Кенрик въехал в ворота замка Монтегю, удивив столь скорым возвращением всех, и прежде всего самого себя. Он тут же направился в спальню. — Проверю, на месте ли жена, — бросил он Фитц Элану на ходу.

С неведомым доселе волнением Кенрик рванул дверь спальни и… вздохнул с облегчением. Тэсс мирно спала в постели.

Одеяло сползло в сторону, рубашка задралась, обнажив бедро и прекрасной формы ноги. Ее волосы неровным светом озарял огонь из камина. При этом создавалось впечатление, будто они сами являются источником света.

В одно мгновение его захлестнуло горячее желание. Но Кенрик сдержался. Нахмурился. Губы тронула улыбка — от предвкушения скорого наслаждения. Однако улыбка эта была грустной. С чего это он взял, что получит удовольствие? Прежде всего, какое удовольствие может получить она, если вздрагивает даже от самого невинного его прикосновения? И как… как она отдастся ему? Охотно? Или ее придется брать так же, как он берет все в этой жизни, — силой.

Кенрик отвлекся от невеселых раздумий и намеренно громко хлопнул дверью. Пусть проснется. Этой ночью ей спать не положено.

— Я не думал, что ты уже спишь, — произнес он. На него воззрилась пара заспанных глаз.

— Кенрик!

Тщательно подготовленная речь моментально вылетела из головы. Она просто на время забыла о том странном влиянии, какое оказывает его присутствие. Этого ни предвидеть, ни тем более предотвратить было невозможно. Стоило ей взглянуть на Кенрика, как она мгновенно пьянела. Впервые это случилось еще тогда, в Кельском аббатстве. Что это было? Страх и одновременно желание, дополненное каким-то непонятным тревожным чувством, будто он ей хорошо знаком, лучше, чем кто бы то ни было?

Кенрик стоял перед ней в полном рыцарском облачении, держа под мышкой стальной шлем. Другая его рука покоилась на эфесе меча. Ее глаза странствовали по необъятным просторам его груди, по плечам. Сколько металла пошло на его кольчугу? Большинство рыцарей в доспехах выглядели неповоротливыми и неуклюжими и двигались как на ходулях. Сразу было видно, что каждое движение им стоило дополнительных усилий. Кенрик, надев на себя не менее сорока пяти килограммов доспехов и оружия, держался так, будто все это из шелка. Огромная спальня вдруг стала тесной.

— Поднимись, жена. Помоги мне снять доспехи, — приказал он, отстегивая меч.

Когда она, откинув одеяло, встала и направилась к нему, у Кенрика перехватило дыхание. Тэсс была столь же прекрасна, как и прежде, даже еще прекраснее. Рубашка ее была так тонка, что ему и домысливать ничего не пришлось. Он отвел глаза, борясь с искушением схватить ее, прижать к груди, сорвать этот тонкий кусок материи и дать возможность своим глазам насладиться тем, что принадлежит только ему одному. Но разум подсказывал ему, что следует еще подождать с восторгами и приготовиться к мольбам и слезам.

Кенрик повернулся к ней спиной и положил шлем на комод. Затем велел жене отстегнуть краги, пока он сам занимался кольчугой. Прикосновения Тэсс были нежными, он их почти не чувствовал. Она была не столь проворна, как его оруженосец — надо было еще найти все застежки и пряжки.

— Была ли твоя поездка удачной? — спросила она.

— Да, — ответил он и после минутной паузы добавил уже более приветливым тоном: — Хорошо, Тэсс. Спасибо. Ложись в постель и жди меня.

Кенрик аккуратно снял доспехи. Но на нем оставались еще туника и бриджи. Больше всего ему хотелось сейчас сбросить их и кинуться в постель к жене. Подумав с минуту, он сбросил и их.

Все это время он стоял к ней спиной. Теперь же повернулся лицом и взглянул в ее фиалковые глаза. И все… одного взгляда было достаточно, чтобы кости превратились в желе, а мышцы налились сталью. Она блуждала взглядом, теперь уже осмелевшим, по его телу, и он ощущал, как кожа его буквально вспыхивает. Ему казалось, будто это не глаза ее, а руки блуждают по всему телу. Тяжело задышав, Кенрик встретился наконец с ней глазами.

