Дочь старательно выводила предложение за предложением, я же украдкой положила руку на живот и замерла.

Ребенок. Невероятно. Наш с Анри маленький…

Как так получилось? Ведь муж уверял, что позаботился о том, чтобы у нас не было детей.

Стук в дверь заставил подпрыгнуть. Вместе со мной подпрыгнула Софи, из-за чего в тетради по чистописанию возникла жирная клякса.

– Что случилось? – шепотом спросила дочь.

– Девочки, я вам не помешаю?

Что случилось, что случилось… Анри случился. Сегодня я весь день старательно его избегала. Ну как бегала – в общем-то, делала то же, что и всегда: занималась с дочерью, потом маэлонским, потом закрылась в «магической» комнате и ходила из угла в угол, пока были силы. Хотелось то прыгать от счастья, то рвать волосы прямо из пучка. Как сказать мужу о своем неожиданном открытии, я пока не решила. Вот только как об этом молчать, не представляла еще больше. Наш заклятый браслет как артефакт истины, когда я волнуюсь, он это чувствует. Остается только одно – не волноваться. Но как это сделать, когда внутри тебя… маленький хэандаме!

Теперь становилось понятно, что никакой простуды у меня не было, а горячка – следствие золотой мглы, которая пробуждается в крови ребенка. Да и защита не выстояла скорее всего по той же причине.

– Тереза? Софи?

Так и не дождавшись ответа, муж вошел в комнату.

– Тереза уснула, – шепотом сообщила дочь.

Анри тут же оказался рядом и заглянул в глаза.

– Как ты себя чувствуешь?

– Все в порядке! – я подскочила. – Жара больше нет, и вообще у меня все превосходно.

– Ладно, ладно, – муж примирительно поднял руки.

Я улыбнулась. По ощущениям, как иньфайский болванчик, потому что на большее не хватило.

– Ты что-то хотел? Нам с Софи нужно разобрать еще несколько правил…

– Вообще-то да, – Анри вмиг стал серьезным. – Софи, попробуй разобраться самостоятельно, а потом я верну тебе Терезу.

– Хорошо! – дочь с готовностью кивнула.

Ну разумеется. Только вряд ли она будет без меня разбираться в правилах, скорее возьмется за свои расклады или просто на подоконник залезет – считать женщин в цветных платьях.

– К чему такая срочность? – спросила, когда мы спускались в кабинет.

Но Анри молчал до тех пор, пока дверь за нами не закрылась, и даже после этого попросил накинуть полог. Видимо, Селеста тоже не входила в круг его доверенных лиц, и неудивительно. Длинному языку этой очаровательной во всех отношениях женщины позавидует любая змея. При всей ей душевной доброте и простоте, которые у нее в отличие от Франчески были искренними, удержать новости в себе дольше пары минут она не могла. Выбалтывала все и сразу.

– Пришло письмо от Жерома. Они с Мэри теперь женаты.

– Ох… – вырвалось у меня.

Вот только вряд ли ради этой новости мы стали бы так срочно запираться в кабинете и тем более набрасывать полог.

– Эльгер сделал очередной ход.

У меня резко заболела голова. Настолько резко, словно я снова очутилась в крохотном кабинете в Равьенн, под пыткой герцога.

– Что именно? – спросила, вцепившись в подлокотники кресла.

Анри протянул мне газету. «Ольвижский вестник» недельной давности.

Интервью с Симоном было на первой полосе. Вел его тот самый журналист, которого мы с мужем пригласили в Лавуа и добровольно раскрыли ему свою историю. Тот самый, что подарил нам надежду, благодаря статье которого нас оставили в покое. Как я тогда наивно полагала, навсегда.

Интервью было небольшим, за ним газетчик лично ездил в Шато ле Туаре. Полагаю, проходило оно в кабинете, где я решительно отказалась от предложения Эльгера и согласилась принять Равьенн. Строчки мелькали перед глазами, складываясь в целостную картину, на удивление четкую несмотря на полубессонную ночь и невероятное открытие в себе.

«Вряд ли отъезд супругов де Ларне был чистой случайностью. История, в которую оказались вовлечены эти без преувеличения достойные люди – всего лишь начало».

«Позвольте уточнить, ваша светлость, что вы имеете в виду?»

