Мой напарник по химии не появлялся в школе с того момента, как мы получили тему для проекта. Неделю спустя он наконец пришел в класс. Меня бесит такое отношение, потому что, как бы плохо мне ни было дома, я все равно прихожу в школу.

— Неужели ты все-таки появился?

— Неужели ты заметила? — Он снимает свою бандану.

Миссис Питерсон заходит в класс. Когда она видит Алекса, то, кажется, испытывает облегчение. Расправив плечи, она объявляет:

— Я собиралась дать вам сегодня контрольную. Но вместо этого вы будете работать с вашими партнерами в библиотеке. Я жду первых отчетов через две недели.

Мы с Колином идем в библиотеку, держась за руки. Алекс где-то позади нас болтает с друзьями на испанском. Колин сжимает мою ладонь:

— Давай встретимся после уроков?

— Я не могу. После тренировки мне нужно домой.

Багда уволилась в субботу, и мама всполошилась. Пока она ищет новую сиделку, я должна больше помогать дома. Он останавливается и отпускает мою руку.

— Черт возьми, Брит. Ты собираешься уделить время мне или как?

— Ты можешь прийти ко мне, — предлагаю я.

— Чтобы смотреть, как ты нянчишься со своей сестрой? Нет, спасибо. Я не хочу казаться уродом, но я хочу побыть с тобой наедине… только ты и я.

— Знаю, я тоже.

— А в пятницу?

Я должна побыть с Шелли, но мои отношения с Колином сейчас под угрозой. Он не должен думать, что я не хочу быть с ним.

— В пятницу, отлично.

Перед нами появляется Алекс и не дает скрепить наши планы поцелуем:

— Никаких публичных проявлений привязанности. Школьные правила. К тому же она моя напарница, придурок. Не твоя.

— Заткнись, Фуэнтес, — бормочет Колин в ответ и присоединяется к Дарлин.

Я упираю руку в бок и сверлю Алекса взглядом:

— С каких это пор тебя волнуют школьные правила?

— С тех пор, как ты стала моим партнером по химии. Вне химии ты принадлежишь ему. Но на химии ты моя.

— Хочешь основать свое племя и за волосы притащить меня в библиотеку?

— Я не неандерталец. Это твой парень — обезьяна.

— Тогда перестань себя так вести.

Все столы в библиотеке уже заняты, поэтому нам приходится идти в глубь библиотеки и устраиваться на ковре в разделе научной литературы. Я раскладываю книги и ловлю на себе взгляд Алекса. Он будто видит настоящую меня. Но это невозможно — я прячу от всех истинное лицо. Я смотрю на него — в эту игру можно играть и вдвоем. Внешне он непроницаем, только шрам над левой бровью доказывает, что… он человек. Под рубашкой проступают мышцы, которые можно нарастить только физическим трудом или регулярными занятиями спортом.

Наши глаза встречаются, и время останавливается. Его глаза пронзают мои, и я могу поклясться, что в этот момент он видит меня насквозь. Без предрассудков, без маски. Настоящую Бриттани.

— Что мне нужно сделать, чтобы ты пошла со мной на свидание? — спрашивает он.

— Ты это серьезно?

— Разве похоже, что я шучу?

Миссис Питерсон подходит к нам и спасает от необходимости отвечать:

— Я слежу за вами. Алекс, тебя не было на прошлой неделе. Что случилось?

— Поранился ножом.

Она недоверчиво качает головой, а затем идет дальше проверять учеников. Я распахиваю глаза от удивления:

— Нож? Ты же шутишь, да?

— Не-а. Я резал помидор, но он как-то выпал и порезал мне плечо. Доктор уже зашил рану. Хочешь посмотреть? — Он стал закатывать рукав.

Я провожу рукой по глазам.

— Алекс, не выводи меня из себя. Я ни за что не поверю, что ты порезался. Ты дрался с ножом.

— Ты не ответила на мой вопрос, — меняет он тему, не признавая и не отрицая моей теории о его ранении. — Что мне нужно сделать, чтобы ты пошла со мной на свидание?

— Ничего. Я никуда не пойду с тобой.

— Если мы поцелуемся, ты изменишь свое решение.

— Если это когда-нибудь вообще случится…

— Ты многое теряешь… — Алекс вытягивает длинные ноги и кладет на колени учебник. Его шоколадно-карие глаза настолько глубоки, что, клянусь, могут загипнотизировать.

— Ты готова? — спрашивает он.

В течение наносекунды, когда я смотрю в эти темные глаза, я думаю, каким бы был поцелуй с Алексом. Я опускаю взгляд на его губы. Меньше чем на наносекунду я чувствую, как они приближаются. Какие у него губы, грубые или мягкие? Он целует медленно или набрасывается жадно и быстро?

— К чему? — я наклоняюсь ближе.

— Проект, — говорит он. — Грелки. Урок Питерсон. Химия.

Я качаю головой, выбрасывая дурацкие мысли из моего гиперактивного подросткового сознания. Я, должно быть, сплю.

— Точно, грелки. — Я открываю учебник по химии.

— Бриттани?

— Что?

Я невидящим взглядом утыкаюсь в книгу. Я не могу понять, что читаю: я слишком смущена, чтобы сосредоточиться.

