Толпа людей фланирует по блестящему паркету, и все смотрят на него и его супругу.

Коннор тихо выругался. Он был привычен к пристальным взглядам, но опасался, что Алекса потеряет присутствие духа.

— Выше нос, — пробормотал он, прижав к себе ее руку, безвольно лежавшую на сгибе его локтя.

Алекса проявила незаурядную решительность и силу Духа при входе в дом, мужественно игнорируя любопытные взгляды и шепот остальных гостей. Но теперь, когда всеобщее внимание не оставило их и в бальном зале, напряжение начало сказываться на ее настроении.

— Поверь, если мы будем демонстрировать полное безразличие, им скоро наскучит нас преследовать, — продолжил Волкодав. — Все, что мы должны делать, — это вести себя так, словно наша принадлежность к высшему обществу не подлежит сомнению. Через несколько дней о нас забудут и найдут другой объект для сплетен.

— А мы действительно должны посещать эти ужасные мероприятия? — тихо спросила Алекса. — Я чувствую себя уродцем, выставленным на всеобщее обозрение в Тауэре.

Уголки его губ приподнялись — граф сочувственно улыбнулся.

— Боюсь, что без этого никак не обойтись. Мы должны угождать каждой хозяйке дома, приславшей нам приглашение, и стараться произвести наилучшее впечатление.

— Смешно, — с грустью сказала Алекса, когда они закружились в вальсе. — Ты же знаешь, что я не умею вести себя в обществе. И не умею делать то, к чему с детства приучают юных леди. Боюсь, к концу недели ты не сможешь надеть обувь — я отдавлю тебе ноги так, что ты не сможешь ходить.

Граф усмехнулся:

— Просто следуй за мной, и, уверен, мы сможем предотвратить катастрофу.

Однако, бросив быстрый взгляд по сторонам, он утратил былую уверенность. То, что он все время находился рядом с Алексой, помогло умерить самые грязные слухи о ее внезапном замужестве. Однако общество не примет ее, если ее не увидят танцующей и с другими важными джентльменами.

Волкодав хорошо знал леди и джентльменов из общества — под внешним лоском все они были обыкновенными акулами. При первом признаке слабости они начнут кружить вокруг своей жертвы, готовые вонзить в нее зубы и сожрать.

Коннор почувствовал острую необходимость защитить жену и привлек Алексу ближе. Будь он проклят, если позволит кому-то ее обидеть.

Проблема заключалась в том, что его собственные зубы в последнее время причинили немало вреда. В обществе осталось совсем немного джентльменов, которые захотели бы оказать Волкодаву услугу.

Он встретился глазами с ледяным взглядом танцующей рядом черноволосой маркизы. Проклятие! Прошел уже год с тех пор, как он прекратил их случайную связь, но судя по льду в глазах дамы, Алексе будет трудно найти здесь подруг.

Коннор никак не мог решить, что делать дальше. Музыка стихла…

— Знаете, Киллингуорт, я буду чертовски разочарован, если вы не разрешите мне пригласить на следующий танец вашу очаровательную супругу. — Адмирал Уэндовер, всеми уважаемый моряк, вышел из толпы и склонился к руке Алексы. Рядом мелькнул улыбающийся Грифф — дальний родственник адмирала. — Позвольте мне поздравить вас с таким счастливым событием в вашей жизни, леди Киллингуорт, — продолжил Уэндовер чуть громче, чем было необходимо. — Волкодав — удачливый «пес».

— Спасибо, Грифф, — пробормотал Волкодав, когда Алекса и ее партнер удалились.

Маркиз кивнул:

— Должен предупредить, что тебе не скоро удастся получить свою жену обратно. Андерсон и Кантуэлл с нетерпением ждут своей очереди, а Фарнам и Уэнтворт наступают им на пятки.

Наследник герцогского титула и министр из Уайтхолла, а за ними два уважаемых пэра королевства. Прекрасно. Устроив их молчаливое одобрение, Грифф изрядно облегчил для Алексы возвращение в общество. Теперь вряд ли кто-нибудь рискнет обвинить в чем-то новую графиню.

