Глава 1
Тяжело дыша, Мать Драконов смотрела на звездное небо пустыми глазами. Боль постепенно отступала, давая возможность дышать. Вокруг, на тысячи километров, ни единой души, а значит, нет необходимости терпеть молча. Драконий крик раскатился по горным ущельям, отзываясь эхом на сотни голосов. Все тело, лапы и хвост отказывались слушаться Ши'А, отзываясь резкой болью на любую ее попытку пошевелиться. Только лишь когда взошел Цейл, императрица смогла сделать несколько шагов. О полете она пока что не думала. В данный момент дракона была не в силах оторваться от земли, а не то что лететь. Ши'А предстоял долгий, изнурительный день одиночества на плато. Что ж, теперь у нее будет достаточно времени, чтобы проанализировать собственные поступки и понять, где она допустила ошибку, повлекшую столь тяжелые последствия.
Слияние не состоялось, и в этом Ши'А винила только себя. Ненависть и желание избавить мир от Коричневого Хранителя затмили разум. Она и мысли не хотела допускать, что новый Хранитель может оказаться совершенно иным человеком, нежели убийца Аркмен. Теперь остается только молить Владыку, чтобы с Коричневой Леди ничего не случилось.
Горестно вздохнув, дракона посмотрела на небо. Детки… вы теперь там и готовитесь к новой жизни, но уже в иных сферах, куда ей пока еще дорога заказана. Разумом дракона понимала это, но сердцем принимать не хотела. Судорога прошлась по телу, заставляя Ши'А издать пронзительный крик. Очередная волна потери охватила душу — Дар. Она ведь так и не узнала, как погиб черный дракон. Возможно, когда состоится встреча с Коричневой Леди, гибель Дара перестанет быть тайной. Бесстрашный мальчик до конца оставался верен ей — в этом Мать Драконов не сомневалась.
Текли мучительные часы ожидания. Постепенно тело приходило в норму, и дракона начала ходить. Ближе к закату крылья вновь наполнились силой, и Ши'А смогла взлететь в сумеречное небо. Бросив напоследок печальный взгляд на то место, где совсем недавно стояли пять камней, дракона полетела во дворец. Предстояло сделать многое, а в первую очередь поговорить с королем русалов. Необходимо узнать, каким образом Изида воздействовала на Коричневую Леди, и есть ли возможность вернуть Хранительницу в мир Цейла.
К тому же у Найяр остались друзья на Арлиле — их необходимо предупредить о случившемся. Как не хотелось Матери Драконов вновь оказаться на планете людей, но иного выхода она не видела. Отправлять кого-то из своих подданных в столь опасное путешествие дракона не собиралась. Сама заварила кашу — самой и расхлебывать. Слишком многое придется объяснять, слишком много тайн, которые не стоит открывать.
Вернувшись во дворец поздно ночью, Мать Драконов переговорила с управляющим, попросила не беспокоить ее до тех пор, пока сама не выйдет, и закрылась у себя в комнате. Она мысленно вела диалог с королем Матиушем, подбирая слова и формулируя просьбу. К утру дракона знала, что скажет русалу и о чем попросит. Изнеможенная, но готовая к разговору, она наконец-то позволила себе заснуть. Мать Драконов часто видела сны, но только не в эту ночь. Провалившись в пустоту, Ши'А проспала до вечера следующего дня. Она не знала, что этой же ночью на Арлиле так и не уснули несколько человек, ожидая вестей от Коричневой Леди.
* * *
Наверное, такое у многих бывает — идешь в толпе и вдруг видишь знакомые глаза, черты лица или улыбку. Дернешься навстречу, но, увы, — показалось… И такая тоска в сердце! Обозналась, вновь ошибка… С того момента, как меня выкинуло с Решала, я часто ошибаюсь. То покажется, что вижу Киру, ее огненные волосы, то промелькнут мудрые глаза отца Лазурия, то могучий торс Валдека. Единственный, кто никогда не мерещится, это Дар. Не знаю, может, мое подсознание специально блокирует образ дракона, чтобы боль и горечь утраты окончательно не разрушили душу. После его гибели я решила, что больше никогда и никого не полюблю. Меч советует не зарекаться, но спорить с ним нет желания.
