Визит друзей, казалось, оставил после себя тепло, потому что следующие дни выдались теплыми и солнечными. Когда Коннор поднялся по крутой тропинке, бледный перламутровый свет уже рассеял утренний туман. Слабый ветерок шевелил луговую траву, а высоко в небе лениво парил одинокий ястреб, высматривая добычу.

Волкодав любил очарование вересковых пустошей. Он встал очень рано, чтобы…

Очевидно, недостаточно рано.

Коннор несколько минут наблюдал, как Алекса мнет что-то в руках и внимательно это рассматривает. Она так увлеклась изучением неведомого предмета, что заметила графа, только когда он подошел вплотную.

Его тень упала на ее лицо, как грозовая туча — темная, грозная, не предвещающая ничего хорошего.

Ах, если бы он мог привнести в ее жизнь нечто большее, чем угроза ненастья!

Но пока выражение ее лица было восторженным.

— Вы только посмотрите, разве это не прекрасно?

Граф прищурился, не имея ни малейшего понятия, о чем она говорит.

— Это козья шерсть, Киллингуорт! — Алекса взмахнула рукой, и он наконец заметил прядь длинных шелковистых волокон, развернувшуюся на ветру. — А вы ранняя пташка, милорд. Я считала, что в такое время только ветреные женщины вроде меня слоняются по окрестностям, собирая шерсть.

Граф ухмыльнулся. Его беседы с Алексой постепенно стали более свободными. Вероятно, они уже привыкли к присутствию друг друга. Для него этот опыт был сродни разнашиванию новой обуви — сначала кожа жесткая и неподатливая и безбожно натирает ноги, но со временем она смягчается и хождение превращается из мучительной пытки в очень даже приятный процесс. Когда же Алекса вдруг решала показать характер, это вызывало у него не злость, а улыбку.

Привыкание, однако, не устранило физического влечения, и граф с немалым трудом заставил себя отвести взгляд от соблазнительной груди.

— Этот спутанный комок неизвестно чего должен произвести на меня неизгладимое впечатление? — поинтересовался он.

— Вы только посмотрите. Какие нежные цвета! Серый, кремовый, бледно-желтый.

— Я вам верю на слово. — Коннор протянул руку, но когда Алекса попыталась вложить в нее клок шерсти, он сжал ладонь в кулак. — Может быть, вы отвлечетесь от этих хвостатых и рогатых компаньонов и погуляете со мной?

Алекса нахмурилась.

— Есть новости из города?

— Нет. — Вчера наконец пришло письмо от Камерона, но в нем не было никаких новостей, только совет оставаться пока в поместье. — Хотя в ближайшем будущем нам придется предпринять какие-нибудь шаги, чтобы покончить со сложившейся ситуацией. Вы не можете оставаться здесь бесконечно долго.

Алекса выпустила из пальцев клочок мягкой шерсти и долго следила, как им играет ветер.

— Не хочется уезжать.

«Мне тоже», — осознал Коннор. Но только он запретил себе думать об этом.

Отвернувшись, он пошел по тропинке вверх.

— Вы когда-нибудь видели, какой великолепный вид открывается с этих скал? Особенно во время прилива.

Вода и камень. Столкновение двух неизменных сил природы вполне отражало его теперешнее настроение. Долг и желание.

— Похоже, вы уже совсем оправились после ранения, — сказала Алекса, наблюдая, как граф уверенно движется в гору. Его движения были абсолютно свободными. — Свежий воздух и ежедневные прогулки определенно пошли вам на пользу.

— Говорить так — большая дерзость с вашей стороны. — Вообще-то зеркало показывало ему то же самое. Солнце обожгло лицо, убрав характерный для трущоб землистый цвет кожи, а физические упражнения стерли все признаки недосыпания и злоупотребления алкоголем.

— А чего вы еще ждали от легкомысленной и вечно рвущейся вперед мисс? — ухмыльнулась Алекса, нисколько не раскаиваясь.

— Легкомысленной и рвущейся вперед — это точно. А вы никогда не пытались побить спортивные рекорды в Эпсомских холмах?

Коннор пропустил ее немного вперед, чтобы доставить себе удовольствие — последить за легкой стремительной походкой. Алекса двигалась с непринужденной грацией жеребенка.

— Леди Алекса, вы все делаете с таким неукротимым энтузиазмом? — спросил он, увидев, что она забралась на большой валун. — Это необычно в благородной леди.

— И непривычно. — Она остановилась, тряхнула головой и подставила лицо солнцу. — Дядя Фредерик говорит более откровенно. Он считает, что папа должен был с детства водить меня в узде. И под седлом. — Алекса поджала губы: — У меня от этого просто кровь вскипает. Как будто я какая-нибудь молодая кобыла, приученная к покорности и предназначенная для племенного разведения. И меня вот-вот продадут на аукционе в «Таттер-соллз».

