Зингсприд, Аронгара
— Ты откуда такая взъерошенная? — спросил Ленард, когда я подлетела к бургерной, у которой мы договорились встретиться.
— Оттуда, — неопределенно махнула рукой.
— Классный ответ. Привет, ребята. — Он помахал Единичке с напарником. — Ну что, пойдем?
— Если тебя не смущает, что с нами пойдут они.
— А должно?
Мы направились в сторону набережной, но очень скоро поняли, что это плохая идея: солнце палило так, что даже кепка с козырьком не спасала. Что уж говорить о вальцгардах.
— Может, поесть? — предложила я.
— Ну-у-у…
— Не переживай, я плачу.
— Я не хочу, чтобы за меня платила девчонка!
— Вообще-то я не девчонка, — сказала я. — А твоя сестра.
— По сценарию.
Иногда лучше по сценарию, подумалось мне, но вслух я этого не сказала.
— В общем, я не ела со вчерашнего дня, поэтому идем жрать.
Сеть кофеен «В кругу друзей» отличалась уютным оформлением в кремовых и оранжевых тонах, которое не менялось из года в год, большим потоком людей и неплохим меню. Здесь можно было отлично позавтракать, неплохо пообедать и даже поужинать, в будние дни предлагался бизнес-ланч.
— Ну, как дела? — спросила я, когда мы с Ленардом и вальцгардами устроились за угловым столиком и сделали заказ.
Ленард покосился на мое сопровождение.
— Считай, что нас здесь нет, — сказал Рон.
— Но вы есть, — хмыкнул Ленард.
— Ты собираешься ругать власть или обсуждать правительственные секреты?
Парень фыркнул.
— Тогда можешь смело говорить.
— А ты теперь вообще без них никуда, да?
— Вообще, — подтвердила я.
Сегодня выяснилось, что теперь они не отходят от меня ни на шаг, но мне лениво было сопротивляться. Мне вообще все было лениво, возможно, дело было в том, что я не спала всю ночь.
— Дела нормально. В общем-то. — Он неопределенно пожал плечами. — А у тебя как?
— У меня… тоже нормально.
В общем-то.
Потрясающий у нас получался разговор.
— Слушай, я видел в новостях… ну, про отца Гроу. Он там надолго, да?
Навсегда.
— Ага.
— А ты к нему разве не поедешь?
Я старательно не думала о Гроу все это время. У меня даже начало получаться после просмотра четвертой квартиры (удивительно, сколько агентов в Зингсприде с радостью бегали со мной в воскресенье, чтобы показать жилье). Пока что мне понравилась одна студия и одна квартира, достаточно дорогая, потому что двухкомнатная. Впрочем, понравились — это так, вялотекущее. На сей раз я испытывала смутное желание забрать Бэрри и свалить куда-нибудь из страны. Или хотя бы из города, потому что в первом случае возникали проблемы с визой и с Леоной.
— Я что-то не то спросил?
— Пойду, руки помою, — сообщил Единичка будничным тоном.
Его напарник поднялся вместе с ним, но следом не пошел, остановился в двух шагах от нашего столика у стены, стараясь слиться с интерьером. У него не получалось, потому что костюм был достаточно темный, а дизайн кофейни — светлый.
— Мы расстались, — сказала я.
— Чего?
Ленард моргнул.
— Расстались. Мы.
Может, если это повторять почаще, до меня наконец дойдет.
— Дерьмо, — сказал Ленард.
Ну, как-то так.
— Слушай, я не знал. Прости.
— Разумеется. Откуда ты мог знать. — С губ сорвался смешок.
Учитывая, что я ни с кем об этом не говорила, даже с собой, старательно забивая мозги архивами Ильеррской, смешок вышел нервным.
— Тан…
— Давай просто замнем, ага?
— Давай. — Ленард кивнул.
Нам принесли кофе, и я подтянула чашку к себе. «Оранжевое настроение», так назывался ультрамодный напиток, который сейчас подавали везде. Благодаря добавке из особых трав цвет у него становился насыщенно-оранжевым, а из-за того, что кофе здесь было очень мало, пить его можно было в драконьих дозах, все равно мозги не сварятся. Подошедший вальцгард взял свою чашку с убойно крепким кофе и отошел, а я посмотрела в окно.
Какую квартиру снять?
Для Бэрри все равно нужно заверять ветпаспорт, сразу с ней уехать не получится. На Центральной ветстанции должны проверить, что у нее все в порядке и она не сожрет никого из желающих куда-нибудь телепортануться.
— А у меня засада, — неожиданно сказал Ленард, раскручивая стакан с шипучкой в разные стороны.
— Засада? — поинтересовалась я.
— Угу. Тетка на неделе обсуждала с юристом возможность получить контроль над моим счетом. Ну, вроде как потому, что я на нее свалился неожиданно, и ей потребуются дополнительные средства на подростка, которому столько всего нужно.
Я вскинула брови.
— Это же бред!
— Ну, вообще-то не совсем. Моим счетом до совершеннолетия распоряжались родители, а когда она официально станет моим опекуном… Да чешуя бы с ней. — Он махнул рукой и все-таки отпил шипучку. — Она собирается увезти меня. Во Флангстон.
— Во Флангстон? — переспросила я. — Какой Флангстон? У тебя же контракт.
Да чешуя бы с ним, выражаясь словами Ленарда, с контрактом, у него здесь все. Память о родителях, школа, друзья, от которых его просто нельзя сейчас забирать. Или в чью-то светлую голову эта мысль не доходит?
— Контракт она хочет расторгнуть, — заметил Ленард и замолчал: принесли сэндвичи.
— Она не имеет права.
— В общем, имеет. Как опекун. То есть будет иметь, когда все закончится. Часть средств она, конечно, потеряет из-за неустойки, но…
— А психолог что на этот счет говорит?
— Говорит, что мне полезно будет сменить обстановку и разорвать связь с местом трагедии.
Кажется, кто-то учился на тройки. Или этот мир сошел с ума.
— Так, — решительно сказала я. — Сейчас доедим все…
При этом организм вяло булькнул: мол, отстань, не хочу я есть. «Жри», — сурово сказала я и откусила большой кусок сэндвича.
— Доедим и поедем к тебе, — сообщила, когда прожевала. — Я с ней поговорю.
Ленард неуверенно на меня посмотрел.
— Точно?
— Что-то не так?
— Ну… тетка… она, в общем, не всегда приятная в общении.
— Я тоже не всегда приятная в общении.
— Она юрист по первому образованию и очень любит сыпать всякими терминами…
— Я ни чешуйки не понимаю в терминах, — сказала я. — Зато понимаю, что уезжать тебе нельзя. Ешь давай.
Ленард заметно повеселел, и шипучка пошла быстрее.
У меня тоже. Не шипучка, «оранжевое настроение» и сэндвичи. Как ни странно, обратно съеденное не полезло (хотя еще пару минут назад я была уверена, что вот-вот подавлюсь), а вслед за первым сэндвичем хорошо ушли еще два, пока не принесли суп. Вальцгарды сурово пили кофе у стен, на них косились, на нас косились, но я уже привыкла.
