Утро следующего дня началось с протяжных вздохов и горестных всхлипов. Оставшиеся родственники погибших бандитов разбирали части тел, поминутно ссорясь за чьи-то неопознанные ноги.

– Этот мой, вот этот, с золотой цепочкой, – жалобно завывая кричала толстая троллиха.

– Нет мой, у твоего и цепочек никогда не было, хочешь побогаче покойничка, не получится, – угрожающе рычала повязанная выцветшим платком гоблиниха. Спор разгорающийся на высоком холме слышался даже здесь, но, перекрывая шум начинающийся драки, застонал гном. Лежа в обнимку с бочкой, он страдальчески закатил глаза

– Солнечная, рассольчику! Помираю.

Неодобрительно поджав губы, я зачерпнула с самого дна миску крепкого маринада из хищных селедок. Стараясь не расплескать эту ядовитого цвета целебную жидкость, поднесла ему. Гимли пил не отрываясь, шумно сопя распухшим носом. Опорожнив посудину, он сладко рыгнул и, снова привалившись к бочке, выпал из действительности.

Где же они так нахлестались?

С тревогой, посматривая на причал, я прислушивалась к погребальным крикам. В любую минуту сюда могли явиться безутешные родственники, и что мне делать – поворачивать с полпути назгулов? Нет, они и так, мгновенно провалившись в межвременное пространство по зову кольца, испытали колоссальные перегрузки. Рисковать их здоровьем я просто не имею права. Неуверенно сняв лук со стены, тронула тетиву, она, зазвенев, радостно приветствовала меня. Если придется отбиваться, попробую погибнуть как эльфийка, честно и благородно. Второй лук сиротливо отозвался на звон моего, привыкший к постоянной работе, он недоумевал, почему его хозяин задерживается. Если бы мой лук был эльфом, то он бы показал язык зарвавшемуся соседу.

Выйдя на верхнюю палубу, я достала стрелу и вгляделась вдаль. Главное не подстрелить невинного. Но как отличить его от предполагаемого противника, я не знала.

"Бей во все что движется," – чья то мысль, нагло влезла в голову.

Оглянувшись на разгромленный корабль, сломанную мачту и валяющиеся в беспорядке куски дерева, я приметила названого брата, перевешенного через борт – его мутило по черному.

– Хоть бы волосы подобрал, – настал мой черед поиздеваться. Вот тут я оттянулась, как мечтала еще с раннего детства, назвав аранена тупым бараном. Он согласно кивнул, прикладывая ко лбу мокрый платок.

"Похоже, ему действительно плохо," – наблюдая, как он медленно переваливается в воду, поняла я.

– И когда я избавлюсь от этих идиотов, – стонала я , втаскивая эльфа обратно. – Мухоморная настойка это вам не глоток здравура, алкоголики несчастные.

Ну почему я должна ехать домой именно с этими двумя, и сейчас мы рискуем остаться без будущего высшего руководства Валинора. Аранен, белый, как будто по ошибке вместо тонального крема наложил свинцовые белила, уже готовился отойти к богам. Шепча их имена, он приветливо здоровался с ними. Что со мной сделает король, когда узнает, что я не уберегла его сына, тут ссылкой не отделаешься, одно дело сбежавший горлум, а другое – погибший от передоза принц. Ой, мамочка, что делать?

Вспомнился наш просторный кабинет в роскошной вилле эльфа-врачевателя. Высокие окна, лившие целые водопады солнечного света на теплый мозаичный пол, нас рассевшихся в самом центре и старательно заучивающих лечебные заклинания. От ядовитой стрелы, от грязного меча, от камня, от огня, и еще от много от чего. Все хором в десятый раз повторяли сложные сочетания слов. Я украдкой выковыривала палочкой цветные камешки из пола. Чтобы вечером поставить их на кон в игре в орнаменты.

– Эльфарран, – громко и отчетливо роняет слова учитель, придет час, и ты пожалеешь о своем невнимании. Отдай камушки, покинь класс и живо в аптеку, толочь сушеных сверчков. Сколько я наделала порошка от икоты, хватило на год безостановочной продажи.

– Ну как же там начиналось… "куалме меллин"…, нет, "нункуэ оиялме"… Может просто сказать все, что я о нем думаю. Все равно помрет.

Присев на колени рядом с безжизненным телом и наклонившись к его уху, зашептала:

– Меллин меллон алаэ оия раава аимие куаиме, – стоп, я ведь хотела сказать совсем не это, но слова заклинания упорно лезли откуда-то изнутри. Память предков, не иначе. – Авали эго палан энтулессе энни…

– Эльфи, что ты тут делаешь. – Улыбнувшись, прошептал эльф. Положительно, у него отбило память.

– Тебя спасаю.

Решительно поднявшись с колен, я вернулась на свой пост. Уже разгорались первые похоронные костры, и заплаканные вдовы готовили поминки для жалких остатков семей, когда, пыхтящий перегаром гном вылез на палубу.

– Сейчас день или ночь? – Деловито осведомился он.

– А что тебе больше нравится? – также вопросом ответила я.

– Все равно, – помолчав он смущенно пробормотал. – Знаешь я все хотел спросить, как это у тебя получилось?

-Что ты имеешь в виду?

– Ну все это, – и он обвел нетвердой рукой остров. – Сотни три разделанных трупов, разрушенные до основания цитадель с пригородом, рынок засыпанный уже подгнивающим товаром, разбитые колодцы. Ты какой техникой владеешь?

"Я владею Мордором," – вертелось на языке, но предусмотрительно прикусив самого главного моего врага, одарила гнома, очаровательной улыбкой.

– Секрет!

– О, мы явно недооценили тебя. Ты круче королевы Золотого леса.

"И опять в точку, – снова про себя хихикнула я. – У нее одно кольцо, а у меня уже четыре."

– Кто там упомянул королеву, – подал слабый голос эльф. – Она самая прекрасная эльфийка на свете, и кто с этим не согласен, будет иметь дело со мной.

Мы громко рассмеялись,

– Ты сейчас и в бочку не попадешь с пяти шагов, – я была на вершине блаженства от радости возмездия. Право, стоило проделать весь этот путь, только чтобы увидеть, как эльф ползая на четвереньках ищет свой лук, а ему попадаются лишь обломки ящиков.

Прошло еще два дня, пока друзья наконец обрели свойственный им вид. Они по-прежнему смущенно отводили глаза, пока я сама не начала разговор.

– Где деньги, жалкие работорговцы.

Открыв единственный уцелевший ящик, гном вытащил несколько монет.

– Забирай, – нехотя протянул он.

– И все, что-то маловато.

– Ну, мы немного потратились.

