Все закончилось довольно быстро. Терлоу вышел из комнаты с довольной улыбкой. Он прошел мимо Алексы, не сказав ни слова, поглощенный засовыванием в карман жилета весьма объемистого кошелька и еще чего- то, напоминающего сплющенный свинцовый шарик.

Камерон был чуть более разговорчив.

— Все в порядке, — сообщил он. — Пулю извлекли. Волкодав некоторое время будет спать, поскольку Терлоу дал ему еще одну дозу опия. — Взяв Алексу под руку, он повел ее прочь от двери спальни. — Простите меня, но вы выглядите так, словно вам самой не помешает медицинская помощь. Давайте спустимся вниз. Там у меня есть великолепный херес.

Алекса чувствовала, что, даже если бы захотела протестовать, все равно ничего бы не вышло. Напор Камерона был мягким, но устоять не было никакой возможности. «Я словно попала в теплый шелковистый поток». И если верить слухам, она была не единственной женщиной, испытывающей подобные ощущения. Говорили, что…

Мысли Алексы были прерваны громким бульканьем. Камерон передал ей бокал вина, немного налил себе и сказал.

— Леди Алекса, нам с вами необходимо поговорить. Давайте устроим военный совет. — Он слабо улыбнулся и вздохнул: — Если вы не против, расскажите мне подробно, каким образом Волкодав заполучил дыру в боку.

Алекса приступила к рассказу, который занял больше времени, чем она рассчитывала. Хотя друг графа знал о ставке, она решила, что должна рассказать всю историю, начиная с ночи ее маскарада.

Следует отдать Камерону должное, — он слушал, никак не выдавая своих чувств. Когда Алекса замолчала, он подошел к столу и налил себе еще хереса. Присев на край стола, Камерон поднял свой бокал и принялся молча рассматривать янтарную жидкость. Пламя свечи, многократно преломлявшееся в гранях бокала, скрывало выражение его лица. В комнате повисла тишина.

Алекса начала опасаться, что оказалась слишком откровенной. Терпимость человека, даже не слишком строгого поборника морали, все же не безгранична, однако когда Камерон заговорил, в его голосе не было и намека на осуждение:

— Пожалуй, я начинаю понимать, почему ваш брат не был шокирован некоторыми подвигами, которые вы описывали в своих письмах. Удивлен, да, но не шокирован. Похоже, он привык к вашему необычному поведению.

— Если вы имеете в виду, что я не обычная пустая мисс из общества, то я считаю это комплиментом, — гордо заявила Алекса.

— Я и хотел сделать комплимент, — усмехнулся Камерон. Но потом его голос снова стал серьезным: — Однако шутки в сторону. Тот факт, что напавшие на Волкодава теперь в курсе вашей с ним… связи и знают ваше имя, не может не тревожить.

— Но они никак не смогут узнать о нашем деловом соглашении, это невозможно! — запротестовала Алекса. — И Генри, и лорд Хадцан поклялись хранить молчание.

— Не имеет значения, знают бандиты о долговой расписке или нет, — объяснил Камерон. — То, что вы и граф были вдвоем в такой час и в столь специфическом месте, говорит об определенной степени близости, и не важно, правда это или нет. — Он тщательно разгладил морщинку на перчатке. — Я полностью согласен с Коннором: для вас опасно оставаться в Лондоне. Я думаю, вам даже не следует возвращаться в городской дом вашей тети.

Алекса нахмурилась.

— Я придумаю правдоподобную историю — в высшей степени благопристойную. У меня получится, не сомневайтесь. Дамы определенного возраста имеют обыкновение доверять мне. — Он встал. — Утром ваша тетя расскажет всем, что вас срочно вызвали домой. Это вполне разумное и правдоподобное объяснение. Никому не придет в голову усомниться. Я отправлю вас в Йоркшир, как только раздобуду экипаж.

— Нет!

Камерон удивился.

— Но ваш брат…

— Он недавно отправился с женой к нашему отцу в Шотландию, — быстро проговорила Алекса. — И визит обещает быть долгим, поскольку Себ намерен утрясти с ним кое-какие дела. — Она вздернула подбородок: — Себ и Николя заслуживают возможности начать свою совместную жизнь с небольшого периода мира и покоя. Нет никакой необходимости переворачивать их жизнь с ног на голову. Я лучше найду способ справиться с этим самостоятельно.

