На минуту оторвавшись от работы, Алекса залюбовалась цветом деревянных панелей. Теперь, когда годами копившаяся грязь и соль были отчищены с окон, в комнату стал проникать солнечный свет, высвечивая тонкие волокна старого дуба и изящную лепнину.

Что ж, еще одно задание можно вычеркнуть из списка.

Она посмотрела на миссис Коллоуэй, протиравшую стекла смоченной в уксусе тряпкой. Портьеры — унылые складки старого зеленого бархата — давно утратили былое великолепие. Их придется выбросить. Здесь надо повесить что-нибудь более легкое и светлое. Но не слишком женственное — в конце концов, это убежище холостяка. Возможно, здесь будут уместны контрастные полоски.

Алекса решила, что надо обязательно сходить с миссис Коллоуэй на чердак. Там непременно найдется что-нибудь подходящее.

— Что, черт возьми, здесь происходит?

Голос графа, даже возмущенный, оставался мягким и бархатистым. Проклятый Волкодав оказался прав: ее тело слишком остро реагирует на его приближение.

Продолжая полировать деревянную панель, Алекса спокойно ответила:

— Кажется, ответ вполне очевиден. Мы пытаемся сделать это помещение пригодным для жилья.

— Можете не беспокоиться. — Граф сумел побриться и выглядел вполне презентабельно даже в старом шелковом халате. Но разговаривал, как всегда, с неприязнью. — Я не намерен задерживаться здесь надолго.

«Все же интересно, как он умудряется выглядеть таким непозволительно красивым даже в обносках?» — подумала Алекса, убрав с лица выбившуюся из-под ленты прядь волос. Хорошо, что сама она давно отказалась от любых иллюзий и даже не пытается понравиться ему. Обвисший чепец, пыльный фартук и бесформенное платье вряд ли способны вызвать восхищение.

— Тем не менее, я предпочитаю заниматься делом, — ответила она. — Кстати, это непрактично — позволять постройкам разрушаться. Их необходимо поддерживать в хорошем состоянии.

— Я все равно не могу это продать, — скривился граф. — Это майоратная собственность. Иначе я бы уже давно избавился от этого проклятого… имущества.

Алекса удивленно подняла бровь.

— Не понимаю. Это чудесный дом, построенный хорошим архитектором, с просторными светлыми комнатами и великолепным видом из окон. Почему вы его так ненавидите?

Проигнорировав вопрос, Коннор прошел мимо. Он едва заметно прихрамывал и держался чуть скованно, но, похоже, очень быстро шел на поправку. При взгляде на его спину, широкие плечи и узкую талию у Алексы перехватило дыхание. Она уже некоторое время не видела его стоящим на своих ногах и успела забыть, какой он большой и внушительный.

— Боюсь, миледи слишком увлеклась ролью хозяйки дома, — сказал он домоправительнице. — Вероятно, она просто еще не привыкла к своему новому положению. — Он еще раз оглянулся по сторонам и сильнее нахмурился. — Кажется, она забыла, что мы не задержимся здесь надолго, поэтому нет никакой необходимости устраивать такую суету. Достаточно подмести спальни и развести огонь в каминах.

— А я ничего не имею против работы, милорд. Как сказала ее сиятельство, надо чем-то заниматься. Человек должен иметь полезную цель, тогда у него не будет времени на глупости. — Миссис Коллоуэй отложила тряпку и взяла ведро. — Да и сидеть без дела, вгоняя себя в тоску, тоже смысла нет.

Граф устремил на нее сердитый взгляд.

Алекса, отвернувшись, спрятала улыбку. Домоправительница, должно быть, все еще видит перед собой болезненного малыша, а вовсе не грозного Ирландского Волкодава.

— Я иду поменять воду, — сообщила домоправительница Алексе. — Может, приготовить вам чаю? — Ее сдержанность после нескольких часов совместной работы исчезла без следа, и в тоне появились нотки глубокого уважения: — Вы работаете с самого утра и ни разу не присели. Еще заболеете, не приведи Господь!

— Да, я с удовольствием выпью чаю.

Алекса выпрямилась и поморщилась. У нее действительно ныли все мышцы. К тому же, если граф опять начнет метать громы и молнии на ее бедную голову, лучше, чтобы не было свидетелей ее унижения.

Коннор дождался ухода домоправительницы, после чего перевел взгляд с идеально отполированного антикварного стола на нее.

