Суббота — это такое время, когда хочется расслабляться, ходить в кино и кафе, залипать на витрины с новыми (и старыми) коллекциями или просто бродить по улицам под ритм музыки в наушниках. Разумеется, если ты фрилансер, иногда жизнь вносит свои коррективы, но в целом настроение остается примерно то же самое. В эту субботу все было по-другому. Началась она с того, что я чуть не грохнулась с кровати, потому что полночи ворочалась с мыслями о том, как сказать Гроу, что я еду с ним.
За последние несколько дней я раз десять пыталась заставить себя об этом заикнуться, но не получалось. Стоило мне открыть рот, как слова улетучивались, мысли испарялись, и я напоминала себе тех рыбок, которые пускали пузырьки у самого побережья. В итоге, когда проснулся Гроу (по будильнику), я уже с час лежала с открытыми глазами и считала виарчиков. Досчитала до двух тысяч пятидесяти семи.
— Привет, иглорыцка, — сказал он, легко поцеловав меня в губы.
— Привет, озабоченный дракон, — отозвалась я.
— Ты, кстати, можешь спать дальше.
— Ну да, конечно.
Гроу подмигнул мне и ушел в ванную, всем своим видом показывая, что ему глубоко до чешуи. Проблема в том, что до чешуи ему не было, и с каждым днем я на каком-то глубоком интуитивном уровне ощущала это все острее и острее. Например, тот факт, что меня не позвали с собой в ванную, тоже о многом говорил. Равно, как и ситуация с Ильеррской, которая вроде бы как прошла мимо.
То есть не мимо, потому что Лархарру нам и правда вернули, а вот Ильеррскую нет. Совет директоров «Гранд Пикчерз» однозначно обозначил свою позицию, что «пока не готовы вернуться к проекту», и, судя по всему, даже Гайер (чтобы ему икалось и пукалось) ничего поделать не смог. У нас с Гроу на эту тему состоялся всего один серьезный разговор, и если честно, после него я уже не была уверена, что Ильеррская когда-нибудь вернется.
— Нам же вернули Лархарру! — орала я. Натурально орала, потому что ради того, чтобы мы снова собрались все вместе на съемочной площадке, я ездила в другую страну к одному абсолютно отмороженному дракону, оставила там кучу своих нервных клеток с нервными виарятами внутри, и все зря?!
— Лархарра здесь ни при чем, Танни. — Гроу полусидел на подоконнике кухни, перекатывая между пальцами нож. — Дело в драконах. И людях.
— При чем тут драконы и люди?!
— Подумай сама. После случившегося Совет директоров сильно сомневается, что кто-то вообще пойдет на фильм про иртханессу.
Я была готова сказать все, что думаю про Совет директоров, но у меня вдруг иссяк словарный запас. Даже нецензурный, потому что представить, что Ильеррской больше не будет, я не могла. Затолкав эту мысль поглубже до лучших времен, в тот вечер я решила, что сейчас не время говорить про заседание.
И на следующий тоже.
И потом…
В общем, примерно так мы проснулись утром в субботу, и, признаться, на таком взводе я не была уже давно. Поэтому, постояв перед зеркалом в маечке с иглорыцкой (ее мне позавчера подарил Гроу) и трусиках (тоже с иглорыцкой, из того же источника), я накинула халат и пошла готовить нам завтрак, чтобы чем-то занять руки. И голову.
А ее однозначно надо было чем-то занять, потому что за завтраком мне предстояло во всем признаться Гроу. Из-за этого я уронила себе на ногу чашку, которая отбила мне палец и отскочила на плитку. Пока я собирала осколки, отгоняя Бэрри от места происшествия, чтобы не поранила лапы, было еще ничего, а вот потом меня опять начало потряхивать. Нехорошо так.
Потому что помимо разговора с Гроу мне предстояло еще выступить перед Советом Аронгары. Одно дело общаться с высокопоставленным иртханом с глазу на глаз, другое — когда их там таких двенадцать штук, и половина из них (предположительно) считает, что вот это вот, то есть я, вообще достойно внимания исключительно потому, что ее сестра — первая леди.
