Муж молча подал мне руку, чтобы помочь выйти из лодки, и я так же молча ее приняла. Напряжение и ребенок давали о себе знать: меня снова тошнило, а перед глазами мельтешили разноцветные искры. Хотелось, чтобы Анри меня обнял, чтобы привлек к себе, и все стало по-старому. Но когда поймала его взгляд, только вздернула голову и направилась к дому.

Прохлада между нами нагрянула одновременно с заморозками в Маэлонии, поэтому в Тритте мы не задержались. Хотя большей частью не задержались мы потому, что делать там больше было нечего. Ни мне, ни ему, а воцарившаяся между нами напряженность, односложные вопросы и ответы заканчивались одинаково: разрастающейся пропастью отчуждения.

Я чувствовала себя ужасно, но первой мириться не собиралась. Так же, как не собиралась ни о чем ему говорить. Периоды, когда хотелось прижаться к его плечу и выплакаться всласть сменялись желанием запустить в мужа чем потяжелее. К счастью, хотя бы труды о призраках оказались полезны.

Я узнала много нового о привязке к месту смерти: такого, от чего волосы просто дыбом вставали. Существовало запрещенное заклинание, одно из самых черных и страшных заклинаний в мире. Его использовали, чтобы после смерти обречь жертву на осознание смерти и долгие метания на грани, в момент гибели запечатывая человека с помощью крови некромага. А некоторые еще и управляли «пойманными призраками», терзая их или случайных жертв. Мерзкая магия, недалеко ушла от создания Агольдэра, которого считали одним из опаснейших колдунов Темных времен.

Мог ли лорд Адриан переработать заклинание, то есть «запереть» себя еще при жизни?

Подозреваю, что в лабораториях Эльгера творилось много всего интересного, особенно учитывая, что прародителями расы мааджари были некромаги и хэандаме. Знания «полубогов» включали в себя множество заклятий, древних и опасных искусств, переплетающихся достаточно тесно и принимающих бесконечно причудливые формы. В частности, пространственная и боевая магия искажений и искусство управления снами. Но ради чего отец Анри так рисковал, ради чего добровольно обрек себя на столь страшную участь? И если он увяз в «дружбе» с Эльгером по самые уши, почему решился выступить против герцога?

– Тереза! Анри! – Софи вылетела нам навстречу, с разбегу запрыгнула на руки мужа.

Анри ее закружил, и дочь залилась счастливым смехом, хозяева дома тоже бросились к нам. За время общения с синьорами Фьоренчелли я привыкла к крепким объятиям и широким улыбкам, поэтому сейчас позволила по очереди утопить себя сначала на пышной груди Лорены, потом в крепких руках Энцо. Высвобождаться не очень-то хотелось: это значило, что надо улыбаться в ответ, рассказывать, как мы съездили и как замечательно отдохнули. Ну да ничего, Анри справится. Он у нас мастер обходных маневров.

– Мы не ждали вас так рано. Что-то случилось? – Лорена взволнованно посмотрела на нас.

– Погода испортилась, – будничным тоном сообщил муж.

А я что говорила? Профессиональный, первостатейный враль.

Он привлек меня к себе и поцеловал в макушку. Я мило улыбнулась и больно его ущипнула. Анри поморщился, а мне немного полегчало.

– Вы как раз к обеду успели, – Софи потащила меня в столовую.

– Как к обеду?

– А! – Энцо махнул рукой. – Селеста забыла, что мы ее попросили купить кое-какие продукты. Пришлось самим бежать на рынок.

«Полегчало» растаяло, как снег под весенним солнцем: за столом сидела Франческа. Она взглянула сквозь меня и расплылась в улыбке, когда вслед за мной в комнату вошел Анри. Вспорхнула со стула со словами приветствия, подхватила Лорену под пухлый локоть:

– Не переживайте, тетушка Ло! Садитесь, я принесу посуду и приборы.

Лорена и Энцо привычно засуетились, заскрипели стулья.

Меня же обдало ароматом ванили, настолько сладкой и густой, что разом затошнило еще сильнее.

– С возвращением, – проворковала Франческа, как бы невзначай коснувшись пальчиками руки Анри. И проскользнула на кухню.

«Воткни прибор себе в пробор», – подумала я.