Коннор остановился рядом.

— Вы не хотите иметь детей?

Она какое-то мгновение колебалась, прежде чем ответить. Это не осталось незамеченным.

— Хочу. Но не для того, чтобы удовлетворить некого джентльмена, считающего своим долгом произвести на свет наследника. Я бы предпочла более осмысленные отношения. — Она снова запнулась. — Между мной и мужем должно существовать взаимное уважение и понимание. Я никогда не соглашусь на обычный брак по расчету, когда между двумя людьми нет ничего общего, кроме имени.

Любой мужчина, который возьмет в жены Алексу Хендри, будет круглым идиотом, если не оценит ее уникальный характер, жизнелюбие и удивительную силу духа, подумал Коннор и быстро выбросил эту мысль из головы. У него достаточно проблем и без этой требовательной девицы.

— Правда, это в высшей степени маловероятно, — вздохнула Алекса. — Я слишком привыкла командовать, и очень упряма. Дядя Фредерик говорит, что я отпугиваю мужчин. С этим вы, безусловно, согласитесь. А поскольку вряд ли мне удастся измениться, скорее всего я закончу свои дни старой девой. Но по крайней мере у меня на спине нет никого, кто пытался бы управлять мной кнутом и шпорами.

— Хотите услышать мое мнение? — поинтересовался Коннор.

Алекса пожала плечами, но граф заметил, что она напряглась, словно ожидая удара.

— Ваш дядя Фредерик — осел.

Ее глаза удивленно округлились. Похоже, она не знала, как следует отреагировать. Так ничего и не придумав, Алекса уставилась вниз — туда, где были пастбища.

— Ой, взгляните! Эй! Ау!

Коннор увидел, что она машет мужчине, шагающему по высокой траве за стадом коз. Перед ним носилась черно-белая собака, изредка покусывая за ноги отбившихся животных. Компания направлялась к воротам в самом углу забора.

Мужчина ответил на ее приветствие и пошел своей дорогой.

— Я всегда имела склонность брать быка за рога, но в данном случае речь идет о животных меньшего размера, — заговорила Алекса. — Признаюсь, я позволила себе попросить мистера Стеллингса собрать всех коз на холмах, чтобы их можно было пересчитать. Он имеет опыт работы пастухом, а немного денег не помешает его семье.

Не просто коз, а его коз, хотел сказать Коннор, но не успел.

Алекса, казалось, ожидала именно такого замечания.

— Я знаю, вы считаете, что я вмешиваюсь не в свое дело, но мистер Даггет дал мне деньги — сумму, которую возместит ему Себастьян, и я могу тратить их так, как считаю нужным. Мне казалось, что вы не станете возражать.

— Такая аргументация заставит Макиавелли покраснеть, — ответил граф, но в голосе его не было гнева. — Постарайтесь только, чтобы Себастьян никогда не узнал, что деньги имеют какое-то отношение ко мне. Он не одобрит.

Они прошли еще несколько шагов, прежде чем Алекса наконец спросила:

— Почему? Себ вспыхивает при любом упоминании вашего имени.

— Ни один нормальный джентльмен не порадуется, если повеса, имеющий дурную славу, будет крутиться возле его сестры.

Алекса нахмурилась:

— Себастьян наверняка знает, что вы не представляете для меня опасности.

— Учитывая, что я вас целовал и полураздетой повалил на кровать, полагаю, он не согласится с этим, — усмехнулся Коннор.

Ее щеки порозовели.

— Брат не руководит моими действиями. Ни один мужчина не смог бы это сделать, даже если бы захотел.

— Вероятно, нет, — сухо проговорил граф, — иначе вы бы не бегали…

Его прервал шум катящихся камней. Алекса рванулась вперед.

Секундой позже он тоже услышал звук, привлекший внимание его мнимой супруги, — сквозь грохот камнепада и шум прибоя пробивалось тоненькое блеяние. Следуя за ней по пятам, Коннор наконец увидел маленького испуганного козленка. Малыш стоял на небольшом выступе, прижимаясь к скале. Вокруг него катились камни.

Когда Алекса начала подниматься по крутому склону, граф схватил ее за руку.

— Какого черта вы делаете?

— Он слишком испуган и не сможет слезть оттуда сам.

— Ну и черт с ним, Алекса, вы не можете спасти каждого одичавшего козла, на которого наткнетесь.

Она упрямо выпятила подбородок.

— Но я могу попробовать.

Пробормотав ругательство, Коннор перехватил поудобнее ее руку и отвел в сторону. Обойдя нагромождение камней, он увидел узкую тропинку, ведущую вверх, туда, где стояло перепуганное животное, пытавшееся удержаться на узком выступе под напором ветра.

— Оставайтесь здесь, — буркнул он и сбросил плащ.