На этой оптимистичной ноте у меня зазвонил мобильный, и я не менее оптимистично подскочила, треснувшись башкой о столешницу. Из глаз посыпались искры, а с губ — слова, которые я долго держала в себе и которые ни в одном приличном обществе говорить не стоит.
— Привет, Ленард, — относительно спокойно сказала я, едва глянув на дисплей.
Помня о разговоре с Гроу, я позвонила парню всего один раз, и мы достаточно тепло пообщались. В целом держался он отлично, и я старалась не сорваться на лишние и личные вопросы. Не сорвалась.
— Привет. Не разбудил?
— Нет, я как раз завтрак готовлю. — Отпихнув пытающуюся стянуть тост Бэрри, я полезла в холодильник за начинкой.
— О! Круто. Слушай, я тут подумал… может, днем встретимся в центре? Я хотел погулять, заодно поболтаем, обсудим последние новости.
У меня всего один вопрос: почему именно сегодня?! Почему это не могло быть завтра или вчера вечером?!
— Ленард, у меня сегодня никак не получится.
— А, — донеслось из зажатого между ухом и плечом смартфона. — Ну о’кей. Не вопрос. Давай пока.
— Не давай, — сказала я. — И не пока. У меня сегодня очень важное мероприятие, от которого трясутся коленки, и вообще я вся трясусь.
— Да? — Ленард тут же заметно оживился. — Что за мероприятие?
— Очень важное. Я пока ничего не могу говорить, но когда встретимся, обязательно расскажу, обещаю. Как насчет завтра?
— Днем в центре?
— Ага. Я тебе напишу ближе к вечеру и уточню.
— Договорились!
— Чудесно. — Я делала тосты с такой скоростью, словно занималась этим всю жизнь. — Как у тебя дела?
— Да все по-старому. Учусь. — Он явно захотел свернуть тему, и я не стала настаивать. — А у тебя?
— А я пытаюсь не попасть себе ножом по пальцу, когда режу ветчину.
— Покупай нарезку, — серьезно сообщил Ленард. — Лайфхак мирового уровня.
— Учту, лайфхакер, — фыркнула я, и мы попрощались.
Красиво разложив сэндвичи на тарелке, я запустила кофемашину, привычно погладив ее по металлическому боку (своеобразный ритуал, означающий, что кофе получится не совсем дерьмо), после чего выглянула в гостиную. По-хорошему, Гроу уже должен был спуститься, но сейчас даже шагов не было слышно. Он что там, практикуется в управлении стихией, что ли?
На этой мысли мне захотелось дать себе по башке повторно, потому что я даже не представляла себе, что он должен сейчас чувствовать. Не имею понятия, сколько времени проходит между вынесением приговора и исполнением, но Леона вечером уходила без таэрран, а вернулась ночью уже с ним.
Так, все, хватит.
Никакой таэрран не будет, у меня все получится.
Глубоко вздохнув, я направилась к лестнице и, взлетев по ней, шагнула в спальню, где Гроу, уже полностью одетый, говорил по телефону. Последние его слова я зацепила краем уха:
— Да, Сиб. Спасибо.
Так же как и их смысл.
Сиб?! Это Сибрилла, что ли?!
Ну, круто.
— Завтрак готов, — сообщила я и на прощание громко хлопнула дверью.
Гроу догнал меня на лестнице, куда я долетела ну очень быстро.
— Танни.
— А? — спокойно поинтересовалась я.
Очень спокойно, потому что готова была дыхнуть дымом, несмотря на то, что до драконов мне далеко. И до драконесс тоже.
— Это что только что было? — спросил он, спускаясь рядом со мной.
— Ничего. Я сказала, что завтрак готов.
— Это я понял. А потом чуть не оглох.
Жалко, что чуть!
— Рука сорвалась.
— Та-а-а-нни. — Он сказал это с той самой рычащей интонацией, глухой и хриплой, как тогда под водой, и мне захотелось его стукнуть.
Больно.
Мы как раз спустились, поэтому я развернулась и сложила руки на груди.
— Давай начистоту, о’кей? Ты уже большой мальчик и вроде как понимаешь, в чем дело.
— Мы с Сибриллой знакомы очень давно.
— О, это я уже поняла.
— И я никогда не скрывал, что у нас было прошлое.
— Это самая идиотская фраза, которую ты мог сказать, ты в курсе?