— Как зовут тетку? — спросила я, когда мы вышли из кофейни.
— Виалия Мэрдсток.
— Она замужем?
— Не-а.
Уже хорошо. Нет особых причин увозить Ленарда из Зингсприда, кроме своей хотелки.
— В следующий раз гулять будем вечером, — сказала я, чувствуя, что запекаюсь до хрустящей корочки, пока мы дошли до флайса.
— Это уж точно.
Не знаю, как насчет точно, но сейчас настроение у меня было самое решительное. Группа поддержки, читай вальцгарды, выступала у меня из-за спины, когда тетка Ленарда открыла дверь. Сначала дверь, потом рот. Потом закрыла. Только рот, к счастью, потому что второй раз так эффектно появиться у меня бы уже не получилось.
— Эсса Мэрдсток, добрый день. Меня зовут Танни Ладэ, и я бы хотела поговорить о вашем племяннике.
Не знаю, сработал мой уверенный тон или сопровождение за спиной, но женщина отступила в сторону. Ленард вошел первым, я за ним, следом двинулись вальцгарды.
— Вы, простите, кто такие? — На этом моменте его тетка пришла в себя.
— Мои телохранители, — заметила я.
— А ваши телохранители, — она сделала упор на последнее слово, — не могут подождать за дверью?
— Не можем, — за меня ответил Рон. — У нас приказ.
— Чей?
— Первой леди.
Не знаю, смотрела ли Виалия Мэрдсток новости или вообще была из тех, кто отказался от визора, но у нее как-то странно дернулся глаз.
— Вы мне угрожаете, эсса Ладэ? — сухо поинтересовалась она.
— Не думала, что упоминание первой леди звучит как угроза.
Женщина поджала губы и кивнула в сторону гостиной. Невысокая и худая, с собранными в пучок волосами и маникюром-стилетами, она безумно напоминала (чтоб ей икалось и пукалось) мою школьную директрису эсстерду Броджек.
Кофе нам, как ни странно, не предложили. Нам вообще ничего не предложили, но меня это не смущало. Меня вообще мало что смущало кроме того, что квартира Ленарда очень напоминала ту, что была у нас с Леоной в Мэйстоне на Четвертом и где сейчас жила Имери. Нет, планировка, конечно, другая, но в целом было что-то едва уловимое в атмосфере, всякие уютные мелочи и что-то невыносимо домашнее. Впрочем, возможно, это просто игра воображения, которое упорно затягивает меня в прошлое.
— Ленард, поднимайся к себе. — Это прозвучало очень сухо.
— При всем уважении, эсса Мэрдсток, речь пойдет именно о Ленарде, и отсылать его к себе по меньшей мере неправильно.
— Вы будете мне указывать, как воспитывать племянника? — резко поинтересовалась Виалия. Бесцветные глаза сверкнули.
— Я вам не указываю. Я просто хочу, чтобы Ленард слышал все, о чем мы будем с вами говорить.
Она снова открыла рот, собираясь было возразить, но в этот момент наткнулась взглядом на Единичку с напарником и передумала.
— Я вас внимательно, — она сделала акцент на последнем слове, — слушаю.
Это хорошо, что внимательно.
— Когда мы с вами общались в последний раз, вы говорили о том, что собираетесь переезжать в Зингсприд, — заметила я.
Ленард устроился в кресле, от диванчика, на котором сидели мы, его отделял только журнальный столик. Включенный планшет на подставке демонстрировал рост каких-то акций и новостные сводки.
— Я обязана перед вами отчитываться? — Она приподняла брови.
— Нет. Но если вы собираетесь заботиться о Ленарде, учитывать нужно не только свои желания.
В эту минуту я поняла, что идея отправить парня наверх была в общем-то не такой плохой. Просто все, что я думала привести в качестве аргументов, звучало достаточно жестко.
— Как я уже сказала, — ее голос сочился раздражением, — отчитываться перед вами я не обязана. Но если вы…
Она снова взглянула на вальцгардов.
— Настаиваете, то я, и не только я, но и психолог с большим стажем считает, что ему лучше будет переехать.
— Ленард, можно мне воды? — спросила я.
— Ага. — Парень вскочил. — Сейчас принесу.
Под насмешливым взглядом его тетки дождалась, пока он скроется на кухне, и заметила:
— Ему нужна семья. И друзья, которые останутся в другом городе, за тысячи километров. Ему нужно дело, которое не позволит ему скатиться в свою боль. Это вы понимаете?
— Я понимаю, что мне тридцать семь лет, а вам… сколько вам там, эсса Ладэ? — На меня посмотрели, раздувая ноздри. — Еще я понимаю, что ваш проект закрыт, и дела, которое не позволит ему скатиться, больше не существует. Чем дальше он будет от города, власти которого допустили этот ужас…
— Власти? — Я ее перебила. — Власти делали все, чтобы это остановить.
— Плохо делали, — произнесла она. — И вы зря считаете, что близость к правящей семье дает вам преимущество или возможность врываться в мой дом и учить меня жизни. Ленард уедет во Флангстон вместе со мной, как только я получу все необходимые документы.
В ее глазах мигала неоновая вывеска «упоротая». Не знаю, почему задержался Ленард (надеюсь, не потому, что подслушивал, но, надеюсь, Единичка мне бы тогда подмигнул), но это давало тактическое преимущество. То есть возможность продолжать разговор.
— Я пришла к вам сюда сама, — заметила я. — Без какой-либо поддержки правящей семьи, а мое сопровождение вызвано рядом причин, которые я вам озвучивать не собираюсь. Мне совершенно не нужны ваши отчеты, я здесь только потому, что хочу, чтобы Ленарду было хорошо. Чтобы он продолжал нормально учиться, а не доказывал всем в новой школе, переживая дикий стресс, что он достоин быть среди них. Можете мне поверить, в его возрасте я сменила район и школу, и ничем хорошим это не закончилось. У меня долгое время не было друзей и…
— То, что вы, — теперь она выделила «вы», — не умеете адаптироваться к обстоятельствам, вовсе не значит, что Ленард такой же, эсса Ладэ. Он переезжает со мной во Флангстон. Надеюсь, я достаточно четко выразила свою позицию?
В неоновой вывеске произошли небольшие перемены, к слову «упоротая» добавилось «дура». Единичка зачем-то направился на кухню, и я с трудом удержалась от того, чтобы признаться ему в любви. Вот выйдем отсюда, и я его даже обниму.
— Вы теряли родителей, эсса Мэрдсток? — поинтересовалась я. — Сразу обоих? Я теряла и могу сказать, что даже самый близкий человек, который терпит все твои бзики и прислушивается к тебе больше, чем к себе, не всегда гарантирует мгновенное исцеление. Я бы сказала, вообще не гарантирует.
— Меня совершенно не волнует история вашей жизни, — отрезала она и поднялась. — А теперь попрошу вас уйти, поскольку у меня еще много дел. И не заставляйте меня думать, что вы вносите смятение в мысли моего племянника, поскольку в этом случае мне придется ограничить ваше с ним общение. К моему величайшему сожалению.