— Примите мои извинения за то, что произошло вчера.

— Не стоит извиняться, милорд. Если бы мы могли вернуться назад и заново пережить последнюю неделю, полагаю, мы многое сделали бы иначе.

— Но все же я поставил вас в неловкое положение.

— И не единожды, — усмехнулась Алекса.

Ее попытка пошутить оказалась неудачной. Коннор отвернулся от света, взял со стола эмалированную табакерку и принялся задумчиво вертеть ее в руках. Тени углубили морщинки в уголках глаз, сделали более тяжелыми веки. Граф выглядел очень уставшим, и эта усталость была не только физической.

О некоторых причинах его усталости Алекса догадывалась. Что касается других, граф Киллингуорт оправдывал репутацию великолепного карточного игрока. Ей еще не приходилось встречать человека, умеющего так хорошо прятать свои чувства.

— Как я уже говорил, мне очень жаль, что вы оказались в опасности.

Коннор положил табакерку и не глядя взял другой предмет — это оказался кельтский серебряный крест, украшенный замысловатым орнаментом. Затем он резко сменил тему:

— Откуда у вас ирландское имя?

— Меня назвали в честь бабушки, которая была родом из Донегола.

— Я должен был понять по рыжим прядям в ваших волосах, что в вас течет ирландская кровь.

— Судя по рассказам, она была еще большей бунтаркой, чем я. — Алекса вздохнула. — В возрасте семидесяти лет она все еще участвовала в верховой охоте на лис с собаками, танцевала до рассвета и не отказывалась от спиртного.

— Замечательная леди. — Граф сменил позу. — Значит, вы пошли в нее.

Теперь нахмурилась Алекса: «Что это было? Комплимент? Или своеобразный способ сообщить, как сильно он не одобряет мое поведение».

У нее не оказалось времени поразмыслить над вопросом, поскольку она увидела перед собой протянутую руку графа.

— Пошли. Вы уже провели достаточно времени на четвереньках. — Она позволила графу помочь ей подняться. — Если вы не можете обойтись без физических упражнений, возможно, вы присоединитесь ко мне для прогулки к скалам. После чая, конечно.

— Но надо еще почистить камин…

— Как видите, он не рассыпался. Так что лишний час или два ничего не изменят, — настаивал Коннор. — А вот вам явно не повредит глоток свежего воздуха. Мне тоже. К тому же мне бы хотелось побеседовать с вами наедине.

— Хорошо, сэр… Я только сообщу миссис Коллоуэй и переоденусь во что-нибудь более пристойное.

— Спасибо… Алекса.

В устах графа ее имя прозвучало настолько интимно — так мог говорить только муж или любовник, — что у Алексы тревожно забилось сердце. «Не будь глупой гусыней», — сказала она себе.

Гравий скрипел под тяжелыми шагами Коннора. Он взял с собой одну из старых тростей его отца, до сих пор стоявших в холле, но все равно мог идти только очень медленно. Исполненный решимости как можно скорее вернуть форму, он сжал рукой серебряный набалдашник и упрямо двигался вперед.

— Знаете, сэр, нам совершенно не обязательно забираться в глубь вересковой пустоши, чтобы поговорить наедине, — сказала Алекса. — У вас очень удобная библиотека.

— Я бы предпочел, чтобы миссис Коллоуэй не совала нос в мои дела. — Он криво усмехнулся. — Не хочу, чтобы старая домоправительница, служившая нашей семье дольше, чем я живу на свете, посчитала меня окончательно погибшим человеком.

— Она сказала, что стала намного хуже слышать.

— Когда речь идет о частных делах хозяев, слух абсолютно всех слуг, независимо от возраста, необычайно обостряется, — сказал Коннор.

Алекса улыбнулась:

— Согласна, сэр. Так о чем вы хотели поговорить?

— Как, черт побери, я должен отправить вас к Себастьяну, не поднимая шум?

Она резко остановилась.

— Что заставляет вас думать, сэр, что меня можно отправить домой, как напроказившего ребенка, которого необходимо отшлепать?

— А у вас нет выбора.

Алекса пнула камешек, и тот пролетел в неприятной близости от лодыжки Волкодава.

Он понимал ее гнев и разочарование. Для умной независимой молодой леди строгости общества, безусловно, кажутся клеткой, и не важно, что ее прутья сделаны из золота.