— О том, что у меня было прошлое? — Он прищурился, и меня царапнуло раздражением.
Ничего, ему не повредит.
— Не-а. О том, что у тебя было прошлое с ней.
— Как есть. У меня действительно было прошлое до тебя, Танни.
— Серьезно? У меня тоже.
Гроу прищурился еще сильнее, а я достала телефон.
— Давай я сейчас позвоню Паршеррду и скажу: «Привет, Ри, как дела? Я тут на нервах с самого утра, поэтому мне очень нужна твоя поддержка. И вообще, пойдем поболтаем, пока кое-кто там на кухне страдает чешуйней и готовит завтрак?» Не против? Если не против, можешь идти жрать, а я наверх.
Развернулась к лестнице, но меня перехватили за локоть и притянули к себе.
— Танни.
— Я уже двадцать шесть лет Танни.
— Осенью будет двадцать семь, я в курсе.
Я остановилась. В общем-то исключительно потому, что, в отличие от меня (для которой его день рождения оказался сюрпризом), Гроу откуда-то знал, когда будет мой. Хотя почему откуда-то, у него же был большой начальственный файлик.
И все-таки.
— Вообще-то мне было бы по чешуе, если бы ты назвал ее Сибрилла, — сказала я.
— Прямо так и по чешуе? — усмехнулся он, и мне снова захотелось его треснуть.
— Ладно, не было бы.
— Я понял, Танни.
От такого заявления я окончательно растерялась, а Гроу добавил:
— Я понял, что мне досталась самая прекрасная, самая сексуальная и самая ревнивая иглорыцка в мире.
На последних словах я открыла рот, чтобы ответить, но вместо ответа демонстративно наступила ему на ногу, направляясь на кухню.
— Ауч.
— Так тебе и надо.
— Какая ты кровожадная.
— Что-то я крови не вижу.
На кухню мы зашли вместе, где я обнаружила Бэрри, сидящую в самом углу с независимым видом. И пустую тарелку там, где, когда я уходила, стояла тарелка с тостами.
— У-у-убью!
Я схватила первое попавшееся полотенце, а виари, скрежеща когтями, метнулась в гостиную и чудом не снесла с ног едва успевшего отскочить в сторону Гроу. Который перехватил меня на подлете, в смысле на выходе из кухни, и потащил к стулу.
— Ты сегодня и впрямь ну очень возбужденная.
— Это потому что у меня секса не было, — брякнула я.
Потом поняла, что брякнула, и густо покраснела.
— Не было, говоришь? — Гроу раздвинул полы халатика, зацепив пальцами соски.
Которые от этого прикосновения немедленно четко обозначились под майкой.
— Не-э-эт. Нет-нет-нет, — уворачиваясь от его губ, поднырнула вниз и ушла к холодильнику.
— Нет?
Совершенно невыносимый мужчина! Ему предстоит судебное разбирательство, пять лет таэрран, а он лапает меня. Но хуже всего, что я становлюсь такой же и совсем не против продолжить прямо сейчас.
— Нет! — решительно сказала я, выкладывая на стол начинку для тостов.
— Значит, нет? — Меня обняли со спины.
— Нет. Точно нет.
— Точно. — От короткого укуса в шею меня бросило в жар. Скользнувшие под майку ладони Гроу накрыли грудь, и меня повело от желания податься назад, вжимаясь в него всем телом.
— Слушай! — Я вытащила режиссерские руки из-под майки и обернулась к нему. — Я все понимаю, но я так не могу.
— Так — это как?
Не удержавшись, ударила его ладонями по груди.
— Джерман!
— Мм… Меня назвали по имени…
Нет, с ним решительно невозможно разговаривать.
— Джерман, я еду с тобой.
Это я выдохнула так быстро, как только могла, и кажется, оно сработало. Потому что Гроу меня хоть и не отпустил, но внимательно вгляделся в лицо. Я чувствовала, как ровно и гулко бьется под ладонью его сердце, и это создавало некий диссонанс, потому что мое колотилось, как сумасшедшее.
— Я буду выступать на Совете, — быстро добавила я, чтобы уж наверняка. — И просить о том, чтобы твое наказание отменили.
