Моя жизнь вновь потекла в привычном обманчивом ритме. Иллюзия обычного человеческого существования, к которой я вновь вернулась. Вот только сейчас рядом не было человека, которому можно было открыться и довериться. Мои земные родители оказались рады возвращению "блудной дочери" - несмотря на колдовские манипуляции с их воспоминаниями. Однако их общество, хоть и утешало, но не было способно разогнать одиночество.

Оставалось лишь ожидание и медленное-медленное течение времени. Возможно, когда-нибудь я вновь встречу всех тех, кто был мне дорог… Все возможно. А пока жизнь идет дальше и, если не зацикливаться на знании пифии, можно позволить себе надеяться.

Я все еще пытаюсь радоваться различным мелочам - это то, чему меня учил Линн. Ясному солнечному дню зимой, красоте падающего снега и прочему, прочему…

Правда, к прежнему образу девочки-хохотушки так и не вернулась. Люди говорят, что часто я будто выпадаю из реальности: взгляд становится отстраненным, а на губах появляется какая-то грустная улыбка. И, конечно, не получается ответить им, о чем же я думаю в такие моменты.

А еще я неожиданно даже для себя самой занялась рисованием. Ничего серьезного, всего лишь неумелые наброски простым карандашом. И сюжеты в большинстве не блещут разнообразием: размытая фигура (всегда спиной или так, что лица не разобрать), уходящая прочь; волчья стая, бегущая под полной луной; иногда, девушка, за спиной у которой черные крылья, а из глаз текут кровавые слезы. Пару раз пробовала набросать автопортрет, но что-то не выходило…

Думаю, задержусь здесь еще немного, а потом вновь умчусь странствовать по миру. Жизнь в вечной дороге, когда идешь, не останавливаясь и не оглядываясь назад - лучшее средство от хандры и ностальгии… Наверняка я вскоре захочу и смогу от них избавиться.

***

Я сидела на подоконнике с альбомом в руках. Вслушиваясь в "музыку ветра" за окном, пыталась поймать призрачное вдохновение. Но карандаш лишь вычерчивал бессмысленные путаные линии, которые никак не желали складываться в рисунок.

Сегодня что-то тревожило меня с самого утра. Кажется, люди подмечали, что я была очень отрешенной - сильнее, чем обычно. Ощущения как перед приходом тяжелой болезни: ты пока еще здоров, но уже знаешь, что на следующее утро проснешься слабым, со слезящимися глазами и будто исцарапанным изнутри, ноющим горлом… И все же ничего конкретного. Даже не предчувствие, а пред-пред-предчувствие.

Стало очень тихо, однако я не сразу это поняла. Черные, словно вырезанные из картона для театра теней, деревья раскачивали ветками на фоне темно-серого мрачного неба. Но китайские колокольчики безмолвствовали, да и сам ветер не спешил запеть свой тоскливый плачущий романс.

- Здравствуй, Рината.

До дрожи в коленках не хотелось оборачиваться. Зачем, если можно вечно глядеть в окно, постепенно впитывая холод через мутное стекло, не думать ни о чем…

Но, пересилив себя, я все-таки повернулась к призрачному образу матери. Она пришла одна, без отца? Это что-то новенькое… Обычно она лишь безропотной тенью следует за ним. И еще кое-что… Я не знала, зачем она пришла, что хочет сказать. Нет, мой дар по-прежнему был при мне, как бы я не старалась его игнорировать - сути это не меняло. Однако стоило попытаться увидеть что-то связанное с сегодняшним визитом - и внутренний взор будто затягивало черным густым туманом.

Я посмотрела в непроницаемо-черные, как два кусочка камня, глаза и задумалась: сколько этой пифии осталось до падения во тьму? От этой мысли, несмотря на мое отношение к родителям, стало грустно… Такой участи не пожелаешь никому, даже врагу, не то что той, кто подарила тебе жизнь.

- Здравствуй, мама, - смогла я выдавить из себя ответное приветствие. Почему-то она не спешила говорить дальше и только смотрела на меня, немигающим взором.

Я резко выдохнула сквозь стиснутые зубы.

- Пожалуйста, давай сразу к делу… - Я не хотела общаться с тенями прошлого. По крайней мере, не с этой его частью. Почему те, кого я любила, ушли, а остальные все не оставят в покое? Вопрос без ответа - а ведь таких для пифий не может быть.

- Прости меня! - чего-чего, а такого я точно не ожидала. Эти два слова мать произнесла почти с яростью, они были яркой вспышкой, на которую она потратила почти все силы. Следующие слова звучали гораздо слабее. - Я знаю, наш дар гнетет тебя, так было всегда… Ты пыталась убежать от самой себя…

Я уже собиралась возразить, но прикусила язык, вдруг осознав: а ведь это правда! Но ведь в случае с пифиями, принять себя - значит, отдаться на растерзание тьме…

- Я не знаю, как помочь тебе, - прошептала мать, мне показалось, что ее душат слезы, хотя раньше я никогда не видела ее плачущей, - Я ведь даже себе помочь не могу. Но знаю, что ты привязалась к той девушке из народа Первой Зари…

- Аня? - голос предательски дрогнул.