— Ты смотрела на меня так, будто хотела поцеловать.

Я выдавливаю из себя смех.

— Именно, — саркастично соглашаюсь я.

— Никто не смотрит, поэтому если хочешь, то можешь попробовать. Не хочу хвастаться, но в этом деле я эксперт.

Он лениво улыбается — такая улыбка может расплавить сердца всех девушек на свете.

— Алекс, ты не в моем вкусе. — Мне нужно что-то ответить. Пусть он перестанет смотреть на меня так, будто сделает со мной то, о чем только что говорил.

— Тебе нравятся только белые парни?

— Хватит, — говорю я сквозь зубы.

— Что? — он становится серьезным. — Это правда?

Миссис Питерсон появляется перед нами.

— Как продвигается проект? — спрашивает она.

Я с натяжкой улыбаюсь:

— Прекрасно.

Я достаю домашние наработки и перехожу к делу. Миссис Питерсон наблюдает за мной.

— Вчера вечером я провела исследование грелок. Мы должны развести шестьдесят граммов ацетата натрия в ста миллилитрах воды, нагретой до семидесяти градусов.

— Неправильно, — перебивает меня Алекс.

Я поднимаю глаза и понимаю, что миссис Питерсон ушла.

— Прости?

Алекс скрещивает руки на груди.

— Ты ошибаешься.

— Нет.

— Думаешь, ты никогда не ошибаешься?

Он обращается со мной как с легкомысленной глупой блондинкой, что приводит меня в бешенство.

— Конечно, ошибаюсь, — говорю я высоким голосом, как юная южанка. — Например, буквально на прошлой неделе я купила блеск для губ «Бобби Браун» с оттенком «Лепесток пустыни», хотя «Розовый цветок» подошел бы мне больше. Естественно, эта покупка была огромной ошибкой, — говорю я с сарказмом.

Он ожидал услышать нечто подобное. Интересно, поверит или по моему тону поймет, что я иронизирую?

— Спорим? — говорит он.

— А ты никогда не ошибался? — спрашиваю я.

— Конечно, — уверяет он. — На прошлой неделе, когда грабил тот банк за аптекой, я попросил кассира сдать мне все пятидесятидолларовые купюры. А надо было просить двадцатки — их было намного больше.

Он понял, что я притворялась, и ответил своей нелепой историей. В этом мы как-то извращенно похожи. Я прижимаю руки к груди и подыгрываю ему:

— Какая катастрофа!

— Поэтому считаю, мы оба можем ошибаться.

Я взмахиваю подбородком и упрямо заявляю:

— Ну, насчет химии я не ошибаюсь. В отличие от тебя я серьезно отношусь к урокам.

— Давай поспорим. Если я буду прав, ты поцелуешь меня.

— А если права я?

— Проси что хочешь.

Я как будто отбираю конфету у ребенка. Нужно поставить мистера Мачо на место, и я рада, что могу это сделать.

— Если я выиграю, ты будешь серьезно относиться ко мне и нашему проекту, — ставлю я условие. — Никаких подколов и дурацких комментариев.

— По рукам. Не хочу тебя расстраивать, но у меня фотографическая память.

— Алекс, не хочу тебя расстраивать, но я взяла информацию из учебника. — Я просматриваю свои заметки и открываю нужную страницу в учебнике.

— Не подглядывая, можешь сказать, до какой температуры нужно охладить раствор? — спрашиваю я.

Алекс из тех, кто зажигается от споров. Но на сей раз этот упрямый парень проиграет. Он закрывает книгу и смотрит на меня.

— До двадцати градусов. И нужно растворять при ста градусах, а не при семидесяти, — уверенно отвечает он.

Я смотрю в учебник, потом на свои заметки. Затем опять в книгу. Я не могла ошибиться. На какой странице я…

— О да. Сто градусов. — Я смотрю на него в шоке. — Ты прав.

— Поцелуешь меня сейчас или позже?

— Прямо сейчас.

Я вижу, насколько он потрясен моим ответом — даже не шелохнулся. Дома мою жизнь контролируют родители. В школе все по-другому. Если я не смогу сама управлять своей жизнью, то превращусь в марионетку.

— Правда? — спрашивает он.

— Да.

Я беру его руку в свою. Если бы за нами наблюдали, мне никогда бы не хватило смелости так сделать, поэтому я рада, что мы здесь одни. Я сажусь на колени и наклоняюсь к нему — его дыхание замедляется. Я не обращаю внимания на его длинные и грубые пальцы, на то, что никогда раньше не прикасалась к нему. Я нервничаю. Хотя и не должна. Сейчас я контролирую этот момент.

Я чувствую, как он сдерживает себя. Хорошо, что он дает мне сделать первый шаг. Боюсь представить, что он может сделать, если ослабит тормоза. Я кладу его руку на свою щеку и слышу его стон. Мне хочется улыбнуться: его реакция доказывает, что у меня есть над ним власть. Он не двигается, и наши глаза встречаются. Время снова останавливается. Затем я поворачиваю голову к его руке и целую в ладонь.

— Я тебя поцеловала. — Я убираю руку и заканчиваю игру.

Тупая блондинка перехитрила самоуверенного мистера Мексикано.