Вот теперь ладони Гроу на моей талии стали каменными. И чешуя бы с ними, с ладонями, но взгляд тоже стал темным и тяжелым.
— Что, прости, ты будешь делать, Танни?
— Выступать, — повторила я. — На Совете.
Он меня отпустил. Отступил на несколько шагов, пристально глядя в лицо, только крылья носа чуть подрагивали.
— Слушай, я знаю, что…
— Нет, — перебил Гроу и, резко развернувшись, направился к холодильнику. Зачем непонятно, потому что я и так оттуда все вытащила.
— Джерман…
— Нет, Танни. Ты со мной не едешь.
— А тебе не кажется, что не стоит решать за меня?
— Кажется. — Он обернулся, сложив руки на груди. — Но ты за меня уже все решила.
— Я не решила! — выдохнула я.
— Правда? И твое заявление «я еду с тобой, я буду выступать на Совете» в настоящем времени, разумеется, ни разу не решение?
Я глубоко вздохнула. Очень глубоко, потому что водное пламя, надежно запертое в глубине темных глаз, сейчас искорками отзывалось во мне. Каким-то непонятным образом я чувствовала его приближение, но ссориться сейчас не хотела. Сейчас не время, и вообще.
— Я сказала тебе, что еду, — заметила я.
— Что логично, потому что во флайсе тебе лететь надо было со мной и через телепорт идти тоже.
— Необязательно. Я могу полететь с вальцгардами и пройти отдельным телепортом.
— О да, Танни. Вполне. — В голосе его сочился сарказм. — Странно, что ты не поступила именно так, потому что ты точная копия своей сестры.
Вот теперь пламя взметнулось уже во мне.
— Может, уже хватит сравнивать меня с ней?! Или тебя так на ней переклинило, что ты ищешь во мне ее?!
Гроу посмотрел на меня так, что я подавила желание отступить. Просто со всем согласиться, свести этот конфликт до уровня плинтуса и просто забыть о том, что он был. Потому что (это я сейчас осознала со всей ясностью) я не хочу с ним ссориться не из-за того, что сегодня тяжелый день. Я вообще не хочу с ним ссориться, я хочу с ним быть. Столько долгих дней, сколько у нас есть.
— Слушай. — Я подняла руки. — Я была не права. Я очень хотела тебе сказать, сказать заранее, но случилась задница с Ильеррской, а потом…
— Что — потом?!
— Потом я боялась! — выкрикнула я. — Вот этого вот! Потому что великим режиссерам ни от кого не нужна помощь, а я не хотела с тобой ссориться, Джерман. Но сейчас ты не великий режиссер, не выпускник Академии искусств, ты мой мужчина, которого я хочу защитить! Неужели это тебе не понятно?
Гроу вытащил из кофемашины чашку и сунул мне в руки.
— Это было вроде «на, только заткнись»?
— Нет, это было вроде «кофе почти остыл». — Он сел на стул и взглядом указал на соседний. — Я не хочу, чтобы ты со мной ехала, Танни…
— Но…
— Дослушай. За свои поступки каждый должен нести ответственность.
— Это ты сейчас о том, что спас меня от Мелоры?!
— Ты будешь меня слушать или нет?
Справедливо рассудив, что лучше слушается с набитым ртом, я сунула в этот самый рот листок зелени, потом кусочек хрустящего хлеба, потом ветчину. В общем, получился почти готовый тост, только частями.
— За то, что я сделал с Мирис.
— Мифис не пофтрадала.
Не, тосты не помогают. На этой оптимистичной мысли я залила в себя еще и кофе.
— Мирис не пострадала, но я не имел права вламываться в ее сознание. Особенно после того, что сделала Мелора. После ментального допроса.
Я проглотила все, что в себя запихала, и оно камнем упало в желудок.
— То есть ты вот весь такой правильный и считаешь, что…
— Я не весь такой правильный! — прорычал Гроу. — Я поступил так, как поступил, но я не считаю, что это должно пройти мимо. Потому что если каждый из нас начнет вламываться в сознание человека, а к нам будут проявлять снисхождение, очень скоро в мире станет гораздо больше Мелор.
— Ты не каждый, — сдавленно прошептала я. — Ты мне жизнь спас. Дважды.