Не отрывая взгляда, он подошел к Тэсс, постоял пару секунд над ней и рухнул на постель.

Охватив ее голову ладонями, Кенрик произнес. — Может, ты поцелуешь мужа, который вернулся из дальней поездки?

И удивленно расширил глаза, увидев, что она кивнула. Он наклонил голову, наслаждаясь, смакуя ее дыхание на своих губах, а затем полностью закрыл ее рот своим. Но с поцелуем не спешил. Пока он только играл ее губами, покусывал их и тут же отпускал. Наконец плотно припал к ним, с радостью отметив, что она не забыла его первых уроков. Оторвавшись от губ, он перешел к матовой нежности шеи.

Кенрик жаждал ее, жаждал сильно, как будто не знал женщин много лет. Она будет его женой, и сама пожелает этого, стучало в его мозгу. Его руки скользили вдоль ее плеч, затем ниже, к запястьям, возвращаясь снова к плечам. Он как бы все время убеждал себя, что она рядом и никуда не денется. Взяв ее за руку, он надолго приник губами к пульсирующей жилке на запястье.

— Я бы хотела…

— Ты бы хотела стать моей женой?

— Но я уже твоя жена, — напомнила она ему, слегка откинув голову назад.

— Нет, пока ты только моя невеста, — пробормотал он, покрывая поцелуями ее ухо. От этих прикосновений дыхание Тэсс участилось. — Но ты станешь ею, дорогая, очень скоро.

— Я хотела… я хотела сказать. — Тэсс не закончила предложение. Язык Кенрика был уже внутри ее уха. Тело ее напряглось, она застонала. Это не было вздохом, это был настоящий стон, даже не стон, а скорее вопль.

— Тебе приятно то, что я делаю? — спросил он, оторвавшись от ее уха.

— Да, — прошептала она и поджала пальцы ног, почувствовав снова его язык.

Он сделал паузу, правда небольшую. Она была нужна ему только затем, чтобы покрыть поцелуями округлость ее подбородка, постепенно подбираясь к губам, и затем приникнуть к ним.

Внезапно он отстранился и внимательно вгляделся в ее лицо, словно ища ответа на какой-то вопрос.

— Я хочу посмотреть на твою спину.

— Уже все зажило.

Но до шрамов ли на спине было ей сейчас. Она вся горела. Тело трепетало, в голове была странная легкость, а сердце саднило. Саднило, но не болело. С чем можно было сравнить теплоту, что распространялась по всему телу, пропитывая всю ее насквозь? Руки Тэсс обвились вокруг шеи мужа, она жадно тянулась к его губам.

Желание Кенрика достигло такого накала, что он был готов вот-вот воспламениться. Однако первый раз — это первый раз, Кенрик помнил об этом. Слишком важен этот момент для их дальнейших отношений, чтобы можно было позволить себе выпустить это пламя из-под контроля. Потом уже ничего не поправишь. Нет, он должен вести себя нежно, проявить терпение, мобилизовать все свое искусство. Пламя ее надо раздувать медленно. Медленно и осторожно. И прежде всего следует узнать, насколько изранена ее спина.

— Покажи спину, — снова попросил он.

Она покраснела и опустила глаза. Он приподнял ее подбородок.

— Твоя скромность понятна. Ты стесняешься показать мне свое тело. Но должен тебе сообщить: во время твоей болезни я много раз любовался им. Я даже купал тебя.

— Не может быть, — выдохнула она.

— Так было.

Ему нравилось ее смущение, он понимал, что следует найти какой-то способ сгладить ситуацию.

— Если хочешь, я посмотрю твою спину после того, как приму ванну.

— Но сейчас принимать ванну слишком поздно. Слуги уже спят.

— Ничего, слуги не скакали целый день, как я. Перетерпят. Так ты согласна?

Она быстро закивала с явным облегчением.

— После тяжелого пути мне обязательно надо помыться.