А вот это она зря.
— Я пришла попросить вас остаться в Зингсприде, — сказала я, поднимаясь. — Но теперь вижу, что вам здесь делать нечего. Можете уезжать хоть завтра, но Ленард с вами не поедет.
— Что вы только что сказали, эсса Ладэ? — Она прищурилась.
— Что слышали, — с милой улыбкой ответила я. — Вы не единственная, кто способен о нем позаботиться.
— Да вы… как вы смеете! — выдохнула она, сжимая кулаки. Странно, что своими когтями ладони не продырявила, я бы на это посмотрела. — Я — его опекун…
— Еще нет, — сказала я. — Вы просто ближайший родственник, но родственник не всегда значит близкий человек. Ленарду сейчас нужен именно близкий человек, и я собираюсь им стать. Если, разумеется, ваш племянник не будет против.
— Я не против! — выдохнул Ленард, врываясь в гостиную.
Без воды.
Единичка за его спиной развел руками, но я не расстроилась. В конце концов, так будет даже лучше.
— Вон из моего дома! — выпалила она.
— Это не ваш дом, — хмыкнул Ленард, шагая вперед. — Это дом моих родителей!
Тетка метнула на него убийственный взгляд, а я приложила палец к губам.
— Уже ухожу, — сообщила ей, переключая внимание на себя. — Но вы меня слышали. Мне совершенно без разницы, что будет с вами, но если вздумаете срываться на нем, очень сильно пожалеете.
Развернувшись, направилась к Ленарду, чтобы попрощаться, когда в спину мне ударило:
— Закон на моей стороне, эсса Ладэ, и на моей стороне общество! Когда я стану его опекуном, я запрещу вам любое общение.
— Когда станете, — я оглянулась на нее через плечо, — можете даже запретить мне танцевать.
Ее лицо покраснело, ну в точности Броджек, но я уже подошла к Ленарду.
— Я действительно собираюсь стать твоим опекуном, — произнесла серьезно, вглядываясь в его лицо.
— А я действительно хочу такую сестру, как ты.
— У меня дерьмовый характер.
— У меня тоже.
— Ну, тогда… — сказала я. — Завтра понедельник, и я поеду сидеть в бюрократических очередях.
— Надеюсь, бюрократические очереди не будут слишком длинными. — Он улыбнулся, а я с трудом удержалась, чтобы взъерошить ему волосы (мальчишка все-таки), вместо этого произнесла:
— Если что, я на связи.
— Ага. — Он кивнул. — И я.
Мне хотелось еще о многом с ним поговорить. Например, о том, что мы обязательно увидимся в самое ближайшее время, но делать это в присутствии Броджек дубль два — точно нет. Лучше наберу его вечером или завтра после школы. Нам многое надо обсудить.
А сейчас мне нужна новая квартира, и, наверное, связаться с Нилом на тему работы в «Хайлайн». Но квартира важнее.
И, кажется, я только что решила, какую беру.
Двухкомнатную.
Даармарх, Огненные земли
Осознание того, что я только что чуть не превратилась в живой факел, пришло не сразу. Равно как и ощущение звенящей, режущей слух тишины и давящего на плечи взгляда Даармархского, огонь в котором был не менее опасным, чем тот, что несколько мгновений назад лизал мое платье.
Язычки над ладонями погасли на вдохе.
— Благодарю, — сказала я, и голос не дрогнул, наоборот, зазвучал в полную силу. — За то, что разделили этот чудесный вечер со мной и с супругом.
Мне невольно пришлось обвести взглядом зал, но я даже не запнулась о натянутые ледяные струны, протянувшиеся от Флангеррманского в мою сторону. Не представляю, знал ли он об огне, который пробуждается в сильном ребенке, но Витхар знал точно. Впрочем, сейчас не время об этом думать.
— …За то, что приняли участие в моей небольшой шалости. Надеюсь, вам понравился отдых и ужин. — Подбирать слова было сложно, мысли путались, разбегались, меня начинало трясти. Вдобавок ко всему горело в груди, и приходилось держаться из последних сил, чтобы огонь не вернулся. — И мой танец, разумеется. Признаю, это было несколько необычно.
— Необычно? — поинтересовался один из иртханов. — Не считая того, что моя супруга чуть не упала в обморок, это было потрясающе.
Его слова встретили волной облегченного смеха, и меня накрыло сначала ею, а следом овациями, которые окончательно разрядили обстановку. Я подхватила подол платья и направилась к Даармархскому, вскинув голову. Мне хотелось бы думать, что он тоже поверил в мои слова, но его взгляд был более чем говорящим. Таким испепеляют, обращают в чистое пламя и испепеляют снова.
Потом была короткая официальная часть прощания, на которой все желающие могли подойти и поблагодарить нас за вечер. Моя рука покоилась на сгибе локтя Витхара, я же думала о том, как это вообще могло произойти. Мое платье должны были пропитать составом, который не позволит ткани вспыхнуть, если на него случайно попадет искра (я использовала его, когда танцевала в шоу Наррза и помнила состав наизусть). Точно такой же нанесли мне на волосы и на кожу служанки.
Если, разумеется, это был тот самый состав, а не подмена.
Да и порыву ветра в этом зале было неоткуда взяться: на время представления балконные двери были плотно закрыты, не только, чтобы избежать подобной возможности, но и чтобы источниками света оставался исключительно огонь, в котором я танцую.
Эти мысли, как ни странно, помогали мне собраться и удержать пламя, которое снова рвалось на волю. Не только пламя, но и себя — иначе я превратилась бы в огненный вихрь, и на этот раз скрыть свою тайну на глазах у всех больше не получилось бы.
Хотя тот, от кого стоило что-то скрывать, стоял рядом.
А потом шел рядом по коридорам, провожая «супругу». Что касается меня, я считала шаги, как удары сердца. Мысли превратились в спутанный клубок, ближе к своим покоям я с трудом переставляла ноги, думая только о том, что будет дальше. Наверное, все силы, что во мне были, ушли на поддержание контроля там, в зале, поэтому сейчас я чувствовала себя полностью беззащитной.
— Ждите здесь, — коротко произнес Витхар хаальварнам, и те покорно отступили.
Двери закрылись, и тогда его пальцы сдавили мое запястье.
— Отпусти. — Я попыталась сказать это резко и сильно, но вышло тихо и хрипло.
— Как ты посмела? — прорычал он, выталкивая меня на балкон. — Как ты посмела мне ничего не сказать?!
— Как я посмела?! — выдохнула я. — Я чуть не погибла, а ты спрашиваешь о том, как я посмела?!
Голос не дрожал, дрожало что-то внутри.
— Это мой ребенок, Теар-р-рин, — последнее он прорычал.
— Нет, этот ребенок — мой! Мой, и только мой, ему вовсе незачем знать, что его отец настолько погряз в собственных желаниях и власти, что даже не сумел защитить его мать!
Огонь во тьме полыхнул ярче.