– Я, кажется, знаю на что, – издеваться так до конца.

– Нет, это не то что ты подумала, – эльф упорно запротестовал. – Просто, нам было трудно явиться вот так, мы и …для храбрости. Давай закроем тему.

– Хорошо, но кое-кто пойдет сегодня со мной по лавкам и будет терпеливо ждать, пока я, перемерив все платья, буду торговаться.

Друзья, переглянувшись, повиновались. Все последующие дни они были просто идеальными спутниками, даже ссорились лишь шепотом.

Отгорели погребальные костры, и жизнь на Мороне потихоньку входила в свой обычный ритм. Ремонт корабля продвигался довольно быстро. Нанятые плотники тут же строгали свежие доски источающие одуряющий запах свежей смолы. Стучали молотки, жужжали машинки для шитья парусов. Довольные друзья, совершенно забыв обо мне, занимались лишь провиантом, канатами, якорями. Предоставленная самой себе, я целыми днями бродила по мелководью, подбирала мелкие ракушки, кидала их в море. Рвала пряно пахнущие цветы в прибрежном лесу, и, сплетя венок, шепталась с деревьями. Дикая яблоня дарила мне свои плоды, лесные пичужки выпевали сложные коленца. Будучи в таком романтическом настроении, я влюбилась первый раз в жизни.

Он был лесной фавн. Вынырнув из за стройных стволов сосен, под которыми я обычно отдыхала в полуденные часы и осыпав лепестками цветов, он взял в плен мое сердце.

Завороженная его синими с прозеленью глазами, золотыми вьющимися длинными локонами, я, открыв рот, пристально следила как он выделывает сложные фигуры полуденного танца. Сладко улыбаясь, он манил меня в лес. В ласковый, добрый лес.

– Эльфи, ты опоздала на обед. Это неправильно. – Кто-то, спугнув моего лесного ухажера, заскрипел сапогами по прибрежному песку.

– Чего растоптался, олень рогатый, – не глядя на подошедшего, я недовольно зашипела.

– Что с тобой, очнись. Эльфарран, приди в себя. – Меня немного потрясли, а затем, перекинув через плечо, понесли по берегу. Подняв голову, я удрученно следила, как скрывается за кустами объект моего обожания.

– Ты уверен, что с ней все в порядке, – грубый голос, встревожено вздыхая, звучал где то справа.

– Конечно в порядке. Это у эльфов бывает, – все же беспокоясь, кто-то начал щелкать пальцами перед моими глазами. Мне было неприятно, но видение могучего торса с ожерельем из плюща, заслоняло весь видимый мир.

– Он прекрасен. – Только это признание и смогли получить гном и эльф. А утром, прошмыгнув мимо уснувшего Гимли, я опять побежала на вчерашнее место.

– Стой, ты куда? – Аранен был не на шутку встревожен.

– Прощайте, ребята, мне было весело с вами, но я ухожу навсегда.

Любовь придала мне сил, и выбежав на берег, я обогнала эльфа шагов на десять. Прыгая по кочкам, я радостно махала руками спешившему мне на встречу другу. Миг счастья приближался. Но тут подоспел аранен. Вырвав меня из объятий фавна, он повернулся к удивленному сменой лиц лесовику. Не в силах вынести зрелища того, как гибнет моя любовь, я спрятала лицо в ладони.

– Пошли. – Мягко тронув меня за плечо, эльф деловито вытер кровь с разбитых кулаков. – И без выкрутасов. Что я скажу твоим родителям, если ты погибнешь почти у самого порога дома. Он же любовный вампир, – стараясь еще больше смягчить охрипший голос, ободрил, Лег.

Я непонимающе воззрилась на него.

– Потом объясню. Идем, Гимли беспокоится. Ну ты и бегаешь, сестренка. – Он еще что-то говорил, шутил, подбадривал.

– Завяжи ей уши, он будет звать её.

И гном заботливо обернул мою голову мокрым полотенцем.

– Не доглядели, не укараулили, чуть не потеряли, – тихо ворчал он. – Тебе удобно, солнечная. Пусть только явится сюда.

Проследив за его взглядом, я увидела начищенный топор.

– Я не эльф, я не то что набью ему морду, я башку снесу. Ну не плачь, Эльфи, ты рвешь мне сердце.

Момент выхода в море я проспала. Теперь рядом со мной неотлучно кто-то дежурил. Приступы тоски, беспричинный гнев или упрямое молчание друзья стойко сносили.

– Это пройдет. – Уверенно утешал аранен, поил травяным чаем и нашептывал анекдоты про эльфов.

Действительно прошло.

Остров Солеа появился на закате. Высокие остроконечные башни с разноцветными флажками, заросшие густым лесом берега, деловито сновавшие маленькие лодочки в акватории идеальной бухты.

– Может, не будем заходить, – гном недоверчиво покосился на эту красоту.

– Почему же, я думаю что нас ждет здесь теплый прием. – Заворожено рассматривая розовеющие в закатном солнце мощные стены, предположил эльф.

– Вода кончилась, – подведя окончательный итог, я пошла разматывать причальный канат.

Пара серебряных монеток, и мы уже готовились к выходу на берег. Эльф причесался, гном начистил медные нашлепки на кожаных доспехах, я лишь накинув плащ, беззаботно подумала: "И так сойдет."

– Постараемся не привлекать особого внимания, только наберем воды, и быстрее отсюда. Здесь пахнет большими проблемами.

– Это пахнет жареными цыплятами из вон того трактира. – Я невольно повела носом. – Может, зайдем, тут рядом.

– Когда ты бросишь свои привычки, есть все, что движется. Отвыкай, Валинор близко. – Положительно, эльф свел на нет всю маскировку. Потому что, обалдело, уставившись на него, портовый смотритель, присел на свой письменный прибор.

– Накинь капюшон, павлин неощипанный, – безнадежно протянула я.

Небольшая толпа незаметно набралась за каких-то полчаса. Все они, боясь приблизиться к нам, держались на безопасном расстоянии. Усталые натруженные руки они смущенно прятали за спинами. Покрытые оспинами детишки в рваной одежде испуганно жались к ногам взрослых. Жители с жалостью смотрели, как мы искали колодец.

– Совсем молодые, – тихо переговаривались они. – Тяжело им придется.

Но кроме этого всеобщего сожаления, ничего определенного я не услышала, как ни напрягала слух.