Прошло уже полгода, как неведомые силы, вмешавшись в процесс слияния с драконой, вышвырнули меня и Феликса из Коричневого Мира. В первые дни я все еще надеялась, что вот-вот случится чудо, и за нами придут, помогут вернуться домой. Но проходили дни, недели, и ничего не менялось. Дверь в волшебную страну оказалась закрытой наглухо. Я металась, словно тигр в клетке, пытаясь вырваться, только вот все мои потуги были напрасными.
С Феликсом мы могли лишь разговаривать.
«А чего ты хочешь? — вздыхал Меч. — Нас прервали на самом интересном месте, нарушили древнейший обряд. Я лишен магии, вернее основной ее составляющей. Все, на что хватает сил — это разговаривать с тобой».
Чем больше проходит времени, тем сильнее я сомневаюсь в здравии собственного рассудка. А вдруг именно так сходят с ума? Посторонний голос в голове, разговоры с невидимым другом? Все произошедшее так реально и так неправдоподобно… Драконы, маги, межпланетные полеты — расскажи кому, и диагноз поставят сразу. Если бы раньше мне кто-то поведал подобную историю, то я однозначно покрутила бы пальцем у виска. Потому и молчу как рыба о том, где была и что делала.
И все-таки голос Феликса помогал мне верить и надеяться на перемены. «Безнадежность — удел неверящих», — сказал Кор, и я запомнила его слова навсегда. Пока есть надежда, есть шанс.
«Вы только посмотрите на эту даму, — возмущался Меч, слушая мои размышления, — радоваться надо, что вместе остались, а она нюни распускает».
Действительно, обычно Феликс покидал тело Хранителя, когда тот по тем или иным причинам расставался с Коричневым Миром. В нашем же случае все пошло иначе. Меч не покинул свои ножны, но и доставать его я не могла. А так хочется провести ладонью по его мерцающей стали, ощутить тяжесть в руке…
Коричневый Мир изменил меня, мои привычки и характер. Я стала более сдержанной и замкнутой. И в сложившейся ситуации больше всех повезло бабе Нюше. В первое время она никак не могла привыкнуть к тому, что я не реагирую на ее нападки и обращаюсь к ней не иначе как Анна Ивановна. Старушка пыталась провоцировать на скандалы всеми возможными способами: то насыплет мне в суп полпачки соли, то испачкает кетчупом кухонное полотенце. Фантазия у нее была богатая. Вот бы взять ее с собой в Коричневый Мир… Я думаю, что Анне Ивановне там понравится. Особенно в Тармане. Наверное, так и сделаю, когда найду способ вернуться туда.
Вообще-то она оказалась милой старушкой. Как-то зимним вечером я сидела на кухне без света. Анна Ивановна стояла в дверях и пыталась провоцировать на скандал. Мне было настолько плохо, что все ее колкости и ругательства пролетали мимо. Глядя в окно на заснеженный город, я потихонечку пела песенку дракончиков. Слезы готовы были сорваться с ресниц, но Коричневая Леди ведь не плачет… Я даже не заметила, как старушка замолчала и присела рядом.
— Прости меня, ладно? — шмыгая носом, произнесла она.
— За что? — не поворачивая головы спросила я.
— За все.
Мы сидели рядом — две одиноких, битых судьбой женщины. Я — брошенная матерью, она — брошенная на произвол судьбы детьми.
— Понимаешь, Ниночка, — Анна Ивановна впервые назвала меня по имени, — в нашей жизни как ведь все устроено: если не ударишь первой, то ударят тебя. Всю жизнь я только с этим и сталкивалась. Как говорится — бей своих, чтобы чужие боялись. Или ты подомнешь под себя, или тебя сломают.
— Анна Ивановна, а как же принцип: как ты относишься к людям, так будут относиться и к тебе?
Старушка то ли кашлянула, то ли вздохнула.
