Атмосфера раскалилась до предела. 11 марта канцлер Шушниг ушел в отставку под явным немецким давлением. Народное голосование, назначенное по вопросу о присоединении к Германии, было отменено. Новым канцлером Австрии стал Артур Зейсс-Инкварт, национал-социалист.
Италия молча наблюдала. Те, кто рассчитывал на ее помощь, знали: она вступит в борьбу только тогда, когда Австрия добьется перевеса сил. Итальянцы крайне не хотели бы остаться один на один с резко усилившимся Берлином в противном случае…
13 марта Вермахт должен был пересечь австрийскую границу. А двенадцатого случилось то, что и предсказывала Эльза.
В городе появились агитаторы сторонников присоединения. Они были в фургонах с громкоговорителями, украшенных транспарантами и цветами. Десятки таких машин разъехались по стране, бестрепетно направившись в расположение австрийских военных частей. Громкоговорители убеждали войска не оказывать сопротивления, присоединяться, содействовать Германии. И войска послушно сложили оружие… или, по крайней мере, уверили в этом агитаторов.
Эльза теперь умела вычислять структуру мира дальше и подробнее, чем до опытов с «Катапультой». Она видела, как искажаются законы физики на всей территории, охваченной излучением «Машин Пропаганды». Ее приборы тихо потрескивали, а у нее болела голова, — но все же это было куда лучше, чем ужас прикосновения Колесницы.
…В Вене толпы высыпали на улицы — нарядные мужчины, женщины с букетами. «Машины Пропаганды» разъезжали по городу, и цветы буквально усыпали их путь. Только люди из отряда «Бальмунг», надев защитные шлемы, скептически взирали среди восторженных горожан на народную радость и нисколько ее не разделяли. Они последовали всюду, куда отправились эти Машины. Они ждали приказа командующего. А тот, в свою очередь, ожидал веского слова своего заместителя.
Через несколько часов всеобщего ликования, когда все машины достигли пунктов назначения, солдаты «Бальмунга» смели их жидкую охрану, скрутили пропагандистов и уселись на их место, следуя указаниям Отто. Они были людьми старой закалки и ценили свободу человеческой воли, — но тут и им было ясно, что зловредное влияние следует выправить.
Через некоторое время над толпой раздались крики:
— Наша цель — Священная Империя!
— Верно!
— Austria Erat In Orbi Ultima!
— Германия будет с нами!
…Телефон в кабинете канцлера раскалился. Кажется, никто больше не считался с ним: все его приказы игнорировались! Послушные неведомой ему воле, австрийские войска покинули места дислокации и грузно двинулись к границе, через которую планировал войти немецкий Вермахт.
— Вы говорили о чрезвычайных мерах! — кричал в трубку Зейсс-Инкварт, — Если они у вас есть, самое время их применить!
* * *
… В штаб-квартире отряда ZZ, специального подразделения Абвера для захвата архивов Отдела информации австрийского Генштаба, в это время маялся от безделья Дэтлеф Эберт. Его, рунистера и воина, направили захватывать какие-то бумажки! Да, командир обещал, что выпадет случай проявить доблесть, — но в это верилось чем дальше, тем меньше. Ведь основную часть операции поручили СС! А это значило, что вместо битвы во славу богов сейчас происходило катание на разукрашенных машинах и пустословие на потеху толпе.
Дэтлеф понять этого не мог. Он сидел, сложив ноги на стол, и развлекался бросанием ритуального кинжала. Оружие Контракта вонзалось в стену едва ли не по рукоять, но тут же возникало вновь в руке Контрактера. Его нельзя было ни сломать, ни потерять.
Эрвин Фон Лахузен, командир отряда, уже исчерпал аргументы, почему не нужно так развлекаться, и молча мерил шагами кабинет. Он как раз недавно приказал сменить в нем обивку. Но он делал скидку на неисправимые особенности характера своих людей, польза от которых перевешивала вред.