— Думай о том, что говоришь.
— Думать? Я только и делаю, что думаю, Витхар! Целыми днями. Целыми днями думаю о том, как защитить ребенка, пока ты наслаждаешься обществом других претенденток.
— У меня все под контролем, Теарин.
— Да? — Я рассмеялась. — У тебя все под контролем?! У тебя?! Когда Ибри столкнули с лестницы, а сделавшего это даже не успели допросить?! И ты называешь себя правителем, Витхар?! Ты, который позволяет, чтобы на его территории такое творилось?! Или, может быть, в меня швырнули огнем по твоему приказу?!
Дыхание сбивалось, на ладонях снова собиралось пламя. Я чувствовала, что меня трясет, чувствовала, что уже не могу это удержать. В глазах стоявшего напротив дракона полыхал огонь, но мне было все равно. Я собиралась сказать ему все здесь и сейчас, все, что думаю, все, что держала в себе, но в это мгновение в меня ударил короткий приказ:
— Замри.
Я поняла, что во мне кончилось дыхание и слова. Сила, спеленавшая меня, не позволяла ни пошевелиться, ни раскрыть рот.
— Поговорим, когда ты успокоишься, Теарин, — жестко произнес он, глядя мне в глаза.
Когда успокоюсь.
Мне не доводилось бывать под приказом иртхана, даже Горрхат им не воспользовался, когда меня тащили на площадь и швыряли к его ногам, но сейчас я в полной мере осознала, каково это. Полная потеря себя, полная принадлежность ему.
— Когда мы оба успокоимся, — произнес Даармархский. — Сейчас ты ляжешь спать, когда проснешься — будешь свободна.
Я пыталась вырваться из-под приказа, но тщетно: моего пламени, а точнее, пламени малыша было отчаянно мало, чтобы противопоставить себя силе того, кто называл себя правителем Даармарха. Впрочем, силы в нем и впрямь было предостаточно. Я вышла с балкона первой, он — следом, не останавливаясь, резко покинул комнату, где я раздевалась. Подчиняясь приказу и следуя привычке, стянула платье, которое чуть не обратилось в пепел.
Эта мысль сейчас показалась далекой и несущественной, и едва моя голова коснулась подушки, я провалилась в сон.
— Местари! Местари Ильеррская! — Возбужденный голос Фархи ворвался в сознание, заставляя разлепить веки.
Не дожидаясь моего ответа, нэри распахнула занавеси, и солнце расплескалось по комнате неровными островками. Спотыкаясь о мебель и подушки, растеклось по комнате, заставив приподняться на постели.
Не понимаю… какой сейчас час?
— Вас было приказано не будить, и мы не будили, — пояснила нэри, улыбаясь. — А потом пришла Мэррис и… В общем, у нас невероятные новости!
Фархи сияла так, что затмевала солнце, но я никак не могла прийти в себя. Вязкое покрывало сна не желало отпускать, и только когда я вспомнила, что случилось вчера, стряхнула его с себя более чем поспешно. Вместе с остатками приказа («Когда проснешься — будешь свободна»), как вчера стряхнула с себя огонь.
— Мэррис здесь? — спросила я.
— Нет, она уже ушла. Просто велела как можно скорее вас собрать, и… вам же еще нужно пообедать! Она сказала, что сегодня все претендентки обедают у себя и что местар закрывает отбор!
— Что?!
— Да, испытаний больше не будет, сегодня местар назовет победительницу! — Нэри снова просияла. — И если хотите знать мое мнение, случилось это после вашего вчерашнего танца. Ну а как иначе? Когда я смотрела на вас, вы так танцевали… а когда ваше платье вспыхнуло… я чуть в обморок не упала! У меня до сих пор сердце замирает, даже не верится, что все это было просто представление!
Вот и мне не верится.
— Местари, вчерашний вечер был потрясающий! Самый лучший! Вы бы видели, как мужчины пытались подстроиться под своих жен… И какие у них при этом были лица… А ужин! Меню выше всяких похвал, даже не представляла, что в Ильерре такая кухня! Ох, я совсем заболталась! Нам же надо все успеть!
— Хорошо, — сказала я, пытаясь прийти в себя от свалившихся на меня новостей. — Фархи, пришли ко мне служанок… Нет, не надо. Сейчас я приведу себя в порядок, потом можем вместе пообедать на балконе, а после вы поможете мне собраться.
— Да, местари. — Девушка ослепительно улыбнулась и вышла, а я направилась в купальни.
При мысли о том, как меня вчера спеленали, как не вставшего на крыло виаренка, ладони начало жечь.
— Все в порядке, маленький, — сказала я. — Просто твой отец…
Нет, это определение точно не для моего малыша, пусть даже он пока в утробе. И уж точно оно недостойно дочери правителя Ильерры.
«Местар закрывает отбор».
Невероятно.
Немыслимо.
«У меня все под контролем».
Что дракон имел в виду, когда это сказал?
Опустившись в воду, я погрузилась в нее с головой. Сдавившая грудь тяжесть отозвалась учащенным сердцебиением, особенно когда я вспомнила, как Витхар ворвался ко мне в купальни. Сегодня его, разумеется, не было, а в тишине, когда я вынырнула на поверхность, слышался только тонкий плеск обновляющейся воды и мое дыхание.
«Если хотите знать мое мнение, случилось это после вашего вчерашнего танца. Ну а как иначе?»
Да, мой танец кого угодно мог заставить зашевелиться. Особенно если учесть, чем он мог закончиться.
Сейчас я отчетливо понимала, что не будь у меня силы ребенка, отбор для меня все равно бы закончился. Правда, у лекаря. Ни волосы, ни кожа, не защищенные составом, полыхнули бы как сухие ветки. Да, меня бы спасли: сгореть заживо в зале, полном иртханов, можно, если только никто не захочет тебе помочь, но ожоги превратили бы меня в такую «красавицу», на которую без слез невозможно взглянуть.
Нет, убивать меня, в отличие от Ибри, не хотели.
Изуродовать — да.
Вопрос только в том, кто.
Первой (на правах распорядительницы) узнала о моей программе Мэррис и долго расспрашивала про состав пропитки, чтобы убедиться, что танец в огне действительно безопасен. Вчера она оставалась среди гостей до последнего, но на меня не смотрела. Не избегала моего взгляда, случайно о него запнувшись, просто не смотрела. Вообще.
Могла ли она подменить бутылки?
Чтобы избавиться от соперницы Ибри, пусть даже я никогда не была ей соперницей?
Могла. Понимая, что рано или поздно тайное станет явным, и ребенок от иртханессы окончательно уничтожит будущее ее дочери.
Так же, как могла это сделать Эсмира. Или Хеллирия.
Или они обе.
«У меня все под контролем».
«После вашего танца…»
Витхар свой выбор сделал. Он выбрал… нас?
Я не должна была позволять себе эти мысли, но избавиться от них не могла. От странной горячей надежды, отзывающейся внутри меня биением маленького сердечка. От дикого безотчетного желания лично поговорить с местаром, не дожидаясь его объявления. О том, что он собирается сделать и зачем. А заодно о том, что если он посмеет еще хоть раз отдать мне приказ, недосчитается штанов и самого ценного.