— Прекрасная мысль, милорд.

— Я тоже так думаю.

Итак, он начнет с того, что познакомит ее со своим телом, с каждым его дюймом. Тогда она привыкнет к его наготе, как он привык к ее. Кенрик быстро подошел к двери и отдал короткое распоряжение. Пока один из слуг его брил (а он оброс солидной бородой), другие готовили ванну — огромный дубовый чан, установленный у камина. Его наполнили горячей водой. Принесли также и еду. Покончив с бритьем и отпустив слуг, он вопросительно посмотрел на Тэсс.

— Ты голодна?

Она кивнула, и он подал ей кусок хлеба с сыром и маслом и кубок с элем.

— Ты всегда щеголяешь перед слугами почти голым? — шепотом спросила Тэсс.

Кенрик безразлично пожал плечами, подошел к постели и испытующе посмотрел на нее.

— В чем дело? — спросила она.

— Я хочу, чтобы ты помогла мне мыться.

— О! — Тэсс выскользнула из постели и нерешительно подошла к столику, на котором были разложены мыло, мочалка и простыни для вытирания.

— Тебе когда-нибудь приходилось это делать?

— Нет.

Она пыталась заставить себя не рассматривать его ниже пояса.

— Это хорошо, — заметил он, влезая в чан и заполнив его целиком. Ответом он был явно доволен. — Было бы неприятно узнать, что ты мыла этих грязных шотландцев.

Он ухватился за края чана и, закрыв глаза, окунулся с головой. Появившись через секунду на поверхности, он отбросил на затылок мокрые волосы. Тэсс стояла рядом не в силах сдвинуться с места. В его простых движениях было больше эротики, чем во всем, что ей доводилось видеть за всю ее жизнь.

— Давай начнем с волос. Сначала помой мне голову, — предложил он.

Она сделала шаг вперед и начала намыливать его темные волосы, пропуская густые пряди сквозь пальцы и получая от этого удовольствие. Волосы у него были длиннее, чем у других рыцарей, почти до плеч.

Теперь самое время принести извинения, решила Тэсс. Теперь, когда он вроде бы в хорошем настроении. Насколько она понимала, то, что должно было между ними произойти, скоро произойдет. Значит, наказание откладывалось. Интересно, на какой срок?

— Я бы хотела извиниться перед тобой за все, что случилось до моей болезни, — нерешительно произнесла она, продолжая интенсивно работать руками.

— Это правильно, но сейчас не время. Об этом поговорим позднее.

— Хорошо, — прошептала она, чувствуя, как в ее сердце заползает холодной змеей страх.

Кенрик терпеливо ждал, пока она наиграется его волосами, думая про себя, что это будет самое длинное купание в его жизни. Наконец он откинул голову и снова целиком окунулся в воду.

— Все эти семь дней я думала о наказании, — начала она сразу же, как только его голова появилась на поверхности. — Хотя ты предпочитаешь выслушать мои извинения позже, о наказании, которое меня ждет, я бы хотела узнать сейчас.

Тэсс стояла вплотную к чану, и Кенрик знал, что его улыбки она видеть не может. В пути он часто представлял, как она мучается, гадая о наказании. Еще бы, это из-за нее он потерял целых четыре дня и не тренировал своих воинов. А каким простофилей она его выставила. Ничего, пусть помучается, это ей полезно.

— Значит, хочешь знать, какое тебя ждет наказание за то, что ты пыталась сбежать?

— Да.

Кенрик начал промывать глаза и делал это долго.

— То есть ты хочешь знать, какая тебя ждет расплата за то, что, войдя в спальню, я обнаружил исчезновение своей жены? И мне пришлось поднять по тревоге весь замок и обшарить каждый закоулок. За то, что мне и еще пятидесяти воинам пришлось отправиться за тобой в погоню? За то, что ты отказывалась вернуться назад, когда тебя наконец обнаружили? — Он стряхнул воду в ладоней. — А как насчет стрелы, что была нацелена прямо мне в сердце? За это ведь тоже надо заплатить.

— Да.

