Покинув Отто, чей кабинет был рядом с кабинетом барона, Эльза отправилась к себе. Вопреки обыкновению, она пошла не внутренними коридорами, а через небольшой поместный парк. Прохлада ночи и душистый воздух, напоенный липами, из-за ее «демонического» восприятия не дарили ей никаких эмоций, — но почему-то ей так хотелось.
Она медленно шла по аллее; вверху, в огромных кронах еле теплились фонари. Она думала. Мысли были несколько сумбурны и невеселы.
Самое скверное было в том, что у нее иссякли идеи, как искать барона. Слишком много было в истории белых пятен и оборванных концов. Куда отправился ее дед тогда один, без охраны? Что он узнал перед этим, что сделал потом? При чем тут Тадеуш? Откуда он сам знал про могилу? Поляки, дьявол их побери, могли бы пролить на это свет… или нет? Отто с головой ушел в запутанную игру разведок, но пока это никак не приводило к решению.
Завтра — последний день… Что же, остается лишь надеяться на чудеса?
Раздумья Эльзы вернулись к полицейским, лежавшим в автомобильном багажнике. Их нужно было срочно куда-нибудь деть, потому что увидеть их мог не только Отто, но и любой, кто не поленится надеть «специальные очки».
Эх, проклятие: почему же дальности этих очков не хватает, чтобы увидеть, где ее дед?..
Она как раз добралась до своей башни, когда эти две проблемы вдруг щелчком свелись воедино, — и привели к решению. А что, если в поисках посильнее задействовать мою Науку? — подумала Эльза. По крайней мере, это стоило попробовать.
Еще тогда, в больнице богадельни, она поняла, как увидеть предел действия Закона. Ей нужен был эксперимент с двумя подопытными; так вот, этими подопытными станут полицейские! Их никто никогда не найдет, даже Отто — и этому будет готовое объяснение, учитывая, что погибших от действия способностей Колесничего невозможно «допросить». Они будут считаться жертвами пожара или пропавшими без вести.
Она запустит «Ментальную Катапульту» — и исполнит четвертый пункт своего давнего плана! А после этого — одно из двух: или она закончит свою Науку и неведомым пока образом узнает, где барон, — или, по крайней мере, на время станет способна вычислить структуру мироздания в гораздо большем радиусе, чем сейчас. Если он не уехал в Австралию или Японию — она найдет его.
* * *
Ночью она перенесла полицейских в лабораторию; дело облегчили каталка и подъемник.
Подопытные слабо провожали глазами ее движения, когда она подключала их к приборам. Она знала, что они в полном сознании и полны ужаса. Еле заметно они шевелили губами…
Эльзу захватило ощущение кошмарности ее поступка. Одно дело — убийство, даже если человек умрет после многолетнего паралича. Смерти нет, — она это знала; она видела посмертное перерождение много раз. Но совсем другое — полное уничтожение Духа… Небытие. И сейчас она это сделает с одним из них. Сейчас она на деле перейдет черту, которую уже перешла мысленно.
Передвинув пару рычагов, она ослабила защитное напряжение «Третьего глаза».
— И кто из них это будет? Может, бросишь монетку? — прорезался насмешливый голос демона, — Шучу, просто шучу. Я знаю, что монетка не поможет. Ты ведь заранее просчитаешь результат ее падения.
— Какая разница? — глуховато сказала Эльза, — Я не судья человеческих душ.
— Да ты никак колеблешься, Эльза? — спросил демон со скрытой подначкой, — О, понимаю. Все происходящее похоже на нелепый гротеск, не так ли? Так просто сделать шаг от детской мечты к больной, претенциозной мании. И так просто можно НЕ ДЕЛАТЬ того, что ты задумала! Быть может, остановишься? Вокруг тебя целая жизнь. Люди ходят, занимаются простыми вещами, и они правы. А всякую блажь оставляют детству с его глупостями.
— Нет, — сказала она, и к ее ужасу добавился восторг. О, демон прекрасно умел играть на струнах ее души! Но это и было сейчас ей нужно, — Нет, демон. Время не лечит ничего, — лишь заносит песком забвения. Я этого не позволю! То, что однажды погасило свет во всем моем мире, не имеет срока давности. Без этого незачем жить. Я не останусь болтаться на полдороги. Мне не нужны оправдания моих средств, и я не боюсь применить к самой себе такие же.