Но Коннор не мог предложить ей ничего другого.

— Я отправил Дженкинса в Лондон, — бесстрастно сообщил Коннор, — с приказом вернуться как можно быстрее с новостями от Камерона, вашей одеждой и транспортным средством, пригодным для быстрой поездки на север.

Ему ответом было напряженное молчание.

— Кам умеет урегулировать деликатные ситуации, — как ни в чем не бывало продолжил граф. — Уверен, он сумел подавить неприятные слухи, связанные с вашим внезапным исчезновением из города. А если над вашей головой не нависнут тучи скандала, семья не усомнится в вашей невинности, разумеется, пока вы будете вести себя благоразумно.

— Похоже, вы об этом долго думали, — медленно проговорила Алекса.

— Ну не совсем так, — солгал Коннор. — Мне есть о чем думать, кроме упрямой ирландки. И поскольку я бы предпочел, чтобы меня не отвлекали яростные нападки вашего брата, нам лучше договориться, как выйти из создавшегося положения с минимальными потерями для нас обоих.

С каменным лицом Алекса выслушала изрядно отредактированную версию последних событий.

— Придерживаясь такого сценария, вы избежите неприятных последствий, — закончил граф.

— Вы тоже, поскольку вас беспокоит именно это. — Теперь ее лицо выражало негодование и презрение. — Вы отвратительный самодовольный ублюдок. Неужели вы действительно считаете, что я заманиваю вас в брачную ловушку?

— Нет, — начал Коннор.

Но Алекса не стала его слушать:

— Возможно, я на самом деле скучная старая дева, однако все же мне не настолько нужен муж, чтобы я захотела связаться с неотесанным неблагодарным грубияном.

— Я тоже не ищу жену, так что в этом между нами наблюдается полное взаимопонимание, — спокойно сообщил граф. — Я вовсе не собирался вас оскорблять, леди Алекса. Просто я стремился прояснить некоторые моменты наших взаимоотношений.

— Можете не продолжать, сэр. — Повернувшись, она направилась в обратном направлении. — Ваши чувства и намерения очевидны.

Тропа была узкой и крутой, но это не помешало Алексе ускорить шаги, чтобы увеличить расстояние между ними.

Неровные камни не позволяли графу идти быстрее. Чертыхаясь, он брел по каменной осыпи, ударяя тростью по встречавшимся на его пути кустам.

Женитьба? Ни за что на свете. Даже фальшивый брак — постоянный источник головной боли.

Обойдя крупный булыжник, он заметил впереди Алексу. Она остановилась у одной из ступеней, сделанных для перехода через ограждение, и, приблизившись, понял, что она кормит пучком травы нечто больше всего напоминающее ходячий клубок спутанной шерсти.

— Откуда эти животные?

Забыв о недавней ссоре, она с восторгом рассматривала диковинных зверюг, мирно щипавших траву возле забора.

Граф остановился, с трудом переводя дыхание.

— Понятия не имею. Наверное, оттуда же, где все местные фермеры покупают своих овец.

Алекса поморщилась.

— Прежде всего, это не овцы, а козы, и их совсем не просто достать.

— Значит, их привез сюда не мой отец. Его интерес к домашнему скоту ограничивался двуногими разновидностями. — Сам Коннор тоже не имел отношения к косматым монстрам. — А почему вы спрашиваете?

В этот момент из-за туч выглянуло солнце, но блеск в ее глазах был вызван вовсе не небесным светилом.

— Мне показалось, что я узнала породу, поэтому вчера вечером провела небольшую исследовательскую работу в вашей библиотеке. Это кашемировая порода. Их разводят в Индии. В Англии они встречаются редко, а их шерсть ценится очень высоко. А у вас здесь они гуляют на воле. Имея этих животных, можно начать очень выгодный бизнес.

— Это слишком тяжелая работа, — пожал плечами Коннор. — Лучше уж я буду опустошать карманы не самых добропорядочных членов общества, чем стану фермером.

Но почему так сладко защемило сердце при одной только мысли о возвращении в родной дом? Коннор отвел глаза и покосился на стоявший в отдалении дом. Его известняковые стены в свете заходящего солнца казались медовыми.

Чудесное превращение, мысленно усмехнулся он. Ирландский Волкодав станет домашней пастушьей собакой, охраняющей бегающие клубки шерсти.