Коннор сделал мысленную заметку отправить Гриффу ящик лучшего бренди, какое только ему удастся достать. Но поразмыслив, он решил заменить спиртное ящиком индийских сигар. Вновь обретенная другом трезвость его сердечно радовала.

— Давай я принесу тебе шампанского, — предложил Грифф. — Судя по твоему виду, тебе не повредит глоток спиртного.

Оставшись в одиночестве, Коннор устремил взгляд на жену. Красота и ум. Сочетание считалось ненужным для дамы. Но хотя между ними часто возникали жаркие споры — так всегда бывает, когда встречаются две незаурядные натуры, — Коннор знал, что эта девушка сумела зажечь искру, осветившую мрачные глубины его души. Без нее его жизнь будет словно предрассветные сумерки, лишенные солнца.

Темной. Холодной. Бессмысленной.

Алекса засмеялась какой-то шутке партнера, и у Коннора сжалось сердце.

В последнее время она была серьезна и подавлена. Коннор поморщился от постоянно преследовавшего его чувства вины. Он старался соблюдать дистанцию днем и не заходил в ее спальню ночью. Лучше страдать от неудовлетворенности, чем из-за отказа. Толпа, безусловно, сочтет чрезвычайно забавным то, что грозный Волкодав крадется по заимствованному логову, поджав хвост.

Но он собирался изменить ситуацию. В самом ближайшем будущем. Желание становилось все сильнее.

— Твоя жена, похоже, обладает и красотой, и сильной волей, — сказал лорд Тернбридж, постоянный клиент «Волчьего логова», усаживаясь рядом. — Но я ни за что бы не поверил, что простая деревенская девчонка может оказаться достаточно умной, чтобы надеть ошейник на самого Волкодава.

Коннор стиснул зубы, стараясь удержать гнев в узде.

— Хотя, конечно, ее брат — герой войны, и его умение владеть саблей хорошо известно… ха-ха-ха! — Тернбридж понимающе подмигнул. — Если бы передо мной стояла альтернатива — что лучше, если мою печень пустят на корм рыбам или мой член попадет в брачную ловушку, — я бы тоже выбрал меньшее из двух зол.

Коннор медленно поднял голову и оглянулся по сторонам.

— Ты упустил третий вариант. — Его голос был угрожающе тих: — Можешь встретиться со мной в любой день на рассвете, и твоя голова разлетится на тысячу кусочков.

Лорд Тернбридж испуганно вздрогнул и встал.

— Это была всего лишь дружеская шутка, — пробормотал он, — я никого не хотел обидеть.

— Честь моей жены — не то, над чем мне хотелось бы посмеяться.

— Да… нет… — С каждым словом Тернбридж все дальше пятился от графа. — То есть я хотел сказать, конечно, нет, — поспешно проговорил он и, обойдя группу оживленно беседующих дам, скрылся в толпе.

— Черт, тебя ни на минуту нельзя оставить в цивилизованном обществе — обязательно нарвешься на неприятность, — сказал Грифф, вернувшись с вином.

— Я не ищу неприятностей, — скривился Коннор. — Это они ходят за мной по пятам.

— Ты действительно привлекаешь очень уж большой интерес к себе, — сказал Грифф. — Кам рассказал мне, что произошло, пока меня не было в городе. Должен заметить, сейчас ты отлично выглядишь. Деревенская жизнь явно пошла тебе на пользу. Даже цвет лица уже не землистый, а вполне человеческий. — Последовала пауза. — Не говоря уже обо все другом.

Коннор почувствовал, что заливается краской, и ужасно разозлился.

Грифф ухмыльнулся и наконец прекратил дразнить друга.

— Известно, Кто решил положить конец твоему земному существованию?

— Пока нет. Но кое-какие сведения есть, и я приехал в город, чтобы все выяснить.

— Дай мне знать, если я могу помочь.

Коннор нашел взглядом Алексу, танцующую кадриль с новым партнером.

— Ты уже помог.

Он сам почувствовал, что слова прозвучали излишне сухо. Что поделать, Волкодав не привык пользоваться щедростью других.