Она надела шлем «Ментальной Катапульты», подключившись к зрению того, кому суждено было после смерти переродиться. Второй же был подключен к первому и к установке напрямую, — тот, кто должен был навеки исчезнуть. Она активировала контур, отсекающий их замкнутую систему от мира.
— Демон, — сказала она, — Дай ему познать Гневных богов Бардо!
О, демон не заставил себя упрашивать. Второй зашелся в адском крике, — и не выдержал! Не будь он в замкнутой системе, — смерть стала бы ему спасением, но сейчас он не мог покинуть место пытки. Предельный ужас взорвал его Кристалл.
В этот же миг разряд тока убил первого.
Эльза не смогла даже различить чудовищную скорость, с которой первого забросило на самый верх. Просто перед его — и ее! — глазами вдруг разверзлась та бездна Предвечного Света, которую обещала «Бардо Тодол».
То есть, для него это, наверное, выглядело как Свет. Ведь он отбросил здесь все то, за что Эльза «зацепилась», чтобы ее затащило сюда. Только так можно было увидеть и признать, что ты и этот Свет — одной природы.
А для Эльзы это было бурлящее, враждебное и полностью чужеродное ей ничто! Ее зрение стало бессильно, она ослепла, ее раздирало на части. И она поняла, что сейчас будет просто уничтожена. Для нее, Проклятой, здесь не было ни шанса! Все, что она до сих пор делала — это уничтожала в себе то, что было этому Свету сродни, — то есть, Кристалл. Все, что она в себе знала, — были ее демон, различные концепции, ее и чужие цели, — и все это Свет сейчас сжигал. Единственным, что она чувствовала, была страшная боль горения. Сейчас сердцевина ее существа разорвется окончательно от невыносимой муки, — и все!!
— ПАДАЙ ОТСЮДААААААА!!! — взвыл демон.
…Она успела. Кристалл ее не взорвался, но лишь получил очередную глубокую трещину. Отдача от его разрушения швырнула ее вниз. Ее захватило знакомое ощущение: пустота под ложечкой, чувство разрыва в груди. Она падала, падала вниз и влево, и ветер Той Стороны ревел вокруг. Потом тело встретило удар. Падение прекратилось. Она увидела себя лежащей среди оплавленного хлама на своем пустыре.
Потом видение пустыря тоже отступило. На самом деле она лежала на полу в лаборатории, постепенно приходя в себя. Дыхание рвалось, сердце выскакивало из груди, носом шла кровь. Оказывается, она сорвала крепления, мечась в беспамятстве, и упала — этот-то удар она и почувствовала! Но она была жива, она даже не впала в кому на этот раз…
— Ну, и? — просипел демон, — Что дальше, Икар недоделанный?
— Сейчас… — задыхаясь, ответила Эльза, — проверю кое-что — и отвечу…
Она сняла шлем и встала, шатаясь. Ее демон тоже принял удар Предвечного света, — поэтому «особое» зрение появлялось короткими вспышками в черноте.
Один из подопытных был просто мертв; другой, чей Кристалл полностью разбился, смотрел, шевелил губами и уже пытался встать. Эльза заранее прочла в их документах их имена. Она назвала по имени того, кто потерял Кристалл. Тело задергалось, вспыхнуло и вскипело в «точках контакта» — руки, ноги, голова. Для демонов их имена смертельны. Исчезло даже больше, чем сам демон! Эльза разглядела: в структуре мира образовалась огромная прореха там, где он был. Разрушились все связи, что соединяли его с остальным Законом.
После этого она попыталась вызвать того, кто в этом опыте должен был узреть Предвечный свет. Через некоторое время сомнений не осталось: он не отвечал! А это значило, что опыт как таковой удался: он все же понял таинственную Истину.
Эльза рассмеялась тихонечко и чуть-чуть безумно.
— Вот теперь я отвечу тебе, что дальше, демон! А дальше будет пункт пятый моего плана. Не думай, что я была глупа настолько, чтобы заранее не понимать: когда я увижу предел действия Закона, моему зрению не будет доступно то, что видят Просветленные. Это и есть признак, что то, что я вижу — именно Предел. Это было очень убедительно. И теперь мы знаем, что его можно достигнуть, и действительно возможно его перейти, раз у него получилось.
