За ночь я так и не сомкнула глаз: ворочалась с боку на бок, а потом, чтобы не разбудить Анри, устроилась на подоконнике и глядела на узенькую мощеную улочку, петлявшую между домами. Гостиный дом, в котором мы остановились, был небольшим и скромным, но нам совсем не хотелось афишировать наше присутствие. Поэтому и выбрали его, тем более что задерживаться в Тевинье не планировали. Сейчас рассветет, позавтракаем внизу и наймем экипаж до Ольвижа. А оттуда на вокзал и сразу домой.

Низкое небо разразилось слезами дождя, пока еще слабого, словно тщетно сдерживаемые рыдания. Я подавила желание прижаться щекой к стеклу, поежилась, но слезать и идти за халатом не хотелось. Поэтому просто подтянула колени к груди, глядя как со скрежетом тащится под окнами повозка молочника. Унылая лошадь едва переставляла ноги – старенькая, как и правящий ей человек.

– Давно ты так сидишь?

Я вздрогнула. Все-таки с умением Анри подкрадываться незаметно мало кто сравнится.

– Не очень.

– Замерзла? – Голос мужа со сна был хриплым.

Он набросил мне на плечи халат, заворачивая в него чуть ли не с головой – теперь оттуда торчала только моя макушка и нос. Сильные ладони легли на плечи, поглаживая и согревая.

– Не могу перестать думать про Эрика.

Анри нахмурился.

– Он потерял мать, но даже не знает, как она умерла. Это… страшно.

Образ сына Эльгера, стоявшего на коленях на промерзшей земле, не шел из головы. И что с этим делать, я не представляла.

– Иногда знать гораздо страшнее.

Леди Николь и лорд Адриан.

Мой отец.

Он прав.

– Кто я, Анри? И кем был Дюхайм? Может быть, таким как мы, не стоит жить в этом мире?

– Это вряд ли.

– Не уверена.

Я знала о некромагии все или многое… или мне так казалось. Но последний год перетряхнул мою жизнь, мои представления о том, кто я есть. О том, что я. Сначала страшный приступ в Лавуа, последствия которого в окрестностях замка Ларне уже давно развеял ветер. Потом стычка с Евгенией, когда я заглянула в самое сердце Смерти, когда я сама была ею. И наконец Джолин. Она оказалась дальше, чем я предполагала – за гранью, в бесконечном потоке серых струпьев тлена и пустоты. Но мне не составило труда туда шагнуть, больше того – пальцы дрожали от предвкушения, нанизывая на нити небытия все новые и новые бусины. Мир живых с радостью меня отпускал, тогда как мертвые охотно принимали в свои объятия. А я не чувствовала себя среди них чужой, хотя мое сердце по-прежнему билось. Чем дальше, тем тише. Реже. Словно выбирая миг, чтобы остановиться.

– Тереза, я никому тебя не отдам. Даже твоей Смерти.

– Думаешь, ты сможешь ее удержать?

Закусила губу, но поздно: лица Анри коснулась тень. Та самая, значение которой мне было очень хорошо знакомо.

– Я сама не знаю, смогу ли. Иногда не уверена, что получится оттуда вернуться… прежней.

– Но ты всегда возвращалась.

– Из-за тебя. Там, в Шато ле Туаре, я почувствовала тебя, твою жизнь. Только поэтому смогла остановиться.

– Ты остановилась, потому что ты – это ты, Тереза. Я в жизни еще не встречал такой силы. И речь сейчас не о магии.

Крупные капли уже вовсю барабанили в окно, размазывая по нему пыль. Тем более что над городом сгустились тучи, и расползаться не собирались. В такое время летом уже рассвет, но сейчас нам еще несколько часов предстояло коротать в темноте. Анри подхватил меня на руки и отнес на кровать. Закутавшись в одеяло, мы прижались друг к другу. От наволочек пахло застиранным хлопком, чистотой, а от верхнего утепленного покрывала – старой шерстью. Муж взял мои руки в свои, мягко перебирая пальцы, притянул поближе.