А потом он вообразил себе настоящую жену с выводком визжащих малышей.

Боже сохрани!

— Для этого не потребуется никаких усилий, — настаивала Алекса. — И начальных вложений. Эти козы вполне самодостаточны. А для стрижки хватит одного или двух пастухов. Конечно, надо тщательно продумать проблемы сбыта…

— Дьявол! — воскликнул граф. — Возможно, судьба, подчиняясь непонятной прихоти, свела нас вместе в качестве номинальных партнеров в «Волчьем логове», но это временно и не дает вам права вмешиваться в мою жизнь.

Испуганная криком коза удивленно заблеяла и на всякий случай отбежала подальше от Алексы.

— Это не мой дом, — выпалил граф, — и не ваш тоже.

— Черт с вами, Коннор Линсли! — Теперь и Алекса тоже кричала. — Вы слишком стараетесь при каждом удобном случае напомнить, что на земле нет места, которое я могла бы по праву считать своим домом. И нет никакой необходимости постоянно напоминать, как сильно вас раздражает мое присутствие.

Она воинственно вздернула подбородок, но Коннор успел заметить, что ее ресницы повлажнели от слез. И все же Алекса не позволила им пролиться.

— Я всего лишь хотела помочь. Если я вас оскорбила, приношу извинения. — Она часто и неровно дышала. — Почему вы так меня ненавидите? Потому что я вижу в вас то, что не вписывается в созданный вами образ?

Коннор ответил не сразу.

— Я вовсе не испытываю к вам ненависти, леди Алекса, — в конце концов пробормотал он. — Далек от этого.

— Тогда почему вы так отвратительно со мной обращаетесь? — спросила она.

Коннор стоял достаточно близко, чтобы видеть рыжие и золотистые искорки в ее распущенных волосах.

— Потому что вы воспламеняете огонь в моей крови, который прожигает меня до костей. — Протянув руку, он провел подушечкой пальца по ее щеке. — Потому что я боюсь вас, ahlainn.

— Я… я не понимаю.

Граф впился в ее губы неожиданным жадным поцелуем. Это было неправильно — ох как неправильно. Его внутренний голос громко выкрикивал предостережения, но какое-то время кровь так сильно шумела в ушах, что он ничего не слышал. К черту благоразумие! Неудовлетворенность, желание и еще какие-то эмоции, о которых прежде он и думать не хотел, вскипели в его душе.

Испустив глубокий мрачный стон, Коннор всосал ее нижнюю губу, почувствовав чистый сладкий вкус ее естества. Он обхватил руками ее лицо, и тепло мягкой нежной кожи согрело загрубевшие ладони.

— Ох…

Алекса порывисто прильнула к Коннору, открывшись для него с такой готовностью, что у него защемило сердце. Ее пальцы запутались в его волосах.

— Милая… ahlainn…

Нежное гэльское слово унес порыв ветра. Коннора бросило в жар, когда Алекса выгнулась в его объятиях, и его отвердевший фаллос уперся в ее надежно укрытый юбками живот.

Это было безнравственно и по-настоящему порочно. Алекса заслуживала большего, чем одержимого похотью мужчину, покушающегося на ее невинность. Разум в конце концов одолел первобытные инстинкты. Коннор убрал руки и отступил.

— Я не понимаю, — повторила Алекса.

Словно в недоумении, она притронулась пальцем к своим губам, еще хранившим тепло его поцелуя.

— Господь Всемогущий, я тоже, — пробормотал Коннор, повернулся к ней спиной и заковылял прочь. — Давайте на этом остановимся.

Горячий и холодный.

Мужчины — загадочные существа в отличие от печей…

Алекса переместила лезвие чуть левее и сумела затянуть винт.

— Ну вот, полагаю, это решит проблему. — Вынырнув из незажженной печи, она поставила на место железную сковородку. Та стояла ровно.

— Большое спасибо, миледи. Пальцы Джозефа стали слишком неуклюжими, чтобы выполнять такую работу, так что я привыкла к сломанной печи. — Морщинистое лицо миссис Коллоуэй расцвело улыбкой. — Нам очень повезло с такой замечательной хозяйкой дома. Нет ничего такого в Линсли-Клоуз, что вы не смогли бы наладить.

