Я ждал этого момента целый год. Не каждый день тебе дается шанс выйти из тюрьмы. Конечно, в игре Монополия, вы просто должны кинуть кости три раза и ждать парную игру, или же заплатить штраф и быть свободным. Но это не игра, это Департамент Иллинойса по делам несовершеннолетних; или же ДИПДН, как прозвали его заключенные. Ох, это звучит так невежливо. Все парни из отдела по делам несовершеннолетних грубы, но я никак не могу назвать это место ДИПДНом для взрослых. Можете спросить меня почему я сидел в тюрьме на протяжении последнего года. Я был осужден за то, что сбил девушку на своей машине, находясь при этом в состоянии алкогольного опьянения. Еще это была скоротечная авария с летальным исходом, из-за чего судья заставил меня на самом деле взбеситься вдрызг, учитывая мое судебное дело. Он прибавил мне еще два месяца за этот инцидент.
- Ты готов, Калеб? - спрашивает Джерри, камерный караульный.
- Да, сэр.
Я ждал этого триста десять дней. Черт тебя дери, да, я готов.
Я глубоко вздыхаю и следую за Джерри в комнату, где комитет по надзору будет оценивать мои успехи. Я был подготовлен к этому другими ребятами из моей камеры. Сиди прямо, смотри на них с полным раскаянием, будь вежлив и все прочее. Но, скажу правду, как можно доверять парням, которые намеренно пошли на преступление?
Когда Джерри открывает дверь в комнату с комитетом, мои мышцы начинают подрагивать, и я тут же потею под выданным государством комбинезоном и носками, и да, даже под моим выданными государством трусами. Может быть, я не так готов к этому, как думал ранее.
- Пожалуйста, сядьте, Калеб, - приказывает женщина, носящая очки, со строгим взглядом на лице.
Клянусь, сцена из плохого фильма. Семь человек, сидящих в шести футах перед одним одиноким металлическим стулом. Я сижу на холодном, жестком металле.
- Как вы знаете, мы здесь, чтобы оценить вашу способность покинуть это место и начать жизнь в качестве свободного гражданина.
- Да, мэм, - говорю я. - Я готов уехать.
Большой парень, предположил я, который собирается играть “плохого полицейского” поднимает руку.
- Эй, помедленнее. У нас есть несколько вопросов к тебе прежде, чем мы примем решение.
О, Боже.
- Жаль.
Большой парень проверяет мое дело, листая страницу за страницей.
- Расскажите мне о событиях в ночь аварии.
Эту ночь я хочу стереть из истории. Глубоко вздохнув, я говорю:
- Я выпил на вечеринке. Ехал домой, но потерял управление машиной. Когда я понял, что сбил кого-то, я испугался и вернулся на вечеринку.
- Вы знали девочку, которую сбили?
Воспоминания нахлынули на меня.
- Да, Сэр. Мэгги Армстронг… Моя соседка. - Я умолчал, что она была лучшей подругой моей сестры-близнеца.
- И Вы не выходили из автомобиля, чтобы взглянуть, пострадала ли Ваша соседка?
Я ерзаю на своем стуле.
- В тот момент я не подумал об этом.
- Вы размышляли над этим? - спросил другой участник комитета.
- Если бы я мог повернуть время вспять, я, клянусь, сделал бы все по- другому. Я хотел бы изменить все.
Они задавали мне вопросы еще полчаса, а я порывисто отвечал. Почему я напился, будучи несовершеннолетним, почему я сел за руль, будучи пьяным, почему я покинул место происшествия. Я не знаю говорил ли я все правильно или же нет, и это доводит меня до крайности. Я просто все это время был собой… Семнадцатилетним Калебом Бэкером.
Если они поверили мне, то у меня есть шанс получить досрочное освобождение. Если же нет… Ну, я буду, есть хреновую пищу еще шесть месяцев и продолжать жить в одной комнате с заключенными.
Большой Парень посмотрел прямо на меня.
- Как мы понимаем, ты не пойдешь на очередную пьянку?
Я сижу прямо в моем кресле и уделяю свое внимание всем и каждому из участников комитета.
- Не обижайтесь, но я никогда не захотел бы вернуться сюда снова. Я сделал большую ошибку, из разряда тех, которые преследовали меня днем и ночью пока я был здесь… Позвольте мне вернуться домой.
Впервые за всю свою жизнь я испытал желание подхалимничать.
- Калеб, пожалуйста, подожди снаружи, пока мы принимаем решение, - сказала женщина в очках. И это было слишком. Просто слишком.
Я ждал в холле. Обычно я не из тех парней, кто ломается под тяжестью проблем и прошлый год в тюрьме определенно подарил мне еще один невидимый кусок брони, которая была надета на мне. Но ожидание решения группы неизвестных по поводу твоей судьбы, главным образом раздражает. Я вытер бисер пота со лба.
- Не волнуйся, - сказал конвоир Джерри, - Если ты не выиграешь в этот раз, ты обязательно получишь еще один шанс через несколько месяцев.
- Великолепно, - снова пробормотал я, так и не успокоившись.
Джерри смеется, блестящие серебреные наручники, которые висят у него на поясе, позвякивают с каждым его движением. Мы ждем уже полчаса кого-то, кто выйдет из комнаты и даст мне понять что дальше. Свобода или дальнейшее заключение? Я устал от постоянного заключения в своей камере. Я устал спать на койке, пружины которой впиваются мне в спину. И я устал от слежки за мной все двадцать четыре часа в сутки, совершаемой охранниками, персоналом, сокамерниками и другими заключенными. Леди в очках открыла дверь.