— Нет такого принципа, девочка, нет. Мир жесток и беспощаден к слабым. Выживает только тот, у кого есть зубы и когти.
Соседка говорила с такой уверенностью в правоте своих слов, что я невольно поежилась. Наверное, очень сложно жить всю жизнь с таким мировоззрением: бей, не останавливайся, иначе прибьют тебя. Я вспомнила своих друзей. Нет, Анна Ивановна, вы не правы. Отец Лазурий никогда и никому не причинял зла, и его любят, уважают. Или Кастин с Кирой? Они даже слышать не хотят о жестокости. Наглотавшись вдоволь боли и горечи, брат и сестра скорее умрут, чем обидят невинных.
«У каждого собственная правда, — отозвался Меч. — Что ты хочешь от женщины, которой всю жизнь только и приходилось, что отстаивать свое право на быть».
В памяти невольно всплыли сюжеты, увиденные в Гастальской империи. Вот кому не позавидуешь — так это тамошним женщинам. Я хотела изменить ситуацию в стране, но не успела. Ничего, мы еще вернемся, и все будет по-другому. Кстати, отличная идея — взять с собой Анну Ивановну. А что? Вот где пригодится железный характер соседки. Старушка научит тамошних женщин бороться за свои права.
«Ты уверена, что она пойдет с тобой? — спросил Феликс. — Ей лет-то сколько».
«Потому и пойдет, — без тени сомнения ответила я. — Тут все только и ждут, когда она отдаст Богу душу, а там я смогу вернуть ей молодость и здоровье. У Анны Ивановны появится цель в жизни».
«Почему ты так думаешь?» — не унимался Меч.
«Потому. Когда у человека пропадает цель, то жизнь быстро заканчивается».
— О чем задумалась, Нин? — Анна Ивановна прервала наш диалог с Феликсом.
— О жизни. Я ведь как представляю связь между людьми: мы все соединены невидимыми нитями, и пока отношения ровные, то и нити не натянуты. Все тихо и мирно. Но стоит лишь одному натянуть эту нить в отношении другого, то начинается конфликт. И он не закончится до тех пор, пока оба человека не ослабят натяжение.
— Эк как ты мудрено говоришь, — причмокнула старушка, — только все значительно проще: каждый пытается урвать для себя и плюет на других.
— Анна Ивановна, а зачем вы изводили меня все эти годы? — я резко сменила тему.
— Боялась, — честно призналась соседка.
— Меня?
— Тебя.
— Я такая страшная?
— Ты из детдома.
— И что?
Откровенно говоря, я не до конца уловила ход мысли соседки.
— Если мои родные дети поступили со мной подло, то чего ожидать от брошенного ребенка? — всхлипнула старушка.
Вот оно что… Она попросту боялась, что я завершу начатое ее детьми — сживу со свету.
— Я не хочу умирать, Ниночка, — старческий голос дрожал.
— Не стоит думать об этом, Анна Ивановна, у вас впереди долгая и насыщенная жизнь, — наивно, по-детски выпалила я.
Не думаю, что соседка поверила сказанному, но морщинистая ладонь легла на мою руку.
— Спасибо…
Мы долго сидели в темной, пятиметровой кухне, не включая свет. Полумрак создавал уют, и его не хотелось нарушать. Говорили о жизни, о справедливости и о том, что происходит сейчас с людьми. Анна Ивановна ударилась в воспоминания, найдя в моем лице благодарного слушателя. Ей необходимо было выговориться и поделиться накопившимся. Столько лет она держала все это в себе… Ведь если подумать, то кому есть дело до переживаний и душевных страданий других людей? В том-то и дело, что никому. Каждый варится в собственных мыслях, собственных страданиях. Мы одиноки от рождения, такими нас создал Творец. А так порой хочется, чтобы тебя услышали, поняли и утешили. Но мы упорно держим боль при себе, обманываясь, что все хорошо, что все скоро изменится. Только вот ничего не меняется в этой жизни. Нет ни принцев на белых скакунах, ни доброй тетушки феи, а про мудрого и доброго волшебника я вообще молчу. Есть мы, наши мечты и желания. И от того, насколько сильно стремится душа к заветной мечте, зависит исполнение задуманного.
