Я стою перед «автомастерской Энрике» и глубоко дышу, чтобы не нервничать. Машины Энрике нигде не видно, поэтому я знаю, что Алекс один. Я собираюсь соблазнить Алекса. Если то, что сейчас на мне, не зажжет его, все пропало. Я готовлю всю мою артиллерию. Я стучу в дверь, зажмуриваю глаза и молюсь, чтобы все прошло по плану. Я распахиваю длинное серебристое атласное пальто, и прохладный ночной воздух обдувает мою открытую кожу. По скрипу двери я понимаю, что Алекс здесь, и я медленно открываю глаза. Но мое полуголое тело разглядывают не темные глаза Алекса. Это Энрике пялится на мой розовый кружевной бюстгальтер и юбку от формы чирлидинга так, будто выиграл в лотерею. Смутившись, я заворачиваюсь в пальто. Если бы я могла, я бы обернула его вокруг себя дважды.

— Алекс, — смеется Энрике, — к тебе пришли выпрашивать сладости.

Я, наверное, красная как свекла, но решаюсь идти до конца. Я здесь, чтобы показать Алексу, что я не собираюсь оставлять его.

— Кто это? — доносится голос Алекса откуда-то из гаража.

— Я просто уйду! — не договаривает Энрике. — Скажи Алексу, чтобы запер дверь. Adiós.

Энрике выходит на темную улицу, напевая.

— Эй, Энрике. Quién está ahí? — Голос Алекса прерывается, когда он приближается к входу. Он смотрит на меня с презрением.

— Нужны инструкции или у тебя сломалась машина?

— Ни то ни другое, — говорю я.

— Собираешь конфеты в моей части города?

— Нет.

— Все кончено, mujer. Me oyes? Какого черта ты появилась в моей жизни и в моей голове? Кроме того, разве ты не должна быть на танцах с каким-то парнем из колледжа?

— Я его отшила. Мы можем поговорить?

— Слушай, у меня куча недоделанной работы. Зачем ты пришла сюда? И где Энрике?

— Он уехал, — запинаюсь я. — Мне кажется, я его напугала.

— Ты? Я так не думаю.

— Он видел, что у меня под пальто.

Брови Алекса взлетают вверх.

— Пусти меня, иначе я замерзну здесь. Пожалуйста.

Я смотрю поверх него. Темнота кажется сейчас настолько привлекательной, что во мне закипает кровь. Я вся покрылась гусиной кожей, поэтому поплотнее запахиваю пальто. Я дрожу. Вздохнув, он ведет меня в магазин и запирает дверь. Слава богу, здесь есть обогреватель. Я подхожу и растираю ладони.

— Слушай, конечно, я рад, что ты здесь. Но разве мы не расстались?

— Я хочу дать нам еще один шанс. Притворяться на химии, что мы просто партнеры, было настоящей пыткой. Я скучаю по тебе. Разве ты не скучаешь по мне?

Он смотрит на меня скептически. Склоняет голову набок, будто уверен, что ослышался.

— Я до сих пор в банде.

— Я знаю. Я приму все, что ты можешь дать мне, Алекс.

— Я никогда не смогу соответствовать твоим ожиданиям.

— Что, если я скажу, что их никогда и не было?

Он делает глубокий вдох и медленно выдыхает. Я не могу понять, о чем он думает, потому что он становится серьезным.

— Вот что я скажу, — говорит он. — Ты составишь мне компанию, пока я закончу свой ужин. Я даже не буду спрашивать, что у тебя там… или чего там нет… под пальто. Договорились?

Я мягко улыбаюсь и приглаживаю волосы.

— Договорились.

— Ты не должна была для меня ничего делать, — говорит он, нежно убирая мою руку от волос. — Я принесу плед, чтобы ты не испачкалась.

Я жду, пока он достанет чистый светло-зеленый флисовый плед из шкафа. Мы садимся, и Алекс смотрит на часы.

— Хочешь? — спрашивает он, указывая на свой ужин.

Возможно, еда успокоит меня.

— Что это?

— Энчиладас. Mi’amá делает чертовски вкусные энчиладас.

Он втыкает вилку в небольшую порцию и протягивает ее мне.

— Если ты не привыкла к такой острой пище…

— Я очень люблю острое, — перебиваю я его и откусываю кусочек. Я начинаю жевать, наслаждаясь сочетанием вкусов. Но когда я глотаю, мой язык медленно загорается. Еще осталось небольшое послевкусие, но его сметает огонь.

— Остро. — Это все, что я могу сказать, пока пытаюсь проглотить.

— Я тебе говорил. — Алекс протягивает свою чашку. — Вот, выпей. Молоко обычно помогает лучше, чем вода.

Я хватаю чашку. Жидкость охлаждает мой язык, но потом он вновь вспыхивает.

— Воды… — бормочу я.

Он наполняет еще одну чашку.