Страх и сочувствие ползли в этой грязной толпе, приглушенный ропот оборвали звонкие фанфары приближающихся всадников. Взмахнув хлыстами, они обратили в неорганизованное бегство толпу бедняков. Один ребенок, упав под ноги лошади, закричал от страха. Ничего не замечающий всадник в это время был занят охаживанием спины ближайшего бедняги. Вскрикнув, я выхватила маленькую девочку из под копыт, и в этот момент лошадь, поднявшись на дыбы, задела нас. Сильный удар в бок, кинул меня на мостовую, а замахнувшийся на нас стражник, вдруг внезапно осел и начал медленно заваливаться в седле. Между бровями у него торчала эльфийская стрела. Громко вздохнув, толпа отпрянула, от нас. Беспомощно оглянувшись, я спустила с рук маленькую замарашку, она нетвердым шагом подбежала к исхудалой женщине с больными глазами.

Мы стояли прижавшись спинами. Готовые к нападению. Подняв луки и обоюдоострую секиру.

"Ну, вот и конец, – как-то отвлеченно думала я, взяв на прицел самого жирного всадника. – В него точно попаду."

Но нападать всадники не спешили, с интересом рассматривая нашу немногочисленную группку, они медлили. Лошади фыркая трясли гривами, переступали точеными копытами. Пауза затягивалась. Мы тоже молчали. Лишь взволнованное сопение гнома оскорбляло эту напряженную тишину.

По раздавшемуся коридору к нам ехала высокая, молодая женщина. Строгое черное платье с высоким воротником и бархатный головной убор с маленькой диадемой. Темные, бездонные глаза смотрели прямо и уверенно. Правя вороной, богато украшенной лошадью, она держала сверкающую драгоценностями плеть. Всадники четко опустив головы, склонились. Размахнувшись, она ударила крепко скрученными ремнями по лицу старшего в отряде. Он скривился, но покорно принял удар.

– Опусти лук, – аранен толкнул меня в спину.

Нехотя я сняла с мушки, толстяка. Блистательная дама заговорила на неизвестном мне языке, мелодично протягивая окончания слов. Кажется, она учтиво приветствовала нас.

– О чем она говорит, – зашептал мне заинтригованный Гимли.

– Не знаю. – Отчаянью моему не было предела. На этом языке обычно ругались мои родители, знали, что я его не понимаю.

А аранен что-то уже отвечал ей.

– Сейчас узнаем, терпенье, друг.

– Вроде убивать нас сегодня не будут. Спасибо и на этом.

Меж тем, королева попала под обаяние нашего друга, и надежда на счастливый конец вспыхнула с новой силой. Глаза всадницы затуманились, она гортанно выкрикнув что-то, развернулась на поднявшейся на дыбы лошади и поскакала прочь.

– Что она сказала? – хором выкрикнули мы с Гимли.

– Она просит нас быть её гостями, и все, – недовольно фыркнул он.

Роскошные, пышно украшенные коридоры с анфиладами многочисленных комнат. Бесчисленные диванчики, расшитые драгоценным бисером ковры, картины, сверкающие бока золотой посуды за стеклами буфетов, все говорило о богатстве и могуществе местной обитательницы.

– Похоже, мы здесь задержимся надолго. – Гном, уже забыв утреннюю встречу, мечтательно рассматривал инкрустацию кофейного столика.

– А зачем так много стражи, – я недоверчиво косилась на добрый десяток шедших за нами тяжеловооруженных воинов.

– Почетный караул, глупенькая, – похоже, аранен находился в своём привычном мире и покидать его также не торопился.

– Хорошо, но мне здесь не нравится, – я твердо, сделав вывод, нащупала в кармане кольца. Так на всякий случай.

– А вам направо, – вежливый слуга, взял меня за руку.

– Я с ними.

Крепко схватив сзади и зажав рот, почетный караул вбросил меня в темную комнату. Скатившись по скользкой лестнице и звонко приложившись лбом о медный таз, я произвела удивительной чистоты звук.

– Новенькая пожаловала, – трое девушек в туго завязанных косынках, оттянув своеобразную дверь, бережно протащили меня в грязную комнату.

– Ой, кто это, – их изумлению не было предела; ахая они сбегали за лампой, и стали с любопытством разглядывать мое лицо.

– Вы что, эльфиек не видели, – все ещё не придя в себя после головокружительного падения, пробормотала я.

– Кого, – ещё более удивились они.

– Так, понятно, темнота, эльфов не знаете. Ладно, начнем с начала.

Весь остаток дня я, припомнив уроки истории, объясняла местным горничным, что такое эльфы. Они то верили, то нет. С ударом часов на главной башне, извинившись, разобрали сложенные в углу тонкие одеяла и легли спать, здесь же на полу.

Потрогав крепко запертую дверь и ощупав стены на предмет тайного хода, я поняла, что единственный выход через окно. Натужно заскрипев, гнилые ставни отошли назад и явили взору грубо выкованную решетку. Последний путь был отрезан. Подождем утра.

– Неси воду, щелоком три сильнее, надо успеть к полудню, иначе отведаем семихвостой кошки. Девушки усиленно мыли, большую парадную лестницу. Что ты стоишь, принимайся за работу, живее, живее. Сильным толчком в спину, меня бросили в самую грязь.

– Работайте, сегодня вас четверо, и норма увеличена в десять раз, чтобы не трещали, вертихвостки. – Тощий лакей, с рыбьими глазами на выкате, нервно оглядывался.

Сжав тонкие губы, мои подруги по несчастью, безостановочно терли затоптанные ступеньки. Взяв мокрую рванину, я присоединилась к ним – это так невежливо, прохлаждаться, когда другие работают.

К двенадцати все было закончено, задыхающиеся лакеи расстелили красную драконью кожу, положив для верности маленькие агаты на её концы. Мы, груженные своим инвентарем, незаметно скрылись в межстенном пространстве, натыкаясь в темноте, на узкие косяки .

– Передых на обед, и вас ждет бальный зал. И улыбайтесь, улыбайтесь девочки, вы работаете во дворце, такая честь. – Ловко пушенная щетка сбила нашего бригадира с ног.

– Бунт, – громко завопил он, выскакивая за дверь.

– Ну сейчас начнется… – безразлично сказала одна из подруг. – Тебя, эльфийка, ждет кошка.

– Я не ем кошек, – все же прислушиваясь к шагам на лестнице, я зажалась в самый темный угол. Шаги, прогрохотав, стали удаляться.

– Странно, – тихо пробормотала светловолосая поломойка. – Очень странно.

– Опять неси воду. Разводи мыло, – подбитый надсмотрщик с громадным синяком под глазом, торопит больше по привычке, чем из вредности. – Здесь все должно блестеть, госпожа любит идеальную чистоту. Не подведите, девочки, – кажется, удар пошел ему на пользу.

– Он совсем не страшный, – шепчет мне на ухо работающая рядом подружка. – Просто, по другому нельзя, он ведь тоже подневольный, у него жена, дети.