– Как думаешь, Жером уже остыл?

– Не представляю. У него было предостаточно времени, чтобы подумать над своим поведением.

Перед отъездом камердинер смотрел волком. Особенно когда понял, что мы всерьез собираемся в Тевинье с Эриком. В последних разговорах со мной еле цедил слова, из-за чего сцепился с Анри чуть ли не до драки. На моей памяти они впервые так серьезно поссорились, и мне это не нравилось. Совсем. Тем более что он был единственным другом мужа.

– Я бы хотела родиться другой.

– А я бы не хотел. Как знать, возможно, тогда я бы просто прошел мимо.

– Так уж и прошел бы?

– Ну да. До встречи с тобой мне нравились блондинки…

– Ну да. Вроде Камиллы Уитмор.

Анри фыркнул.

– Далась тебе эта Уитмор.

– Это тебе она… далась.

– Леди Тереза!

Я показала мужу язык.

– Так вот, представь мое удивление… Мне рисовали тебя как затюканную старую деву…

– Эй!

– Ну мы же договорились говорить друг другу правду.

Я сдавленно прыснула, потому что меня уже давно разбирал смех. Наверное, у нас и правда все хорошо, если мы можем над этим смеяться.

– И вот я являюсь, готовый покориться судьбе… но женщина, которую мне представляют, даже отдаленно не напоминает кошмар прирожденного холостяка. Платье по фигуре с по-вэлейски откровенным декольте. Волосы убраны в высокую прическу и открывают изящную шею и плечи – мягкие, изящные линии. Двигается плавно и грациозно, не в пример даже некоторым девицам на выданье…

– Знал бы ты, сколько я училась так ходить.

– Сколько?

– Очень долго. А когда вошла в зал, думала только о том, чтобы не споткнуться и все сделать правильно…

– Тебя выдавали глаза.

– Да неужели?

– Взгляд, – Анри очертил пальцами мои брови, – может сказать о человеке многое. Особенно если этот человек не искушен. Но тебя сразу разгадать не получилось. Возможно, потому что вы с братом очень похожи, а в нем я видел сильного мага и талантливого политика, который недавно разнес Аддингтона в пух и прах, туда ему и дорога. Политики все игроки.

– Мы с братом настолько похожи?

– Больше чем ты думаешь. Только потом я понял, что это не ты притворяешься.

Я приподняла бровь.

– Что твой брат тоже не терпит притворства. Впрочем, при его статусе он может себе такое позволить.

Я улыбнулась.

– Ты озиралась по сторонам, а я тебя изучал: небольшую родинку на шее, гордо вздернутый подбородок и едва уловимо дрожащие руки. Совершенно забылась, неосознанно закусывала губу, словно была одна в этом зале или хотела, чтобы так было. Ты то ли искала кого-то, то ли боялась найти. Одно я понял сразу: я хочу сделать тебя своей.

Он говорил тихо, но чувства в его словах отзывались в моей душе. Я словно снова стояла посреди залы Уитморов – впервые за долгое время на балу. Глупая девчонка, которая думала, что знает все лучше всех, шагнувшая в пропасть, чтобы покорить сердце мужчины, которому не было до нее никакого дела. Смешно, но именно Анри в тот вечер протянул мне руку и удержал. Правда, тогда я этого еще не понимала, полностью зациклившись на другом. Мысли про лорда Фрая пришлись очень некстати, поэтому я быстро их прогнала. Потянулась, чтобы коснуться губ мужа в легком нежном поцелуе, счастливо улыбнулась. Покачала головой.

– Невероятно.

– Что именно?

– Ты все это помнишь.

– Как вчера.

Я потерлась щекой о его плечо, и он мягко привлек меня к себе.

– Спи, маленькая. Скоро снова в дорогу.