— Я понимаю так, что за эту неделю у тебя было достаточно времени обдумать все это. Итак, Тэсс, ты сожалеешь о содеянном?

— Сожалею.

— И обещаешь впредь никогда не пытаться бежать от меня независимо от того, что тебе взбредет в голову относительно моих планов насчет тебя?

— Да, обещаю.

Она солгала ему, и он это знал. Она доверяла ему не больше, чем он ей.

— Могу себе представить, какие красочные картины наказаний ты за эту неделю нарисовала в своем воображении. И наверняка считала, что хотя бы одного заслуживаешь. Сама считала. Так вот, хотя на свете, вероятно, трудно найти женщину, которая решилась бы на подобную глупость, я все же счел возможным ограничить наказание самим ожиданием наказания.

Он внимательно посмотрел на нее.

— Только я хотел бы предупредить тебя, Тэсс: если ты попытаешься это повторить, пощады не будет. Вспоминай об этом каждый раз, когда тебе придет в голову обмануть меня.

Довольный своей речью, Кенрик начал ополаскивать руки и плечи, горя нетерпением перейти к более приятной процедуре.

— То есть, выходит, я вовсе не буду наказана?

— Ты что, хочешь, чтобы я изменил решение?

— Нет, — быстро ответила она.

— Тогда займись моей спиной, — предложил он, видя, что Тэсс стоит без дела.

Она взяла мочалку, но он выхватил ее и отбросил в сторону.

— Я хочу, чтобы ты мыла меня только руками. Тэсс ничего не ответила, но он почувствовал на своих плечах ее пальцы. Она нежно массировала каждый мускул спины, и эти эротические прикосновения заставляли его сердце биться все сильнее и сильнее.

Она же, занятая своими мыслями, этого не замечала.

Как же это так? Кенрик, известный своей жестокостью рыцарь, — и вдруг целует ее с такой острой, мучительной нежностью… она не могла понять, как называется то, что он делал с ней. Да еще после того, как он четверо суток почти не слезал с седла. Кроме того, он ведь, кажется, не хотел ее. И дальше. Она предала его, сбежала, а он простил ее. Даже ни разу не ударил. Как это понимать? Как же он смог прослыть самым кровожадным рыцарем Англии? Действительно ли верно то, что говорят о Палаче Уэльса? Об этом надо было серьезно подумать… Но, конечно, не сейчас… Нет, она его теперь вовсе не боялась. Она верила: он не сделает ей ничего дурного. Но вот то, чем он собирался заняться после купания, ее тревожило. Ведь купанием все не ограничится. Это уж точно…

Она переключилась на его грудь, нежно погружая пальцы в густые заросли волос, наслаждаясь сама процессом этого дивного купания. Увлекшись немного, она не рассчитала движение рук, и они скользнули к животу, даже чуть ниже. И тут же глухой стон исторгнулся из самой глубины его существа.

— А теперь ноги, — прохрипел он и поднял одну, ухватившись руками за края чана.

Тэсс принялась мыть его ногу медленными томными движения. Не мыла, а скорее массировала ее, сама того не сознавая. Ее охватило странное желание прикоснуться губами к тем местам, которых касались ее пальцы, и почувствовать, какова на вкус его кожа.

Кенрик сейчас был вовсе не уверен, что у него хватит сил контролировать ситуацию. Он закрыл глаза и попытался не обращать внимания на то, что она делает с ним. Но как это осуществить? Ведь то, что она делала, было пыткой. Изощренной, сладчайшей пыткой. Чтобы сдержать себя, ему пришлось мобилизовать всю свою волю, всю без остатка. Но главное испытание его ждало впереди.

— А теперь остальное, — резко потребовал он и медленно поднялся.

«Терпение, терпение и еще раз терпение», — снова и снова как молитву повторял про себя он эти слова.

Тэсс смотрела во все глаза, невольно задержав взгляд на восставшем доказательстве его желания. Она глядела так, будто собиралась навсегда запомнить малейшую деталь его мужественности. Глядела, не в силах оторвать глаз. Вид его воспламененной плоти каким-то образом развязал в ее груди узел, и горячий ток крови запульсировал внизу живота, наполняя ее всю невероятным восторгом

А он стоял, зажмурившись, с гримасой боли на лице. Все его тело было напряжено до предела, каждый мускул.