– Учту на будущее, если оно, конечно, будет.

Этой ночью никто не заснул, звуки придворного оркестра проникали в малейшие щелочки огромного дворца. Пели скрипки, всхлипывали арфы, рокотали барабаны. Ужасный диссонанс звуков резал мои мохнатые ушки. Зажав их, я мучительно шагала по комнате из угла в угол.

Утром, убирая опять тот же зал, нашла эльфийскую заколку. И это переполнило чашу терпения. Следующей ночью, вскрыв замок заклинанием открытия дверей, я отправилась на поиски этих, пока еще, друзей.

Уверенно прошмыгнув мимо прикорнувшего караула, я осторожно заглянула в парадные покои. Прекрасно видя в темноте, в сотый раз избежав столкновения с резным шкафчиком, обыскала все комнаты. Ловко притворившись приведением, неслышно скользнула по лунным лучам. Каждый раз открывая дверь, мысленно прорабатывала в голове то, что я им скажу, нечто очень обидное…

– Гимли. Бедняжка, что они сделали с тобой. – Вид гнома потряс меня. Избитый, с запекшейся кровью на лице, он сидел, прикованный за ногу в королевской сокровищнице, безостановочно натирая мифриловую сахарницу. Он даже не понял, кто, обняв за плечи, обрушил на него всю нежность изголодавшегося сердца.

– Я нашла тебя, милый гномик. – Вынув платок, я стерла грязь и кровь с его лица.

– Солнечная, – от избытка чувств гном прослезился. – Я думал, что вы меня покинули. Я дрался как лев, но их было гораздо больше, они сломали мою секиру.

Прижавшись к нему, я поведала о своих злоключениях.

– Тебе тоже досталось, – сочувственно вздохнул Гимли.

– Нам надо выбираться отсюда, вот только найду эльфа, и только нас и видели.

– Эльф не пойдет, – похоже, Гимли знал больше, чем говорил. – Он, точно, не пойдет. Горестно позвенев цепью, гном взял новую работу.

– За ухо притащу, – я явно была сегодня в ударе.

– Оставь, он счастлив, – гном, похоже, потерял последнюю надежду. С силой нажимая на отчищаемую поверхность чашки, он, казалось, хотел протереть её до дырки. Восходящее солнце напомнило о необходимости вернуться к себе и, чмокнув Гимли в нос для поднятия настроения, я спешно скрылась.

Я, конечно, не злая эльфийка, но всему есть предел. Вертя в руках кольцо Валентина, я отчетливо представила, как в пылу разборки назгулы перебьют и несчастных жителей острова, и гнома, и эльфа, всех, а потом будут дико извиняться, но мертвых не вернешь. С какими глазами я буду отчитываться перед нашим королем. Надо рассчитывать только на свои силы.

Сегодня в зале приемов вывесили богато изукрашенное золотыми завитушками объявление. С трудом разбирая незнакомые буквы, в чем мне помогал наш бригадир, (я с ним уже подружилась, действительно, неплохой человек) прочитала:

"В КОНЦЕ МЕСЯЦА НАЧИНАЮТСЯ КОРОЛЕВСКИЕ ИГРЫ,

ПРИГЛАШАЮТСЯ ВСЕ ЖЕЛАЮЩИЕ, СПОСОБНЫЕ ПОСТАВИТЬ ВЫСОКУЮ СТАВКУ,

ТРИ ИСПЫТАНИЯ И ПОБЕДИТЕЛЬ ПОЛУЧАЕТ ВСЕ ИМУЩЕСТВО ПРОИГРАВШИХ

ИЛИ СВОБОДУ ВЫБОРА СУДЬБЫ!"

Ловко, ничего не скажешь. Далее шел перечень испытаний: стрельба из лука, объездка дикого горного барана и, собственно, королевская игра.

– Нам нужен аранен, срочно, – я в отчаянье трясла Гимли. – Где он? Что ты знаешь? Говори, мохнатый рыжий коврик. – Гном обреченно мотал головой, храня стоическое молчание. – Если мы выиграем эти игры, нас отпустят, слушай, тебе и надо-то всего продержаться дольше всех на баране. Я договорюсь с бараном, он нам подыграет, – не краснея, вовсю врала я.

– Мы проиграем, Эльфи, – гном был близок к выдаче своей тайны. – Эльф выступит за королеву. Он теперь в её личной охране, я сам видел.

– Понятно, аранен отпадает, тогда стрелять буду я.

– Ты не умеешь.

– Ну, один раз я попала.

– Один раз не считаемся, мы продуемся, не успев перейти ко второму заданию.

– Тогда тебе ничего не грозит, – я уже твердо приняла решение, и отступать не в моих правилах. Сидя на кучах золота, мы выработали общую тактику.

Прибывающие гости добавили нам работы, но я уже не замечала её тяжести. В сердце жила жажда мести. Мести за угнетенных бедных жителей острова, моих подруг, надрывающихся без выходных над полами, за бригадира, робко заступающегося за нас, за поваров, тайно сующих нам лишнюю булочку в карман, в конце концов, за Гимли, умирающего среди золотых россыпей сокровищницы. Единственно о ком я не думала, так это об эльфе, с ним мне предстояло встретиться на поле состязаний. Холодно просчитав свои шансы против него, я, наконец, исполнилась чисто эльфийской презрительности к непреодолимому препятствию. Думаю, мой отец был бы доволен.

– Ты разминайся здесь, немного, – я растирала затекшие ноги гнома. Вот это поможет тебе. Протянув ему тайно сорванные на заднем дворе два здоровых репейника, я объяснила, как следует держаться за них.

– Мы проиграем. – Похоже, Гимли зациклило на одном. – Ты не сможешь.

– Послушай Гимли. – Я серьезно взяла его за руку. – Может я и не попаду в мишень, но я точно знаю, что одну стрелу, все-таки положу точно – промеж черных глаз. Ты скажешь моим родным, что, прожив совершенно неправильную жизнь, я все-таки хоть что-то сделала, как надо.

– Я не смогу сделать этого, Эльфи. Я погибну прежде, чем хоть один волосок выпадет из твоей прически.

Всхлипнув от избытка чувств, мы замолчали.

– Ставок больше нет, – звучно выкрикнул изящный глашатай.

Правители соседних островов неприязненно переглянулись, когда, подойдя к столу, я положила на красное сукно кольцо короля Дарина.

– Я ставлю кольцо подземных жителей, с их силой и знанием.

Тихий ропот побежал по рядам.

– Ставка принята, – видя, как кивнула королева, распорядитель сгреб кольцо.