Улыбнулась и закрыла глаза. Хоть в дорогу. Хоть куда.

Главное, что с тобой.

– Ткани!

– Духи.

– Ткани, Анри. Это будут ткани.

– В Энгерии нехватка тряпок?

Я поперхнулась воздухом и чуть не свалилась с колен мужа, когда попыталась укусить мужа за ухо, а он увернулся. Благо, и поддержал меня с той же прытью, так что я оказалась полулежащей в его руках. Вокруг глаз Анри собралась тонкая сеточка морщин, он улыбался, и лицо его было светлым. Удивительно светлым, несмотря на сгущавшиеся за задернутыми шторами зимние сумерки. Темнело, но зажигать лампу мне не хотелось. Вообще не хотелось ничего, кроме как замирать от счастья в его руках.

– Вэлейские духи известны во всем мире, чтобы ты знала.

– Как можно дарить духи? Лави очень чувствительная к запахам, а Луиза…

– Будет рада.

Ну ладно, Луиза предположим, будет.

– Зато матушке очень сложно угодить! Ты даже не представляешь, насколько!

– Представляю, я неплохо знаком с ее дочерью.

– Ах ты…

Я брыкнулась. Тщетно, разумеется, только завалилась еще больше, как плюшевая игрушка. Анри рассмеялся, но обнял крепче и прижал к себе. Устроились мы на диване в кабинете, поэтому простор для таких маневров был. У одного бесстыжего графа, меня стеснял кринолин и пышные юбки, а его вообще ничто не стесняло. Даже совесть, которой у него и в помине не было!

– И все-таки я попытаюсь, – муж почти касался губами моих губ. – С тобой же у меня получилось.

– Как знаешь! Но потом не жалуйся.

– Мне не на что жаловаться.

Этот совершенно неконструктивный диалог завершился коротким нежным поцелуем. Вот уже с полчаса мы с Анри собрались обсудить, что еще подарить родным на Праздник Зимы. Я настаивала на отрезах тканей для нарядов и модных шляпках, он – на дорогих духах, которые и впрямь ценились во всем мире. Билеты в Лигенбург были куплены, а Софи считала дни до своего первого за долгие годы путешествия. С того вечера, как она увидела эмблему «Стрелы»: растянутое подобно тетиве кольцо и пронзающее бриллиант острие, разговоров только и было что об Энгерии и о поезде, на котором нам предстояло ехать. Признаться, дни считала не она одна. А оставалось их не так уж и много.

Скоро я увижу родных.

Обниму Луни и Демона.

И запущу снежком в этого самодовольного графа! Признаться, давно хочу это сделать.

– Если хочешь, можем выехать пораньше и задержаться на несколько дней в Ольвиже.

Заметил, с какой жадностью я разглядываю город, когда мы возвращались?

Проехали-то ведь всего-ничего, через центр, сразу к вокзалу, когда только успел!

Снег в столице Вэлеи выпадает чаще, чем в Лавуа – вот и в тот день было ощутимо прохладнее, чем у нас. Но красота города с лихвой искупала это упущение: вечерний Ольвиж напоминал праздничную ель. Повсюду яркие огни, мишура, электрические фонари рассыпали свой свет, не позволяя зимним сумеркам воцариться над улицами. Витрины сияли, и ольвижский салон Хлои Гренье – в двухэтажном здании, принадлежащем ей, не был исключением. Между манекенами, наряженными в роскошные платья, стояли маленькие елочки. Наверху струились искрящиеся ленты гирлянд, а на двери висела омела. Под подолами стелился белый шелк, по которому было разбросано конфетти.

– Софи будет счастлива.

– А ты? – Анри погладил меня по щеке.

– И я тоже.

– Тогда решено.