«Ничего, кроме собственных, вышедших из повиновения эмоций», — подумала Алекса. Но ей доставила искреннее удовольствие похвала миссис Коллоуэй. Первоначальная сдержанность старой домоправительницы исчезла без следа, и Алекса чувствовала, что ей здесь рады.

— О да, миледи. — Девочка, нанятая, чтобы помочь с уборкой, энергично закивала. — Я никогда не думала, что утонченная молодая леди может знать все то, что знаете вы. Я и маме так сказала.

— Нужда — хороший учитель, — усмехнулась Алекса, вытирая тряпкой испачканные руки. — Уверена, ты имеешь больше полезных навыков, чем я, Бекки.

Девочка зарделась от удовольствия.

— Вы очень добры, леди Киллингуорт.

Алекса едва удержалась, чтобы не оглянуться через плечо.

Бекки положила на стол пакет.

— Мама передала бифштексы, которые вы просили, и еще отбивные из ягненка и немного бекона. — Девочка немного помолчала и поставила рядом с пакетом корзиночку яиц. — А это передала вам миссис Диверс. Все очень рады, что в Линсли-Клоуз поселилась молодая графиня.

— Мне здесь тоже очень нравится, — сказала Алекса, понадеявшись, что зола из печки припудрила ее физиономию и скрыла виноватый румянец.

Она ненавидела ложь, но успокаивала себя мыслью, что никому не делает зла, наоборот, даже немного помогает. Накануне она предприняла поход в расположенную неподалеку маленькую деревеньку и сделала несколько покупок. Несмотря на скромность, они были встречены с благодарностью, и Алекса планировала на днях вернуться с более полным списком необходимых вещей.

— Вы и его сиятельство останетесь здесь надолго? — спросила Бекки.

— Ну, это будет решать его сиятельство, — вздохнула Алекса, — но я в этом сомневаюсь.

— Жаль.

Девочка выглядела разочарованной. К своему немалому удивлению, Алекса обнаружила, что тоже сожалеет о неминуемом отъезде. Она предпочитала первозданную дикость поросших вереском пустошей и незамысловатые удовольствия сельской жизни искусственному блеску и тщательно спланированным ритуалам Лондона. Здесь, как и в Йоркшире, она могла свободно дышать свежим воздухом, бродить по окрестностям, не опасаясь, что за ней следят старые сплетницы. А море… ей будет не хватать мерного гула прибоя, разбивающегося о скалистый берег.

Но что пользы сожалеть?

Когда Бекки выходила через дверь кухни, Алекса заметила Коннора, направлявшегося к прибрежным утесам. В последние дни он часто гулял. Она уже несколько раз видела его внушительную фигуру на вершине скалы, о подножие которой с грохотом бились волны. Ветер трепал его волосы и раздувал плащ.

Одинокий волк. Неужели он никогда не устает от одиночества, на которое сам себя обрек, одиночества и физического, и эмоционального?

Очевидно, нет, ведь он прилагал много усилий, чтобы не встречаться с ней после их последнего разговора, завершившегося странным поцелуем. Он ел только в своей комнате и до рассвета засиживался в библиотеке. Миссис Коллоуэй говорила, что он отправил несколько писем, но пока ответа не было. Не поступило никаких известий и от мистера Даггета.

Оставалось только ждать.

Но Алекса не намеревалась проводить время в праздности.

— Я хочу купить в деревне еще несколько вещей, — сообщила она. — Как вы считаете, нам для хозяйства нужно еще что-нибудь, кроме свечей и чая?

— Нет, миледи, но если хотите, Джозеф может сходить в деревню.

— Я весь день провела в помещении и хочу погулять. Надо только переодеться и умыться.

В дверь громко постучали.

— Возможно, это Дженкинс, — сказала Алекса в спину миссис Коллоуэй, которая поправила фартук и поспешила к двери. Алекса, желая как можно скорее узнать новости из города, пошла за ней.

А когда дверь открылась, она ощутила сильное желание уползти назад и забиться в глубокую темную нору. Желательно ту, что ведет в Китай.

На пороге стоял не кучер, а элегантная дама, одетая дорого и стильно. Ее платье было сшито по последней парижской моде.

Удачным дополнением наряда была очаровательная соломенная шляпка вишневого цвета, идеально сидевшая на искусно уложенных темных волосах. Но даже если бы эта женщина надела на голову корзину, а свое совершенное тело прикрыла мешком из дерюги, Алекса все равно узнала бы ее. Именно с этой роскошной красоткой граф танцевал вальс в Лондоне.