Отведя меня в сторону, один из лакеев поинтересовался, как я буду выступать – сама или с заместителем.

Весь вечер мы с гномом, писали завещания.

– Ты думаешь, кто-то будет их читать, – Гимли примеривал к рукам подушечки репейников.

– Нет, конечно, но так положено, – я, подражая эльфу, выбирала стрелы, придирчиво сравнивая их стройность. Завтра твои стрелы мне помогут, светлая королева Лориейна, я буду достойна их.

– Ты главное сосредоточься. Не торопись, – новоявленный тренер старался во всем мне помочь. – Лук это продолжение твоей руки, а стрелы это мысли. И если ты не утратишь внутренней собранности, то может, что и получится. – Гимли упрямо прикрывал мою спину.

Первое испытание.

Заняв свое место, я оглянулась на ряд лучников, аранена не было видно. Как летние дни пролетали легкие стрелы, каждый раз попадая точно в цель, я представляла себе то серую свистящую Заю, то лопнувшего волколака, то горбатого орка. Похоже, я перебила бы всех своих недругов, но испытание кончилось.

– Я первая, слышишь, первая! – в радостном волнении кричала я встревоженному Гимли, когда, принеся мишени, строгие судья сравнили их. Все сверкающие белым оперением лориенские стрелы кучно топорщились в центре.

Передав отстрелянные стрелы, распорядитель поздравил нас с первой победой и пожелал удачи в главном состязании.

Гимли заботливо, как оруженосец, принял стрелы, и глухо заворчав, смачно сплюнул.

– Ты что делаешь, это неприлично, – я, начав отчитывать друга, обернулась. К нам шел эльф . Спокойно глянув в нашу сторону, он, прищурясь посмотрел на мишень.

– Посторонним покинуть поле!

– Иди, Гимли, я справлюсь, – беря три стрелы, заметила, как дрожали его руки. Но, боясь вывести меня из равновесия, гном послушно отошел к болельщикам.

Холодно глянув друг на друга, мы с эльфом подняли луки. Лориенские стрелы сверкнув растаяли в потоке воздуха. Вздох пронесся по трибунам – ничья.

Второй выстрел.

Он тоже ничего не изменил. Надо было, что то делать.

Полная отрешенность и сосредоточенность. Видя, как он последний раз сгибает лук, я незаметно наступила эльфу на ногу, так на всякий случай. Он вздрогнул и стрела сорвавшись ушла мимо.

– Эльфи. Что ты делаешь? – Как будто очнувшись, уставился на меня аранен.

– На данный момент – обыгрываю тебя, – следя как точно входит стрела в центр мишени, безразлично проговорила я.

– Солнечная, ты умница. Я знал. Я верил, я молился. Ты, ты совершенство.– Гимли и плакал и смеялся, обнимая меня и щекочя бородой. Я, наконец-то выйдя из холодного ступора, тоже смеялась и плакала, скакала по полю, размахивала луком и кричала в небо.

– Мы выиграли! Мы выиграли!

– Похоже, я недооценила тебя, эльфийка, – королева внимательно посмотрела на меня. На следующее испытание ты должна поставить еще одну ставку, есть ли у тебя еще что-то.

В полном молчании я положила на стол кольцо Байрака. Назгульское кольцо бесстрашия и неутомимости в бою.

– Ставка принята, – ядовито улыбнулась черноглазая ведьма.

– Гимли, ты не переживай, усидишь. – Я спешно готовила клеевой раствор из крыльев летучих мышей, главное, когда выиграешь, подъезжай ко мне. Я незаметно тебя срежу с его шкуры и про репейник не забудь, клей схватится только на второй минуте.

– А если не схватится?

– Тогда переходим к первому плану. Лук у меня с собой.

Громкие крики восторженно приветствовали гнома, как влитого сидящего на диком баране, даже когда последний начинал кататься по земле, гном упорно сидел и только кряхтя отпускал крепкие словечки по адресу ненормальной эльфийки. Позже о его подвиге сложили поэму. Другие участники сыпались как горох направо и налево, дольше всех сидел представитель королевы, обхватив ногами бока барана, он, казалось, сроднился с ним, но вот, взбрыкнув, и этот упрямец освободился. Гимли сделал круг почета, по утоптанной дорожке и, подъехав к королевской ложе, учтиво поклонился. Королева позеленела от злости. И когда он получал наше кольцо обратно, она подозрительно косилась на несколько срезанных лоскутов, висящих на его штанах. Торопливость враг аккуратности.

Теперь, став фаворитами игр, мы наслаждались заслуженным отдыхом.

– Солнечная, а у нас есть еще ставки, – гном завистливо смотрел на кольцо Дарина. – Я слышал, что в последнем состязании играет сама королева. Только самая достойная ставка даст право на дуэль с ней.

– В этом состязании кто-то потеряет все, – я задумчиво глядела в окно . – Какую игру предложит эта бестия?

– У нас ведь есть ставка? Правда? – Гимли буквально клинило на этом,

– Можно сказать, у меня есть еще два джокера в рукаве, – успокоила я.

Островок Орхов, графство Валли, побережье костей – сыпались ставки, каждый господин своего края, замирая от ужаса, ставил на кон своё владение. Перекрывая, их ставки, королева величественным жестом кинула на стол унизанное брильянтами толстое кольцо

– Остров Солеа, – громко произнесла она. – Моя ставка самая крупная, и игру выбираю я.

Эхом отозвались в расписном потолке её гордые слова.

Как всегда последней подошла я, положив на сукно главную свою драгоценность, рубиновое кольцо тяжелого красного золота,

– Мордор. Я ставлю Мордор.

Стук отпавших челюстей по столу, заглушил крик удивления.

– Выбирай игру, эльфийка, тьфу, повелительница Мордора, – теряя всю величественность, простонала королева.

– Желуди, – это была единственная игра, в которую я научилась выигрывать, еще тогда, в гостях у милых оборотней.

– Желуди? – не поверив своим ушам, ошарашенная королева, оглянулась. Выбери что-то другое.

– Это мое право, и я выбираю желуди. – Твердо стояла я на своем. Бессловесная дуэль взглядов и воль разгорелась в роскошном зале. Притихшие придворные невольно подались ближе ко мне, выглянувшие горничные смотрели расширенными глазами, прижав к губам руки, испуганно замерли лакеи. Гости боялись вздохнуть. Впервые в этих стенах кто-то перечил королеве.

– Хорошо! Принесите эти как их там, желуди, – с трудом оторвавшись от холодной ярости моих глаз, слабо попросила она.

Высыпанные горкой желуди, беспорядочно лежали на роскошном ковре.