Завтрак прошел в радостном возбуждении: нэри щебетали без умолку, их настроение невольно передавалось и мне. Я понимала, что сейчас не время (особенно после того, что случилось), но не могла унять бешено бьющееся сердце.
— Я все-таки позову служанок, — сказала Фархи. — Сегодня вам надо выглядеть особенно…
— Нет. Мне не нужна особенная прическа, просто помогите уложить волосы.
— Но я думала… — Нэри запнулась. — Под то платье, в котором вы представлялись…
— Это платье, — сказала я, — надевают уже после победы, а не во время объявления результатов. Давай не будем забегать вперед.
Нэри фыркнула, но тут же стала серьезной.
— Я так рада, что мы останемся с вами, местари!
— Фархи! — на этот раз ее осадила Лирхэн, но глаза девушки тоже сверкали, в уголках губ пряталась улыбка.
Что касается меня, я думала только о том, что нам с Витхаром предстоит очень долгий разговор. Обо всем.
Платье я тоже выбрала самое простое, персикового цвета, единственным украшением которого был тонкий пояс, напоминающий драконьи чешуйки, собранные в кольцо. Волосы мне оставили распущенными, лишь закрепив несколько прядей заколками на висках. В завершение образа я нанесла несколько капель цветочной воды на запястья.
Нэри и хаальварны сопроводили меня в зал, где обычно проходила жеребьевка и встречи с распорядительницей. Мэррис коротко и слишком прямо взглянула на меня, после чего отвернулась, зато остальные смотрели, не таясь. Пристально вглядывались в лицо, как, впрочем, и в лицо Эсмиры, которая стояла чуть поодаль. Долго это не продлилось, последней впорхнула Джеавир с нэри и, наткнувшись на мой взгляд, вздернула подбородок и отвернулась, как будто это я чем-то ее оскорбила. Все вместе мы направились в зал, где вчера встречали гостей. Столов на этот раз не было, балконные двери — нараспашку. В них врывался ветер, заставляя трепетать полотнища флагов Даармарха. Претендентки, как и в день представления, собрались на небольшом возвышении, гости взволнованно перешептывались.
Впрочем, стоило Витхару войти в зал, все стихло.
Стало так тихо, что даже трепет бившихся полотнищ казался оглушающе громким, как и его шаги.
— Приветствую всех, — произнес он, скользнув взглядом по гостям. — Сегодня я назову имя своей невесты.
После этих слов тишина стала еще выразительнее, а Витхар посмотрел в нашу сторону.
— Я благодарю вас за время, которое мы провели вместе.
Среди гостей я снова отметила Янгеррда: он стоял, привычно сложив руки на груди, обманчиво расслабленный и спокойный, Хеллирии в зале не было. Я могла сказать это точно, потому что ее платиновые пряди всегда однозначно выделяли сестру Витхара из толпы.
Потом он благодарил гостей и семьи девушек, участвовавших в отборе. Потом — Мэррис, которая спустилась к нему, а после стала частью собравшейся толпы. Поскольку отбор завершен, распорядительница больше не нужна.
А потом Витхар снова повернулся.
Наши с драконом взгляды встретились, и меня обожгло.
Второй раз обожгло, когда он произнес:
— Местари Риасса, прошу вас спуститься ко мне. — А третий, когда добавил, сплетая свои пальцы с пальцами Джеавир. — Приветствуйте мою будущую жену и правительницу Даармарха!
Зингсприд, Аронгара
— Все мужики — наблы, — философски заметила я, закрывая архивы.
Негромкое покашливание Единички однозначно говорило о том, что он в корне со мной не согласен.
— Ты не считаешься, — сообщила я. Подумала, посмотрела на его напарника и добавила: — Ты тоже.
— Мне сейчас хотелось бы уточнить, — заметил Рон, — я не считаюсь за мужика или не считаюсь за набла?
— За набла. Но я еще не пыталась строить с тобой отношения.
На этом мой телохранитель поперхнулся и закашлялся.
— По спинке постучать? — спросила я.
— Нет, спасибо, — сдавленно произнес вальцгард с такой серьезной физиономией, что сразу становилось понятно: с чувством юмора у него все в порядке. У его напарника в общем-то тоже, надо будет узнать его имя.
Бэрри нарезала круги у скамейки. Дожидаясь звонка риелтора (он должен был закончить дела и набрать меня, чтобы мы вместе подъехали на место моего нового проживания), я сидела и пыталась читать. Я бы легла, но посреди бела дня, задрав ноги, валяться в парке как-то некультурно, поэтому приходилось сидеть. Уж всяко лучше, чем в квартире Гроу.
— Не знаешь, что нужно, чтобы оформить опекунство? — поинтересовалась я у Рона.
Вообще-то проще было посмотреть в сети, но когда я вышла от Ленарда, меня накрыло апатией и до сих пор не отпустило. Наверное, пошел откат.
— Не представляю. Но могу узнать.
— Не стоит. — Я махнула рукой. — Завтра сама все узнаю.
В конце концов, могу я позволить себе день рефлексии и блаженного ничегонеделания?
Не каждый же день тебя бросают знаменитые режиссеры.
Мне бы хотелось думать, что все будет легко, но легко не будет. Это я поняла, когда вернулась собрать оставшиеся вещи и вывести Бэрри на прогулку. Она несколько затянулась, но подниматься туда, где каждый квадратный сантиметр причиняет боль от воспоминаний, мне точно не хотелось. Не хотелось смотреть на диван, где мы сидели в обнимку и… в общем, не только сидели. Не хотелось пить из кружки, которую мне давал Гроу, касаясь пальцами ладоней, после чего мне становилось уже не до кружки. Про спальню я вообще молчу.
Да и вообще — молчу.
Молчание в моей ситуации золото.
Рон с напарником все понимали и на возвращении в квартиру не настаивали, хотя со стороны мы, должно быть, смотрелись стремно. На «стремно» указывали однозначные взгляды проходящих мимо, потому что, когда мы сидели на скамейке втроем (я в серединке, телохранители по бокам), это выглядело так, будто я вывела погулять гарем. Или что я — жертва похищения или шпионка, которую должны передать соответствующим органам или властям ее государства в знак доброй воли.
Когда вальцгарды поднялись, взглядов стало поменьше, но все равно на нас то и дело косились. Парочка мужчин крепкого телосложения а-ля Баррет Крэйн, девчонка в бейсболке, майке и джинсах и виари с разноцветными глазами — несколько необычная компания для среднестатистического зингспридского прохожего.
— Сходить за кофе? — поинтересовался напарник Рона.
— Вы же вроде как не должны меня оставлять, — хмыкнула я.
— Это был намек на то, что Верт хочет прогуляться.
Верт?! Как мобильник?!
Очешуеть.
Зато теперь точно запомню.