— Тебе больно? — спросила она.

— Да, — из его горла вырвался полустон, послу смешок.

— Я делаю что-то не так?

Он открыл глаза и посмотрел на Тэсс сверху вниз. Его взгляд заставил ее сделать шаг назад.

— Ты все делаешь хорошо. Чертовски хорошо. Он сделал глубокий вдох.

— Тэсс, я хочу, чтобы ты изучила все мое тело. Абсолютно все. И больше его не боялась.

Тэсс снова посмотрела на него, теперь уже смелее. Перед ней стоял гигант, настоящий Геркулес. Широченная грудь, огромные руки, состоящие из налитых рельефных мускулов, столь же мускулистые ноги. Не ноги, а две мощные колонны. Всего было много, всего было с избытком.

«Это мой супруг, — внушала она себе. — Этот великолепный мужчина мой, моя собственность. Я могу касаться его, ласкать, целовать…»

Взгляд ее упал на кусок мыла, который она все еще сжимала в руке. Тэсс зашла к нему со спины и скользнула руками по ягодицам. Пальцы ее трепетали, задерживаясь подолгу на одних местах, быстро пробегая другие.

— Довольно, — раздался сверху хриплый шепот. Кенрик оттолкнул ее. — Я не могу больше, Тэсс. Это выше моих сил. Сними рубашку.

Дрожащими руками, путаясь в завязках, она наконец справилась с рубашкой, и та упала к ее ногам. То место ее тела, куда падал его взгляд, мгновенно воспламенялось, загоралось. Он задержался глазами на ее груди — и Тэсс почувствовала, как набухают сладостью соски; он перевел взгляд на ноги — и у нее задрожали колени. Она поняла, что отныне тело ее принадлежит Кенрику. Тэсс открыла ему свое тело так же, как он открыл ей свое.

Он вылез из чана и подхватил ее на руки. И оба они задохнулись, захлебнулись восторгом, который переполнил их, когда теплые влажные тела их впервые соприкоснулись. Но смаковать это чувство, наслаждаться им времени не было. Он поднес Тэсс к постели и медленно уложил, скользнув ее телом по своему. Затем, опираясь одной рукой о край постели, также медленно накрыл ее тело своим.

— Я не… я не знаю… — В короткие перерывы между пьянящими, одурманивающими поцелуями она пыталась ему сказать, что не знает, как ей вести себя, потому что еще ни разу этим не занималась.

Но закончить фразу ей так и не удалось. Когда его губы приблизились к ее уху, она сдалась. От его горячего дыхания у нее все внутри вскипело, забурлило.

— Я знаю… знаю, дорогая, — прошептал он. Его рот обозначил огненную дорожку вдоль ее шеи и через грудь. — Я хочу коснуться тебя везде, Тэсс.

Руки Кенрика ласкали ее бедра, возбуждая ее все больше и больше. Наконец пальцы его нашли два влажных нежнейших лепестка и скользнули между ними. Она глухо застонала, и он прервал этот стон, закрыв ее рот своим. Поцелуй был долгим и требовательным. Его язык повторял движения пальцев там, внизу. Он двигал им взад и вперед, ласкал, подготавливая ее к тому, что предстояло впереди.

— Я скоро войду в тебя, — пробормотал он, порывисто дыша и осыпая ее лицо градом поцелуев.

Кенрик сделал паузу.

— Но… прежде чем доставить удовольствие, я сделаю тебе больно. Зато потом, моя радость, тебе будет хорошо. Настолько, что ты и мечтать об этом не могла.

Тэсс не думала, что такое возможно. Разве бывает выше наслаждение, чем это? А рот его тем временем проложил еще одну огненную дорожку к ее груди, и язык принялся нежно ласкать вспухшие соски.