…Телефон зазвонил. Фон Лахузен снял трубку, выслушал краткое сообщение, коротко ответил: слушаюсь, и повернулся к Дэтлефу. Приказ касался именно его.
Ему предстояло устранить источник помех для Германии: захватить штаб-квартиру «Бальмунга», а в первую очередь — обездвижить их инженерную службу и научно-экспериментальный отдел.
— Так и знал я, что презренные СС вновь опозорятся! — возвестил Дэтлеф, выслушав командира, — Справедливо было бы заставить их захватывать бумажки, пока мы свершим то, что сами они свершить похвалялись! Но справятся ли они и с этим?
— Сержант Эберт, не время сводить счеты с СС! Сейчас мы занимаемся одним делом. Отправляйтесь. Вам выделяется отряд, приписанный к резервной машине «Аненербе». Приказываю работать с ними совместно.
Дэтлеф ухмыльнулся и поднялся. В руках у него был какой-то сверток.
— Это еще что? Ну и запах…
— Трофей, — заявил Колесничий.
— Ладно, ступайте, только не вздумайте своевольничать. И, кстати…не могли бы вы прибрать свои художества?
— Как скажешь, командир, — ответил Колесничий, — Хотя, по разумению моему, недостойны мужа сии заботы.
Он располосовал руку и кровью написал на стене несколько рун. Дырки в стене затянулись. Руны остались.
«Придется повесить картину», — подумал фон Лахузен.
* * *
В старой части Вены, недалеко от моста через Дунай, в гараже стояла резервная «Машина Пропаганды», которую до сих пор держали выключенной.
Двое сотрудников профессора Убермана встревожено склонились над чем-то, напоминавшим радиоточку.
— Что, работают? До сих пор?
— Не знаю… не разберу. Ими управляют наши враги.
— Проклятие… Потратят всю энергию…
— Запас еще есть. Мы должны были продержаться до подхода армии…
Третий — старший лаборант Мартин Фогель, который и построил эти Машины — стоял, прислонившись к стене и безучастно глядя в никуда. Сегодня он был какой-то странный, заметили его коллеги. Впрочем, может быть, просто устал за последние дни?..
В ворота гаража раздалось несколько крепких ударов, и зычный голос крикнул:
— Явился я, дабы убогость вашу вновь узреть! Открывайте!
Пока профессорские сотрудники пытались сообразить, кто это мог явиться в секретный гараж, ворота от очередного удара распахнулись. Длинная, сутулая и тощая фигура показалась в проеме. О, нет! — подумали оба, догадавшись, с кем имеют дело…
— Шарфюрер… эээ… сержант Эберт… Здра…
— Труды я свои оставил, ибо приказано мне увенчать победой ваше бесславное начинание, — а вы не в силах даже врата отворить!.. Заводите свою машину, да не путайтесь под ногами. Ваше дело — собрать людишек, дабы мог принести богам я жертву. Остальное свершу я сам!
— А… что говорить-то?
— Тьфу, — сплюнул Дэтлеф, — Воистину я забыл, с кем имею дело. Пусти, — он оттолкнул одного из сотрудников, взявшего было громкоговоритель, — И вперед отправляйся не медля!
Второй из людей профессора схватил за рукав пребывавшего в прострации Фогеля и втянул его в фургон. Машина покинула гараж, двинувшись на людную площадь.
Там Колесничий встал на платформе во весь рост, одной рукой сжав громкоговоритель, а другой — развернув свой сверток, и поднял за остатки волос голову полковника Конрада Брюгемана. Голова сильно сгнила, однако продолжала пытаться моргать, говорить и шевелить облезлыми мимическими мышцами. Толпа шарахнулась, но далеко отбежать не успела. Дэтлеф торжественно возгласил:
— Эй, жители славного города! Меня вы помнить должны! Множество раз сходился я в бою с прислужниками презренного Оттона на ваших улицах, — но сами вы до сих пор не возвышали против него свои голоса! Неужто промолчите и на сей раз?! Узрите же! — потряс он отрезанной головой, — Вот творение рук этого Оттона! Вот каким образом он хранит благоденствие Вены! Поднимает мертвых! Он мерзкий колдун! Что, будете и дальше ходить под его защитой? Раньше вы не так себя вели, — вы, называющие себя христианами! Неужто вы настолько заплыли жиром?! Неужто не знаете больше, как взяться за вилы? Неужто не в силах зажечь вы факелы, дабы явиться под стены его крепости и покарать чернокнижника?! Неужто ваши святоши умоют руки?