— Давайте прогуляемся, — миролюбиво согласилась я, тем более что на этой самой скамейке уже почти заработала плоскопопие, но подняться не успела. Пристальный цепкий взгляд Рона вонзился в идущего по дорожке мужчину, я по канатику этого взгляда последовала за ним и увидела Терграна.
— Тебя Леона прислала? — поинтересовалась я, стоило ему подойти.
— Определенно именно такой встречи я ждал. — Он был в светлых брюках и рубашке с коротким рукавом: сразу видно, что успел переодеться после телепорта.
Я пожала плечами.
— Я же говорил, что в отставке. — Экс-начальник службы безопасности Председателя опустился рядом со мной на скамейку, и наше общество стало еще больше напоминать гарем, в котором Тергран — любимый муж.
Ну или представитель соответствующего органа, который приехал забрать шпионку.
— Мне в последнее время много чего говорили.
— Знаешь ли, Танни, — он хмыкнул, — за то, что тебе говорили другие, я ответственности не несу.
— Другие тоже не несут, — философски заметила я. — Не обращай внимания, у меня просто состояние нестояния.
— Когда ты в последний раз танцевала?
— Что?
— Когда ты в последний раз танцевала? — повторил Тергран, пристально глядя на меня.
Глаза у него светлые, как расходящиеся после грозы тучи, и я почему-то подумала о том, как в них смотрится алое пламя. Или какое там у него пламя?
— То есть тебя прислала не Леона, но про танцы ты тоже знаешь?
— То, что меня никто не присылал, еще не означает, что я не могу интересоваться девушкой, которая спасла мне жизнь.
Не надо мной интересоваться.
— И в Зингсприде ты тоже просто так?
— Моя новая работа позволяет работать удаленно.
— Какая же у тебя новая работа?
— Центр обеспечения информационной безопасности Аронгары.
Я приподняла брови.
— Это ты называешь — в отставке, Дар?
— Ты помнишь мое имя? — поинтересовался он.
— То, что я полностью безответственная особа двадцати шести лет от роду, еще не означает, что я способна забыть имя того, кому спасла жизнь. — Я поднялась. — И то, что я наивная, как это существо…
Существо, к слову, обнюхивало Терграна осторожненько со всех сторон.
— Не означает, что я первый день на свете живу. Либо говори, зачем ты здесь, либо прощаемся прямо сейчас.
Тергран поднялся следом за мной, он был основательно выше меня, поэтому пришлось запрокинуть голову, чтобы на него посмотреть.
— Чтобы защитить тебя от возможных кибератак и наладить систему твоей защиты в информационном поле.
— Ну, супер, — сказала я. — С этого и стоило начинать.
— Я начал с того, с чего счел нужным, — холодно произнес он. — Тем более что Леона меня не присылала. Это была моя инициатива.
— Класс. Ребят, может, и правда за кофе сходим? — Я взглянула на Рона с Вертом. — Тебя я с собой не зову.
Бэрри почувствовала мое настроение и воинственно рыкнула. Моя девочка!
— После налета в Зингсприде в Центре полетело много голов. — Тергран не стал меня останавливать, остановиться меня заставил его голос.
Оставалось только надеяться, что головы летели иносказательно, потому что богатая фантазия в сочетании с проснувшимся черным юмором рисовала удивительную картину.
— Мне предложили этот пост после полного смещения руководящего состава. Ты даже не представляешь, что можно устроить, обладая властью над информационными технологиями. Во что может вылиться одно нажатие кнопки. Точнее, представляешь: то, что случилось в Зингсприде, это только начало.
— Нет. Не представляю, — сказала я. — Зато представляю, что я здорово устала от всей этой суеты. Приехал заниматься обеспечением информационной безопасности? Занимайся. Только меня во все это не втягивай.
Ну, вот теперь я увидела, как выглядит алое пламя на сером: искры вокруг рванувшихся в вертикаль зрачков напоминали спецэффекты.
В этот ответственный момент риелтор все-таки обо мне вспомнил, и «Верт» взорвался песней (известной рок-группы) с говорящим названием «Шли бы все на…». Продемонстрировав Терграну двадцать секунд звучания, я ответила и подтвердила:
— Да. Еду.
Даармарх, Огненные земли
В груди горело так, что я не могла вдохнуть. Не могла двинуться или пошевелиться, чтобы не почувствовать обжигающий комок плоти, в который превратилось мое сердце. К Витхару и Джеавир стекались желающие поздравить, толпа волновалась, как собравшийся обрушиться на берег океан. Эсмира прошла мимо меня, окатив шлейфом пламени, направляясь к своим родителям, которые выглядели не менее разгневанными, чем их дочь. Зал они покинули вместе.
Это был один из немногих моментов, что мне запомнился, а еще — сияющее счастьем лицо Джеавир. Такое подделать нельзя, нельзя впустить в свои глаза столько света и радости, если их не испытываешь. Хотя что я знаю о ее талантах.
Когда поняла, что снова могу дышать, спустилась в зал вместе с остальными девушками. Претенденток встречали родственники, и никто из них не выглядел расстроенным. Меня не встречал никто, поэтому я направилась к дверям и, только оказавшись в анфиладе, услышала, что меня зовут.
— Местари Ильеррская! Местари Ильеррская!
Лирхэн и Фархи догнали меня, раскрасневшиеся, в глазах — растерянность.
Они явно не представляли, что им делать дальше и что говорить. Лирхэн плотно сжимала губы, стараясь при этом выдавить из себя улыбку, Фархи даже не старалась.
— Проводите меня до моих покоев, — негромко сказала я.
Понимая, что, скорее всего, завтра-послезавтра мы с ними расстанемся. Наложницам и любовницам не полагаются нэри, им полагается золотая клетка. До той поры, пока кто-нибудь не раздвинет прутья, чтобы вытащить птичку и ее придушить.
Назад мы возвращались в молчании, и чтобы не думать о сплетенных пальцах Витхара и Джеавир, я думала об идущих рядом девушках. Удивительно, но именно они стали мне теми, кого я так отчаянно искала в будущей правительнице Даармарха. Настоящими подругами, готовыми разделить со мной и радость, и горе, и даже цвет платья наложницы, которое я однажды пожелала надеть.
Мне отчаянно, безумно не хотелось с ними расставаться, но я понимала, что удерживать девушек тоже не могу. Их будущее после выбора Даармархского никак со мной не связано. Единственное, что я могу сделать для Лирхэн и Фархи, — это попросить, чтобы они остались во дворце, но вряд ли для них это будет лучше. Особенно после того, чьими нэри им довелось быть.
Наложница.
Любовница.
Отвергнутая претендентка.
И снова любовница.
Нет.
Я больше никогда не стану любовницей Даармархского. Он не приблизится ко мне ни на шаг, я не позволю.
— Девушки, — негромко сказала я, когда дверь за нами закрылась. — То, о чем я хочу вас попросить, очень опасно.
Я говорила, и голос у меня не дрожал. Почти. Видимо, вся дрожь собралась внутри на пределе с трудом сдерживаемого огня, но сейчас, под пристальными взглядами моих нэри, проходила даже она. Девушки смотрели на меня очень внимательно, затаив дыхание, поэтому я невольно понизила голос (мне казалось, что в напряженной тишине он звучит слишком громко).