Теперь мне нужно увеличить энергию своего Кристалла настолько, чтобы самой покинуть Систему. Древние делали это движением Духа, но это не для меня. Я только отрекаться от него умею! Но не беда, ведь мы только что убедились, что пассивным, механическим способом тоже можно это сделать… по крайней мере, можно создать максимально благоприятные условия для этого. Смотри-ка: этот свежеиспеченный Просветленный и пальцем не шевельнул, чтобы попасть, куда попал. А это значит, что я сама стану следующим подопытным, чьи привязанности сгорят! Да, я сожгу их за счет кого-то другого! Тогда я стану способна смотреть на Предвечный Свет — своими глазами!!!
— Э, нет! Не пойдет! Ты же меня прикончишь, чего доброго! Я заявляю: с этого момента я не на твоей стороне!
— Слишком сильные слова для того, кто заперт в ловушке. Хоть и по своей воле.
Она отправила тела подопытных в маленькую кремационную камеру, которая тоже была в лаборатории с тех пор, как Отто наотрез отказался ездить и хоронить обратно выкопанные для экспериментов трупы.
Она переступила черту.
* * *
Некоторое время Эльза просто сидела в кресле, приходя в себя. Вообще-то, лучше было перенести продолжение экспериментов на несколько часов: после таких потрясений она всегда бывала без сил, а способности ее терпели ущерб. Но сейчас ею владела какая-то нервная лихорадка. Кроме науки и поисков барона, срочно надо было сделать что-то, что отодвинет на второй план то, что она сотворила с полицейскими. Нужно было уйти от «рубикона человечности» подальше на противоположную сторону… дальше и дальше, чтобы стать способной на следующие шаги.
Поэтому, как только зрение к ней вернулось, она вскочила на ноги и стала собирать установку, которая позволяла бы взорвать одновременно сразу десяток Кристаллов. Она закончила, когда солнце уже касалось горизонта. Последний день догорал. Она направилась прямиком к Отто. Тот сидел в кабинете с огромными синими кругами вокруг глаз.
— Герр Штальберг, — с порога начала Эльза, — возможно, удастся понять, где барон, если я закончу свои опыты. У меня есть идея. Мне нужны подопытные. Мне нужен допуск в венскую тюрьму. Там ведь достаточно всяких убийц и прочих, которыми Австрия не дорожит?
«Понять, где барон» — это были ключевые слова. Отто этого было достаточно, чтобы не то что венской тюрьмой пожертвовать, а и всем человечеством. Конечно же, допуск Эльза получила.
…Подопытных, связанных и с кляпами во рту, охрана провела в специально оборудованную камеру. Их усади в кресла — кого силой, кого просто свалили туда, как мешок. На них застегнули шлемы. В глаза их было страшно смотреть — но Эльза смотрела…
Не отводя взгляда, она опустила рычаг «Катапульты»:
— Узрите же сорок восемь Гневных!!!
Так же, как накануне ночью — только быстрее и свирепее в десять раз — ее забросило наверх, в клокочущую и уничтожающую ее бездну. Нет, покинуть предел Закона она не смогла и теперь! Наверное, она кричала, — хотя это было излишне: все ее существо превратилось в крик. Но усилием воли она сохранила сознание и на сей раз. Вот Кристалл раскалывает трещина, — ускорение вниз и падение, — Бардо проявляется спиралями, уходящими вниз и влево, — ржавые пустыри, наполненные потусторонним ветром и скрежетом… Она рванулась, прокусывая губу — и перенесла свое сознание в земную реальность.
Высоко-высоко над землей зависла точка, откуда взгляд Эльзы пронзил пространство. Ценой принесенной жертвы глубина просчета реальности в этот момент возросла для нее настолько, что вся Австрия была под нею, и дальше — окрестные страны. Но она искала изо всех сил всего одного человека.
— Нашлаааа!!!! — закричала она, выгибаясь в кресле, запрокидывая голову, — Нашла его!!! Он… он… в Альтхофене!!!
Отто отстегнул крепления установки от ее бесчувственного тела, быстро назвал по именам всех, кто потерял Кристалл; потом взвалил Эльзу на плечо и бегом бросился прочь из здания тюрьмы.
На улице ждали их возвращения люди из отряда «Бальмунг» с двумя машинами.