Толпа взорвалась ревом. Люди кинулись выворачивать из мостовой камни и выламывать палки из деревьев. Кто-то выстрелил вверх. Машина двинулась вперед, сопровождаемая возбужденным гудением двух с лишним сотен людей, которые все ускоряли шаг. То и дело все новые участники присоединялись к процессии, появляясь из переулков и дверей домов.
Дэтлеф вручил громкоговоритель тому, у кого его отнял, велев ему:
— Повторяй, что я молвил, раз боги обделили тебя красноречием, — и спрыгнул с машины. Затем он подобрал брошенную кем-то палку, всадил ее в капот и нанизал сверху голову.
Он бы охотно принес жертву прямо здесь, но фон Лахузен ему строго-настрого это запретил. Слишком много зевак! Лучше будет все списать на «Бальмунг», решил его командир. Поэтому Колесничий, ссутулившись, шагал рядом с Машиной, затерявшись в толпе.
Они двигались к поместью Лейденбергер.
* * *
Когда разгневанные горожане явились под стены «колдовской цитадели», людское скопище заполнило и мощеную подъездную площадь перед центральным входом, и дорогу, что вела к поместью от шоссе, и само шоссе, куда хватало глаз. Но никто из «Бальмунга» даже не удостоил их ответом, тем более — выстрелом. Да и дело ли было старым солдатам Императора стрелять в безоружных суеверных дураков? Тем более, что у толпы, явившейся к поместью, не было ни шанса взять его штурмом. Это действительно была почти крепость.
Но вовсе не это от нее требовалось! Колесничий шел среди людей, неся на отлете разрезанную руку. Он замыкал вокруг группы беснующихся горожан кровавое кольцо, чтобы принести их в жертву и получить силу для боевых заклятий.
Со стен заметили его.
— Где их Машина? — спросил Отто, быстро поднимаясь по внутренней лестнице на верх стены.
— Вернулась в город, — отвечала Эльза, еле поспевая за ним и силясь отдышаться; она сейчас видела не так далеко, как с «Катапульты», но полностью окинуть взглядом Вену могла, — Пересекла мост только что… Ей не нужно быть здесь: толпа тянется оттуда и до нас…
— Прием!! — Отто включил передатчик, — Внимание всем в городе! Враг у моста! Найти и уничтожить! Затем — двигаться к поместью!
Они приблизились к фон Шоненвельдту.
— Герр командующий. Разрешите обратиться, — начал Отто, — Это необычный противник. Он использует неизученное оружие. Оно питается человеческими жизнями. Смотрите, он чертит круг. Если закончит его — получит силу. Прикажите стрелять туда сейчас. Он убьет их все равно…
— Чтоооо, Штальберг?! — воскликнул старый дворянин, — Что вы изволили сказать сейчас?! Там люди! Это живые люди!
— Уже нет, — бесцветно сказал Отто.
Люди в жертвенном круге упали замертво.
— Видели? — крикнул Колесничий уже без громкоговорителя, — Колдун и через стены дотянулся до вас!
Толпа заголосила и заорала:
— Смерть! Смерть!
— Господи, порази его небесным громом!
Гром не заставил себя ожидать. Правда, Бог тут был ни при чем: Колесничий окропил кровью руны на руке, поднял горстку камешков и бросил в стену. Стена с грохотом обвалилась на ширине метра в три. Толпа пришла в восторг:
— Господь с нами!!!