— Поэтому если вы откажетесь, я пойму. Если сейчас же пойдете и доложите обо всем местару — тоже…
— Местари Ильеррская! — Лицо Лирхэн пошло красными пятнами. — Вы бы постеснялись говорить такие вещи. Разве за все время, что мы рядом с вами, мы хотя бы раз дали вам повод усомниться в нашей преданности?!
Фархи открыла рот, но тут же его закрыла. Импульсивная и стремительная, как маленький огненный ураган, она обычно была той, кто в нашем мирке нарушал спокойствие, но не сегодня.
— Я бы на вас обиделась, — выдохнула Лирхэн, сжимая кулаки, — но после случившегося просто хочу сказать: мы сделаем все, о чем вы попросите. Даже если это действительно опасно, в чем я сильно сомневаюсь. Потому что вы ни разу не подвергали опасности чью-то жизнь.
Хотелось бы мне в это верить.
— Мне нужно передать одну вещь иртхану, рядом с которым меня видеть не должны…
— Местару Флангеррманскому? — Это спросила Фархи. — Давайте. Я передам.
Что еще я не знаю о своих нэри?
— Нет, — ответила я. — Передам я сама. Мне нужно, чтобы вы очень осторожно узнали о том, где находятся его покои.
— И как вы туда пойдете? По стене? — Лирхэн сложила руки на груди.
— А вот это вас точно волновать не должно. — Я покачала головой.
Чем меньше они знают, тем лучше. Им наверняка предстоит ментальный допрос, а помощь в побеге и просьба выяснить, где находятся покои местара Флангеррманского — совершенно разные вещи. По той же причине я не собиралась прощаться с Сарром. Когда брат обо всем узнает, он поймет. Даармархскому незачем причинять ему вред, не говоря уже о ком-то другом. Без меня Сарр — просто будущий хаальварн, а не удобная мишень для давления на соперницу.
— Хорошо, — сказала Лирхэн. — Я все узнаю.
— Вам лучше пойти вдвоем.
Девушки переглянулись и выскользнули за дверь, а я направилась на балкон. Медальон был там, где я его оставила. Сверкающая на солнце ледяная капля в тяжелом металлическом каркасе, таком тяжелом, что руку потянуло вниз, словно что-то хотело заставить меня вернуть его на место.
Разумеется, я не вернула.
Сжимая в руке, вошла в спальню и остановилась. Надеюсь, Янгеррд не откажется от своих слов. Однажды я уже начала все заново, начну и теперь.
И с Сарром мы непременно увидимся.
Просто… не сразу.
На этой мысли я себе остановиться не позволила. Я вообще не позволяла себе остановиться, ходила из спальни в комнату, где мы с нэри и Джеавир проводили столько времени, обратно — и на балкон. Снова и снова.
Дири бегал за мной хвостом, но сейчас я была настолько взвинчена, что не останавливалась даже, чтобы его погладить.
— Сарр о тебе позаботится, — прошептала, когда виаренок жалобно заглянул мне в глаза и расправил крылышки.
Нэри не было безумно долго (или же просто время для меня текло иначе?), но когда они вошли, я уже с трудом сдерживала огонь. Странно, что сжатая в ладони вещица не растаяла или не треснула от жара, которым сквозь меня пыталось прорваться волнение моего малыша. Я кивнула им в сторону спальни, и нэри, бледные и еще более растерянные, чем встречали меня после объявления победительницы отбора, молча направились за мной.
— Что-то случилось? — пропуская девушек вперед, спокойно спросила я.
Слишком спокойно.
— Местари Ильеррская… местар Флангеррманский, он… — еле слышным шепотом выдохнула Фархи, когда мы вышли на балкон. — Он уехал.
Уехал?!
Уехал…
Уехал.
Эта мысль отозвалась во мне одним резким ударом сердца.
— Спасибо, — тихо сказала я.
— Местари Ильеррская…
— Сейчас вам лучше пойти к себе.
Может, это звучало неблагодарно, но я не хотела ни с кем разговаривать. Чуть позже я найду в себе силы по-настоящему поблагодарить нэри за все, что нас связывает. Чуть позже, но не сейчас.
«Не сейчас» затянулось.
На праздник, посвященный помолвке местара, я, разумеется, не пошла. Того, кто попытался бы привести меня насильно, спалила бы лично, но никто не пытался. Любовницам не место на семейном торжестве.
Мне принесли ужин, но я к нему не притронулась.
Не раздеваясь, легла поверх покрывал, подтянув колени к груди, но сон не шел. Зато не покидали мысли о том, что где-то там сейчас Витхар празднует помолвку. Было бы легче, если бы я могла плакать, но я не могла. Так и лежала, пока ночная тьма не сгустилась до черноты, а высеченные полумесяцы лун не разошлись друг от друга так далеко, как это возможно. Узор медальона Янгеррда отпечатался на моей ладони, но я по-прежнему не выпускала его из рук. То проваливалась в липкую дрему, то снова возвращалась в реальность. Впрочем, ее, как и счет времени, я потеряла уже давно. Даже боль притупилась, оставив лишь легкую пульсацию внутри: там, где во мне билась новая жизнь.
Поэтому когда из темноты выступил мужчина, я не сразу поверила своим глазам, а поверив, резко села на кровати.
— Я вернулся за тобой, Теарин. — Голос Янгеррда звучал глухо. — У нас будет единственная возможность уехать. Сейчас. Ты пойдешь со мной?
Он протянул мне руку, чтобы помочь подняться, но поднялась я сама. А в раскрытую ладонь молча вложила медальон.
Зингсприд, Аронгара
В двухкомнатной квартире можно много всего делать. Например, носиться с Бэрри с первого этажа на второй, не рискуя влететь в диван или в кресло. Квартира сдавалась без мебели, поэтому обстановкой предстояло заниматься мне. Мне же, к слову, предстояло сегодня спать на полу, но я решила, что это небольшое неудобство, зато не буду вдыхать оставшийся на подушке запах кофе и сигарет.
Дерьмо.
Вот же дерьмо.
Можно сколько угодно уверять себя в том, что мне все равно, но мне не все равно. А еще у меня даже кофемашины нет. Есть только миски Бэрри и корм Бэрри. К счастью, есть кухня, но чашек в ней тоже нет. И холодильник, в котором тоже ничего нет, зато есть я, которой все это надо купить.
Завтра.
Потому что сегодня… Сегодня уже почти час ночи, в Ферверне почти девять утра.
Ненавижу Ферверн!
Ненавижу Гроу!
И себя тоже ненавижу — за то, что в очередной раз повелась на все это «я хочу строить с тобой отношения, бла-бла-бла». Пока я не возненавидела и всех остальных, подцепила Бэрри на поводок и пошла с ней исследовать новый район. Здесь поблизости располагалась набережная, там выгуливать виаров было нельзя, но в конце улицы мы обнаружили парк. Гораздо больше того, что располагался у дома Гроу.