Опустилась на свое место и уставилась в стол. Меньше всего на свете хотелось, чтобы для меня накрывала Франческа. Но кажется, у меня и выбора-то особого не было: счастливое лицо Софи, улыбки родителей мужа… гостиная вдруг поплыла перед глазами, меня повело, и я схватилась за край стола, чтобы не упасть.

– Что с тобой, девочка? – Лорена еще не успела сесть, поэтому сейчас склонилась надо мной. – Голова закружилась? Тошнит?

Всевидящий! Не хватало еще, чтобы Анри о чем-нибудь задумался.

– Устала с дороги.

Это прозвучало резче, чем я рассчитывала, и синьора Фьоренчелли удивленно на меня посмотрела. Надо извиниться, но сил не было. Ни говорить, ни улыбаться не хотелось, хотелось домой.

– Давай уйдем, – негромко сказала я, наклонившись к Анри.

Знаю, невежливо. Знаю, но нас не ждали, это только в Маэлонии можно с разбегу сесть за стол, даже не предупредив заранее о своем приезде. По-хорошему, мы рассчитывали забрать Софи после обеда, но супруги Фьоренчелли сегодня решили сесть попозже. И вот, пожалуйста – где это вообще видано, на полтора-два часа сдвигать время обеда? Матушка рассчитала бы всех, если бы его на пять минут задержали. Ну или теперь вот Луиза… хотя Луиза бы не рассчитала, у нее странные представления о приличиях.

– Хочешь их обидеть?

Не хочу я никого обижать, просто хочу домой! У меня там призрак.

А еще там нет Франчески.

Впрочем, ответить я не успела: передо мной уже мелькнули тонкие запястья. Тарелка для меня, тарелка для Анри. Франческа разложила приборы и салфетки на удивление ладно, а после вернулась за стол и подперла кулачками подбородок. Глаза ее сверкали, она рассмеялась, когда Софи ткнула ее в бок, и ответила тем же. Дочь хихикнула, стащила из-под ее тарелки салфетку, которую та попыталась поймать за край. Не успела.

– Софи.

Я не повысила голос, но над столом мигом воцарилась тишина.

– Ты за столом, а не на прогулке. Выпрямись, приведи себя в порядок. Верни салфетку синьорине Розатти.

Дочь перестала улыбаться.

– Прости, Тереза.

Франческа нахмурилась и подхватила блюдо с пастой.

– Сколько тебе положить, солнышко?

Какое счастье, что никто не мог читать мои мысли. Потому что я ей уже положила на голову все содержимое, а сверху надела посудину. Но для всех остальных просто потянулась к мужу и поцеловала в губы. Прямо за столом. Ну а что, мы же здесь все свои, семья, и все такое. Только «сестру» почему-то перекосило слегка: видимо, в соусе перчинка попалась. Очаровательно улыбнулась напоминавшей снеговую тучку Франческе.

– Синьорина Розатти, передайте мне салат с креветками, пожалуйста.

– Пожалуйста.

Судя по ее голосу, в мыслях синьорины Розатти салат уже путался в моих волосах.

Ну да и пусть ей. Анри мой муж, а Софи – моя дочь, сколько бы ты ни выскакивала из декольте!

– Что ж… рассказывайте, как съездили, – напомнил Энцо. – Что интересного привезли нам из поездки?

Он подмигнул, а я поперхнулась. Почему, ну почему они все упорно намекают на то, что я хочу сохранить в тайне? Хотя бы пока!

– Тереза все время просидела в библиотеке, – заметил супруг. – Поэтому она привезла нам множество знаний по магии.

– Анри все время пропадал непонятно где, – не осталась в долгу я. – Поэтому что привез он, остается только догадываться.

Мы наградили друг друга многообещающими взглядами, после чего принялись за еду.

– Неужели даже на лошадях не покатались? – изумилась синьора Фьоренчелли.

– Лорена, я же предупреждал, что это деловая поездка.

Голосом мужа можно было порубить хлеб быстрее, чем шиинхэ.

– Совсем времени не было? – вздохнул Энцо. – Помнится, я по молодости столько работал… думал, Лорена меня из дома выгонит.

– Дурень ты, – рассмеялась та. – Я по тебе скучала, конечно. Но если бы выгнала, скучала бы еще больше.