Дэтлеф ухмылялся. Сам он, ясное дело, верил совсем в иных богов, и его забавляло то, какая от христианства порой бывает польза. Вошедшие в раж «борцы с колдовством» ринулись было в брешь, — но тут их все-таки настигла пулеметная очередь со стены.
— Да что с ними творится?! — по щекам пулеметчика текли слезы, — Они же без оружия!
— Где этот дьявол?! — гневно рявкнул командующий; он нашел глазами Колесничего, — Снайперы! Пристрелить его!
Ударили выстрелы, но, разумеется, они не причинили рунистеру никакого вреда. Над ним вспыхнуло бледное очертание Турисаз — руны щита.
— Не может такого быть, — произнес кто-то убежденно, — Не может!
Отто тем временем встал за пулемет и хладнокровно выпустил очередь в бегущих к пролому горожан, прицелившись повыше:
— Их лучше останавливать на подходе.
…Толпа, наконец, отхлынула, ропща. Пули продолжали методично бить в землю. В отряде поднялась беготня: кто тащил мешки, чтобы заделать брешь, кто — орудия.
Но Эльза понимала, что никакие пули не остановили бы людей, которых гонит вперед невидимый луч Машины. Нет, дело было в чем-то другом…
Она прошила взглядом пространство до самой Вены: Машины у моста больше не было. Там были только люди «Бальмунга», — а Машина стремительно удалялась, унося с собой два трупа и третьего, который их застрелил… О, черт! Это был сам Контрактер «Машин Пропаганды»! Он все кричал и кричал что-то в громкоговоритель, пока его Кристалл не разнесло взрывом…
Теперь он мог заключить свой первый Контракт, а Профессор — целых два новых.
Колесничий же вновь шел с рукой на отлете; он решил покончить с делом быстрее, и на сей раз обводил кровавой линией примерно семь десятков человек.
Пора, поняла Эльза. Она шагнула вперед.
— Герр Шоненвельдт, достаточно! В отряде объявляется чрезвычайное положение! Ввиду непонимания вами происходящего вы отстраняетесь от командования. Управление отрядом переходит к инженерной службе, которая поддерживала до сих пор порядок в стране. Герр Штальберг! Действуйте, во имя Империи! Уничтожить собравшихся!
Внезапно люди «Бальмунга», что стояли вокруг командующего, быстро направили на него оружие; от неожиданности тот даже не успел ничего сказать. Не подпуская остальных, они расчехлили мощные стационарные гиперболоиды, что стояли у каждой амбразуры, и навели на людское море под стенами.
Командир второго батальона выхватил гиперболоид, навел на Отто:
— Отойдите от командующего, Штальберг!
— Остыньте, — бросил Отто, — И все посмотрите на свои руки. Я недавно раздал вам эти браслеты вместе со шлемами. Пришло время открыть: они вовсе не для работы шлемов. Это реглеры. Кто не будет слушаться — костей не соберет.
— Во имя…! — начал командир второго батальона, нажимая курок…
Взрыв отбросил его искореженное тело к каменному борту стены.
— Примерно так, — резюмировал Отто.
Отряд потрясенно замолк, но тут же раздались гневные крики:
— Бастард! Бесчестный выродок!
— Лучше смерть, чем это!
Раздался выстрел, за ним еще один; двое упали, все еще сжимая пистолеты. Один выстрелил себе в голову, другой — в сердце.
— Видимо, это те, кому смерть лучше, — кивнул Отто, — Да, это второй выход.
Десятки глаз горели в ответ ему страшной ненавистью, но больше желающих возражать не нашлось.
…Это часть гекатомбы, думала Эльза. Взгляд ее скользил по искаженным злобой лицам.
И тут… она увидела лицо, смотревшее прямо на нее. Лицо с совсем другим выражением.
Тадеуш, ее друг, которого так и не смог поймать Отто, стоял среди всех этих людей, предназначенных в жертву! Талисман — кристалл, тот самый, что он когда-то зашвырнул в реку, горел у него на шее…
У Эльзы подсеклись колени, и она ухватилась за бетонный край.