Вот за что люблю Зингсприд — так это за то, что парков по районам разбросано море. Наверное, это самый зеленый город Аронгары, и, находясь здесь, на время можно забыть о том, что в основном наш мир состоит из огнеупорного стекла и металла.
— Пойду за кофе, — сообщила я Рону, хотя прекрасно понимала, что за кофе мы пойдем все вместе.
— В два часа ночи?
— Двух еще нет.
— Без четверти нет, да.
— И вообще. У вас смена, так что вам кофе не повредит.
Рон вздохнул.
— Что это только что было? — поинтересовалась я.
— Если скажу: Танни, тебе надо поспать, ты меня пошлешь?
— Нет. Но спать я буду, когда захочу.
Вальцгард усмехнулся.
— Логично.
— Мне кажется или ты хочешь что-то еще мне сказать?
Он покачал головой, а я пожала плечами. Лоток с круглосуточным кофе «Взбодрись», которых по Зингсприду разбросано ничуть не меньше, чем парков, а то и больше, встречал меня показательно бодрой девушкой в форменном фартуке.
— Доброй ночи, эсса. Что бы вы хотели?
Полить кофе Гроу.
— Дайте мне самый крепкий кофе, который у вас есть. И самый острый.
— У нас есть с перцем, но…
— С перцем пойдет.
Рон за моей спиной кашлянул.
— Что, милый? — спросила я. — Тебе взять с молоком?
После этого он больше не пытался намекать мне на то, что я веду себя как-то неправильно, и вообще молчал. Обиделся, наверное. Что касается меня, я пила кофе, позволяя ему жидким огнем растекаться по венам. Не знаю, как чувствуют себя иртханы, когда у них передоз пламени, но у меня точно был передоз. Такого простого человеческого огня, который зовется любовью и который мне в очередной раз предстояло из себя вытряхивать за ненадобностью.
Бэрри, счастливая (прогулок ей сегодня перепало на несколько дней вперед), еще побегала по квартире, а потом вырубилась на втором этаже, что касается меня, я распахнула дверь и вышла на балкон.
Теарин сбежала с Янгеррдом, а у меня даже сбежать особо не получится. Да и куда в общем-то? От себя не убежишь. То, что во мне, во мне и останется, хоть в Ферверне, хоть в Рагране, хоть в Лархарре. Глубоко вздохнула, глядя на темную кромку океана: да, с моего балкона обязательно должно быть видно океан, и это частично оправдывало то, сколько денег я отвалила за первые три месяца аренды. Разумеется, в последний момент нашлось еще несколько желающих, но мне было по чешуе.
Я хотела эту квартиру.
И точка.
«Как давно ты не танцевала?»
Сунув в уши беспроводные наушники, врубила свой любимый дэнс-лист, скинула кроссовки и забралась на перила.
Кажется, Танни, мы снова будем танцевать.
Эта мысль ворвалась в меня с порывом ветра, который принес запах ночи и соли. Развернувшись, вскинула руки, позволяя волосам рассыпаться по плечам. И, подхватывая музыку, вливаясь в нее движениями и прогибами, то касаясь перил кончиками пальцев, то отрываясь от них, парить над городом под мельтешение неоновых огней.
Вдох, разворот — и за спиной остается падение.
Сумасшедшее падение вниз и подхватившие меня потоки воды, а еще запах Гроу, когда он прижимал меня к себе.
Выдох, прогиб — и позади шум океана, идиотские бургеры и свидание.
Руки вскинуты вверх, и внизу, далеко внизу обжигающее дыхание драконов, дрожащая внутри мысль: «Считается пропавшим без вести».
Всплеск музыки, прыжок — и в тишину падают мои крики и его рычание, шум воды и шипение пара в развороченной душевой.
Спустя несколько минут я сижу уже в другой душевой, реву и понимаю, что танцы не помогают. Я не спросила у Леоны, как она справлялась с тем, что Рэйнар надел на нее таэрран, наверное, это могло бы мне пригодиться. После Мика я тоже ревела, и мне тоже казалось, что жизнь кончена, но сейчас мне так не кажется. Я просто не представляю, что будет завтра, когда проснусь с мыслью о том, что Гроу в Ферверне. И сколько еще раз мне придется танцевать на перилах, чтобы все это по-настоящему осталось в прошлом.
Всю жизнь — приходит в голову совершенно ненормальная мысль, но я ее отгоняю.
Всю жизнь — это слишком долго.
На дне сумки обнаруживается маечка с иглорыцкой (я запихнула ее туда еще до того, как мне позвонил Гроу), и сейчас, глядя на нее, мне уже ничего не вспоминается. Действие кофе закончилось, и все, чего мне хочется сейчас — спать. Отложив маечку в сторону, надеваю свою пижаму и сую под голову сумку. Покрытие в моей комнате далеко от моих представлений о кровати, но я все-таки лежу и пытаюсь понять, как обставить комнату.
Во-первых, кровать покупать необязательно, достаточно выдвигающегося кресла или раскладного дивана.
Во-вторых, мне потребуется новое оборудование, в частности, то, что потянет создание навороченных спецэффектов. Конечно, существует небольшой шанс, что меня возьмут обратно в «Хайлайн» и мне не придется ничего покупать, но работа в офисе — все-таки не мое. Мне проще работать удаленно, пусть даже заливаясь кофе по ночам, а не выпрыгивать в реальность офисного графика с большими красными глазами.
Я представляю, где можно поставить стол, а где повесить тестовый экран: в конце концов, комната действительно очень просторная, расстояния для проекции должно хватить. Думаю о том, что завтра пойду разбираться с вопросом об опекунстве Ленарда, а заодно и о том, как обставить его комнату. С другой стороны, пусть лучше решает сам.
Ему виднее, как должна выглядеть его комната.
Эта мысль звучит удивительно буднично, но именно сейчас придает мне сил и уверенности в себе. Ленард Харинсен не должен остаться с теткой, которой плевать на его мнение, он достоин гораздо большего. И мне нужно сделать все, чтобы стать его опекуном раньше, чем это сделает она, так что сейчас точно не время думать о Гроу.
Нет, сейчас определенно не время об этом думать.
Четыре часа утра все-таки. В Ферверне полдень.
Ненавижу Ферверн!
С этой совершенно нетолерантной мыслью я все-таки засыпаю.
А просыпаюсь от вопля «шли бы все на…», выдергивающего меня из сна. Бэрри скачет рядом, солнце ударяет в глаза, стоит мне их открыть. Щурюсь, мысленно посылая приступ диареи владельцу квартиры, который даже на жалюзи не расщедрился, тянусь за мобильным. На дисплее — незнакомый номер.
— Да, — мой голос после сна хриплый, — слушаю.
— Эсса Ладэ. — Этот голос звучит кисло, и еще спустя пару секунд до меня доходит, что звонит Гайерврозовомтрико. — «Гранд Пикчерз» приняла решение о возвращении Ильеррской. Вас по-прежнему хотят видеть в главной роли.