– Мы будем складывать кучку, до тех пор пока первый желудь не скатится – объяснила я нехитрые правила. – Твой ход ваше величество.

Как во сне, королева, взяв с подноса спелый желудь, повиновалась.

"Враг деморализованный в начале боя, мертвый враг," – внутренний голос, придал мне уверенности. Незаметно выкладывая гнезда для последующих желудей, я методично строила свою свободу. Дважды скатывались круглые чашечки. Но не достигнув пола останавливались, по правилам это не считалось поражением. Королева с трудом справлялась со своими нервами, но простое везение помогало ей продолжать поединок.

Качнувшись мой желудь, оторвался от своих братьев, с едва слышным стуком скатился. Зацепившись за маленький выступ он неуверенно остановился. Вздрогнув, я на мгновение потеряла контроль движений.

"Святой Низя," – забыв своих эльфийских богов, я обратилась к назгульским.

Видя мое замешательство королева усмехнулась, ровно положив свой желудь она давила мыслями: "Ты проиграешь маленькая эльфийка, ты все проиграешь. Куда тебе до меня."

Прикусив до крови губу, я четко выложила свой. Желуди лежали как влитые. Звенящая тишина держала всех в каком-то страшном оцепенении. Решался спор двух королевств. Солей против Мордора. Мордор против Солея. Не выдержав напряжения неслышно опускались на пол завороженные зрители.

Следующая пара желудей легла уверенно. Но суживающаяся пирамида уже не оставляла много шансов. Игра заканчивалась. Подметив краем глаза слабо держащийся желудь, я незаметно мизинцем прижала его. Грохот упавшего желудя зазвучал набатом в ушах королевы. Её желудь катился вниз, не задерживаясь и не встречая на своем пути препятствий, он летел подпрыгивая и унося её королевство. Продолжая придерживать свой, я наконец выдохнула. Все. Игра окончена. Покачиваясь, королева, как ослепшая белка, тыкалась во все стороны. Её усадили в кресло. Стакан выдержанного вина вернул ей речь.

– Казнить, всех троих. – Она трясущимся руками указала на меня.

Вытащив последнее кольцо Валентина, я завертела его в руках.

– Стой, – истошно завопил, один из гостей. – Я отдам все, только не зови своих телохранителей. – И обращаясь к собравшимся, он, сбиваясь на визг, истерично кричал. – Они налетели неотвратимы как смерть. Порубили всех, я сидел в сундуке и видел, как катились головы гоблинов, пока она миловалась с предводителем. На следующий день даже вороны не досчитались половины своих. Все что угодно! Только не назгулы!

Пихая друг друга в спины, богатые гости вывались в соседние покои, и столь просторный зал мгновенно опустел. Я, деловито взяв со стола свои кольца и поцеловав последние, хмыкнула. Все хорошо, что хорошо кончается.

Честно выигранное кольцо Солеа, тоже незамедлительно перекочевало в мой карман. Одним больше, одним меньше, ерунда, а приятно.

– Эльфарран, – по коридору бежал эльф. Он бежал ко мне. Забыв всю обиду и беззаботно поддавшись рвавшемуся чувству безмерной радости, я потянулась навстречу. – Эльфарран, – задохнувшись от волнения, он подхватил меня на руки и закружил по залу.

Закинув голову, я звонко смеялась. Смеялась, летя как большая птица с распахнутыми крылами, золото стен слепило глаза, мраморные головки духов неба, разбросанные по потолку, перемешивались с вышитыми грифонами на занавесях, цветы, картины, косяки дверей, все неслось в безудержном потоке искрящегося веселья. Сомнения, страх и напряжение последних дней рассыпались мелкими осколками, исчезая в необъятных залах дворца. И когда, опустив на пол, он прижал меня к своей груди, я услышала биение его сердца.

– Эльфи, ты чудо. Ты больше чем чудо, ты настоящая эльфийка! – забывшись аранен целовал меня в прямой пробор волос на макушке.

Может это и есть счастье?

– Эй, голубки эльфийские! – Потерявший всякое терпение гном стоял в проеме дверей. – Пока вы здесь обнимаетесь, королева бежала с острова с отборными частями своей гвардии.

– Гимли, – вырвавшись из рук эльфа, я припала к его рыжей бороде. Ирчи с ней. Пусть бежит, я сделаю так, чтобы она никогда больше сюда не вернулась.

– Фу. Ты вымочила мне всю рубашку, что скажут твои подданные. Ты совсем не можешь держать себя в руках. – Довольный своей порцией моего внимания, гном пошел реквизировать королевскую сокровищницу. Слезы счастья потоком лились из глаз, улыбаясь, я не утирала их.

– Эльфи, – взяв меня за руку эльф спешил оправдаться, – я не предавал вас, мне обещали, что отпустят вас, если я останусь. Я остался. Я не знал. И пожалуйста, больше никогда не наступай мне на ногу, я и так бы подыграл вам. Просто я не мог поверить своим глазам, увидев тебя с луком, поэтому дважды стрелы уходи не туда. И взгляд полный вражды… Эльфи, тебе не идет такой взгляд. Ты мне веришь?

Вздохнув, я кивнула. Куда покатится этот мир, если мы перестанем доверять своим друзьям.

Наглотавшись канцелярской пыли и окончательно отупев от множества законов, я бессовестно свалила все на своего бывшего бригадира, назначив его наместником. Рассудив, что если он справился с четырьмя горничными, одна из которых была эльфийка с норовом, то и с островом справится. В последующие дни были открыты бесплатные столовые и бани. Я хотела, чтобы Солеа немного походил на Лориен, ну хоть чуть-чуть.

Друзья тоже времени зря не тратили. Гном деловито набивал самый большой сундук золотом и мифрилом.

– Это за моральный ущерб, – авторитетно заявлял он, – ты видела когда-нибудь, чтобы гном скакал на обезумевшем баране?

Эльф занимался починкой корабля. Советуясь с опытными мастерами, провел несколько улучшений ходовых качеств судна, укрепил мачты, заменил паруса, и, наконец, отвел мне отдельную каюту. Раньше я довольствовалась его постелью, изгнав бессердечно хозяина на пол. Он не спорил, тем более, что мы, эльфы, спим самое большее час за ночь. А можем и вообще не спать, смотря по обстановке.

На прощание жители Солеа преподнесли мне огромный букет полевых цветов. Вымытые дети с бубликами в руках уже не прятались за юбками своих матерей, они задорно махали нам ладошками.

В ночь накануне нашего прибытия в Валинор, когда уже мы все трое напряженно всматривались вдаль, гигантская волна, подняв кораблик как скорлупку сухого лесного ореха, забросила нас далеко на запад. Наученные горьким опытом, мы терпеливо пережидали, когда море успокоится. Оно и успокоилось, сыграв свою очередную шутку.