- Калеб, мы приняли решение, - она не улыбалась. Это плохой сигнал? Я приготовился к плохим новостям. Я встал и Джерри похлопал меня по спине. С жалостью? Знает ли он что-то, чего не знаю я? Ожидание бесило меня. Я снова сел на металлический стул. Все глаза смотрела на меня. Большой Парень кладет руки на стол и говорит:
- Мы все согласны с тем, что ваши действия в прошлом году, касающиеся аварии, были настоящим преступлением, - Я знал это. Я на самом деле знал это, - Но мы верим, что это был первый и последний раз. Вы продемонстрировали позитивные лидерские качества с другими заключенными и усердно работали над порученной вам работой. Комитет по надзору решил освободить вас и ограничить ваш приговор оставшимися ста пятидесяти часами общественных работ.
Это все значит то, что я думаю, должно значить?
- Освободить? И я могу уехать отсюда? - спросил я Большого Парня.
- Вы встретитесь со своим куратором завтра утром. Он сообщит вам ваши обязанности перед обществом и передаст нам ваш прогресс.
Другой участник комитета указывает ухоженным пальцем на меня.
- Если вы возьметесь за старое, ваш куратор может ходатайствовать судье о том, чтобы он снова вернул вас сюда, чтобы вы отбыли здесь оставшееся наказание. Вы поняли?
- Да, сэр.
- Мы не даем второго шанса рецидивистам. Возвратитесь домой, станьте образцовым гражданином, выполните общественные работы и сделайте вашу жизнь хорошей и чистой.
- Я понял. Я сделаю все возможное, - говорю я.
Когда я возвращаюсь в свою камеру, я вижу единственного здесь - нового ребенка. Ему двенадцать лет и он до сих пор все время плачет. Возможно, он должен был подумать дважды прежде, чем всадить нож в спину девочки, которая отказалась идти на школьные танцы с ним.
- Ты когда-нибудь перестанешь плакать? - Спрашиваю я ребенка.
Он прячет лицо в подушку; не думаю, что он слышит меня. Но тут я услышал приглушенный голос:
- Я ненавижу это место. Я хочу домой.
Я сменил свою обувь на рабочую, потому что мне необходимо убрать мусорные контейнеры сегодня. - Да, я тоже, - говорю я. - Но ты застрял здесь, так что, можешь смириться с этим и учиться по программе.
Малыш сел, хлюпая и вытирая нос тыльной стороной ладони.
- Как давно ты здесь?
- Почти год.
Это заставило ребенка броситься в подушку для еще больших причитаний.
- Я не хочу быть запертым в течение года, - кричит он.
Хулио, другой сокамерник, заходит в комнату.
- Серьезно, Калеб, если этот ребенок не заткнется, я убью его. Я не спал в течение трех ночей из-за этой плаксы.
Вопли прекратились, но начались хлюпанья. Которые на самом деле хуже, чем причитания.
- Хулио, дай ребенку побыть сломленным.
- Ты слишком мягок, Калеб. Это место должно ужесточить этих детей.
- Так, чтобы они стали такими, как ты? Не обижайся, парень, но ты бы напугал даже серийного убийцу, - говорю я.
Один взгляд на Хулио и вы понимаете, что он жестокий человек. Тату по всей его шее, спине и рукам. Обритая голова. Когда моя мама пришла увидится со мной, она ведет себя так, будто эти тату отравлены.
- Так что? - сказал Хулио, - Они выпустят тебя?
Я сел на свою кровать.
- Да. Завтра.
- Удачливый сукин сын. Ты вернешься в свое маленькое городишко с забавным именем? Кстати, как его название?
- Рай.
- Так вот, я поэтому должен торчать здесь с этой нюней, пока ты в Раю? Разве ты не сука после этого?
Он одаривает малыша взглядом-с-широко-раскрытыми-глазами. Если бы я не знал Хулио лучше, я бы тоже испугался. Подростка это заставляет снова взорваться.
Хулио смеется, а затем говорит:
- Ну, я дам тебе номер моего кузина Рио в Чикаго. Если тебе нужно будет удрать из Рая, Рио подцепит тебя на крючок.
- Спасибо, парень, - говорю я.
Хулио качает головой, наблюдая за плачем подростка, произнося:
- Позже, амиго.
И оставляет камеру открытой.
Я хлопаю подростка по плечу. Он рыпается прочь, боится.
- Я не собираюсь причинять тебе вред, - сказал я ему.
Он поворачивается ко мне.
- Это то, о чем все они говорят. Я слышал о том, что происходят в тюрьмах, - он отправляет свой окурок в стену.
- Не обольщайся, малыш. Ты не мой тип. Мне нравятся чиксы.
- Что насчет парня с тату? - я борюсь с желанием засмеяться, - Он тоже гетеро. Чувак, ты в корпусе для несовершеннолетних.
- Он сказал, что убьет меня.
- Он говорит это, потому что ты ему нравишься, - заверяю его я. У Хилио чувство юмора, как у больного, - Теперь встань с кровати, перестань плакать и иди к остальной группе.
Под “группой” подразумевается групповая терапия. Где все, что они делают, это сидят кругом и обсуждаете все то дерьмо, что произошло в их жизни.
Завтра я покину к чертовой матери это место. Больше никаких групп. Больше никаких сокамерников. Больше никакой дерьмовой еды. Больше никакой чистки мусорных контейнеров.
Завтра я вернусь домой.