— И это логично, что ты хочешь избавить меня от таэрран. Но я этого не хочу, Танни. Я уже несколько раз об этом тебе говорил.
— А еще ты говорил, что таэрран — это пережиток прошлого и что в Ферверне его нет. Говорил, что хочешь вернуться к драконам. — Я сцепила руки на коленях. — Ты столько всего говорил, Джерман, в частности, о том, что политика не сочетается с шоу-бизнесом. Знаешь, по-моему, тебе просто страшно. Страшно, потому что ты действительно в шаге от того, от чего ушел много лет назад. Ты хочешь вернуться, и ты этого боишься больше, чем чего бы то ни было. Потому что тебе действительно придется выбрать.
Взгляд Гроу, обычно раскаленный, как глубина зингспридской ночи, сейчас стал просто ледяным. В эту минуту я невольно отметила его сходство с отцом: по жесткой складке между бровей, по резкости черт.
— Сеанс психоанализа закончен? — жестко поинтересовался он, отодвигая чашку и поднимаясь. — В таком случае мне пора.
— Ты говоришь, что я приняла за тебя решение, но ты сейчас тоже принимаешь его за меня. — Я вскочила. — Почему ты отказываешь мне в праве решать самой — что делать и как поступить?
— Я тебе ни в чем не отказываю, Танни. Я озвучил свою просьбу, как с ней быть — решать тебе. И только тебе.
Он вышел, оставив меня на кухне одну. Хотя нет, была еще нетронутая чашка кофе. Его. Листики салата, которые я собиралась уложить на хлеб, ветчина и прочая ерунда. Эта прочая ерунда меня и добила, я даже не поняла, что происходит, когда на столешницу упала первая капля.
За ней вторая. Третья. Четвертая.
Только когда мне стало окончательно нечем дышать, до меня дошло, что тупо реву. Слезы катились по щекам одна за другой, расплавленное напряжение последних дней, напряжение, которое я запрятала глубоко-глубоко, не позволяя ему вырваться на поверхность и накрыть меня с головой, прорывалось из меня таким образом. Я знала, что слезы — та еще пакость, стоит один раз дать им волю, и потом будешь хлюпать носом по поводу и без, но ничего не могла с собой поделать.
Еще эти клятые листики салата маячили перед глазами, потому что я правда хотела сделать для него завтрак. Хотела, чтобы…
От желания смести со столешницы все прямо на пол меня остановило только то, что потом опять придется собирать осколки. Хотя нет, вру, остановило то, что он может увидеть красные зареванные фары, что для маленьких бронированных флайсов просто позор. Дракон меня задери, я не ревела с той самой минуты, когда мы с Леоной расколошматили приставку, которую мне в качестве насмешки подарил Лодингер.
С того самого вечера — ни единой слезинки, и вот, пожалуйста, прорвало.
Мне не хотелось, чтобы он видел меня такой, и в то же время отчаянно хотелось. Чтобы он сейчас вошел на кухню, увидеть его изменившееся лицо и услышать: «Не плачь, иглорыцка».
И уже не важно, что будет потом, просто сейчас он меня обнимет и…
— Я ушел.
Ага, всенепременно.
Глухой удар двери заставил меня вздрогнуть, а потом я просто смела все со столешницы прямо на пол. Орала и швыряла посуду о дверцы, о полки, крошево осколков летело на пол. На кухню влетела Бэрри, увидев меня, поджала хвост, но не ушла. Села прямо в арке, глядя на меня.
— Ну, что смотришь?! — заорала я. — Давай иди отсюда! И ты тоже иди! Вы все идите!
«Я ушел».
Просто так, да.
После всего, что было — «Я ушел».
Я сползла на пол, зажимая руки между коленями, задыхаясь от сорвавшихся лавиной слез. Потом собирала осколки вперемешку с листиками и ревела еще сильнее. До икоты. Только когда на кухне с помощью портативного пылесоса не осталось ни одного осколка, положила Бэрри еды, а сама направилась в ванную.
Умываться мне пришлось долго, но даже холодная вода не помогла, из зеркала на меня смотрела красноглазая красавица с раздувшимся носом. Да и по чешуе в общем-то. Мне не на конкурс «Эсса Аронгара Сезон 57».