— Фройляйн доставить в поместье! — на ходу распоряжался Отто, — Вызвать к ней врача! — Он включил передатчик, — База, ответьте! Это Штальберг! Приказываю первому и второму отделению в боевом порядке выдвигаться на южный автобан! Встречаемся на выезде из Вены!
Автомобили рванули с места, направляясь в разные стороны.
* * *
…Эльза открыла глаза. Разумеется, зрение работало «пунктирно»: мгновения видимости словно прорывались сквозь помехи и слепую черноту. Постепенно она разобрала, что находится в собственной спальне, что неподалеку над столиком со склянками склонился Вальтер, а в изголовье кровати сидит Отто Штальберг и словно бы чего-то ждет. Вот только она никак не могла сообразить, чего…
Друг на друга бывшие коллеги не смотрели. Вальтер теперь редко бывал в поместье: только если был критически нужен в отряде. Тогда он навещал и Эльзу, и они вели мучительно-пустые светские беседы. То есть, мучительны они были только для него: Эльза давно вычеркнула его изо всех списков, и просто составляла фразы, как складывают мозаику. Ведь официально считалось, что он ничем не провинился перед их троицей… Выглядел он неважно, — впрочем, Отто выглядел куда хуже; седина расползлась от висков на всю шевелюру, лицо осунулось. А уж сама-то Эльза…
«Краше в гроб кладут, чем мы все трое», — прорезалась в ее мозгу первая оформленная мысль. И тут же молнией ударила другая: «Дед!!!»
Она дернулась, поворачиваясь к Отто.
— Вижу, вы очнулись, — кивнул тот.
— Герр Штальберг, который сейчас день? Что с моим дедом?
Отто отрывисто бросил:
— Покиньте нас, Дитце.
Вальтер вышел безропотно.
— Вы были без сознания трое суток. Мы… опоздали, фройляйн. Барон мертв.
Эльза ничего не сказала, чувствуя лишь боль, которую принял ее Кристалл, обрыв под ложечкой и ощущение падения.
— Мы отправились в Альтхофен, — продолжал Отто безжизненным голосом, — Там его не было. Но он не мог уйти очень далеко. Я разделил людей. Направил на поиски. Проверили все окрестные кладбища. Нашли «вашу» могилу. Это в соседнем селении. Он там.
— Где? — пересохшими губами выговорила Эльза.
— В… могиле, фройляйн. В «вашей».
Эльза продолжала на него смотреть. Словно через силу, Отто добавил:
— Мы оставили все, как есть. Не стали вскрывать. Решили дождаться вас. Тот, кто это сделал, замел следы. В могиле — негашеная известь. Может быть, вы разберете хоть что-то. Взгляните своим зрением. Вы можете двигаться?
Эльза поднялась, села на кровати; спустила на пол ноги, встала, сделала несколько шагов.
Отто кивнул:
— Тогда собирайтесь.
* * *
Через несколько часов Отто, Эльза и люди «Бальмунга» были на месте. Военные машины, сопровождаемые клубами пыли и лаем собак, остановились перед воротам старого сельского кладбища. По обе стороны от решетки ворот были полуразвалившиеся каменные тумбы; одну из них все еще венчал ангел. За поваленной местами оградой возвышался настоящий дремучий лес.
Все вышли из машин и, не говоря ни слова, углубились в темную аллею; потом свернули направо. Через несколько минут, по-прежнему молча, они достигли восточной стены кладбища. Там давно уже сомкнулись заросли над остатками старых гробниц, и только одна из них была на расчищенном месте. Белый мрамор ее сиял в пятнах солнечного света, что, словно иглами, прошивал лиственный мрак. Плита венчалась высоким обелиском с вырезанной на нем башней. На ней красовались буквы: «Здесь покоится Эльза фон Лейденбергер, 1905 года рождения от Рождества Христова, безвременно погибшая в лето господне 1934…»
Впрочем, это было не единственное, что красовалось на плите. Прямо на ней, словно на алтаре, была лужа запекшейся крови — очевидно, собачьей; посередине плита треснула отчего-то. Кровь стекала на землю через надпись, заполнив вырезанные в камне буквы эльзиного имени. Вокруг лужи остались огарки черных же свечей, как и на земле. Расставлены они были вдоль девяти прочерченных кровью кругов. Земля была истоптана, кое-где по ней что-то словно волочили. Неподалеку от могилы лежала мертвая собака.