— Сплетники кровожаднее, чем кавалеристы Сульта, — задумчиво проговорил Грифф, следя глазами за Алексой, скользящей по паркету. — И первыми они нападают на тех, кто выделяется из толпы.

Его жена выделяется, с гордостью подумал Коннор. Она на голову выше толпы.

Грифф понизил голос:

— Ты счастливчик, Волкодав. Твоя жена особенная. Надеюсь, ты позаботишься о ней — и о себе тоже. — Он дерзко ухмыльнулся. — Только полный идиот захочет разорвать такое уникальное — и потенциально выгодное — партнерство.

— Ты не возражаешь, если мы сейчас уйдем?

— Нисколько.

Алекса положила руку на рукав Волкодава и почувствовала под тонкой тканью каменные мускулы. В последние дни они так редко притрагивались друг к другу, что даже мимолетное касание было лучше, чем ничего.

— Мне показалось, тебе весело.

Что-то в его тоне заставило ее взглянуть мужу в глаза.

— Да, и, кстати, мне здесь понравилось больше, чем я рассчитывала.

Возможно, она приняла желаемое за действительное, но ей показалось, что в голосе мужа прозвучала… ревность? Нет, конечно же, нет. Размечталась. Если бы Коннор ее хотел, ему было бы достаточно открыть дверь, соединяющую их спальни.

— Ты хорошо танцуешь.

— Надеюсь, на всех моих сегодняшних партнеров пришлось не более двух сломанных пальцев, — беззаботно заявила Алекса.

Коннор засмеялся. Он был так близко, что его теплое дыхание шевелило ее волосы на затылке. По спине пробежала дрожь.

— Тебе холодно?

— Я устала, — солгала Алекса.

— Экипаж ждет, чтобы отвезти тебя домой.

Больше всего ей хотелось, чтобы Коннор отвел ее в свою комнату и уложил в постель. Но Алекса не осмелилась озвучить это желание. Он, наверное, чувствует себя загнанным в угол, вынужденным вести жизнь, которой никогда не желал. Да и скучно ему с неопытной женой. В его распоряжении множество женщин, отлично знающих, как доставить удовольствие мужчине.

Для этого существует великое множество самых разных способов.

Алекса знала это, поскольку случайно обнаружила книгу, спрятанную в ящике стола Себастьяна. Она искала перочинный нож, но когда нащупала мягкий переплет, почувствовала острое любопытство. Открыв книгу, она поняла, что это графическое руководство, показывающее разные приемы любовной игры.

Старая пословица гласит, что одна картинка лучше тысячи слов, может быть, двух тысяч — в данном случае, учитывая избыток деталей. Перелистнув несколько страниц, Алекса лишилась дара речи, но вместе с тем была необычайно заинтригована. Бумага и чернила, пусть даже цветные, не могут заменить практический опыт.

Но было бы наивно думать, что Волкодав сочтет ее такой же привлекательной, как его прошлые любовницы.

Благодарная за то, что темнота скрывает ее дрожащие губы, Алекса вышла в ночь. Коннор быстро нашел их коляску в скоплении экипажей всех мастей и помог сесть. Она снова почувствовала острое разочарование, потому что он выбрал место напротив нее.

Ну почему он не отошлет ее обратно в Линсли-Клоуз, если она ему совершенно не нужна?! По крайней мере, в деревне она могла приносить пользу.

Коннор поправил на ней плащ, и, неожиданно разозлившись, она отпрянула.

— Алекса?

Граф сел рядом и обнял жену. Она уткнулась лицом ему в грудь, с наслаждением вдыхая до боли знакомый запах. Накрахмаленное белье, пряный одеколон… У нее из глаз хлынули слезы, и она отчаянно вцепилась в рукава его фрака. Нет, она ни за что не откажется от него без борьбы.

Муж принялся покрывать легкими поцелуями уложенные в замысловатую прическу волосы, лоб, потом его губы скользнули по мокрой щеке.

Алекса погладила его щеку, подбородок. В тусклом мерцающем свете он выглядел суровым и безразличным. Ее рука задрожала.