С того самого вечера наши взаимоотношения с соседкой кардинально изменились. Я никогда не думала, что Анна Ивановна может быть такой заботливой. Вечером меня ждал вкусный ужин и свежеиспеченные пирожки. Соседка все вздыхала и охала относительно моей худобы и пыталась откормить. Откуда ей было знать, что Феликс давным-давно позаботился о моем здоровье? Просто выгляжу, как девочка-подросток, но этот факт нисколько не напрягает. Как говорится — маленькая собачка до старости щенок.
Я не оставалась в долгу и помогала Анне Ивановне как могла: отдавала ей часть денег на продукты — нахлебницей быть не хочу. Платила за квартиру, убиралась не только у себя, а во всех комнатах. А после того, как удалось накопить немного денег, мы сделали косметический ремонт. Когда последний штрих в преобразовании нашей квартиры был завершен и все расставлено на места, чувство удовлетворения и гордости за проделанный труд переполняло мою душу.
С удовольствием оглядывая творение рук своих, мы пили липовый чай в свежевыкрашенной кухне с пышными сладкими булочками. Уминая плюшки за обе щеки, я выслушивала похвалу Меча.
«Ты все правильно сделала, Найяр. Сама, без посторонней помощи врага превратила в друга и соратника. Это дорогого стоит».
Да, теперь мы с Анной Ивановной, как говорится, живем душа в душу. Только вот моей душе не будет покоя до тех пор, пока я вновь не вернусь на Арлил. От воспоминаний об утерянном мире на сердце стало тоскливо и захотелось плакать.
— Ниночка, дочка, что случилось? — взволнованно спросила соседка.
За прошедшие полгода мысли и воспоминания о Коричневом Мире стали для меня тяжелым грузом. Душа требовала поделиться этим с кем-нибудь. Поняв, что больше не в силах молчать, я рассказала Анне Ивановне о своих приключениях. Соседка слушала молча, изредка отхлебывая чай. Я не жду от нее понимания, наоборот — не удивлюсь, если она предложит пойти завтра в поликлинику. Просто необходимо выговориться и все. Как ни странно, но Феликс даже не попытался меня остановить.
— Ты хочешь сказать, что до сих пор вредный меч сидит у тебя в позвоночнике? — соседка задала вопрос, который я вовсе не ожидала услышать.
— Да, и мы общаемся с ним.
Ее реакция поразила меня до глубины души. Она не крестилась и не смотрела взглядом, полным сожаления о психическом состоянии «бедной девочки». Не смеялась и не говорила, что все это мне приснилось. Я ожидала от нее чего угодно, но только не этого — она поверила!
— Вы не станете мне советовать лечиться? — глупый вопрос сорвался сам по себе.
— А тебе хочется это услышать? — ответ соседки показался таким знакомым, только я никак не могла понять, кого мне напомнила ее фраза.
«Душевная бабулька, — подал голос Меч, — мне нравится ход ее мыслей».
Ну конечно, и как я сразу-то не поняла. Если бы Феликс мог с ней общаться, то они давно бы сплотились против меня.
— Вот что я тебе скажу, Найяр, — в глазах Анны Ивановны сверкнул озорной огонек, — надо искать дорогу обратно! И мы ее найдем!
— Мы? — я чуть не поперхнулась чаем.
Да, у меня возникали мысли взять ее с собой, но я никак не ожидала, что Анна Ивановна сама напросится в Коричневый Мир.
— Возьмешь с собой старую толстую старушку?
— Возьму. И сделаю из вас молодую, красивую женщину! — запальчиво пообещала я.
— Значит, будем бороться! — Старческий кулачок слегка ударил по краю стола. — Бороться и искать, найти и не сдаваться.
В ее взгляде было столько решимости и желания изменить свою судьбу, что я даже невольно позавидовала оптимизму соседки.
«Учись, Найяр, у старшего поколения, как надо делать», — довольно произнес Меч.