«Я говорю о магии и ее роли в истории нашего мира. Силы – те, что жили в наших предках, сейчас уже не те. Несмотря на это мир продолжает отвергать людей, которые являются последним оплотом. Людей, которые способны подарить нам новую жизнь и возродить цивилизацию. Мы боимся тех, на ком держится мир, и это прискорбно. Мы отвергаем их дары, их могущество как нечто ужасное, хотя именно благодаря их магии способны обрести новую жизнь».

Мне отчетливо вспомнилась шахматная доска, которую я нашла в тайнике мужа. Его светлость наверняка большой любитель шахматных партий, а пешками в этой оказались мы с мужем: Эльгер весьма удачно обернул провокацию графини д’Ортен в свою пользу. Вряд ли Евгения подходила на роль жертвы, но в тени герцога она казалась пылинкой под ураганным ветром. Альтари говорил о раскрывшем крылья ястребе, и он был прав. Вот только до исхода этой игры с доски слетит еще не одна фигура.

«О какой именно новой жизни вы говорите?»

«О той, благодаря которой мы до сих пор живы. О сильной крови и истинной магии».

«И все же вы поддерживаете развитие науки, вносите вклад в механизацию и промышленность…»

«Я – сын этого мира, и делаю все, чтобы обеспечить достойную жизнь каждому человеку, независимо от его происхождения».

«И все-таки магия для вас в приоритете?»

«Загляните в историю армалов, и вы поймете, почему. Пролилась кровь сильнейших магов, и мир рухнул. Цивилизация – одна из прекраснейших и сильнейших, была уничтожена».

«Разве не война стала началом конца?»

«Любая война – последний шаг отчаявшихся неудачников. В здоровом мире мир естественен, как дыхание».

– Грамотно, – сказала я. – И вашим, и нашим.

– Политика Эльгера никогда не распространялась только на магов. Он говорит для всех, и говорит складно.

– Думаешь, до переворота осталось недолго?

– Сложно сказать. Но день его коронации… вот что на самом деле станет началом конца.

Анри оперся о стол и посмотрел мне в глаза.

– Аркур мертв. Застрелился у себя в квартире.

Я вернула газету на стол.

– Комитет?

Муж покачал головой.

– Не знаю. Он мешал многим.

С трудом удержала руки, чтобы ставшим уже привычным жестом не коснуться живота. Да, сейчас не лучшее время говорить о ребенке.

– Мне придется поехать в Тритт.

А вот это уже точно Комитет.

– Что они от тебя хотят?

– Мне не сообщили.

Я закусила губу, внимательно рассматривая мужа: сведенные на переносице брови делали его старше лет на десять. Болезненная худоба, которая так пугала меня первые дни в Лавуа, уже отступила, но воспоминанием о ней остались морщинки у глаз. Особенно заметные, когда он хмурился. Будет ли наш сын похож на него? Или у нас будет девочка?

– Я поеду с тобой.

– Почему я знал, что ты это скажешь? – Анри устало потер виски.

– Потому что ты знаешь меня?

Я перегнулась через стол и взяла его за руки.

– Видишь, даже возражать уже не пытаешься.

Муж хмыкнул.

– Доиграетесь, графиня, запру вас в подвале.

– Здесь нет подвалов.

– При желании можно найти что угодно и где угодно.

– Я серьезно, Анри.

– Я тоже.

Мы смотрели друг на друга: долго и выразительно, пока мне в голову не пришла потрясающая идея. На самом деле, не уверена, что она была такой уж и потрясающей, но… Пока Анри занят делами с Комитетом, я могла бы навестить Маэлонский Фонд Знаний в Тритте. Во-первых, так мне будет спокойнее. Во-вторых, это самая огромная библиотека мира, книг в ней в разы больше, чем в Мортенхэйме. Там наверняка найдется много всего интересного о магах и хэандаме. Если повезет, хотя на это надежда слабая, даже о некромагах и хэандаме. А мне сейчас точно не помешает подспорье в знаниях. Должна же я знать, к чему готовиться, пока во мне растет наше с Анри чудо. Расспрашивать мужа не получится, с моими талантами к интригам я себя выдам на втором слове.

– Я давно хотела наведаться в Маэлонский Фонд Знаний, – правда у меня получалась весьма убедительной. – Мне не хватает книг, Анри. Не хватает того, что я могла бы сделать, изучить, если бы у меня была такая возможность. Я целыми днями только и делаю, что занимаюсь с Софи или гуляю с ней. Мне это в радость, но…

Замолчала и улыбнулась.

– Что насчет моих записей и книг, которые мы привезли с собой?

– Да я их наизусть уже выучила.