– Вода какая то странная, – гном недоверчиво опустив руку за борт, побултыхал ею. – Теплая очень.

– Это очень хорошо, – я беззаботно прыгнула в воду, и в то же мгновение выскочила обратно, наградив гнома порцией отменного визга. – Там кипяток, ты что, моей смерти хочешь?

– Да нет. Вода просто немного горячая. Всего-то. – Пока мы перепирались, аранен разглядел по всему горизонту выступающие из воды скалы.

– Не хочу вас пугать, – как всегда, издалека начал он, – но, похоже, мы в жерле большого подводного вулкана и должны молить богов, чтобы он в ближайшее время не начал извергаться.

– Но мы выберемся? – сразу забыв о споре, встревожился гном.

– Нет, если только другая волна не вынесет нас опять в открытое море, посмотри, вокруг острые как зубы дракона утесы.

– Что же делать? – Я предательски задрожала.

– Ждать.

К концу второго дня, обследовав все каменное кольцо, мы поняли, что можем надеяться только на чудо.

Чудо задерживалось.

Потекли однообразно печальные дни.

Страшная жара днем и почти кипяток за бортом. Даже ночь не приносит облегчения. Гном, раздевшись до пояса, стонет в самом темном углу. Я прикладываю ему ко лбу золотой слиток, немного охлажденный за сумерки. Выход на палубу ведет к неминуемым солнечным ударам, а длинные волосы, раскаляясь, оставляют ожоги.

– Потерпи. До свадьбы заживет. – Напевая, мажу целебным бальзамом спину нашего аранена. Ядовитые подземные газы, вырываясь на поверхность, кружат нам головы, а плотное марево лишает последней надежды подать знак бедствия. Нас не видно. Ни одной рыбки в воде, ни одной птицы в небе, здесь все застыло в немой ухмылке смерти.

Воды все меньше. Мы перестали умываться.

С едой еще хуже. Если бы вместо сундука золота мы взяли сундук сухарей. Никогда не прощу Гимли этой жадности. Мужественно заявив, что они совсем не голодны, друзья отдали мне последний кусок хлеба.

– Похоже, мы здесь навсегда, – тяжелые мысли лениво ворочаются в голове. Оборвав длинный подол выше колен и бесстыдно оголив руки и плечи, я все равно изнываю от зноя. Эльфу это определенно нравится – он не спускает с меня глаз.

Сегодня всю ночь он целовал меня в шею, шептал что-то о пробудившихся чувствах и при этом плотоядно облизывался. Надо взять что-нибудь потяжелее на следующею ночь. Сожрет и не подавится .

Но первым напал Гимли. Он, бедный, совсем помешался от жары, голода и жажды. С изящной серебряной вилкой он как во сне бродил по палубе. Я, лежа под небольшим парусом, закрепленным на подобие тента, с тревогой следила за его перемещениями. Сил отползти и спрятаться уже не было. Споткнувшись о мою ногу, он отупело потыкал её вилкой. Эльф, сохраняя последние остатки разума, молча оттащил гнома и выпал из действительности.

Счет дням потерян, все слились в один мучительный и жаркий.

Записи кончаю гном выпил последние чернила.

Грубый обрывок толстого холста

Мы спасены прекрасной циклопихой, высокой, как реликтовая сосна далеких северных гор, она пришла в кратер попарить ноги. Заметив нас, уже основательно проваренных и подкопченых, вытащила вместе с кораблем из импровизированного котла и, привязав за ленточку из косы, привезла к своему острову.

Молоко, мед и сыр – живем как короли. Просторная пещера поделена надвое. В первой содержится небольшое стадо коров, во второй – мы. Немного мебели, несомненно, из кукольного набора, игрушечный домик и грубые лоскутки. Один из них я приспособила под свои записи.

Первым делом отъевшись, мы попытались сбежать, отплатив черной неблагодарностью за спасение. Перелетев через подставленную ножку циклопихи и ударившись о противоположную стену мы хором вскрикнули. Упав на спину аранена, я оказалась на самом верху этой импровизированной кучи.

– Слезь с меня. – Он был явно не в духе. Спихнув меня на пол, эльф склонился над гномом, который уже посинел и закатил глаза.

– Три бегемота, эльфийских, – обретя дар речи, он громко выругался. – Чуть шею не сломали.

– Почему три? – Представив себе серую кожу этого зверя, я оскорбилась. – Нас было двое.

– Почему бегемоты? – эльф тоже был ошарашен.

– Откуда я знаю, – огрызнулся гном.

– Вы куда, малышня. Мамочка сердится, на непослушных детей. – Накрепко закрыв громадною дверь на чудовищный замок циклопиха ласково покачала головой. – Вы теперь моя семья. Будем жить долго и счастливо.

Безоружные, полураздетые мы обреченно вернулись в домик. Взяв лоскуток я прикрыла плечи. Он был грубый, но я терпела, потому что друзья все это время деликатно отводили глаза. Хорошо хоть, что я сейчас не в том миниплатье от гнома, старомодные представления о приличиях цепко держат их в узких рамках.

Циклопиха протяжно вздыхая заснула на своей широкой постели.

– Она очень одинока, – я задумчиво смотрела в темный угол.

– И ты желаешь скрашивать её жизнь все оставшиеся тысячу лет? У тебя мания всех жалеть? – эльфу тоже не спалось.

– Я помогу ей!

– Удачи. – Фыркнув, он взглянул на высокое окно. Затерянное где-то под крышей, оно лило на нас серебряную струйку света.

Пройдя между топорно нарисованными портретами одноглазых родственников хозяйки и споткнувшись на её каменных бусах, я поняла, чего не достает, на этом туалетном столике. Здесь совсем нет оружия первой необходимости каждой уважающей себя девушки, лишь редкая расческа со сломанными зубцами Пыльное зеркало, очевидно, не слишком радовало её, потому что плотный слой пыли, по-видимому, не стирался с него годами.

Гремя ведрами, циклопиха отправилась на утреннею дойку. Коровы, сверкая упитанными боками, нетерпеливо оглядывались назад и помахивали хвостами. Молоко тонкой струйкой брызгало в ведро, поднимая белоснежную молочную пену. Приятный запах парного молока пропитывал весь воздух пещеры, сливаясь с ароматами трав. Все дышало умиротворенностью и покоем.

Умело увертываясь от машущего хвоста я подошла поближе.

– Как ты рано поднялась дочка. Поспала бы ещё. Я вот вам и молочка с утра надоила. Попейте и вырастете . Оно очень полезно. – Похлопав корову по боку, мамочка накрыла подойник чистым полотенцем. – Хочешь пойти со мной на выгон?