А теперь она приехала к нему в уединенное деревенское поместье.

Неужели он ее сюда пригласил?

Алекса ни за что не призналась бы даже самой себе в том, что ее охватила жгучая ревность. Пусть ее брак — обман, но она не станет терпеть другую женщину в его постели.

— Граф дома? — с улыбкой поинтересовалась красотка.

— Его сиятельства сейчас нет, — ответила миссис Коллоуэй. После короткой паузы, выдавшей ее сомнения, она добавила: — Зато леди Киллингуорт дома.

Алекса даже почувствовала некоторое удовлетворение, заметив, что известие удивило даму так сильно, что ее совершенные брови полезли на лоб и почти совсем исчезли под козырьком шляпки.

Следует отдать должное гостье — больше она никак не выдала своего потрясения.

— Да? А он не говорил, что женился. — Красотка достала из сумочки визитную карточку и передала домоправительнице. — Пожалуйста, пошлите кого-нибудь спросить, примет ли меня ее сиятельство.

Миссис Коллоуэй молча взяла карточку и передала Алексе.

Подавив желание порвать клочок картона на мелкие кусочки и бросить через плечо, Алекса молча уставилась на изящные буквы.

«Достопочтенная миссис Эндрю Блейк Чатсуорт».

На карточке могло быть написано, что гостья — королева Сиама или Лунная принцесса. Все равно Алекса чувствовала к ней острейшую неприязнь.

Заметив, что девица в пыльном чепце и потрепанном фартуке не спешит передавать ее визитную карточку хозяйке дома, миссис Чатсуорт удивилась еще больше.

— Она меня не знает, — добавила она, — поэтому скажите, что я старый друг ее мужа.

Алекса постаралась принять невозмутимый вид, но призналась, что это довольно-таки сложно, когда выглядишь как старая потрепанная игрушка, которую только что притащил с чердака кот.

— Нет никакой необходимости кому-то что-то передавать. Я — леди Киллингуорт, — сообщила она и сама удивилась, что даже не запнулась.

— Правда? Счастлива познакомиться с вами! — Надо же, у нее ямочки на щеках! — Я обязательно выскажу Коннору все, что о нем думаю, когда он вернется. Не только ничего не сказал о своих брачных планах, но даже не пригласил нас на церемонию!

Коннор. Такая фамильярность говорила об определенной близости. У Алексы сжались кулаки.

— Все случилось неожиданно, миссис Чатсуорт.

— О, называйте меня Сюзи. Меня так называют все друзья. — Гостья ухмыльнулась. — Наверное, он сбил вас с ног, не дав опомниться?

— В каком-то смысле, — пробормотала Алекса.

Последовала короткая пауза, и подруга графа кашлянула.

— Могу я войти?

Придется изображать гостеприимную хозяйку.

Алекса покраснела до корней волос и отошла в сторону, нервно теребя поблекшую ткань юбки.

— Да, конечно.

— Принести чай в гостиную, миледи?

«Графиня» кивнула, благодарная зато, что домоправительница ненавязчиво напомнила ей об элементарных законах гостеприимства. Ее мозги наотрез отказывались ей служить.

— Пожалуйста, следуйте за мной, — пробормотала она.

Стук ее полуботинок являл собой разительный контраст с легким шелестом шелковых туфелек гостьи. Алекса не чувствовала ничего, кроме неуверенности, и с тоской думала, что даже один ее неверный шаг может привести к катастрофе.

Какое-то время она всерьез обдумывала возможность внезапно заболеть или подвернуть ногу, но, сделав несколько шагов, взяла себя в руки. А в чем, собственно говоря, проблема? В своей жизни ей приходилось участвовать и в более дерзких фарсах, так что сыграть графиню она как-нибудь сумеет, хотя от нее и пахнет жареным беконом, а выглядит она как трубочист.

Но за гостиную, по крайней мере, ей стыдно не было. Сквозь чистые окна комнату заливал солнечный свет, освещая отполированный мрамор, тщательно вычищенные ковры и мерцающие деревянные панели, от которых все еще шел слабый аромат лимонного масла и воска. На буфете стоял кувшин со свежими полевыми цветами, которые она собрала накануне по пути из деревни.

— О, какая веселая комната! — воскликнула Сюзи, оглядевшись.

