Я ПОПРОСИЛА ДЕРЕКА ПЕРЕДАТЬ Луису мою записку. Вскоре он эсэмэс отчитался, что задание выполнено, а значит, мне остается только ждать. Если Луис не придет, пойду к нему сама.

Я еле смогла решить, что именно надеть, а теперь вот опять сомневаюсь, правильно ли выбрала. Что, если он не вспомнит платье, в котором я была в тот вечер, когда мы впервые встретились? Что, если он не вспомнит, в какой комнате мы находились, когда впервые обратили внимание друг на друга?

С другой стороны, обстановка совершенно неважна. Важно, что Луис знает: я его люблю и собираюсь бороться за нас обоих.

Да, Луис вступил в «Мексиканскую кровь». Но если он поймет, что связь между нами сильнее, чем любая другая, то сможет порвать с бандой, и все наладится. Я не могу не верить, что на самом деле Луис не хочет быть в «Крови», а значит, найдет способ вырваться из ее тисков.

Смотрю на телефон. От Луиса — ни звонка, ни эсэмэс, хотя уже девять вечера. В записке я попросила его встретиться со мной именно здесь и именно в это время. С каждой отсчитываемой секундой я все сильнее беспокоюсь, что Луис вообще не придет, но стараюсь не терять надежды. И даже в девять пятнадцать я все еще верю, хотя его по-прежнему не видно. Чувствую себя как в том фильме, где девушка стоит на питчерской горке и ждет своего парня. И, когда уже она совсем отчаивается, ее герой появляется на поле, подбегает к ней, и они живут долго и счастливо.

Луис — мой герой, даже если он сам об этом пока не знает. Сегодня узнает… если вообще появится.

В сотый уже раз смотрю на часы. Девять тридцать.

Когда я позвонила в то поместье, где Алекс с Бриттани праздновали свадьбу, администратор посоветовала мне побеседовать с управляющим, чтобы обсудить вопрос аренды на сутки. И я очень удивилась, когда услышала в трубке голос Хантера. Оказалось, поместье принадлежит его семье, оно два дня будет пустовать, и я могу совершенно бесплатно им воспользоваться. Когда я упомянула, что Хантер, возможно, передумает, так как я там планирую свидание с другим парнем, он заметил только:

— Что ж, повезло ему. Надеюсь, он этого заслуживает.

— Так и есть, — ответила я.

Когда стрелка доползает до десяти, я окончательно прощаюсь с надеждой. Достаю из сумочки ключ, чтобы запереть особняк, и тут дверь открывается.

На пороге стоит Луис.

— Привет, — говорит он.

— Привет.

— Дерек передал мне записку. Извини за опоздание. С моей собакой произошла небольшая неприятность.

— Что с Гренни?

— Она решила побродить по округе, но я ее нашел. Зачем тебе нужно было, чтобы я сюда приехал?

— Ты не ходил в школу. — Я делаю шаг к Луису. — Я скучала.

— Ты надела то же платье, в котором была, когда мы познакомились.

— Значит, ты запомнил?

— Разве я мог такое забыть? Мне казалось, что ты ангел, сошедший с небес.

— Я по-прежнему твой ангел, Луис.

— Нет, мы не можем… — Он беспомощно оглядывается вокруг. — Тогда, у себя в спальне, ты меня оттолкнула… и была права.

— Нет. Я просто испугалась, Луис. В тот момент, когда впервые увидела тебя, я поняла, что ты опасен… потому что сразу почувствовала связь между нами.

— То же самое ты чувствовала рядом с Марко, — печально возражает он.

— Нет, не то же самое. Другое. Совсем другое. Луис, ты же лучший по химии в нашем классе. Объясни, откуда берется электричество в этой комнате. Потому что оно течет между нами… и ни ты, ни я не можем это контролировать.

— Обычное физическое влечение.

— А мне кажется, дело не только в этом. Иди за мной, — прошу я, проскальзываю мимо него и выхожу на улицу, на танцпол.

— На свадьбе ты, если я правильно помню, танцевала так себе, — говорит Луис, наблюдая, как я включаю через портативные колонки музыку. Я заранее ее продумала.

Смотрю на него смущенно.

— Я до сих пор танцую так себе.

— Слушай, я не тот, за кого ты меня принимаешь. И не тот, за кого я сам себя принимал. Как выяснилось, мой отец — Гектор Мартинез, глава «Мексиканской крови». И я должен стать таким же, как он.

Ошеломленно пялюсь на Луиса. Что ж, теперь мне многое понятно.

— А зачем тебе становиться таким, как он?

— Потому что это мой долг, Ник. Мое наследие… и наследство. Я был рожден в банде и ради банды, — отвечает он. — И, видимо, умру в ней и ради нее.

— Но не сегодня вечером точно. — Беру его за руки и обнимаю себя ими, покачиваясь в такт музыке — медленной песне о любви. Свои руки я закидываю ему на шею. — Я люблю тебя, Луис… безо всяких условий.

— Ник, не делай этого, — шепотом просит Луис.

В ответ я лишь крепче его обнимаю.