Монотонно жужжали мухи.
Метрах в пятнадцати стояли часовые, которых выставил Отто. При приближении отряда они вышли навстречу, но тоже хранили молчание.
Первыми к зловещему месту шагал Отто, за ним — Эльза. Приблизившись, он кивнул людям отряда:
— Начинайте.
Двое дюжих солдат приготовились отодвинуть плиту.
— Нет-нет-нет-нет! Стойте, благородные господа, стойте! — заголосили из ближайших кустов. На полянку опасливо вышло несколько местных жителей, которые осмелились приблизиться к «окаянной могиле», увидев военных.
— Что еще?! — развернулся к ним Отто.
— Помилосердствуйте! Не тревожьте это место, господа, во имя Господа нашего Иисуса! Там девица Лейденбергер похоронена, скверное это место! И сразу-то было неладно: не хоронят так добрых людей, как ее — ночью, да тайно! А потом-то что началось! Чуть не кажную неделю дьяволовы шабаши были тута! Не трогайте, ради Бога! Вы-то уйдете, а нам здесь жить…
— Господа, — ледяным тоном сказала Эльза, — Прошу вас успокоиться. Вам ничто не угрожает. Эльза фон Лейденбергер — это я.
Слова ее произвели действие, противоположное ожидаемому. Выпучив глаза и толкаясь, местные бросились наутек прямо через заросли, и долго еще оттуда доносилось: «Господи Иисусе, помилуй нас, грешных!»
Не обращая на них больше внимания, хмурый Отто кивнул солдатам. Те отодвинули и сняли плиту. Она оказалась расколота надвое. Эльза стояла рядом, горящими глазами впиваясь в структуру физических взаимодействий этого места…
Увы: барон был там, на дне ямы! Он лежал лицом вниз, и на нем были «специальные очки». От тела мало что осталось: рядом с пустым гробом в могиле стояла ванна с негашеной известью. Только то, что мертвый угодил в нее, чуть перевесившись через край, позволило его с трудом опознать. На бароне остались обрывки ритуального белого одеяния, в руке до сих пор был зажат магический меч с гравировкой. Рядом с головой из толщи засохшей извести выступал корешок проклятой «Книги Инститориуса».
Вниз спустили лестницу. Минут через десять останки барона подняли наверх и поместили в закрытый цинковый гроб.
…Люди остановились вокруг черного провала. Они заранее знали, что найдут, но жуткое зрелище всех подавило. Кое-кто крестился, шепча молитвы. Надо было ехать, но они стояли, не в силах ничего сказать, глядя в землю. Эльза бросила быстрый взгляд на Отто и увидела, что его бьет еле заметная дрожь.
Она нарушила молчание.
— Господа, — обратилась она к стоящим, — Здесь нашел свою смерть барон Франц-Ульрих фон Лейденбергер, мой дед. Обстановка выглядит фантастично, но ничего паранормального тут не произошло. Кто-то обманом выманил его сюда в одиночестве и убил. Убийца прятался в этой самой могиле. Видите? — это не совсем обычная могила. В ней можно сидеть, дожидаясь жертву, а потом подняться вот по этим выступам в обелиск и встать во весь рост. В обелиске есть дверца, — посмотрите. А вот с этой стороны, где вырезана башня, в нем имеются отверстия, замаскированные рельефом. Именно оттуда убийца выстрелил чем-то вроде ядовитого дротика. Барон погиб от яда типа кураре. Затем убийца швырнул его в эту яму и выпустил в его мертвое тело шесть пуль.
Эльза помолчала несколько секунд. А потом она вынула кинжал из рукава, вытянула левую руку над могилой и разрезала запястье. Кровь закапала в могилу. Она произнесла:
— Я, Эльза, баронесса фон Лейденбергер, клянусь отомстить убийцам моего деда. Клянусь отомстить всем, кто задумал это и сделал. Если они еще живы, они умрут! Их не спасут никакие оправдания. Я клянусь отомстить любой ценой.
И вдруг Отто, вечно молчаливый и не склонный к пафосным жестам, резко шагнул к могиле и тоже выбросил вперед руку, полоснув по ней кортиком:
— Я, Отто Штальберг, клянусь отомстить всем, чьи действия привели к смерти барона Франца-Ульриха фон Лейденбергера. Никто не уйдет от этой мести!