– Конечно, – я довольно забралась на её широкое плечо и, деликатно подогнув ножки, вцепилась в грубые пряди волос. Помахивая зеленой веточкой, циклопиха выгоняла стадо. Из соседних пещер навстречу нам двигались такие же домовитые хозяйки. Повязанные аккуратными фартуками в крупную оборку, они деловито полировали и так начищенные до блеска рога своих любимиц, другие спешно завертывали в большие зеленые листья круги хлеба и сыра, стыдливо чмокая в щечки отправляющихся на работу мужей. Детишки с деревянными досками, хранившими следы мела, гуськом тянулись к дальней пещере с изображением лысого циклопа с книгой над входом. Натужно скрипя, мимо нас проехала телега, бесконечно длинные оглобли были сделаны из неизвестных мне деревьев, и вся конструкция дышала основательностью и мощью. Степенный циклоп, правивший сонным быком, игриво шлепнул по спине великаншу. От неожиданности , я полетела вниз. Испуганно вскрикнув, мамочка подхватила меня уже у земли.

– Что это у тебя? – возчик заинтересовался.

– Одна из моих дочерей, посмотри какая хорошенькая. – Любуясь она подняла повыше руку и у меня захватило дыхание. Как при резком подъеме на драконе. Земля снизу была такая маленькая и далекая. Схватив большой палец в крепкие объятия я зажмурила глаза.

– Это цветочная фея, вроде, – вглядевшись единственным глазом, заключил циклоп. – Они в неволе долго не живут. Когда ты только образумишься и создашь нормальную семью. Все подбираешь разных там зверьков.

Заблестевшие слезы булькнув, покатились из огромного глаза. Зажав меня в кулаке, циклопиха развернулась и побежала домой.

– Ты где была? – беспокоясь, встретили меня друзья.

– Коров выгоняла, – я, мысленно проработав разговор в голове, уже составляла план.

Весь день мамочка старательно шила нам одежки, гному разноцветный халатик а нам с эльфом по платью, похоже, она считает его тоже девочкой.

Нарядив нас она восхищенно вздохнула:

– Ах, вы мои красавицы, и ты тоже, лесной человечек, ничего.

– Я гном. Из рода истинных гномов, и мы не носим халаты, – грозно вскричав Гимли потянул с плеч лоскутное одеяние. У мамочки задрожали губы.

– Вы неблагодарные дети, ляжете спать без ужина.

– Допрыгался! – моему гневу не было предела, чудный сыр, прикрытый тяжеленной крышкой, покоился на высоком столе.

Путаясь в длинном подоле эльф обреченно вздохнул:

– Как твой план?

– Додумываю.

– Что-то ты не больно торопишься. Не можешь соображать побыстрее? – От бессильной злости он начал нарываться.

– А платье тебе очень идет, особенно к глазам. – Я не осталась в долгу.

– Не ссорьтесь эльфы, – Гимли меланхолично укладывался спать. – Вы шипите как старые супруги.

Надувшись, мы разошлись по разным углам домика.

– Почему ты все вечера дома? Сходила бы на танцы. – Помогая взбивать масло, а точнее, бултыхая ногами в сметане, я деланно беззаботно болтала.

Тяжело сопя, милая одноглазка наконец раскололась:

– Я некрасивая, у меня маленький глаз.

Так вот в чем твоя тайна! С визгом соскользнув в бадью с пахтой и разгребая волны, я подплыла к ней.

– Слушай, а если я сделаю тебе такой глаз, что все лопнут.

– Это как?

– Доверься мне. Я в три раза тебя старше.

Набрав сажи из очага и смешав её с молочным жиром, я мешала тушь для ресниц. Друзья демонстративно молчали. Мы не разговаривали с того памятного вечера, поворачиваясь спинами каждый раз, когда встречались. У каждого был свой план. И медлить было смерти подобно, вот только чьей?

– Сиди прямо. Не смейся. – Я, поместившись на широкой ладони и старательно макая в черную смесь половую щетку из кукольного домика, красила гигантские ресницы. Глаз преображался. Он теперь выразительно сиял посередине лба.

Не веря зеркалу, мамочка метнулась к бочке с водой. Несколько мгновений помедлив, она радостно проговорила:

– Как называется эта чудесная мазь?

– Тушь для ресниц. Рецепт я тебе записала. Ну что, теперь на танцы? – задержав дыхание, я мысленно молилась Эсте милосердной.

– Да, на танцы, – гордая великанша, накинув шкуру мускусного быка, беззаботно выскочила за дверь, торопясь, она оставила её приоткрытой.

– Бежим. – Хором взвизгнули мы и тотчас оказались на улице. Гимли, как всегда самый запасливый, сунул пол куртку кусок сыра. Кстати, и на корабль он прилетел первый, оставив нас далеко позади. Лихорадочно отчалив, мы еще долго слышали звуки немудреной деревенской свирели. Прощай наша милая названная мамочка.

Остров мечты, блаженный Валинор, где уходят все тревоги и опасности, сверкая в золотом ореоле восходящего солнца, выглянул из-за горизонта. Бодро расплескивая волны, мы с каждой минутой все ближе подходили к нашей новой родине, к дому и родным, к концу нашего путешествия. Залитые янтарным сиянием зеленеющие холмы, цветущие рощи вековых ясеней, прозрачные потоки высоких водопадов – остров, как красавица, открывая все новые грани совершенства, поворачивался к нам, гордый своей неповторимостью.

"Вот и все, конец странствий и приключений, конец нашей дружбы. Ступив на землю, я снова стану осужденной и вместо дома получу небольшое подземелье, – зябко передернув плечами, я продолжила ход грустных мыслей, – лишь бы сухое, и каждый день встречи с семьей, тогда я согласна здесь и задержаться. Мне бы маму повидать. Сказать ей: "Привет мам, это я Эльфи и у меня все хорошо.""

Ветерок трепал серебряные крылья волос, ласково суша набегавшие слезы.

Подойдя сзади, эльф набросил мне на плечи свой плащ.

– Холодно с утра, – он так же задумчиво глядел на приближающийся остров. – Тебя не арестуют, – поняв мои мысли, он заботливо обнял меня, – можешь наслаждаться своей семьей сколько захочешь.

Благодарно вздохнув, я ткнулась носом ему в плечо. Он пригладил выбившиеся из моей прически непослушные пряди отмывшихся в соленой воде волос и твердо продолжил:

– И с изгнанием что-нибудь придумаем, у меня есть план, как определить твою судьбу. Вытри слезы, сестренка, мы дома.