* * *
Это все меняло. Мысли бешено понеслись в ее голове.
Тадеуша она спасет любой ценой. Любой!
Да, она разделается с Колесничим иначе. Она лишит его возможности принести жертву другим способом, пусть и менее надежным. Надо просто разогнать толпу! Теперь, когда Машина не действовала, их можно было… ну, хотя бы напугать.
Но люди были взвинчены до предела. Эльза напряженно пыталась сообразить, где взять достаточно сильное средство…
И тут ее осенило. Если Тадеуш вернулся — значит, он все же признал, что он — ее друг! Иначе бы он не пришел. Но он нашел в себе силу преодолеть их разрыв. И это означало, что их обмен талисманами, наконец, состоялся. А из этого следовало, что тот, который она до сих пор носит — теперь действительно ее собственный! Да! Предмет ее Контракта — у нее в руках!
Она отстегнула амулет с цепочки и зажала в кулаке.
На нее накатило безудержное счастье. Она собственными глазами видела чудо! Чудо, не порожденное ни одной причиной! Сейчас по линии взгляда, соединившего их глаза, механическая структура Закона рухнула. И в ней самой случилось то же самое: что-то живое вновь заняло место механизма, потеснив его. Чудо дружбы разомкнуло замкнутую систему ее Проклятия. Оно смогло даже чуть-чуть залечить ее Кристалл, — как бальзам, пролитый на рану.
Что бы она ни совершила до сих пор, — это сейчас не имело значения! Он ее друг, потому что друг!
…Отто поднял руку, чтобы отдать команду. Но Эльза, улыбаясь, подошла вплотную, тихо сказала:
— Я ЖЕЛАЮ, ЧТОБЫ ВЫ НЕ СТРЕЛЯЛИ В НИХ И НЕ ПЫТАЛИСЬ МЕНЯ ОСТАНОВИТЬ! — и прижала к его руке медальон.
В груди рвануло, под ногами на пару секунд будто образовалась пустота. Такое знакомое ощущение. Это треснул Кристалл, оплачивая работу Контракта.
Отто как-то механически опустил руку:
— Слушаюсь, фройляйн, — и приказал: Не стрелять в толпу!
— В остальном придерживайтесь плана, — сказала она, — Будьте готовы прикрыть меня. Как только люди разбегутся — весь огонь сосредоточьте на Эберте.
И она стремглав бросилась бежать по стене — туда, где кладка обвалилась. У самого края она приложила медальон к собственной груди и произнесла:
— ЖЕЛАЮ, ЧТОБЫ НОСЯЩИЙ МОЙ МЕДАЛЬОН БЫЛ НЕУЯЗВИМ ДЛЯ ЛЮБОГО ОРУЖИЯ, ВКЛЮЧАЯ ПСИХОТРОПНОЕ!
Теперь у нее тоже была «магическая защита»! Напрягаясь изо всех сил, она вырвала из крепления на стене знамя рода Лейденбергеров, а затем спрыгнула вниз, на каменную осыпь.
— Фройляйн! Куда?! — закричали ей со стен.
Она не обращала внимания. Там, рядом с вывороченными камнями кладки, лежали мертвые тела тех, кого навеки остановил пулеметчик. Эльза сжала медальон:
— ЖЕЛАЮ, ЧТОБЫ МЕРТВЫЕ ВСТАЛИ И ВЫПОЛНЯЛИ МОИ ПРИКАЗЫ! СТРОЙСЯ!
Пробежав среди мертвецов, она коснулась их медальоном по очереди. Своим измененным зрением она видела: с ними произошло то же самое, что они с Отто и Вальтером проделали однажды с убитым полицейским, заставив его ходить и двигаться. Единственная разница состояла в том, что сейчас все обошлось без помощи приборов. Их спиритические оболочки вернулись к телам, которым прежде принадлежали, — и теперь ими можно было управлять.