- Да. Она в опасности, ты можешь помочь ей…

- Ничего я не могу! - костяшки пальцев вдруг обожгло болью, я с удивлением поняла, что со всей силы ударила кулаком в стекло - удивительно, что оно не разбилось. - Если помнишь, я заперта в этом мире, а Аня сейчас…

- От любого замка есть ключ. А если нет, его можно просто сломать, - по-своему красивое женское лицо никогда еще (на моей памяти) не горело такой решимостью. Решимостью того, кому уже нечего терять…

Она подошла ко мне, я ощутила прикосновение ледяных не совсем материальных губ ко лбу.

- Я люблю тебя, Рита… Прости, что говорю это только сейчас.

По ее щекам и лбу побежали трещины - сначала просто тонкие темные линии, больше похожие на морщинки, они становились все зазубреней и шире. Белки глаз почернели окончательно, в них угасли последние отблески света. Но губы успели повторить еще раз: - Люблю…

В последний раз почти призрачные пальцы коснулись моей руки, а потом ткань миров разорвалась, и я полетела в бездну… 40. Чинара.

- Кого ты имеешь в виду? - голос подрагивал, словно от страха. Я понадеялась, что вампирша не заметит моего притворства. Но… не повезло.

- Неужели не боишься, дрянь!? - прошипела она мне в лицо, ногти с силой впились в мои плечи, кажется, даже до крови.

Вот теперь сердце лихорадочно забилось в груди, словно надеясь убежать и оставить меня самой разбираться с немертвой сумасшедшей. Честное слово, сбегая из дома, не могла даже представить, что мне уготована такая смерть. Обидно, столько всего не успела, что задумывала.

Вампирша, кажется, догадалась, о чем я думаю - или все страхи можно прочитать в глазах? - и усмехнулась:

- Нет, пока не убью… Пойдем! - рявкнула она, ухватив меня за запястье, потащила за собой. Вывернув шею, я с тоской поглядела назад, где на деревянном полу каюты валялся одинокий золотой перстень…

***

Боли нет, в физическом плане ей и не с чего взяться. Но очень страшно и пусто внутри. Разум ясный, как, наверное, никогда прежде… А что толку с этого, если собственное тело отказывается подчиняться? Если только и можешь, что немигающими глазами сверлить серое облачное небо…

Вампирше были нужны гарантии того, что я не сбегу, а одновременно вести лодку и удерживать непослушную эльфийку - непросто. Кажется, это называется внушением, которым более-менее владеют все из ее рода… Я не знаю. От осознания собственной беспомощности и глупости очень плохо.

Немертвая много болтает, что только укрепляет растущее внутри чувство безнадежности. Тем, кто может выжить, злодеи свои планы не изливают… Понятно, что от меня избавятся. Позже. Стараясь выкинуть из головы эти мысли, я вслушиваюсь в ее слова, иногда перемежающиеся истеричными смешками. Надеюсь, что-то из услышанного все же окажется полезным.

Кое-что я уже поняла. Ей нужна Эни… А я - нечто вроде подстраховки. "Она слишком сентиментальна, не даст тебя так просто убить", - так сказала вампирша, и ее интонации насквозь были пропитаны ядовитым призрением. Конечно, уж она-то не из тех, кто сострадает слабым! Она бы предпочла использовать Шейда - ради него Эни точно на что-то угодно пойдет - но в руки вовремя угодила я, совсем не такая опасная, как дампир. Со мной удобней, не нужно бояться…

Если бы у меня сейчас было кольцо! С демоном в качестве помощника я бы смогла оказать сопротивление!

Страстно хотелось сделать хоть что-то, оказать сопротивление и не позволить себя использовать. Волны мягко стучались о борта, звали к себе, обещали укрыть и защитить… Но я была бессильна даже выпрыгнуть из лодки. Что там - даже скрипнуть зубами от удушающей меня ярости и то не могла!

Причалили. Меня вновь волокли куда-то безвольной куклой. Несколько соленых морских брызг попали на лицо, смешались со слезами, медленно текущими по щекам.

Рывок - и я вновь стою на ногах, которых, правда, не чувствую. Уже стемнело, солнце зашло за горизонт, оставив мир во власти тягучего сумрака.

Вдалеке я вижу две фигурки, стремительно приближающиеся к нам. Эни и Шейд. Последний приобнял девушку за плечи, в попытке (как мне кажется) защитить от ледяного пронизывающего ветра. Но вот она, увидев меня и вампиршу, высвободилась и кинулась вперед.

Это будет долгая ночь, откуда-то знаю я. И все ли из нас доживут до рассвета?..