— Я больше не стану сдерживаться. Луис, скажи, что ты тоже меня любишь.

— Я и не переставал любить тебя, mi chava. — Слышу, что он приглушенно ругается. — Но не могу тянуть тебя за собой в пропасть. Между нами ничего не может быть, потому что мне все равно придется тебя бросить, и ты это знаешь.

Беру Луиса за руку и веду на пляж, в один из множества заброшенных сейчас маленьких домиков — спасательных станций. В тесном пространстве таинственно мерцают свечи — час назад я расставила их по стеклянным стаканчикам и зажгла.

Он стоит, прислонившись к стене, и наблюдает за каждым моим движением.

— Когда мы в последний раз были наедине, я сдерживала свои чувства, — говорю я.

— Я знаю. Ты не доверяла мне, и это был умный поступок. И ты сказала, что не любишь меня.

— Соврала. — Я пробегаю пальчиками по его бритой голове, и Луис зажмуривается. — Ты теперь такой… крутой.

— Но я не чувствую себя таким. — Он смотрит на меня, и в зрачках отражается мерцающее пламя свечей. У Луиса прекрасные, завораживающие глаза, они просто пронзают мою душу. — Тебе нельзя меня любить. Я этого не заслуживаю.

Беру его лицо в ладони.

— Луис, ты знаешь, чего хочешь, и идешь к своей цели, даже когда все против тебя. Меня это восхищает, я даже завидую тебе. Ты научил меня гордиться тем, что я мексиканка. Я восторгаюсь твоим умом и тем, как отчаянно ты меня отталкиваешь, только чтобы защитить от «Мексиканской крови». И невероятно здорово, что ты смотришь на небо и не просто любуешься им, но хочешь полететь туда, чтобы оказаться ближе к звездам. Я люблю тебя, потому что ты единственный человек на земле, с которым я хочу заниматься любовью безо всяких условий, и… и мне ужасно нравится, что я так сильно тебе нужна.

— Ты даже не представляешь, насколько сильно. Но я тебя недостоин.

Сейчас мне достаточно и того, что Луис здесь, рядом со мной.

— Мы достойны друг друга, Луис… и ты мне нужен так же сильно, как и я тебе. Обними меня, пожалуйста.

Он приближается, но все еще колеблется.

— Если я обниму тебя, mi chava, то вряд ли смогу отпустить.

— Вот и хорошо.

Луис наконец сжимает меня в объятиях, и я тоже обнимаю его. Вокруг нас царит тишина, если не считать нашего дыхания да волн, негромко облизывающих берег. Мы просто стоим, обнимая друг друга, и кажется, что это будет длиться вечно. Как и должно быть.

— А хочешь услышать, почему я тебя люблю? — спрашивает Луис. — Я когда-то написал об этом стихотворение… и назвал тебя в нем моими Всегда и Навсегда.

Я не могу сдержать улыбки, слушая его, и говорю то, что ощущаю всем сердцем.

— Так и будет, Луис.

— Обстоятельства против нас, Ник.

— И с каких это пор обстоятельства заставляют тебя отказываться от цели, а? — поддразниваю я, задирая Луису рубашку и целуя накачанный пресс. Прослеживаю губами тонкую полоску волос — от пупка до ремня джинсов.

— Поцелуй меня, — просит он, заставляя меня подняться и посмотреть ему в глаза.

Мы начинаем медленно, не торопясь, но как только язык Луиса проскальзывает мне в рот, тормоза слетают сами собой. Наши тела растворяются друг в друге, и через джинсы я отчетливо чувствую, как он возбужден. Но на этот раз я не сдерживаюсь. Да и не смогла бы, даже если бы захотела, — наши чувства слишком яркие и сильные, чтобы можно было сейчас им противостоять.

— Какая у тебя нежная кожа, — хрипло бормочет Луис, забираясь мне под платье. Он стягивает с меня трусики, и я торопливо выступаю из них, а в следующую секунду толкаю Луиса к стене.

— Стой тут. Не двигайся, — командую я. Расстегиваю молнию на джинсах и снимаю с него боксеры.

— Ник… — выдыхает он, а я прикасаюсь к нему, пока не ощущаю, что Луис вот-вот сорвется.

— М-м-м…

— Я сейчас… — Он замолкает, не в силах договорить.

— Люби меня, Луис, — прошу я.

— С радостью, детка, но у меня нет презерватива. Я не могу рисковать тобой…

Закрываю пальцем его идеально очерченные губы.

— Все в порядке. Я на таблетках. Тебе ничего не грозит.

— Тебе тоже… то есть я имел в виду, у меня нет никаких болячек, — поясняет Луис.

— Тогда я готова и на этот раз дам себе волю, Луис. Ты хочешь этого так же сильно, как я?

— И даже сильнее.

Он скидывает мешающие джинсы и боксеры, потом на пол летит остальная наша одежда, а следом за ней на теплое дерево опускаемся и мы сами.

— Ты точно уверена, что готова? — спрашивает Луис, и за хаосом чувств на его лице я вижу уязвимость, от которой когда-то страдала сама. Киваю.