— Прости меня, — шепнул он.

Черт бы его побрал! Она не хотела, чтобы муж чувствовал себя виноватым.

— Тебе осталось недолго терпеть, — сказал он. — Как только грязные слухи относительно нашей свадьбы стихнут, мы сможет избегать приглашений.

Он говорил так бесстрастно, что у Алексы сильнее задрожали руки. Постаравшись успокоиться, она просунула руку между пуговицами его рубашки и потеребила жесткие завитки на груди. Она услышала, что муж на мгновение задержал дыхание, а потом с шумом выдохнул. Она провела ладошкой по напрягшимся мышцам, почувствовала сильное биение сердца.

Сердце Волкодава билось под ее рукой.

— Алекса…

Голос Коннора больше не был далеким и бесстрастным.

Она услышала тихий стон, губы мужа коснулись ее губ, и она ощутила пряный вкус вина.

Коннор целовал ее снова и снова, а Алекса, вцепившись в мягкую ткань его одежды, старалась привлечь его ближе. Она хотела большего. Полулежа на сиденье, она потянула мужа на себя. У нее отчаянно колотилось сердце, но сдаваться она не собиралась. Настойчивая и требовательная.

Он уже лежал на ней, избавившись от части одежды и лаская нежную грудь, когда экипаж остановился. Выругавшись, Коннор выпрямился и быстро пересел на противоположное сиденье.

Алексе хотелось плакать. Она села прямо и стала поправлять одежду. В это время Коннор извлек из темноты ничем не примечательный плащ и поношенную шляпу.

— Что… — начала она.

Спрятав лицо за поднятым воротником и полями низко надвинутой шляпы, граф направился к двери.

— Я должен уйти.

Куда? Алекса прикусила язык, да так сильно, что почувствовала вкус крови, но все же не задала этот вопрос вслух. Быть может, он ищет друзей — и врагов — в своих прежних охотничьих угодьях?

Дверь открылась, и в экипаж поднялся закутанный в плащ человек.

— Кам доставит тебя домой в целости и сохранности, — сказал Коннор.

Он взял у друга записку и спрыгнул на мостовую.

Камерон уселся на свободное место и весело улыбнулся:

— Добрый вечер, графиня.

Алексе потребовалось время, чтобы оторваться от окна, хотя фигура графа уже исчезла в тумане. Как нелепо она себя ведет! Замужняя дама, мечтающая о своем муже, словно глупая школьница. То, что она никак не могла выразить словами свою тоску, сбивало с толку еще больше.

— Как вам нравится ваша новая жизнь, леди Халлауэй, — спросил Камерон.

Алекса пробормотала несколько слов, услышав которые Камерон весело хмыкнул:

— Я хорошо говорю по-гэльски. А то, что вы сейчас сказали, заставило бы покраснеть старого одноногого пирата. — Заметив, что его мягкое поддразнивание лишь ухудшило ее настроение, он нахмурился. — Что-нибудь не так?

— Ничего… Все… — выпалила Алекса. — Как будто во всем этом есть какой-то смысл.

— Конечно, есть. Жизнь очень редко идет плавно и гладко, дорогая моя, — проговорил он, когда экипаж снова тронулся. — Или по прямой. Скорее она состоит из череды изгибов и поворотов, взлетов и падений. По пути всегда приходится ждать толчков и ударов.

Алекса вздохнула.

— Мне кажется, что я только и делаю, что скольжу вперед… на заднице.

— Поверьте мне, мы все получаем свою долю синяков и ссадин.

— Наверное, вы правы. Просто мужчины это переносят немного легче. — Она плотнее завернулась в плащ. — Жаль, что я не умею хорошо скрывать свои чувства.

— Хотите поговорить об этом?

Она покачала головой:

— Пожалуй, нет. — Но последив некоторое время за мельканием городских фонарей за окном, Алекса решительно откашлялась и заговорила: — Но если вы не возражаете, я бы хотела кое-что с вами обсудить.

— Нет проблем, — улыбнулся Камерон. — Я вас слушаю.

— Я много думала о нападениях на Коннора и хотела бы помочь.

