче прижалась к Энтони, игриво целуя его в шею. От прикосновения её губ по телу прошла волна жара, и он понял, что на ужин они больше не вернутся. По крайней мере, не сейчас.
— Потому что они слишком похожи, — наигранно-обиженно пробурчал он, понимая, что одно только присутствие её рядом разом нейтрализует вредное воздействие на его психику одержимых исследователей и прекрасных леди, которым не помешает урок хороших манер. Думать о нелепой ситуации больше не хотелось, и, нежно прижимая Авелин к себе, Энтони прошел в их спальню, ногой захлопнул за собой дверь.
— Я приготовлю нам ванную, — улыбнулся он, — и сделаю тебе массаж. А когда стихнет бой, и противники отправятся подсчитывать потери, можно будет вернуться на кухню и доесть то, что ещё не побывало на полу. Как тебе такой вариант?
— Вполне устраивает, особенно часть про массаж, — Авелин хитро прищурилась. Как ей удается быть столь соблазнительной, и при этом выглядеть такой невинной?
Устраивая её на кровати, Энтони не удержался и весьма откровенно поцеловал Авелин в губы. Похоже, до массажа они доберутся чуть позже, а ужин будет совсем поздним. Он упустил возможность узнать о собственном ребенке от любимой женщины, но сделает все, чтобы искупить промах, и чтобы это Рождество запомнилось Авелин с самой лучшей стороны.