Ничего невероятного для Эльзы в этом не было, — чего не скажешь о венских обывателях! Жуткая шеренга поднялась, и переднему Эльза вручила знамя. Разбитое пулями его лицо слепо глядело вперед.
Сверху долетел сорванный голос фон Шоненвельдта:
— Баронесса, я знал вашего деда!.. И я рад, что он умер, не увидев этого дня!..
Однако Эльзу сейчас больше волновало другое… Маленькое, слишком маленькое вышло у нее войско! Шестнадцать трупов — против толпы в несколько сотен человек. На них даже никто до сих пор не обратил внимания в общей сутолоке. Но метрах в семидесяти от стены лежали те, кого скосила очередь Отто. Этих было десятка три.
Опасно было отходить от поместья, — но и делать было нечего. Убедившись, что Колесничий увлечен своим кругом, она скомандовала:
— Прокладывайте путь в сторону убитых!
Процессия под знаменем двинулась, куда было приказано, загребая перебитыми ногами.
Эльза справилась быстро. Еще тридцать два жутких солдата примкнули к ее «отряду». Передние ряды горожан застыли с нелепо раскрытыми ртами, — заметив происходящее, наконец.
«Чертов балаган, — выругалась про себя Эльза, цепляя медальон на шею, — Чертовы базарные фокусы…»
— Эй, вы!! — заорала она, надсаживаясь, — Вы немного ошиблись, господа! Ведьма здесь — я!!! Это мне вы бросили вызов! Бегите теперь!!! Или умрете — и присоединитесь к моему войску!!! — она набрала воздуха в грудь, — Взять их!!!
И все, кто был поднят подобием жизни, бросились на толпу, хватая и валя людей наземь. Поднялся дикий крик; люди не выдержали и кинулись удирать изо всех сил, толкая и топча упавших….
Пора было возвращаться. Но где же Колесничий?..
Ответом ей был шквал огня и стали, который обрушился вниз со стены поместья, накрывая высокую тощую фигуру. Колесничий опередил ее. Он быстро шагал прямо к поместью, качаясь, как под сильным ветром, и щит над ним мерцал… Он расхохотался, потом резко оборвал смех и запел, модулируя голос:
Знаю третье заклятье, которым возможно
Врага волшебством оковать:
Иступиться заставлю оружье противника,
Не сможет разить его меч!
«Так… так…Великие Заклятья питаются Кристаллом напрямую, — мысленно шептала Эльза, — Иди сюда… Иди, Бальжинима…» Бусины четок холодили руку в кармане.
Стальной ливень иссяк. Сверху послышались приглушенные ругательства; потом раздалось:
— Что встали?! Резервный взвод, батарею сюда!!!
Но было поздно.
Продолжая хихикать, Дэтлеф окровавленными пальцами нарисовал на стене руны Хагалаз и Райдо, приложил к камням ладонь. Всю стену, что выходила к парадной площади, сотрясла судорога, — а потом она словно взорвалась бурлящей мешаниной осколков и пыли… Выстрелы зазвучали откуда-то из двора.
«Герр Штальберг! Прием! Ответьте!» — безмолвно звала Эльза. Но Отто молчал.
Она вглядывалась в пыльную завесу, быстро отступая от нее прочь — к краю площади, под широкую липовую сень. Неужели Отто умудрился погибнуть? Ведь это только начало! Теперь Колесничий двинется внутрь поместья — и там его встретит все, что инженерная служба приготовила для возможной войны с половиной Европы…
Вдруг ее глаза расширились от удивления и боли: низко летящая пуля «чмокнула» ее прямо в правое плечо… Самая обыкновенная шальная пуля.
Талисман больше не хранил ее! Тадеуш не просто ушел, — нет, он отрекся от нее снова. Отрекся, растоптал свою вернувшуюся дружбу, увидев то, что она проделала! Горло ей сжал спазм.