Будет время не только погулять по городу, но и неспешно пройтись по магазинам: мы собирались вместе выбрать и отправить подарки его опекунам. Встречу с ними решили отложить до начала весны – как раз тогда в Маэлонии все уже цветет, повсюду яркие краски и умопомрачительные ароматы близкого лета. Которое длится там большую часть года, и лишь ближе к зиме ненадолго прерывается прохладой и редкими заморозками.

– Остановимся в «Ле Лантье», снимем самый роскошный номер…

– Тот самый, в котором ты собирался выставить меня из Вэлеи?

Анри прищурился.

– Тот самый, в котором ты заявила, что хочешь испортить мне жизнь?

– В котором ты швырнул меня на кровать?

– В котором ты отбила мне ногу?.. Хотя с кроватью можно и повторить.

Я показала ему язык. Несмотря на то, что в кабинете было прохладно, как-то сразу стало жарко.

– И что же ты собираешься делать со мной на кровати?

– Например, наказать за «выканье».

Кажется, я никогда не перестану краснеть рядом с таким мужем.

– Даже не думай!

– Тебе понравится, – он провел пальцами по моей шее, а затем по груди.

Предвкушение – дикое, порочное – дрожью прошло по телу.

Так, надо срочно менять тему!

– Софи не поймет, если мы закроемся в номере на все время.

– Софи будет не до нас. Она будет сбивать ноги по ольвижским мостовым вместе с Жеромом и Мэри.

– И нам не помешало бы делать то же самое, – хмыкнула я. – Приехать в столицу, и…

– Времени хватит на все. Не зря же существуют день и ночь.

Под жарким темнеющим взглядом думать о чем-то кроме «наказания» становилось сложно.

М-м-м… Ольвиж, Ольвиж, Ольвиж… елочки, фонарики, электричество… Эльгер!

О, сработало! Как в ледяную воду нырнула.

Что и говорить, осенью город посмотреть не удалось. Недолгое время, в которое я была предоставлена самой себе, разве что по галерее пробежалась и по центру, да еще по набережной Лане. Уверена, что Ольвиж гораздо ярче и объемнее, чем можно себе представить. Если знать, где искать, вот Анри наверняка знает.

– Поведешь меня в кабаре? – улыбнулась я.

Муж приподнял брови.

– Леди Тереза, вы продолжаете меня удивлять.

– Не в последний раз, – хмыкнула я.

– Интригуешь, моя дорогая жена.

Я улыбнулась.

– По мере сил и скромных возможностей.

– Предпочитаю, чтобы меня интриговали нескромно.

– Почему меня это совсем не удивляет?

Вместо ответа муж провел по моим волосам, перебирая длинные пряди, скользнул губами по губам, и сердце подскочило до самого горла. Нет, все, я сдаюсь… Противиться этому полубезумному искушению уже не осталось сил. Подчиняясь силе его рук, подалась вперед, сходя с ума от жаркого глубокого поцелуя. Еле слышно щелкнул крючок на платье, и тут же раздался стук в дверь. Который тут же повторился: сильный, настойчивый. Мы даже не успели отпрянуть, просто смотрели друг на друга шальными глазами, словно пытаясь понять, что же произошло. По-прежнему касаясь губами губ.

– Анри. Миледи. – Голос Жерома. – Простите, что прерываю, но это срочно.

– Минуту.

Крючок щелкнул снова, муж мягко ссадил меня с колен.

Мы вскочили, я принялась поправлять волосы, пытаясь представить, что же там могло стрястись такого срочного. Судя по выражению лица Анри, его мысли текли примерно в том же направлении. За время, пока я расправляла складки на платье, муж успел зажечь лампу. При таком свете сразу стало понятно, чем мы занимались – по покрасневшим припухшим губам.

У меня что, такие же?

Я прикрыла рот ладонью, но определить это наощупь не представлялось возможным. Да и поздно уже, потому как Анри распахнул дверь.

Когда вслед за Жеромом в кабинет шагнул Гийом, я поняла, что случилось действительно что-то серьезное.