— Вот как? — Пауза была едва заметной. — Понятно.

«Неужели мои мысли настолько очевидны?» — подумала Алекса. Судя по всему, его взгляд с легкостью проник сквозь все доводы, которыми она с большой тщательностью прятала свое самое сокровенное желание.

— А нет ли другой причины, по которой вам так не хочется возвращаться домой? — тихо спросил Камерон.

Алекса оставила в покое юбку, которую нервно теребила уже несколько минут. Похоже, она вполне может отказаться от своих неуклюжих попыток скрыть правду.

— Понимаете, я просто не могу бросить графа. В конце концов, мы партнеры, и я чувствую себя ответственной, по крайней мере, частично, за постигшие его неприятности. Если бы он не беспокоился о расписке… если бы он не счел своим долгом проводить меня до экипажа… — При воспоминании о разорванном сюртуке и окровавленной рубашке графа у нее к горлу подступил ком. — Он ведь тоже не может оставаться в городе.

— Это верно. — Камерон нахмурился. — Совершенно очевидно, что он не может залечь в своем логове. Да и мой дом недостаточно надежен, поскольку о нашей дружбе знают все. — Он тихо выругался. — Но до чего же время неудачное! Хадцан уехал домой — заболела его мать. А я…

Алекса проследила за его взглядом. Камерон посмотрел на стоявший у двери саквояж, на котором лежал аккуратно сложенный плащ и кожаные перчатки.

— Меня вы застали уже на пути из города. Дело срочное, но если я должен…

— Нет, — перебила Алекса. — Я не хочу вносить хаос и в вашу жизнь. — Не сводя глаз с саквояжа, она добавила: — Учитывая репутацию «псов», рискну предположить, что вас, наверное, где-нибудь ждет подружка, с которой вам не терпится встретиться.

— Милая девочка, — рассмеялся Камерон, — у меня действительно встреча с женщиной, но это совсем не то, что вы думаете. — В его глазах заблестели смешинки. — Эта женщина мертва уже несколько столетий. Но ее неземная красота увековечена на полотне. А у меня есть клиент в Шропшире, который умирает от желания повесить его в своей спальне.

Алексе потребовалось несколько мгновений, чтобы до нее дошел смысл сказанного.

— Вы хотите сказать, что собираетесь… украсть картину? — Она была настолько заинтригована, что даже тревожные мысли о графе ненадолго отступили на второй план.

— Вы же видите, у меня весьма дорогостоящие вкусы, и мне бы пришлось изрядно потрудиться, чтобы их удовлетворить, если бы я не нашел способ приумножения своего небольшого состояния. — Он подмигнул с видом заговорщика. — Волкодав не единственный джентльмен, которому приходится зарабатывать себе на жизнь. Надеюсь, вы сохраните мой маленький секрет.

Алекса теперь отлично понимала, почему женщины без ума от «псов».

— Вы и Коннор — весьма незаурядные личности. — Помимо воли она улыбнулась. — Я даже не осмеливаюсь предположить, чем занимается лорд Хадцан, когда не пьет и не играет в карты.

— О, деятельность Хадцана весьма респектабельна, хотя немного необычна. Он… — Камерон встал, — впрочем, личные дела Гриффа сейчас не важны. Равно как и мои. — Он двигался легко и совершенно бесшумно. — Чтобы разобраться с шакалами, идущими по пятам за Волкодавом, мне придется отложить поездку. Другого выхода я не вижу, — вздохнул Камерон. — А жаль, ведь дама рано утром отплывает в Амстердам.

— А вы мне казались человеком, который не отказывается от своей цели так легко, мистер Даггет, — сказала Алекса. — Уверена, мы сумеем найти альтернативный вариант.

— Сложность заключается в том, что из-за темперамента Волкодава есть не очень много людей, которых он считает своими друзьями. Точнее, их совсем мало. Ваш брат — один из тех, кто, возможно, захочет помочь.

— Я же говорила, что предпочла бы не обращаться к Себастьяну, — поспешно сказала Алекса. — Должен быть какой-нибудь другой вариант.

Камерон задумался.