Как-то все странно складывалось — пожилая женщина, воспитанная на непоколебимых принципах морали Советского Союза, бывшая комсомолка, для которой само упоминание о магии должно звучать как ересь, с таким рвением и воодушевлением приняла мою историю. Что-то тут не то.
— Удивлена? — Анна Ивановна увидела в моих глазах смятение.
— Еще бы… По сути дела, вы должны были посоветовать мне отдохнуть, сказать, что я переутомилась.
— Век живи — век учись, детка, — улыбнулась соседка. — Не все так просто, как кажется изначально. Вот кого ты видишь перед собой? Старую, обрюзгшую бабку, от которой только одни неприятности.
Я попыталась возразить, но Анна Ивановна подняла руку, давая понять, что она еще не закончила.
— Это на первый взгляд. Время сделало свое дело, и я уже не та, кем была, но тут-то все сохранилось, — старушка постучала пальцем по лбу. — Дорогу домой всегда можно отыскать, главное — найти нужные Врата и знать пару заклинаний.
«Если она сейчас скажет, что является одной из Шести, я съем собственную рукоять», — сдавленным голосом произнес Меч.
«Не получится, у тебя рта нет», — ехидно отметила я.
Тем временем соседка встала и, бросив на ходу «я сейчас», засеменила в свою комнату. Что же получается? Анна Ивановна волшебница? Вот уж чего не ожидала, так это встретить в родном мире мага.
«Она не маг, — возразил Феликс. — Я бы давно понял это, но если подтвердятся мои мысли, то шанс на возвращение у нас в кармане».
«Ты умеешь говорить без загадок? — Порой Меч злит меня любовью к тайнам. — Можешь толком объяснить, что значит „одна из Шести“? Раньше ты про них ничего не рассказывал».
«Так я и сам не верил в эти россказни, — возразил Феликс. — Думал, что просто легенда».
«Какая легенда? Не томи, рассказывай, пока она не вернулась!»
«Все банально просто, — Меч придал голосу таинственности. — Существует поверье, что на Земле изредка, но появляются люди, способные воздействием мысли открывать порталы в иные миры. Одновременно на всей планете могут рождаться и жить только шесть таких человек. Большего количества Хранителей Врат энергополе не выдержит. И если твоя соседка одна из них, то…»
«Знаю, знаю, ты уже говорил — билет обратно у нас в кармане», — закончила я мысль Феликса.
Тем временем вернулась Анна Ивановна, неся в руках толстенную книгу. За окном стояла глухая ночь, и нам пришлось включить свет, хотя этого не очень хотелось. Сумрак придавал нашей беседе таинственность, окрашивая полуночный разговор в загадочные тона.
— Вот, Найяр, посмотри, — соседка упорно называла меня новым именем.
Книга легла на кухонный стол, и я невольно вскрикнула. Точно такие же фолианты мне доводилось видеть в императорском дворце Шамри. Но откуда книга с заклинаниями тут, в мире людей, признающих магию только как сюжет фэнтезийных фильмов да книг авторов-фантастов? Еще одна загадка без ответа.
— Я расскажу тебе то, что никогда и никому не рассказывала, — Анна Ивановна грузно опустилась на табурет. — Все началось в дни моего детства, в далеком тридцать девятом году прошлого столетия.
Странно, а ведь я даже не знаю, сколько лет соседке и когда она родилась. Выходит, что перед самой войной. Не представляю, через что ей пришлось пройти. Война, разруха, голод… Обо всем этом мое поколение знает только из фильмов да телепередач.
— Моя семья жила под Петрозаводском, в местечке, называемом Вышняя Пась. Еще в тридцать третьем году моего отца сослали туда как пособника контрреволюционеров. Можно считать, что ему неслыханно повезло, и его вместе с моей матерью не расстреляли. Сейчас этой глухой деревушки ни на одной карте не сыщешь. Ее, как и множество подобных, стерли с лица Земли. Но я несколько ушла в сторону. Так вот — жили мы, как ты поняла, в глухой, забытой Богом и людьми деревне. Держали небольшой огород, кур. Иначе бы с голоду померли.