Кенрик медленно готовил ее к главному соприкосновению, все выше поднимая волну ее желания и все сильнее, загораясь сам. Кусая губы, она дугой выгнулась под ним, а он, крепко сжав ее бедра, осторожно двинулся вперед, стараясь делать это настолько медленно и нежно, насколько возможно. И это было непросто, совсем непросто. С огромным трудом он сдерживал накал невероятной страсти, разрывавшей его.

Кенрик медленно отодвинулся, но она горячо зашептала.

— Пожалуйста, не уходи.

И эта ее мольба убедила Кенрика, что можно двинуться вперед, еще глубже. Доказательство ее девственности замедляло процесс, но Кенрик не спешил, желая насладиться последним моментом перед полным обладанием. Его неискушенная юная жена отдавалась так искренно, с такой страстью, с таким желанием. Какой же она станет, когда приобретет опыт? Нечто похожее на расплавленный металл наполнило его жилы. Кенрик все еще сдерживал себя, но сил оставалось все меньше и меньше…

И он сдался. Вошел в ее мягкую плоть. Вошел мощно, сильно, уже не способный остановиться. Он полностью утонул в ней, издав стон облегчения и удовольствия. Одновременно с ним вскрикнула от боли Тэсс. Все ее тело вибрировало под ним, и он ощутил горячие слезы на ее щеках. Кенрик продолжал медленные движения, нежно целуя щеки Тэсс, лаская волосы, мягко сжимая бедра…

— Мне больно, — прошептала она, уклоняясь от его губ. — Пожалуйста, отпусти меня. Давай остановимся.

— Тише, дорогая. Сейчас уже поздно останавливаться. Он взял ее лицо в свои ладони, и большими пальцами смахнул слезы, с неудовольствием заметив, что пальцы его дрожат. Ни разу в жизни с ним этого не случалось.

— Все в порядке, Тэсс. Все в порядке. Девушка теряет невинность только раз в жизни. Больше тебе никогда больно не будет. Ведь теперь тебе уже не так больно? Правда?

Она нерешительно кивнула.

— Вот видишь, — улыбнулся он, — ты уже почти привыкла. В этом, Тэсс, ты должна мне полностью доверять. — Его голос снова сделался хриплым. — Единственное мое желание — это доставить тебе удовольствие, помочь забыть о боли. Поцелуй меня, дорогая.

Все это время он не двигался. Нельзя было торопиться, чтобы не испортить удовольствие на будущее. И себе, и ей. Сейчас надо было ждать, чтобы она сама захотела.

Она колебалась меньше секунды, прежде чем поднять губы навстречу его губам. Под его поцелуями она расслабилась и пошевелила бедрами. И это легкое движение заставило ее застонать от восторга. Он зарылся лицом в ее шею и напрягся всем телом, стремясь как можно дольше оставаться неподвижным.

— Как хорошо, как чудесно, — выдохнула она.

Кенрик вздрогнул, почувствовав ее медленные движения под ним, и сам начал двигаться, стараясь попасть с ней в такт. Теперь они представляли единое целое, один организм, единство двух волн, плавно перекатывающихся одна в другую и обратно. О, эти сладостные, ни с чем не сравнимые движения! Он знал, в каком месте коснуться ее, чтобы сделать ее восторг еще острее, еще рельефнее. Он знал, где, в каком месте ее поцеловать. Он знал и медленно, но верно раздувал костер, в пламени которого они оба поднимались в заоблачные высоты. Его движения становились все более резкими, отрывистыми, быстрыми.

Наконец Тэсс затрепетала, широко раскрыла глаза и тут же их закрыла. Горячая волна полного удовлетворения плоти впервые затопила ее.

И Кенрик, испустив глухой рык, целиком растворился в ней — и в небывалом блаженстве.

Кенрик медленно возвращался к реальности. Силы, которые, казалось, полностью ушли из него, медленно наполняли мускулы. Он чувствовал рядом горячее дыхание Тэсс, и невыразимая нежность заполнила все его существо. Это было для Кенрика абсолютно ново и необычно. Прежде, удовлетворив свое желание, он тут же откатывался от женщины, терял к ней интерес. Теперешнее состояние его тревожило.