— Вот, пей больше, хотя я не думаю, что это сильно поможет. Скоро пройдет.

На этот раз я не пью, я засовываю в чашку язык и держу его там. А-а-а-а…

— Ты в порядке?

— Как я выглажу?

— Твой язык смотрится в воде очень эротично. Хочешь еще? — ехидно спрашивает тот Алекс, которого я знаю.

— Вет, шпашибо.

— Язык до сих пор горит?

Я вытаскиваю язык из воды.

— Такое ощущение, будто по нему прошелся миллион футболистов в бутсах.

— Ох, — говорит он, смеясь. — Я слышал однажды, что поцелуи уменьшают огонь.

— Ты так намекаешь, что хочешь меня поцеловать?

Он смотрит на меня, гипнотизируя темными глазами.

— Querida, я всегда хочу поцеловать тебя.

— Боюсь, это будет не так просто, Алекс. Я хочу получить ответы. Сначала ответы, потом поцелуи.

— Так вот зачем ты пришла сюда голой, накинув пальто?

— Кто сказал, что я голая?

Я наклоняюсь. Алекс отставляет тарелку. Если во рту у меня до сих пор все горит, теперь я этого не замечаю. Теперь я беру дело в свои руки.

— Давай сыграем в игру, Алекс. Я назову ее «Вопросы на раздевание». Каждый раз, когда ты задаешь вопрос, ты снимаешь одну вещь. Когда я задаю вопрос, я делаю то же самое.

— Я могу задать семь вопросов, querida. А ты?

— Снимай что-нибудь, Алекс. Ты задал свой первый вопрос.

Он кивает и снимает ботинок.

— Почему бы тебе не начать с рубашки? — спрашиваю я.

— Ты задала вопрос. Теперь твоя очередь…

— Я не задавала вопрос, — настаиваю я.

— Ты спросила меня, почему я не начал с рубашки, — ухмыляется Алекс.

Мой пульс учащается. Я снимаю юбку, не распахивая длинного пальто.

— Осталось четыре.

Он пытается казаться равнодушным, но в его глазах я вижу голод. Его глупая ухмылка исчезает, когда он облизывает губы.

— Мне нужна сигарета. Жаль, что я снова бросил курить. Ты сказала четыре?

— Это подозрительно похоже на вопрос, Алекс.

Он качает головой.

— Нет, умница, это был не вопрос. Хорошая попытка. Хм, давай посмотрим. Зачем ты пришла сюда на самом деле?

— Потому что я хотела показать тебе, как сильно я люблю тебя, — отвечаю я.

Алекс моргает пару раз, но я и без этого вижу его состояние. На этот раз он снимает рубашку через голову и отшвыривает ее в сторону. Под ней бронзовый мускулистый живот. Я опускаюсь на колени рядом с ним, надеясь соблазнить его и вывести из равновесия.

— Ты хочешь пойти в колледж? Только правду.

Он мнется.

— Да. Если бы моя жизнь была другой.

Я скидываю туфлю.

— Был ли у вас секс с Колином? — спрашивает он.

— Нет.

Он снимает правый ботинок, не отрывая взгляда от меня.

— Ты когда-нибудь спал с Кармен?

Он медлит с ответом.

— Ты не захочешь это услышать.

— Хочу. Я хочу знать все. Со сколькими девушками ты был, с кем был твой первый раз…

Он трет затылок, словно все напряжение скопилось там.

— Очень много вопросов. — Он продолжает. — Кармен и я… да, мы занимались сексом. Последний раз был в апреле, перед тем как я узнал, что она спала со всеми подряд. Все, что было до Кармен, помню как в тумане. После этого у меня была новая девушка через каждые несколько недель. И с большинством из них я спал. Эта херня длилась год.

— Ты всегда предохранялся?

— Да.

— Расскажи мне про первый раз.

— Мой первый раз был с Изабель.

— Изабель Авила? — в шоке переспрашиваю я.

Он кивает.

— Это не то, что ты подумала. Это случилось летом перед началом средней школы. Мы оба хотели потерять девственность и понять, почему вокруг секса столько шумихи. Это было ужасно. Я ходил вокруг да около, а она смеялась большую часть времени. Мы оба согласились переспать с другом, с которым общаешься как с родным, — и это оказалось ужасной идеей. Я рассказал тебе все. Теперь, пожалуйста, сними пальто.

— Не сейчас, muchacho. Если ты переспал с таким количеством девушек, то как я узнаю, что ты не подцепил какую-нибудь болезнь? Где ты проверялся?

— В клинике, когда забинтовали руку, меня проверяли. Поверь, я чист.

— Я тоже. Если это тебе интересно. — Я снимаю другую туфлю и радуюсь, что он не заставил меня чувствовать себя глупо и не упрекнул в том, что я задала больше одного вопроса. — Твоя очередь.

— Ты когда-нибудь думала о том, чтобы заняться со мной любовью? — Он снимает носок до того, как я успеваю ответить.