Эльза в который раз почувствовала в груди словно бы слабый рывок, а потом краткое ощущение пустоты под ногами. Своими нечеловеческими глазами она видела, как из центра ее грудной клетки выстрелила тонкая золотая цепь, уходя в пространство, заполненное узлами, тягами, связями и шестеренками; прямо над ее головой она опустилась, переброшенная через сложный блок. На ней была подвешена золотая же шпага. Так выглядела эльзиными глазами клятва на крови, и цепь готова была оборваться, если она будет нарушена.
Эльза взглянула на Отто. Над ним зависла очень похожая шпага.
* * *
Торжественное погребение должно было состояться на следующее утро. Тело барона доставили в поместье. Точно пришибленные, ходили его верные люди…
Отто остановил машину у эльзиной башни, и солдаты перенесли гроб на платформу-подъемник: так он распорядился. Они с Эльзой встали рядом, опускаясь вниз, в лабораторию.
— Я пытался вызвать барона, когда вы были без чувств, — сказал Отто, — Хотел спросить, кто убийца. Я не рискнул выставить максимальную мощность. Не хотел вам повредить. Барон… не «откликнулся», фройляйн. Но… могло ведь не хватить мощности? Или «привязок» к земной жизни…
— Попытаемся теперь снова, — кивнула Эльза на гроб с останками.
Вдвоем они водворили гроб на стол, сняли крышку. Эльза сжала зубы: сейчас ее дедушка лежал на месте, где до него побывали сотни таких же подопытных!
Она улеглась в пентаграмму «Третьего глаза», снизила защиту до минимальной, повысила мощность контакта, сосредоточилась…
Ничего! Ничего не произошло!
Эльза вытерла испарину со лба и обернулась к Отто. Тот сжимал и разжимал кулаки, силясь успокоиться. Не получалось.
— Одно из двух… — начала Эльза очевидный вывод.
— Знаю!!! Какое из двух?!! Потерял он Кристалл, или…?!
— Я… Мне сложно сказать наверняка, герр Штальберг. Причинно-следственные связи вокруг тела деда были деформированы. Так бывает, когда назовут по имени того, кто утратил Кристалл. Но… они могли быть выжжены и энергией, которая выбросила его за пределы Закона причин и следствий. В описании ритуала говорилось, что возможно и то, и другое.
Отто зашагал по залу, сжав кулаки:
— Как?! Как вообще что-то такое могло случится? Занюханная фальшивая книжка! Подделка для дураков! Она не работала! Не должна была сработать!!! Какой еще ритуал, к черту? Что, неужели кто-то вытягивал из вас душу?
— Нет, конечно. Но дело может быть не в книжке, герр Штальберг, — произнесла Эльза, выбираясь из пятиугольной рамы, — Дело может быть в самом дедушке. Видите ли, в конечном итоге только сам человек, своими силами и добровольно может отречься либо от Кристалла, либо от привязанностей. Я мало что могу сказать о втором варианте, а о первом наслышана. Мне говорили, что из таких получаются… демоны.
Отто сжал руками голову, пробормотав: «Абсурд…» Взяв себя в руки, он спросил:
— Как проверить?
— Можно только вычислить. Видите ли, все, кто связан со мною, подчиняется законам замкнутых систем. Количество энергетических пиков в таких системах точно уравновешено количеством провалов, а энергетическая разница между ними сглаживается со временем по определенным законам. Приведу пример: один Кристалл, полностью освобожденный от привязанностей, равен одному «сгоревшему» Кристаллу, полностью превратившемуся в привязанности… как правило. Они уравновешиваются, как плюс и минус. А у нас в том и вопрос, «плюс» или «минус» случился с бароном. Так вот: нужно выяснить, кто еще среди людей, связанных со мной и подверженных моему влиянию, в то же самое время терял Кристалл или, наоборот, взвинчивал его энергию до полного Просветления и покидал систему. Зная это, мы поймем, какого знака в уравнении не хватает. Этот знак и придется на смерть барона. Так мы выясним природу того, что произошло с ним. Я буду работать над этим, герр Штальберг.