— Достойного противника ныне я встретил! — вдруг раздалось совсем рядом, и высоченная фигура Колесничего выступила из пыльного облака. Он вовсе не пошел в поместье! — Прочие обождут. Теперь с тобою намерен я биться, поднимающая мертвых! Сзывай же свое воинство!
Эльза выпрямилась, опустив руку и чувствуя, как кровь заливает тело под одеждой. Горе сменилось безнадежностью, потом — яростью, почти веселой. Какая ирония! Встреченное, наконец, чудо привело ее прямо к смерти. Прекрасный план рухнул на пустом месте! Хуже все обернуться не могло, и никто ей теперь не поможет. Особенно — «воинство», поднятое силой ее Контракта. Ну, что ж… баронесса фон Лейденбергер примет гибель, как подобает.
— Воинство мне не нужно, — ответила Эльза хрипло, — Героям полагается биться один на один.
— Ха! Гордая речь. Но вижу, что ты ранена! Окажу уваженье тебе. Сравняем наши шансы!
И, смеясь, он вдруг вонзил нож себе в плечо:
— Так! И… так! И… — выдернув лезвие во второй раз, он с комичным удивлением себя оглядел, — Ой, я немного увлекся! Опять стало несправедливо! Это надо исправить… Теперь нужно разок воткнуть нож в тебя!!! — и двинулся к ней, весело скалясь.
Эльза почему-то вдруг поняла, что если этот ненормальный до нее доберется, последствия будут намного хуже, чем любая боль. Она с усилием подняла пистолет, безрезультатно выпуская пулю за пулей. Левая рука в кармане сжала четки. Что ж, пусть подойдет… Только бы хватило ловкости…Хотя бы на один удар…
— Я сомневался, — говорил он, с улыбкой приближаясь, — но теперь я уверен. Я тебя узнал, хоть не видел тогда твоего лица! Ты не идешь у меня из головы. Ты умеешь делать по-настоящему больно! Ну-ка…
Неуловимым движением он выбил у нее пистолет и сгреб Эльзу в охапку, пока она вынимала четки. Он перехватил ее руки, заводя их ей за спину, и прижимая ее к себе. Наклонившись к ней, он выдохнул:
— Моя очередь! — и раздавил четки, едва не сломав ей вместе с ними пальцы правой руки.
— АААААААЙ!!! — донесся до нее сквозь черноту ликующий вопль Колесничего.
Ее зубы впились в губу, сдерживая крик. И что-то разом изменилось в ней: вместо того, чтобы бороться, она вдруг поняла, что оказывать сопротивление — невозможно, кощунственно, нелепо, что бы он ни сделал! Надо было просто поддаться… поддаться… Только на самом краю ее рассудка билось что-то, не согласное на гибель: «Нет!!! Нет!!! Нет!!! НЕТ!!!..»
Эльза откинулась назад, почти теряя сознание. Но тут он совершил одну ошибку: выпустил ее правую руку. «Нет!!!» — мысленно выкрикнула она, преодолевая помрачение. Заведя руку себе за спину, она выхватила из своего левого рукава маленький кинжал, всю оставшуюся силу вложив в удар…
Получилось у нее лишь потому, что в такой ситуации Колеснице впервые дали отпор. Оплеуха свалила Эльзу на землю. Колесничий с искренним восхищением разглядывал кинжал, который вытащил из собственного бока. Потом залился безумным смехом, вновь приближаясь:
— Оооо, ты знаешь толк..! С ножиком веселее, да! Я тебе покажу…
В руке его сверкнуло лезвие Оружия Контрата.
«Не встану…. - неслось в эльзиной голове, — Больше не встану… Прощай… Тадеуш…»
…Тут в Колесничего ударила длинная очередь. Щит Турисаз полыхнул, отражая пули. В полной черноте погасшего зрения Эльзы голос Отто Штальберга рявкнул:
— Стоять!!!
Отто был не один. По бокам от него стояли еще четверо в форме СС и с оружием.
