Дерек 

Я выгляжу нелепо и по-идиотски. Когда я смотрю на себя в зеркало, я хочу пойти на попятную. На мне одет плотно облегающий гимнастический костюм, очевидно, придуманный женщиной, которая понятия не имеет об устройстве мужчин, потому что очертания моего члена непристойны. Неужели парни, которые делают эту спортивную одежду, не могут сделать какое-то уплотнение или еще что-то? Я прыгал на батуте, но никогда не делал это синхронно. Глядя на себя в зеркале, я понимаю почему. Я думал, устроить индивидуальное занятие по прыжкам на батуте с двумя профессионалами будет веселым, чем-то совершенно необычным. Эта идея работала абсолютно не так как следовало.

Я слышу громкий стук.

— Дерек, выходи! — орет Прыгающий Джек через дверь мужской раздевалки.

Я поправляюсь, надеясь, что смогу избежать дополнительных затруднений в виде эрекции во время тренировки. Когда я вхожу в зал, Эштин стоит на батуте в середине, одетая в похожий плотно облегающий костюм, не оставляющий простора для воображения.

Ее взгляд перемещается вниз, а рука взлетает ко рту, поскольку она хихикает.

— Вот это да... Дерек, твой, ммм...

— Большой, я знаю. Перестань пялиться на него или вскоре ты увидишь насколько он впечатляющий в действительности, — я жестом указываю на ее грудь. — Тебе холодно, Лапочка?

Она скрещивает руки на груди, когда понимает, что я не единственный, чьи части тела выпячиваются.

— Возьмитесь за руки, — дает указание Гретхен.

Эштин глядит на мои руки так, словно в ближайшее время она не собирается прикасаться к ним.

— Мы будем прыгать не по отдельности? — спрашиваю я. Это не задумывалось, как интимный «возьмитесь за руки» сеанс. Я смотрел видео в интернете. Предполагалось, что мы будем прыгать на двух разных батутах.

— Сперва вам нужно найти и почувствовать ритм друг друга.

Похоже на совокупление, а не на батут, но я в игре. Я протягиваю руки. Эштин делает глубокий вдох, когда ее руки проскальзывают в мои. Ее прикосновение вызывает внутри меня разряд электричества. Я ищу знаки, которые покажут мне, что она тоже это чувствует. Но, очевидно, это не так, потому что она отводит глаза и выглядит так, словно хочет быть где угодно, только не здесь.

— Начинаем прыгать! — велит Прыгающий Джек.

И мы начинаем. Эштин старается остаться в вертикальном положении, но падает навзничь. Поскольку наши руки соединены, я едва не падаю сверху.

— Извини, — бормочу я.

Это ближе, чем я думал, и это выбрасывает меня из игры. Предполагалось, что сегодня вечером я перестану думать о бабушке. Это должно было быть развлечением, высмеиванием ее и «несвиданием», где я воспользовался бы ею, если уж на то пошло.

Эштин садится и протягивает руки, чтобы мы могли попытаться снова.

— Это забавно. Ты это знаешь?

— Почувствуй мой ритм, — говорю я, подмигивая ей, пытаясь разрядить обстановку.

Она склоняет голову на бок и ласково улыбается.

— Иди к черту, — она пытается выдернуть руки, но я крепко держу их и продолжаю прыгать.

— Почувствуйте энергию своего партнера, — инструктирует Джек. — Не боритесь с ней. Приноровитесь к ней, подражайте ей, пока вы не достигнете единомыслия.

— В следующий раз, когда мы куда-то пойдем, напомни мне надеть спортивный бюстгальтер, — бормочет Эштин, — а тебе хорошо бы надеть защиту паха.

Я стараюсь скрыть улыбку.

— Ты уже предвкушаешь следующий раз?

— Нет. Я просто имела в виду... Забудь, что я имела в виду и сконцентрируйся, — взволновано говорит она.

— Ты очаровательна, когда нервничаешь, Лапочка.

— Я не нервничаю.

— Уверена? Твои ладони влажные и...

— Перестаньте разговаривать и сосредоточьтесь! — кричит Гретхен.

На это нам требуется пятнадцать минут, после чего Прыгающий Джек заявляет, что мы готовы к тому, чтобы разделиться и попробовать себя на батутах, стоящих бок о бок. С каждым прыжком Эштин выглядит все более расслабленной. Под конец у нас начинает получаться, и она даже улыбается и позволяет себе легкие смешки, когда мы делаем ошибки. Прыгающий Джек и Гретхен, оба наполняют эти прыжки, которые являются комедией, более серьезным смыслом, чем нужно. Гретхен ругает нас всякий раз, когда мы с Эштин разговариваем или смеемся, что заставляет нас смеяться еще больше.

— Когда вы прыгаете синхронно, — говорит Гретхен, после того как Прыгающий Джек научил нас некоторым трюкам, — ваши тела и души сливаются воедино. Это все равно, что заниматься любовью.