— Но я могу…

— Ради Бога, сделайте так, как я сказал! Один порыв ветра, и ваши юбки превратятся в воздушного змея, несущего вас в море.

Алекса отступила и прижала к груди плащ графа.

— Только будьте осторожны, я вас очень прошу.

— Не беспокойтесь, — пробормотал он, медленно двигаясь вверх. — Пройдя изрядную часть своего жизненного пути, я вовсе не собираюсь закончить его здесь из-за клочка шерсти и копыт.

Из-под его ног осыпалась очередная порция камней. Неужели он на самом деле рискует своей шкурой ради козленка?

Добравшись наконец до выступа, он мысленно возблагодарил Всевышнего за то, что козлик слишком напуган, чтобы боднуть его за свое спасение. Обхватив тощее тельце, Коннор прижал малыша к себе. Дьявол, ему достаточно один раз лягнуть своими непропорционально длинными ногами, и они оба рухнут вниз.

Пока все нормально. Граф медленно и осторожно двинулся в обратный путь, стараясь не смотреть вниз.

Алекса, протянув руку, помогла ему сделать последние шаги.

— О, сэр, вы были великолепны!

«Я был полным идиотом!..» И все же по непонятной причине граф был очень горд собой.

— Можете завернуть этого звереныша в мой плащ. Уверен, вы захотите, чтобы я отнес его к матери, — буркнул он.

— Видите, я же говорила, что вы можете стать превосходным фермером.

Ее голос был также мягок, как шерсть козленка.

— Хм. Я сделал это лишь для того, чтобы вы не сломали шею.

Алекса помолчала, аккуратно заворачивая малыша в плащ графа.

— Я вам не верю, сэр. Вы стараетесь не показать этого, но все-таки заботитесь о своем стаде.

«Черт бы побрал Сюзи!»

— Какую бы слезливую историю вам ни рассказала Сюзи, отнеситесь к ней критически, — буркнул он. — Миссис Чатсуорт — романтическая натура и видит все вокруг в розовом свете. Мы оба знаем, что это неправильно.

— Как раз наоборот, — возразила Алекса. — Ваша подруга имеет ясное представление о сути вещей и хорошо понимает человеческую натуру, иначе она не сумела бы выжить в тех суровых условиях, в которых оказалась после смерти родителей.

— Ей очень повезет, если она выживет после того, как я отшлепаю ее по симпатичной попке, когда она в следующий раз окажется на расстоянии вытянутой руки от меня, — буркнул граф.

— А я сомневаюсь в результате. Мне кажется, она сумеет за себя постоять, если дело дойдет до рукопашной.

Коннор громко фыркнул, чтобы скрыть смешок.

— Она не понимает, почему вы все время стараетесь показать зубы и когти, когда в сердце…

— Теперь на опасную территорию ступили вы, — предупредил Коннор.

— Хорошо. Тогда я отступаю. Думаю, сегодня я достаточно долго испытывала ваше терпение. — Алекса покосилась на маленькое копытце, видневшееся из-под плаща. — Но не думайте, что я слепая и не вижу того, что у меня под носом.

На огороженном забором поле паслись несколько дюжин лохматых коз. Коннор перебрался через ограду и осторожно выпустил козленка. Малыш сделал несколько неуверенных шагов, встряхнулся и весело поскакал к своим сородичам, вероятно, забыв о том, что недавно смотрел в глаза опасности.

Коннор потер раненый бок. У юности короткая память. Зато возраст приносит с собой…

— Вам больно, сэр?

— О нет, что вы.

Алекса улыбнулась:

— Вы же мужчина, сэр, так покажите это! Там был вовсе не такой уж крутой подъем, да и тропинка не слишком узкая.

— Неблагодарная девчонка!

Он повернулся, чтобы помочь ей спуститься по скользким ступенькам.

Должным образом отреагировать Алекса не успела, потому что поскользнулась на поросшей мхом ступеньке и рухнула вниз. Коннор едва успел поймать ее.

— Извините, — сказала Алекса и тут же захихикала. — Вам сегодня все время приходится кого-то носить.

Она обхватила руками шею графа, шелковистые кудряшки касались щеки, источая легкий аромат вербены.

— Вы пахнете намного приятнее, леди Алекса, чем коза.

Пока ее грудь была тесно прижата к его груди, а юбки обвились вокруг его бедер, спорить она не могла.

— Я еще намного тяжелее, чем этот несчастный малыш. Так что не стесняйтесь, поставьте меня на землю, как только захотите.

Волкодаву хотелось бы подержать ее чуть дольше, но он, повинуясь чувству долга, немного ослабил хватку и позволил Алексе соскользнуть на землю. Понятно, что его мужское естество должным образом отреагировало на это соблазнительное движение.

Ее ноги уже стояли на земле, но Алекса, казалось, забыла, что ее руки все еще обвивают шею Волкодава, а губы находятся совсем рядом с его губами.