Энцо широко улыбнулся, от чего щеточки его усов приподнялись. Взял руку жены и поцеловал.

– Эй! – рассмеялась та. – Ну не за столом же…

– А чего такое?

Вот уж не думала, что Лорену можно смутить. Но она сразу захлопотала, начала спрашивать, добавить ли кому соуса и что еще положить на тарелку. А потом и вовсе поспешила перевести тему на то, как готовится паста, и что Селеста в последнее время на удивление рассеянная – уж не ждет ли нас сюрприз в виде неожиданного романа.

– Не думаю, – вмешался Энцо. – Селеста любила Вито и до сих пор не может его забыть.

– Он был бы рад, если бы она себе кого-нибудь нашла.

– Вот только ей больше никто не нужен.

– Такая любовь приходит лишь однажды, – негромко заметила Франческа.

И опустила свои пронзительно-синие глаза. Впрочем, ненадолго:

– У матери с отцом в Тритте был медовый месяц, они частенько рассказывают о…

И снова сплошной поток воспоминаний, перемежающихся междометиями и восхищенными вздохами с небольшими перерывами на еду и ответы супругов Фьоренчелли. Эта женщина говорила столько, что я удивлялась, как она до сих пор не охрипла и не набила на языке мозоль. Слова в ней никогда не заканчивались, равно как и улыбки, порхание рук и вопросы, не полить ли Софи вафли карамельным соусом. Дочь ей разве что в рот не заглядывала, из чего я сделала неутешительный вывод: пока нас не было, Франческа времени не теряла. Интересно, каждый день наведывалась в гости?..

– Дорогая, разве ты сама не была в Тритте? – Лорена слегка подалась вперед.

Та почему-то резко покраснела.

– Да, мы ездили с Адрианой. Ее муж держит цветочную лавку, где я работаю.

– И с ее братом, если ничего не путаю? Такой милый молодой человек…

А вот это уже интересно. Что там за милый молодой человек?

Я вперила в синьорину Розатти цепкий взгляд, которому мог бы позавидовать даже Винсент.

– Но я почти ничего не успела посмотреть, – затараторила Франческа. – Мы пробежались по магазинам – глядели, какие букеты модны в столице. Вы же знаете, тетушка Ло… в том, что касается моды, всегда надо быть на шаг впереди остальных.

– Цветочная лавка Розарио лучшая в Лации, – махнул рукой Энцо.

Интересно, они все тут друг друга знают?

– Ох, он же выкупил весь второй этаж… жильцы сейчас съезжают, а после ремонта там будет магазин живых цветов.

– Что насчет брата синьорины Адрианы? – невинно поинтересовалась я. – Он, наверное, частенько наведывается в лавку, чтобы… помочь семейному делу.

Франческа наградила меня злым взглядом, я ответила милой улыбкой.

Ну не только же ей играть нечестно.

– Анри, ты будешь в этом году отмечать Рожденье? – синьорина Розатти дотянулась до творожного рогалика и как бы невзначай облизнула губы. – Так давно мы в последний раз собирались все вместе…

При этом она наклонила голову так, что один из локонов скользнул ей аккурат в декольте.

Ах, так?

– У нас разница в несколько дней, – я опередила мужа, ласково погладила его по плечу. – Будем отмечать вместе. Дома. С семьей.

На последнем слове я сделала ударение.

– А мне на Рожденье Франческа подарила настоящий кукольный дом! Только его надо забрать из магазина. И торт испекла! Во-от такой!

Звенящий радостью голос Софи заставили меня вздрогнуть и замереть. Я смотрела на разведенные руки, изображающие величину торта и даже не моргала. Муж медленно повернулся ко мне. Под его взглядом захотелось провалиться на месте. Точно так же, как под недоумевающими взглядами супругов Фьоренчелли. Хотя дело было вовсе не в них, по коже пробежал озноб.

– Солнышко, мы же договаривались, что это будет наша маленькая тайна, – негромко прошептала Франческа. – Пока я не переговорю с твоим отцом.

– Ой.

Дочь покраснела, Франческа же выглядела смущенной. Хотя в глазах ее мелькнуло злое удовлетворение.

А я вдруг с ужасом поняла, что вчера у Софи и правда был день рождения. О котором мы с Анри… просто забыли.