Достала из шкафа костюм, тот самый, в котором ездила в Ферверн. Натянула юбку.
«Я тебе ни в чем не отказываю, Танни. Я озвучил свою просьбу, как с ней быть — решать тебе. И только тебе».
Сняла юбку.
Натянула джинсы, футболку и вылетела из комнаты. На ходу подхватила поводок.
— Бэрри, гулять! — крикнула осипшим голосом.
«Сеанс психоанализа закончен?»
«Я ушел».
Да пожалуйста!
Хочет ходить в таэрран — пожалуйста! Не стану ему мешать.
Я нацепила на виари поводок и вылетела за дверь.
— Танни, не хочешь объяснить, в чем дело? — Леона позвонила мне в тот момент, когда Бэрри села под куст на глазах у пожилой пары. Судя по тому, как на меня посмотрели, они тоже хотели объяснений, а Танни ничего никому не хотела объяснять, она хотела, чтобы от нее все отстали.
Дня на два. А лучше на месяц.
— Нет, — сказала я, оглянувшись на вальцгардов.
— Танни.
— Нечего тут объяснять, — буркнула я, потянув Бэрри на себя и игнорируя возмущенные взгляды в мой адрес. Ну а что я могу поделать, виары — не одноклеточные. Они едят и пьют, и все это должно куда-то деваться. — Гроу не хочет, чтобы я ему помогала. Говорит, что таэрран для него ничего не значит.
— А ты ему, разумеется, об этом сказала заранее? — вкрадчиво поинтересовалась Леона.
— Представь себе. Это называется отношения.
— Отношения — это хорошо, но еще лучше, когда кто-то в отношениях оказывается умнее.
Сначала я хотела обидеться и уточнить, в каком месте она оказалась умнее, когда Рэйнар надел на нее таэрран, потом вспомнила, что она защищала меня. Заодно вспомнила и то, что сестра не виновата в нашей с Гроу размолвке.
— Что тебе мешало сказать: я еду с тобой, потому что Леона хочет со мной пообщаться, а потом по дороге до Совета Правления все объяснить?
— Наверное, то, что это неправда?
— Неправда, — передразнила Леона. — Это называется дипломатия, Танни. В отношениях помогает как в личных, так и в международных, между прочим.
— А ты могла бы не врубать первую леди? — поинтересовалась я.
Мимо нас на аэроскейтах промчались трое мальчишек, и Бэрри радостно сделала стойку. Пришлось подтягивать ее к ноге и грозно командовать:
— Рядом!
— Во-первых, нам действительно надо поговорить.
— О чем?
— О твоих отношениях с Гроу.
— Ой, нет. Я правильно сделала, что не поехала.
— Не смешно. А во-вторых, Гроу одиночка. Он привык все решать сам, и он напрягается при мысли о том, что ты собираешься ему помогать.
— Это ты со знанием дела говоришь? — не удержалась от шпильки, но Леона отреагировала на удивление спокойно.
— Да. Когда мы остались одни и о нас некому было позаботиться, я настолько привыкла решать все сама, что появление Рэйнара и любое его вторжение в мою жизнь воспринимала в штыки. Сейчас я это прекрасно понимаю, но тогда было всякое. И ссоры, и обиды, и недопонимания.
«Сеанс психоанализа закончен?» — захотелось поинтересоваться мне, но я снова себе напомнила: Леона не виновата.
— Сейчас он действительно считает, что так лучше, Танни. Гроу из тех, кто привык бросать вызов всему миру, и, возможно, он действительно считает, что пять лет таэрран — это ерунда. Но можешь мне поверить, это не так.
Голос Леоны неожиданно стал глухим.
— Таэрран — это клеймо. Это знак для всех иртханов, что твое пламя заперто. Само ощущение, когда пламя заперто внутри, оно… страшное. Поначалу кажется, что ты можешь с этим смириться, но с каждым днем все отчетливее понимаешь, насколько тебе его не хватает. Я носила таэрран совсем недолго, но до сих пор помню каждый день.
— Почему вы вообще ее не отмените?
— За отмену выступаем мы с Рэйнаром и Вэйлар. Остальные считают ее достойной альтернативой более мягким мерам наказания.