— Я люблю тебя, mi chava, — шепчет он мне на ухо, когда мы начинаем двигаться в унисон, как единый организм. — И всегда буду любить, что бы ни случилось, поняла? — Теплые пальцы Луиса отводят волосы, упавшие мне на лицо, а полные страсти, проникновенные глаза словно пронзают мое тело. Мы вжимаемся друг в друга со всем отчаянием, на которое только способны, но тут Луис на секунду замирает. — Если завтра я умру — не страдай по мне слишком сильно, живи дальше. Пообещай, что так и будет.

Глаза щиплет от подступивших слез.

— Я не дам тебе умереть, Луис.

— Пообещай, Ник. Ради меня. Ну же, если ты меня любишь…

Он знает, что его жизни угрожает смертельная опасность. Я чувствую, как сильно Луис напряжен, чувствую его боль… и печаль.

Стараюсь не расплакаться, но слезы не остановить. Я вцепляюсь в Луиса, прижимаю его к себе… почти физически ощущаю, как течет между нами любовь… и как скрепляется вечная связь, которую не объяснить и во веки веков.

Потом мы лежим вместе на песке и смотрим, как лунный свет качается на ночных волнах. Спать не хочется, но тепло Луиса убаюкивает меня, и веки тяжелеют.

— Ты сможешь изменить свою судьбу, Луис, — говорю я, прежде чем окончательно провалиться в сон. — Если есть на свете человек, которому хватит сил такое сделать, то этот человек — ты.

Я просыпаюсь, только когда солнечные лучи, проникнув сквозь деревянные планки крыши, щекочут мою кожу. На ближайшей стене Луис ваяет какую-то надпись, используя для этой цели воск от свечей.

Поворачиваюсь и вижу сердце, а внутри — инициалы: ЛФ + НК.

— Доброе утро, — говорю я.

Луис глядит на меня и улыбается.

— Доброе. Ты хорошо спала?

— Просто замечательно. Мне нравится спать в твоих объятиях.

— Твои родители знают, что ты со мной?

Я качаю головой.

— Нет.

Он тяжко вздыхает.

— Им не понравится, что ты встречаешься с парнем вроде меня. И они будут правы. Я уже замешан во многих делах, и, боюсь, все зашло слишком далеко, чтобы можно было вот так запросто выбраться. — Луис садится на корточки рядом со мной и осторожно прикасается к моей щеке. — Боже, как бы я хотел, чтобы эта ночь длилась вечно. Но это нереально.

— Ты так говоришь, словно уже все кончено.

— Как знать. Тут речь идет об очень больших деньгах, и я — в самом центре этих разборок. Людей пристреливают и за меньшее.

— Я не дам тебе умереть, — говорю я, уверенная, что найду способ помочь Луису.

— Если бы это было так просто. — Он крепко зажмуривается. — Извини, но мне пора идти. Дольше тянуть время уже просто не получится.

Я одеваюсь и поднимаюсь на ноги.

— Значит, я пойду с тобой. Будем сражаться вместе.

Луис улыбается.

— Ага, так я тебя и пустил. Ты же знаешь, я не могу подвергать тебя опасности. Мне нельзя звонить в полицию, нельзя рассказывать братьям… Я один, сам по себе, понимаешь?

Я подхожу к нему, целую в щеки, в веки, в теплые губы, а слезы не переставая бегут у меня из глаз.

— Я верю в тебя всем сердцем, Луис. И люблю тебя, несмотря ни на что. Помни об этом, хорошо?

Он кивает.

— Ты заставляешь меня поверить в невозможное.

Мы обнимаем друг друга, долго и крепко, пока я не слышу виноватый голос Луиса, шепчущий, что ему пора идти. Смотрю, как он уезжает, а в голове сам собой зреет план. Я знаю, что нужно делать. И пусть Луис думает, что я не в силах ему помочь, но я должна хотя бы попробовать.

Сажусь в машину и еду к Марко, надеясь, что смогу так рано застать его дома. Он в самом деле дома и открывает дверь, явно удивленный моим визитом.

— Чего тебе надо?

— Мне надо, чтобы ты помог Луису.

— Чуи велел всем держаться подальше от склада, когда он будет встречаться с Луисом. Обычно это означает, что ему не нужны лишние глаза и уши. Тут я тебе ничем не помогу.

Он начинает закрывать дверь, но я хватаю его за рубашку.

— Ты не можешь просто сидеть вот так, зная, что Луису грозит опасность.

Марко отмахивается от меня.

— Это не в моих силах, Ник.

— То есть помогать ты не станешь?

— Мне пока еще дорога собственная шкура, Ник. Если я пойду против Чуи — я труп. И так приходится играть за обе команды сразу и ждать, кто первым навернется. Если победителями окажутся «Ф-5» — я буду с ними. Если выиграет Чуи — останусь с «Мексиканской кровью».

Я влепляю Марко пощечину.

— Да ты просто трус. Как можно оставаться спокойным, зная, что жизнь друга висит на волоске?

— Очень легко. Своя рубашка ближе к телу, Никки. Для меня в этом мире существует только один ценный человек. Я сам.