Я перевожу глаза на Эштин, и наши взгляды соединяются. Я представляю себе, как это было бы — близость с той, у которой такие выразительные глаза и полные губы. Сначала я бы действовал не спеша, смакуя каждый момент... затем я позволил бы ей задать темп. Уберет ли она свою защитную оболочку или та будет всегда с ней, как напоминание, что она никогда полностью не снимет свои ограничения?

Черт, мне лучше остановить эти беспутные мысли, пока каждый находящийся в комнате не узнает, о чем я думаю. Если бы Эштин знала, что у меня на уме, она, пожалуй, ударила бы меня в пах, который без проблем нашла бы в этом костюме. Говорю себе, что я сексуально озабочен, потому что несколько месяцев не был с девушкой. Мне необходимо это исправить, но не с такой девушкой как Эштин. Она создана для парней, которым нужны обязательства. Я же создан для девчонок, которые хотят хорошо провести время. Даже несмотря на то, что мы можем прыгать синхронно, когда речь заходит о свиданиях, наши характеры сталкиваются как масло и вода.

К концу часа мы осваиваем прыжки и несколько синхронных трюков, и Гретхен настаивает на том, чтобы мы сфотографировались в костюмах. Прыгающий Джек и Гретхен впечатлены нашим успехом и приглашают нас приходить в любое время на следующее занятие.

В машине мы с Эштин молчим, пока я везу нас на ужин. Я до сих пор убеждаю себя, что меня не влечет к Эштин. Мы не синхронны во всем, ни в чем. Кроме прыжков на батуте. Мы отожгли сегодня вечером.

— Прыжки на батуте были глупой идеей, — говорит Эштин. Она вновь в своем спортивном костюме выглядит так, словно собиралась в тренажерный зал на интенсивную тренировку, а не на прогулку по ночному городу.

— Тебе понравилось. Признай это.

Она ерзает на сиденье и выглядывает в окно.

— Я не буду ничего признавать. А теперь отвези меня домой, чтобы я могла наесться до отвала, я проголодалась.

— Я приглашаю тебя на ужин.

Я заезжаю на парковку перед «Белой Фермой» в городке под названием Ромеовилл.

— «Белая Ферма».

— Говорят, у них лучший в мире цыпленок, сделанный из настоящих цыплят. Признайся, что ты понятия не имеешь, из чего состоит то замороженное дерьмо, которое твоя сестра разогревает каждый вечер.

— Получается, что я люблю замороженное дерьмо, большое спасибо.

Нам около часа приходится ждать столик, так что Эштин бродит по небольшому музею антиквариата, расположенному внутри ресторана. Она заинтересованно разглядывает один из ретро-автомобилей, выставленных в музее. Мерзкий парень в провисших штанах, который выглядит так, словно он ищет подружку на ночь, блуждает рядом с ней. Он что-то говорит, я не могу услышать что именно, затем улыбается, когда она отвечает ему.

— Все в порядке, дружище? — говорю я, обнимая Эштин за плечи. Он понимает намек и уходит.

Эштин откидывает мою руку.

— Что ты делаешь?

— Убеждаюсь в том, что парень знает, что ты недоступна. Никто не говорил тебе не разговаривать с парнями, которые выглядят так, будто хотят потрахаться?

— По себе судишь?

— Что-то вроде того.

— Может парень просто попытался быть любезным?

— Я так не думаю.

Она возвращается через битком набитый музей назад в ресторан. Когда мы, в конце концов, усаживаемся напротив группы парней в футболках с надписью «Футбольная команда старшей школы Ромеовилла», Эштин молчит.

— Хочешь поговорить?

Она не сводит взгляда с картинки нарисованной курицы на тарелке.

— Я не думаю, что мне это нравится.

— Хорошо, даже лучше, что это не свидание. Если бы было так, то ты, определенно, потерпела бы неудачу.

Она открывает рот, чтобы возразить, но тут подходит официантка. Это крупная женщина с рыжими вьющимися волосами, которая представляется как Трейси. Она приветствует нас, затем принимает у нас заказ.

— Наши запасы безграничны, так что не стесняйтесь заказывать больше, — говорит Трейси, улыбаясь, потом наклоняется и шепчет кое-что важное. — Наши кукурузные пончики легендарны и вызывают привыкание.

— Слава богу, — говорю я Трейси, которая выглядит так, словно в течение своей жизни она ест слишком много пончиков. — Потому что моя подружка легендарна и вызывает привыкание. Правда, Лапочка?

Эштин качает головой, пиная меня под столом. Бедная Трейси. Ее улыбка исчезает, она не знает, как отреагировать, в итоге она извиняется и говорит, что еда будет в ближайшее время.

— Слава Богу, что это не настоящее свидание, — говорит Эштин. — Потому что иначе я бы уже была готова вызвать такси и отправиться назад в Фримонт.

— Если бы это было настоящее свидание, мы бы уже были на заднем сидении моей машины и без одежды.

— Хочешь поспорить? — спрашивает Эштин.

Я широко улыбаюсь.

Она поднимает руку:

— Забудь, что я сказала.