— Оставляю это на вас. Я займусь более понятными делами. Поговорим после похорон. Сейчас — только одно. Вы видели место преступления. Вы умеете читать энергетические следы. Вещи, людей. Как с той книгой. Вы сможете опознать убийцу?
Эльза кивнула:
— Да, когда встречу его. И, возможно, он даже есть среди портретов, которые я заказывала. С вероятностью в двадцать процентов это либо третий из них, либо пятый, — и, в ответ на выразительный взгляд Отто, пояснила, — Вы ведь знаете, память на лица у меня скверная. Я запоминаю другие характеристики.
Отто помедлил, потом вдруг спросил:
— Фройляйн, над вами висит золотая шпага?
— Да. Вы ведь видите ее? У нас одинаковое зрение.
— И надо мной.
— Вижу. У нас одинаковая клятва. Смерть виновным в смерти.
— Думаю, не одинаковая, фройляйн. Позволите вопрос? Как вы будете определять, виновен человек или нет? Будете ли брать в расчет его намерения?
— О чем вы говорите, герр Штальберг? Конечно, намерения важны. Я ищу тех, кто задумал и осуществил всю эту провокацию. И тех, кто это приказал, если они есть. И тех, кто приказал им это приказать. И так далее. Такое нельзя сделать случайно.
— Значит, мы поклялись в разных вещах. Я собираюсь уничтожить всех, кто сделал так, что барон не мог не погибнуть. Даже если при этом они думали, что делают что-то другое.
— Достаточно… радикально. А зачем вы мне это сообщили?
— Мы союзники. Не хочу, чтобы между нами было недопонимание. Возможно, я не смогу по-другому объяснить десяток-другой смертей.
* * *
Утро следующего дня выдалось свежим и солнечным; птичий щебет наполнял аллеи старого венского кладбища. Даже траурная процессия, направлявшаяся к фамильному склепу фон Лейденбергеров, выглядела нарядно в это утро. Сверкало серебряное шитье и золото на погонах имперской формы, вынутой из старых шкафов; сияли сапоги и пуговицы солдат хаймвера и даже райхсвера; качались черные плюмажи изящных карет бывших аристократов, и длинная вереница лиц простого сословия тянулась за ними, неся в руках цветы. Что и говорить, яркая личность барона привлекала самых разных людей.
Впереди четверка вороных катила открытый катафалк с богато украшенным и наглухо закрытым гробом. Оркестр играл марш.
Эльза ехала в карете вместе с отцом и матерью. Они редко виделись, хотя давно достигли примирения, — по крайней мере, формального. С отцом Эльза порой вела прежние заинтересованные разговоры, а с матерью была предельно сдержана и вежлива. Все ее отношение к дочке укладывалось в различные оттенки недовольства.
Потом были пышные, торжественные похороны. Речи говорили даже былые недоброжелатели барона: кто искренне, а кто и потому, что с «Бальмунгом» стало сложно не считаться. Люди разошлись и разъехались только далеко за полдень.
Эльза механически исполняла светский протокол; пустота в ее груди продолжала расти. Гротескно и бесповоротно было все случившееся, о чем знали только некоторые люди отряда. Странно было вспоминать любимого деда, — веселого, авантюрного, яростного, живого, — и тут же — ужасные останки в мерзкой, залитой кровью могиле. И Эльза леденела внутренне, и многие поколения фон Лейденбергеров в ее крови говорили о мести. Но, кажется, никто из предков не смог бы представить себе, на что пойдет для этого их наследница.
Выяснить тайну смерти барона было несколько сложнее, чем она сказала Отто. Дело было в том, что среди тех, с кем ее связывали различные узы, была Колесница, которая практически не поддавалась изучению эльзиными методами. И пока это было так, никакие расчеты в системе не были возможны. Нельзя было вычислить ни распределение «плюсов» и «минусов», ни размер гекатомбы, которую следовало устроить, чтобы Эльза могла свою систему покинуть. Она была Проклятой, и для нее было мало того, чего хватало для обычного человека.
Напрашивалось очевидное решение: чтобы двигаться дальше, Колесницу необходимо уничтожить, и чем скорее — тем лучше. Уже сейчас система Эльзы разрослась почти критически: к этому вел сам способ ее действий. А если оставить безумную демоницу творить, что ей вздумается, ситуация могла стать неуправляемой.