Соседка смахнула непрошеную слезу. Воспоминания давались ей с трудом, я терпеливо ждала, когда Анна Ивановна продолжит рассказывать.
— Деревенька невесть какая, восемь дворов. Ни тебе «електриства», как говорил наш сосед, дед Кузьма, ни власти. Бывало, правда, изредка заезжали чекисты, но и то, чтобы проверить — тут мы или в бега подались. Помимо нашей семьи, другие «политические» в Вышней Паси не жили. Власти не селили, боялись, наверное, что заговор устроим. А какой заговор-то? Отцу моему до политики, как до луны — ему семью надо было кормить. Я, да двое старших братьев, матушка — вот и вся гвардия ссыльного Ивана Львовича Куприянова.
С рассвета до заката отец с братьями в огороде да по хозяйству, мать в доме хлопотала, а я по заброшенным домам лазила, развлекалась. Мне тогда лет пять было, считалось, что взрослая уже, чтобы за мной приглядывать. В бытность свою деревня считалась зажиточной, многолюдной, дворов тридцать насчитывалось. Только вот большевики после семнадцатого красной волной прошлись, и от деревни ничего не осталось. Позарились краснопузые на чужое добро, силой отобрали. Кого расстреляли, кого увезли в неизвестном направлении.
Во взгляде бывшей комсомолки промелькнули огоньки ненависти.
— В детдоме не знали, что я дочь политссыльного, — усмехнулась соседка.
— В детдоме?! — выкрикнула я.
— Невероятно, правда? — соседка встала и налила себе воды из-под крана.
Куда уж невероятней. Только вот понять не могу — раз она сама прошла через детский приют, то почему со мной так поступала?
«Тебе же русским языком сказали — боялась она тебя», — напомнил Меч.
— А в приют как вы попали? — я окончательно запуталась в истории соседки.
— Войне спасибо… Отца забрали на фронт еще в первые дни войны, где он и погиб. В октябре сорок первого финская армия оккупировала Петрозаводск. Нашу семью, как и остальных жителей деревни, финны пригнали в город, где были созданы концентрационные лагеря. Мать умерла зимой от пневмонии. Братья через год. Мы жили в разных бараках, но все равно умудрялись поддерживать связь. Так вот я стала сиротой. В июне сорок четвертого Петрозаводск освободили. Как я все это пережила — одному только Богу известно. Поначалу на улице болталась, потом угодила в приют. К тому времени все архивные документы по семьям «политических» были утеряны, и у меня замаячила впереди новая жизнь. Чтобы прошлое не напомнило о себе, пришлось взять другую фамилию.
— А книга? — разглядывая фолиант, спросила я.
— Да, вернемся к книге. Так вот, будучи предоставленная сама себе, я часто залезала в пустые дома. Мне казалось это страшным приключением, будоражащим детское воображение. А взрослым и дела не было до моих похождений, к тому же из пустых домов давным-давно вынесли все, что могло иметь хоть какую-то ценность. Но я умудрилась отыскать то, что не заметили раньше.
— Ее? — я провела рукой по старому, потемневшему кожаному переплету.
— Да. На окраине деревни стоял ветхий домик. Дед Кузьма говорил, что давным-давно в этом доме жил колдун. Пугал меня так, думал, что я перестану по пустым домам лазить. Только он ошибался — мне, чем страшней, тем интереснее. Как только я услышала про колдуна, то решила перевернуть весь дом, но найти что-нибудь колдовское. Взрослые посмеивались, а я искала. И нашла… Книжка оказалась в подполе, куда я не преминула залезть. Так странно — она лежала на виду у всех. Казалось бы, что ее должны были увидеть первым делом, но почему-то не замечали.
— А вы заметили…
— Первым делом, — улыбнулась Анна Ивановна, — схватила и стала рассматривать. Знаешь, чем она привлекла меня?
— Чем?
— Картинками. Маленькому ребенку ведь что больше всего в книгах нравится? Картинки. А тут их полным-полно, на каждой страничке.
Я восприняла слова соседки как приглашение полистать книгу и открыла ее.