Не наизусть, конечно, но «Клеймо Дюхайма» перечитала уже несколько раз. В своих мемуарах моя пра-пра-пра-и так далее-бабка не только делилась историей любви и жизни семьи, но предполагала, как именно ее муж мог поднять целое войско магов. По всему выходило, что он замкнул тьму на себе и стал источником магии смерти. На картинах и в книжках его изображали с длинными черными волосами – таким, каким Роберт Дюхайм был при жизни. Когда его обнаружили, он полностью поседел. Тьма выжгла из его глаз зелень, заполнив собой даже белки. Такими глазами он и смотрел в небо на поле боя. Мертвыми, если верить истории. Но Ильма Дюхайм считала иначе.

– Хорошо, – сказал, наконец, Анри.

– Вот и чудесно.

Должна же и от козней Эльгера быть хоть какая-то польза.

– И еще, – сказал муж, помолчав. – Ты была права насчет Эрика.

Не знаю, почему, но мне стало легче. Впрочем, ненадолго.

– Но это не значит, что рядом с ним стоит расслабляться.

– Не думаю, что он до нас доберется здесь. Анри, – я поднялась, обошла стол и устроилась у мужа на коленях, – признай: он просто хотел понять, что произошло с его матерью.

– Его мать лишилась рассудка, – холодно ответил он, – и это известно всем.

– Вот именно, что всем. Мы не знаем, что на самом деле произошло с леди Катариной. Точно так же, как мы не можем знать, почему твои родители настояли на нашем браке.

Анри поглаживал меня по волосам, но сейчас его рука замерла.

– Что ты хочешь сказать?

– Леди Николь и лорд Адриан любили друг друга. Они были женаты не потому, что так потребовалось их семьям, а по зову сердца. Да и в том письме, которое ты давал мне прочесть… помнишь? Твоя мама искренне желает тебе счастья рядом с женщиной, которую ты выберешь сам. Неужели ты никогда об этом не думал?

– Это был самый обычный династический брак.

Ну да, самый-самый обычный.

– Раньше я тоже так считала. Но сейчас у меня чувство, что он был заключен для кого-то, или… зачем-то. Но пока что я не могу понять, зачем.

– По-моему, ты слишком много думаешь, – Анри погладил меня по голове.

– Не могу перестать, – призналась честно. – С того дня, как ты показал мне письмо.

И правда, после того случая я нередко возвращалась к разным домыслам, но увы. Лорд Адриан привел меня к медальону. Каким-то образом он успел подготовиться к смерти и сделал все, чтобы удержаться на грани так долго, словно… словно знал, что приду я. Та, что способна открепить его от места смерти и вместе с ним разгадать тайну, которую родители Анри забрали с собой в могилы. А может быть, муж прав, и я действительно слишком много думаю.

Но это у меня с детства вредная привычка такая.

– Как думаешь, мы когда-нибудь будем жить спокойно? – спросила я. – Безо всяких Комитетов, Эльгеров, королей…

– Не заскучаешь? – Анри улыбался, но взгляд его стал внимательным и цепким.

– Шутишь? Мое идеальное счастье – с тобой и Софи, где-нибудь на берегу моря. – Теперь еще и с нашим малышом, или малышкой. Только отдельно взятому графу необязательно об этом волноваться до возвращения из Тритта. – Где не нужно постоянно ходить на приемы, улыбаться всем подряд и танцевать.

– Это можно устроить.

Сомневаюсь, мысленно вздохнула я. Но помечтать-то можно.

– Только желательно перед отъездом ограбить Мортенхэйм на отдельно взятую библиотеку. Или сразу Маэлонский Фонд.

– Ты неисправима, – муж нежно коснулся губами моих губ.

Мы еще немного посидели, наслаждаясь уютной тишиной и покоем, в котором не было места никому, кроме нас двоих. Потом муж ссадил меня с колен и поднялся.

– Пойдем. Скажем Софи, что ей придется немного пожить с бабушкой и дедушкой.

С бабушкой и дедушкой? Не веря своим ушам, улыбнулась, Анри же открыл передо мной дверь. Он ничего не заметил, и я не стала уточнять. Пусть до спокойной жизни нам еще далеко, но с каждым днем сердце мужа оттаивало все больше. Возможно, наш малыш или малышка станет тем самым решающим лучиком в его жизни.

Возможно…

По крайней мере, мне бы очень хотелось в это верить.

Девушки, поздравляем со Старым Новым годом!

Всем отличных выходных!