С ним происходило нечто непонятное. Никогда еще в жизни он настолько полностью не терял над собой контроль. Что же такое она с ним сделала?

Тэсс озабоченно на него посмотрела.

— Тебе со мной не понравилось?

Кенрик даже не слышал вопроса. Он повернулся на спину и, подложив под голову руку, стал смотреть в потолок.

«Где же мое хваленое самообладание? — раздраженно думал он. — Она превратила меня в обезумевшее животное. Никогда больше такое не повторится. Никогда больше я не дам ей такой власти над моим телом».

Тэсс тоже отвернулась от него. Полежав немного, откинула одеяло и встала.

Он схватил ее руку.

— Куда ты направляешься?

— Хочу помыться, — холодно ответила она, стараясь не встречаться с ним глазами.

— Не сейчас. — Он потянул ее назад и не удержался — поцеловал ладонь.

На этот поцелуй Тэсс не откликнулась. Отвернувшись в сторону, она загородилась от него копной своих волос.

— Тэсс, посмотри на меня.

Она покачала головой. Он на мгновение сжал губы.

— Я что, сделал тебе очень больно?

— Нет. Я просто хочу помыться, — тихо ответила она, опустив глаза. Она хотела смыть свое унижение, соскрести память о том, что для нее, глупой, значило так много, а для него, очевидно, ничего.

— Стало быть, ты хочешь смыть мое семя. Этот брак с тобой не принес мне ничего, кроме неприятностей. Так пусть хоть будет наследник.

— То есть тебе не жена нужна, а племенная кобыла? И ты ее нашел?

— Ты должна дать мне наследника. Это твоя важнейшая обязанность. Все остальные мои нужды может удовлетворить любая девка.

Тэсс едва сдержалась, чтобы не ударить его.

— Значит, способность дать тебе наследника — это единственное, что отличает меня от твоих вассалов и слуг?

Он безразлично пожал плечами. Тэсс кипела от возмущения, но промолчала.

«Если ему действительно так все безразлично, пусть думает что хочет, — решила она. — Бесчувственное животное!»

— Но с тобой мне было хорошо.

— Ах вот как? Хорошо, милорд. В следующий раз я буду знать, что, если у тебя хмурый вид, значит, ты чему-то очень рад, и не буду путать это с неудовольствием.

— Неудовольствием? — Кенрик расплылся в улыбке, а потом и вовсе расхохотался.

Погладив волосы Тэсс, он провел пальцем по ее щеке.

— Да, Тэсс, ты права. Вкус твоих губ доставляет мне огромное неудовольствие. Пожалуй, мне надо напомнить себе, как все это ужасно.

— Не надо…

Прежде чем она смогла вымолвить еще хоть слово, он закрыл ее рот поцелуем. При этом он крепко держал ее за подбородок, не давая отвернуться. Держал не отпуская, пока она наконец не ответила на поцелуй.

— Да нет же, ничего неприятного в твоем поцелуе нет. Может быть, все дело в твоем теле?

С притворной озабоченностью он откинул одело.

— Нет, и здесь ничего неприятного я не вижу. Тогда, возможно, твоя кожа под моими губами так неприятна мне?

Он покрыл легкими поцелуями ее плечо, двигаясь по направлению к уху.

— Я думаю, надо попробовать еще раз, чтобы окончательно убедиться, — прошептал он ей на ухо, прежде чем снова перекатиться на нее.

Тэсс изо всех сил старалась оставаться безразличной, вызвать в себе злость, но противостоять его напору не могла. Ведь это был завоеватель до мозга костей, неумолимый и непреклонный. Да и как она могла не сдаться, когда он горячо бормотал, как страстно ее желает, нашептывал такие ласковые слова, какие ей никогда прежде слышать не приходилось. Она и вообразить их даже не могла. Отчего бы он ни злился и ни хмурился, сейчас он убедил ее в том, что с физической стороной их брака это никак не связано.

А потом все повторилось. Он опять насупился и, пробормотав что-то резкое, повернулся к ней спиной.

Тэсс тяжело вздохнула.

Сможет ли она когда-нибудь понять этого мужчину?