«Мама родная-я, — присвистнул Меч, — так это же утерянный первый том Магии Времен!»
«Что за дела, Феликс? Кто умудрился закинуть сюда магическую книгу из Коричневого Мира?» — Если кто тут и понимал меньше всего, так это я.
Соседка довольно хмыкнула, глядя на мои округлившиеся глаза.
— Первое время я только картинки рассматривала, уж больно они занятные, — Анна Ивановна перевернула несколько страничек. — Но уже тогда понимала, что книгу в дом нести нельзя, и каждый раз прятала ее обратно в подпол того дома. Инстинктивно чувствовала — заметят книгу, отберут. Зимой мать стала обучать меня грамоте. Я быстро все схватывала, потому как очень хотелось прочесть текст рядом с картинками. К весне сорок первого уже бегло читала, чем весьма радовала мать. Прочитанное мной в этой книге поначалу показалось глупостью и абракадаброй. Еще бы — откуда семилетнему ребенку знать о магии?
Я закашляла.
— Да, да, Найяр, — это книга заклинаний, и ты уже это поняла. Я тоже поняла, но не сразу. Прошли годы, прежде чем суть написанного открылась для меня.
— Не понимаю, как вам удалось сохранить книгу? Концлагерь, детдом… у вас отняли бы фолиант в первые дни.
— Ее и не было со мной. Когда в деревне заговорили о войне, я перепрятала книгу, закопав ее так, чтобы никто не смог найти. Что-то подсказывало: от этого фолианта зависит моя жизнь. Ну а когда выросла и стала самостоятельной, поехала туда, где когда-то была наша деревня, нашла схрон и откопала книгу.
— Но на этом приключения не закончились, да?
— Они только начались, — грустно усмехнулась Анна Ивановна. — Но зачем тебе это знать?
— Вы обязательно все расскажите, ладно?
В ответ соседка пожала плечами. Вид у нее был уставший — пожилому человеку трудно даются такие вот посиделки.
«Отправь старушку спать, а мы книгой займемся», — посоветовал Меч.
Мне столько всего хотелось узнать у Анны Ивановны, но донимать ее расспросами было бы бесчеловечно. Попрощавшись, она ушла спать.
«Ну-с, приступим?» — голос Феликса звенел от нетерпения.
Тут меня словно обухом по голове огрели — как маленькая Анна смогла прочесть заклинания?! Если эта книга из Коричневого Мира, то она никак не могла быть написана на русском языке.
«Вот тетеха, — засмеялся Меч, — открой книгу».
«Открыла».
«И что мы видим?»
Увидели мы текст, но написано-то на арлилском!
«А теперь, — ехидно произнес Меч, — представь, что ты не знаешь арлилский, только русский».
Что должно было произойти в следующее мгновение, я поняла сразу — текст изменился. Понятно. Книга открывает свои тайны тому, кому сочтет нужным. И если бы ее нашел японский мальчик, которому судьбой предназначено стать владельцем этой книги, то и он бы с легкостью прочел все заклинания — на японском. Одно слово — магия.
«Итак, что мы имеем? — стал рассуждать Феликс. — Первый том Магии Времен и пожилую Хранительницу Врат, ко всему прочему не инициированную. Коричневую Леди, до смерти желающую вернуться в свой мир, которой может помочь пожилая Хранительница Врат, и бесполезный Меч, застрявший в позвоночнике Коричневой Леди, которая дико стремится попасть в свой мир, но не может».
«В доме, который построил Джек», — завершила я фразу Феликса.
«Очень смешно, — буркнул Меч, — давай думать, как использовать все составляющие, чтобы домой вернуться».
«А чего тут думать? Наперво необходимо Ивановну инициировать, посмотрим, что из этого выйдет. Потом по ходу дела решать станем».
Глаза мои стали слипаться — шутка ли, четвертый час ночи.
«Ты как хочешь, а я спать пошла. Завтра на работу».
«Не завтра, а сегодня», — подковырнул Меч.
Закрыв книгу, я отправилась к себе в комнату. Время идет, а Феликс не меняется… И хорошо, что не меняется.