Колесничий скверно ухмыльнулся, сверкнул глазами:
— Гляжу я, в СС совсем плохо с людьми стало, когда вербуют таких недомерков. Тебя бы с повышением поздравить, коль ты бы и впрямь хоть на ладонь повысился, цвергово отродье! Прочь от моей добычи!
Отто безразлично смерил его взглядом, раскрыл папку с какой-то бумагой, развернул к нему.
— Нет времени препираться. Ознакомьтесь, что это и кем подписано. Дальнейший спор неуместен. Баронесса фон Лейденбергер отправляется с нами.
Один из эсэсовцев подхватил почти потерявшую сознание Эльзу и понес прочь. Дэтлеф стоял, испепеляя прибывших взглядом. Проводив взглядом Эльзу, он улыбнулся широко:
— До встречи, фройляйн. Уверен, что скорой! Я знаю, ты сама захочешь меня найти!
Отто опустил глаза, нагнулся, поднял из грязи эльзины четки и какую-то рваную тряпку. Четки он намотал на руку, а ткань бережно и медленно сложил и взял под мышку, прижимая к груди:
— Знамя Лейденбергеров… я забираю, как трофей.
* * *
Эльзу отнесли к машине и перевязали. Голос Отто неподалеку докладывал кому-то, что Италия полностью на стороне Райха, что поместье удалось захватить силами СС, используя потайные ходы, что сопротивление «Бальмунга» жестко подавлено, что Вермахт вошел в столицу, что Третий Райх вернул себе Австрию, как законную территорию….
Ей сковали руки за спиной, Отто лично довел ее до машины и толкнул на сидение. Сам он сел за руль. Эсэсовцы, что были с ним, разместились во второй машине и поехали следом. Они отправлялись в Берлин, в лабораторию профессора Убермана.
— Должно быть, в детстве вы вступали во все кружки, герр Штальберг, — с ядом произнесла Эльза.
— Должно быть, вы мало получили по морде, — чуть дрогнувшим голосом сказал Отто, — Могу добавить. Откройте только рот.
Эльза замолкла. Но тут Отто прорвало:
— Вы намекаете на измену? Не вам о ней говорить! Вы предали барона. Предали Империю. Предали даже наш давний тройной договор… Вы убедили меня в вашем плане. Я сделал на вас ставку. А вы..! Вы все сломали к черту. Вы бездумно покинули поместье. Попались в руки врагу. Врагу, которому вам нельзя было попадаться, — вы это знали. И конечно, он вас победил! И все, что держалось на вашем «Третьем глазе», отказало! Все защитные шлемы, все оружие! И тогда… Райх пустил в ход что-то новое. Какую-то новую убермановскую пушку. И некому было противостоять..! Наши войска прекратили сопротивление. Италия переметнулась к Германии. Шах и мат. Вы в чем-то упрекаете меня после этого? Вступить в «кружок» к СС — единственный шанс продолжить расследование. Я давно забросил к ним крючок. Я бы не задействовал его, если бы не ваш поступок! Но вы его совершили — и других шансов не стало. Ради клятвы я… вместе с ними уничтожил поместье… и «Бальмунг«…отряд барона… Почему вы это сделали? — вдруг обернулся он к ней, — Почему не дали стрелять в толпу? Я вас знаю. Я видел ваши опыты. Не поверю в вашу гуманность. Тут что-то другое… Молчите? И черт с вами. О причинах я дознаюсь иначе. В Берлине уже подготовили комнату для допроса. Вы все скажете, фройляйн. Вы скажете… что вы сделали со мной. Как заставили меня повиноваться. Что еще вы скрываете. И тогда я использую вас по назначению. Вы — деталь «Третьего глаза», не более. Верить можно только тем, кто под контролем. Я обеспечу контроль. Я отомщу за барона.
Эльза молчала.
Автомобили, покинув пределы Австрии, вдруг выкатились на поразительно ровную новую дорогу. Она запрокинула голову. Зрение, наконец, вновь работало. Над ними на огромной высоте распростерся бетонный орел с прямыми крыльями, венчавший мост, под которым они проезжали.