Ну да, тюрем у иртханов вроде как нет. Я хотела было спросить, какие еще существуют меры наказания, но решила, что это подождет.
— Считаешь, что мне стоит поехать? — спросила глухо.
— Ну не зря же я тебе вчера полвечера давала инструкции.
Я улыбнулась.
Мы с сестрой и правда вчера говорили долго, часа два. Гроу ездил по делам режиссерским, а я сидела в нашей спальне и выслушивала наставления о том, что нужно делать, в каком порядке, как держаться и что говорить. В общем и целом, даже запомнила большую часть из того, что мне было сказано.
— Спасибо, что позвонила, — сказала я. — Серьезно.
— Обращайся, — хмыкнула Леона и добавила: — Давай быстрее. До перехода осталось час сорок, а тебе еще добраться нужно.
Наверное, я так не бегала уже давно, зато Бэрри повеселилась. Я с моей черепашьей скоростью представлялась ей неповоротливой, но от этого не менее любимой двуногой, которая смешно переставляла ноги и задыхалась. Когда я оказалась в квартире, у меня здорово кололо в боку, а лицо было цвета драконьей чешуи (в смысле чешуи тех драконов, которые обитали в пустошах в наших краях).
Я влетела в душ, вылетела оттуда, на ходу впихнула себя в «счастливый» костюм, в туфли, схватила пальто, которое для Мэйстона сейчас тоже будет очень в тему.
— Веди себя прилично, — сказала Бэрри на бегу. — Вечером вернусь — проверю.
Сегодня была другая смена вальцгардов, у которых я все время забывала спросить имена, но оно и к лучшему. Наверное, сейчас я при всем желании не смогла бы говорить, потому что под сумасшедшее биение сердца внутри рождалась адреналиновая дрожь. Очень похожая на ту, под которую я танцевала на перилах.
Для нас с Гроу открывали ВИП-переход, и я уже примерно представляла, что мне скажут, когда увидят. И еще приблизительно представляла, что скажу сама, но именно сейчас чувствовала, что поступаю правильно. Позади остались все страхи и неуверенность, и даже если он потом со мной не будет разговаривать две недели, без разницы.
— …перекрыт. Опять митингуют.
Что?
Я вынырнула в реальность и обнаружила, что поперек аэромагистралей висит вереница полицейских флайсов, отгородивших сигналящие гражданские с растянутыми лозунгами: «Мы не хотим жить с драконами!» Толпу внизу было видно смазанным пятном.
— Придется возвращаться на обводную, — извиняющимся тоном произнес водитель.
— Как возвращаться?! — вырвалось у меня.
— Здесь не пройдем, — коротко объяснил вальцгард. — Очередная акция протеста, сейчас сюда никого не пускают.
Да дракона твоего за ногу!
— И нас не пустят?! — рявкнула я.
— И нас, — отозвался вальцгард. — Разворачиваемся.
Теперь уже мне оставалось только смотреть на смартфон, который неумолимо отсчитывал минуты. Их, этих минут, становилось все меньше, меньше и меньше.
«Успеем, — повторяла я про себя. — Успеем. Успеем».
— Нельзя задержать переход? — снова обратилась к вальцгарду. — Хотя бы на полчаса?
— ВИП-переходы создаются в «карманах» свободного времени, эсса Ладэ. Все расписано поминутно, сбой одного нарушит весь график и создаст телепортационный коллапс.
Я скрипнула зубами и уставилась на дисплей, где часы продолжали отмерять время. Сражаясь с желанием набрать Гроу (зачем?!) и Леону, мысленно пинала флайс в направлении Зингспридского телепорта. Надо отдать должное, водитель сделал все, что в его силах: мы плюхнулись на стоянку за пятнадцать минут до отправления, и потом снова очень быстро бежали через все сканеры и переходы. Перед нужным нам ВИП-залом молодой человек и девушка в форменных костюмах о чем-то негромко переговаривались.
— Нам. Туда, — запыхавшись, протянула документы, чтобы приложить их к сканеру, но заметила погасший экран.
Перехватив мой взгляд, девушка указала мне на голограмму времени, опережавшую часы на моем «Верте» на пять минут.
— Сожалею, эсса Ладэ. Переход только что был закрыт.