— Сейчас, когда вы так уверенно это сказали, я вспомнил… — Он стал ходить взад-вперед по комнате, теребя цепочку от часов. — Коннор унаследовал родовое поместье — кусок земли в глухой части Южного Дорсета.

Алекса затаила дыхание.

— Поскольку это майоратная, то есть неотчуждаемая собственность, его отец не сумел проиграть поместье, однако после смерти старого графа там никто не жил. В доме, насколько мне известно, только старая экономка и ее муж. Сам Волкодав не был там уже много лет.

— Это место идеальное убежище. — Алексе потребовалось мгновение, чтобы принять решение. — Никто не догадается, что мы направились именно туда.

— Мы? — На физиономии Камерона впервые отразились откровенные эмоции. Вероятно, от удивления он забыл о необходимости их скрывать. — Леди Алекса, неужели вы решили сопровождать его?

— Почему нет? — заспорила Алекса. — Нам обоим необходимо убежище, граф не может ехать без сопровождения, так что одним выстрелом будут убиты два зайца.

К Камерону вернулся его обычный язвительный юмор:

— Что вы, будут убиты не только два зайца. Вместе с ними безвозвратно погибнет ваша репутация, если общество узнает о столь вопиющем нарушении приличий.

— Ничего, я рискну.

— Уверены? Волна скандала захлестнет не только вас, но и остальных членов вашей семьи.

Алекса поежилась и постаралась, чтобы ее голос звучал уверенно, хотя на самом деле никакой уверенности не чувствовала:

— Я приложу все усилия, чтобы до этого не дошло.

Даггет тихо выругался.

— Вы понимаете, что решили поиграть с огнем, пренебрегая опасностью сгореть дотла?

— Кто бы говорил! — возразила Алекса. — Странно все это слушать от одного из «псов»!

Камерон смутился.

— Это совсем другое дело. Потому что… потому что…

— Потому что я женщина? Договаривайте, что же вы! — Почувствовав колебания собеседника, Алекса устремилась напролом: — Знаете, мы тоже способны на решительные поступки, несмотря на то что физически устроены по-другому.

— В подобные минуты мне иногда очень хочется закрыть кран, — огрызнулся Даггет. — Поверьте, я отношусь с величайшим уважением к интеллекту женщин, но вы забываете о практических соображениях. Не говоря уже о реальной угрозе физической расправы над вами. — Он отвел глаза. — Кроме того, Себастьян оторвет мне голову и насадит ее на кол, если я соглашусь на подобное.

— Это не должно пугать человека, чья склонность придумывать лимерики вынудила некого иностранного правителя пригрозить ему, что он скормит его яйца воронам Тауэра.

— Ах, значит, и вы слышали эту историю? — Камерон сделал паузу. — На самом деле это были танцующие медведи в цирке Пьерсона. И ваш источник опустил ту часть рассказа, в которой отдельные части моего тела были натерты чесноком и политы оливковым маслом. Монтони — итальянец — был ничем не примечательной личностью, однако чувство юмора у него определенно имелось.

Алекса засмеялась.

— Оглядываясь назад, мои грешки можно счесть смешными, но сегодняшняя ситуация не повод для веселья, леди Алекса.

Она решила прекратить споры и попробовать другую тактику:

— Прошу вас, сэр, помогите мне. Я чувствую себя в долгу перед лордом Киллингуортом. Я просто обязана удостовериться, что он благополучно покинул город и находится в безопасности. Как только он будет вне опасности, я уеду в Йоркшир и буду вести себя благоразумнее всех на свете.

Камерон потер подбородок.

— Не сомневаюсь, что человек с таким богатым воображением, как ваше, поможет моей тетушке избавить меня от сплетен здесь, в Лондоне. У вас большой опыт…

— Лжи? — услужливо подсказал Камерон.

— Я бы назвала это планированием отвлекающих маневров.

— Ну если вы так ставите вопрос… — Он испустил преувеличенно тяжелый вздох и направился к секретеру в стиле Людовика XIV, расположенному в углу комнаты. — Дайте подумать: нам понадобится экипаж без гербов, опытный и неболтливый кучер… короткий визит к вашей тете и осторожная записка Себастьяну…

— Спасибо вам, мистер Даггет, — с чувством проговорила Алекса. — Обещаю, вы не пожалеете.

— О, я переживаю вовсе не о своей шкуре, леди Алекса.