Она сняла тонкие лайковые перчатки и развязала ленты на шляпке.

Алекса не могла не заметить настороженность под маской беззаботности. Широко расставленные глаза Сюзи оставались серьезными и внимательными. И даже прячась под длинными пушистыми ресницами, они не пропускали ничего.

Котенок. Именно такое сравнение первым приходило на ум. Котенок, имеющий острые коготки и готовый без колебаний пустить их в ход.

И снова Алекса почувствовала себя мышкой в окружении хищников.

— Конечно, вы захотите внести в обстановку что-то свое, когда обоснуетесь здесь. — Подруга Волкодава бросила шляпку на софу и подошла к окну. — Кстати, вы планируете здесь поселиться?

— Это зависит от… Коннора.

— Ах да. Новобрачная всегда считает своим долгом уступать мужу. Но вы скоро научитесь внушать мужчине, что он должен делать. Немного сноровки, и он будет считать ваши желания своими.

Алекса прищурилась. В глазах гостьи действительно промелькнула насмешка? Или ей показалось?

— Кстати, вы давно поженились?

Понимая, что ступает на опасную почву, Алекса сделала паузу, снимая пыльный чепец.

— Неделю назад. Или уже две? — Она намеренно уклонилась от точного ответа. — Время, знаете, летит незаметно, когда… когда…

— Когда развлекаешься? — предположила Сюзи. — Вы должны рассказать мне все подробности! Где вы познакомились?

Как много знает подруга Волкодава? И что она подозревает? Алекса лихорадочно прикидывала возможные варианты. Что же делать? Продолжать лгать? Это опасно, но есть ли альтернатива?

К дьяволу последствия. Сделав глубокий вдох, она решила сказать чистую правду.

— Мы познакомились в борделе.

Какая-то часть ее существа хотела стереть светскую улыбку с лица гостьи.

Но Сюзи не моргнула и глазом.

— И на самом деле я не жена Волкодава, а его партнер — деловой партнер, — добавила она, ожидая, что от взрыва такой бомбы красотка вот-вот рухнет в обморок.

Не рухнула. А лишь весело рассмеялась:

— Как чудесно! Вы хотите сказать, что как-то связаны с «Волчьим логовом»?

Настала очередь Алексы удивляться.

— Вы знаете о «Волчьем логове»?

— Разумеется. Ведь я там работала.

Кто бы говорил о бомбах. Теперь она по-новому смотрела на достопочтенную миссис Эндрю Блейк Чатсуорт. Нельзя сказать, что она почувствовала к роскошной красотке больше симпатии. Было вполне очевидно, чем она занималась в «Волчьем логове».

Вряд ли согревать постель графа — слишком уж обременительная обязанность.

Странно, но Сюзи, похоже, совершенно не взволновала правда о взаимоотношениях Алексы с Волкодавом. Пожалуй, она ее позабавила.

— Каким образом вам удалось убедить Коннора отдать вам часть «Волчьего логова»? Я знаю его достаточно хорошо, чтобы утверждать: он никогда бы не сделал этого только за деньги.

— Он, строго говоря, здесь вообще ни при чем. Я выиграла часть «Волчьего логова» в карты, — со вздохом призналась Алекса, — причем не у самого графа, а у его друга лорда Хадцана, который получил ее… Знаете, это довольно запутанная история, которая, естественно, безумно раздражает Киллингуорта. Он бы с удовольствием послал меня к дьяволу, если бы мог.

— Как интересно! — Сюзи устроилась на диване и приготовилась слушать дальше. — Прошу вас, продолжайте!

— Я уже почти все вам рассказала.

Алекса быстро поведала все остальное, опуская особенно пикантные детали. Оглядываясь назад, она поняла, что не имеет основания гордиться некоторыми своими действиями.

На Сюзи, однако, история произвела сильное впечатление.

— В мужском костюме! — ахнула она. — Выиграть у мужчин… Подумать только, — восхищенно добавила она, — вам удалось выбить зубы Ирландскому Волкодаву!

Ее восторги были прерваны появлением самого Волкодава, так сказать, во плоти. Коннор вошел в комнату, стряхивая капли дождя с одежды.

Сюзи подбежала к графу и чмокнула его в щеку.

— Дорогой Коннор! Позволь тебя от всего сердца поздравить. Похоже, ты наконец нашел для себя достойную пару.