Не думая о последствиях, он приник к ее губам в поцелуе. Алекса застонала и прильнула к нему.

Вся его щепетильность унеслась прочь вместе с козами. Его поведение теперь управлялось не разумом. Словно похотливый зверь, он повиновался только инстинктам.

Прислонившись к дубовому столбу, Коннор привлек Алексу к себе, и его ладони скользнули под ее юбки. Пальцы коснулись нежной кожи. Ее жар обжег кончики пальцев и усилил эрекцию. Он и его армейские товарищи не раз замечали после сражения, что столкновение со смертельной опасностью, как ничто иное, воспламеняет основной инстинкт человека. Впрочем, нельзя сказать, что ему требовались дополнительные стимулы. Тяга к этой необычной девушке, острое желание уже давно захлестнули его с головой.

Волкодав всеми силами старался погасить разгоравшееся пламя, но теперь, когда рука Алексы протиснулась между ними и легла на его фаллос, все остатки самоконтроля растаяли, как утренний туман.

«Неужели я настолько испорчена, что хочу этого?»

О да… о нет.

Когда рука графа нашла разрез в ее панталонах, Алексе внезапно стало нечем дышать. Из легких куда-то делся весь воздух, а с ним разумные доводы, сдержанность, правила.

Ее жизнь всегда определяли правила. Так было до этой короткой интерлюдии и будет после, когда она закончится. Но сейчас…

Коннор явно заколебался и начал отстраняться.

— Нет! — взмолилась она. — Я хочу знать, что вы имели в виду, говоря об экстазе!

Его глаза угрожающе блеснули.

— Знания — опасная вещь, Алекса.

— Ничего, я готова рискнуть, — заявила Алекса и подкрепила свою просьбу смелой лаской.

В ответ раздался хриплый стон:

— Вы уверены?

— Да.

Его рука снова пришла в движение, пальцы двинулись дальше, еще дальше.

— О да! — прошептала она и сильнее обхватила его за шею, чтобы устоять на ногах.

Его слова унес налетевший порыв ветра, ласково коснувшийся ее обнаженных ног. Но это было ничто в сравнении с языками пламени, которые пылали между бедрами. Пальцы Волкодава, проникшие сквозь тонкую ткань, ласкали ее плоть, вызывая волны неведомых доселе ощущений.

— Та la brea апп, — услышала она голос Коннора. — Это означает «ты красива» по-гэльски.

— Вовсе нет, — сообщила Алекса. — Я нескладная и неуклюжая тощая дылда, и еще у меня слишком острый язык.

Коннор прикусил ее нижнюю губу.

— Забудь все, что говорил твой дядя. Поверь, у меня больше опыта.

Алекса подняла голову и рассмеялась. Она предположила, что должна стыдиться своего поведения, но почему-то не чувствовала никакого стыда — только восторг. Чистый радостный восторг.

Коннор снова поцеловал ее, проникнув языком в теплую глубину ее рта.

Алекса, скользя по влажной траве, раздвинула ноги шире. Так было легче стоять… да и ему так было удобнее. От его дерзких прикосновений по телу пробегали волны дрожи. Сердце бешено колотилось в груди. Свободной рукой граф накрыл ее грудь, которая сладко заныла. Сосок стал маленьким и твердым.

Ощущения были безудержно волнующими. Неудивительно, что благовоспитанных молодых леди не подпускают к столь безнравственным мужчинам.

«О да, он Волкодав, а может быть, Волк — сильный безжалостный хищник. А я — невинный маленький ягненок, который жаждет быть съеденным».

— Скажи мне сейчас, — прорычал, или простонал, Волкодав, — пока еще есть время остановиться, если ты не хочешь продолжать эту игру.

Его голос звучал неровно и неуверенно.

Понимание того, что она может влиять на его самоконтроль, вызвало жаркую волну, поднявшуюся из потаенных глубин ее естества. Алекса дрожала всем телом, причем так сильно, что ей было не до слов.

Коннор продолжал ласкать ее, его прикосновения были нежными, но требовательными.

— Ох!

С ее губ сорвался слабый стон, когда его палец нащупал маленький чувствительный бугорок, жемчужинку, прячущуюся среди складок ее плоти.

— Ш-ш-ш, — прошептал Коннор. — Не говори ничего. Просто чувствуй.

А потом гул в ее голове стал громче, заглушив даже рокот прибоя, и все разумные мысли окончательно улетучились.

Ее тело стали накрывать одна за другой волны наслаждения. Алекса выгнулась в объятиях восхитительно порочного мужчины, смутно осознавая, что ее стоны смешиваются с криками чаек над головой.

Тело Волкодава напряглось. Он с шумом вдохнул воздух, и его рука скользнула с ее груди к застежке его панталон…