— Не уверен, что Волкодав это одобрит, — сообщил Камерон.

— В теперешней ситуации он вообще мало что одобряет.

Алекса хотела сказать это с иронией, но не сумела. Фраза прозвучала излишне резко, даже грубо.

Одна из ухоженных бровей Камерона выгнулась, но он тактично промолчал.

Отбросив все уловки, Алекса решила говорить прямо:

— Наверное, вы уже догадались, что наш брак заключен не по любви.

Камерон слушал ее молча.

Стараясь прогнать жгучее разочарование, Алекса продолжила.

— Коннор счел необходимым повести меня к алтарю из соображений чести. Боюсь, он уже сожалеет об этом джентльменском решении.

— Моя дорогая девочка, — пробормотал Камерон, — уверяю вас, на лице Волкодава, когда он только что уходил, было вовсе не сожаление.

Она покраснела.

— Нет, это было раскаяние и, возможно, негодование. Он просто извинился за все, что между нами пошло неправильно.

Вторая бровь Камерона, тоже ухоженная, начала свое путешествие на лоб.

— Дело в следующем: я очень хочу доказать ему, что нас должно связывать не только имя. Мы можем стать равноправными партнерами. Если бы я помогла ему поймать врага, возможно, он стал бы меня уважать.

Камерон вытащил табакерку и понюхал щепотку табака.

— То, что вы предлагаете, очень рискованно.

— Ничего не делать — тоже рискованно. Я хочу сыграть.

Крышка табакерки, щелкнув, захлопнулась.

— Что вы предлагаете?

— Пока граф разыскивает ниточки, которые приведут его к врагу в Саутуорке, я хочу поближе изучить джентльменов, которые были постоянными клиентами «Волчьего логова». Мне кажется, что логично начать с этого.

Табакерка снова раскрылась.

— Что вы задумали?

В «Волчьем логове» дела шли своим чередом.

Коннор сбросил плащ и отдал его О’Тулу. Деревянные панели холла были покрашены в теплый цвет испанского хереса, небольшие прорехи в обоях были аккуратно заделаны.

— На первый взгляд все в порядке, — сказал он, глядя на чисто выметенную турецкую дорожку.

— Да, милорд, с возвращением вас в мир живых. Ваше присутствие, хотя и очень… — Ирландец никогда не лез за словом в карман, но когда граф открыл дверь в свой кабинет, растерянно замолчал. — Клянусь мощами святого Патрика, — сказал он, когда к нему вернулась речь, — мне надо учиться держать удар.

— Кто воскрес? — спросил женский голос.

Коннору потребовалось мгновение, чтобы узнать Сару Хокинс. Серое платье и аккуратно уложенные волосы делали ее больше похожей на гувернантку, чем на проститутку.

— Волкодав, — ответствовал О’Тул. — Похоже, его сиятельство решил сбросить старую шкуру и стать респектабельным женатым человеком.

— Вон, — прорычал граф, — у меня еще остались зубы, и на твоем месте я бы прикусил язык!

— Поздравляем, сэр. — В глазах Сары плясали веселые огоньки. — Мы ее знаем?

О’Тул закашлялся, чтобы скрыть смешок.

— Между прочим, она здесь пару раз была. — Довольный тем, что его заявление несколько поумерило веселость на их лицах, граф сел за стол. — А теперь, если не возражаете, давайте перейдем к делу. У меня очень мало времени, так что займемся финансовыми вопросами.

Сара открыла один из ящиков и достала бухгалтерские книги.

— Ведение книг я взяла на себя, милорд, и еще внесла небольшие изменения, э… чтобы компенсировать ваше отсутствие за карточным столом. Надеюсь, вы не будете разочарованы.

Коннор просмотрел аккуратные колонки цифр. Все было вроде бы в порядке. Даже…

Он поднял глаза.

— Я могу понять, почему уменьшились доходы за карточными столами. Но как, черт возьми, тебе удалось получить прибыль в игре в кости? Не говоря уже о доходах, которые мы показываем от продажи спиртного.

— Знаете, я долго думала, как изменить положение дел, — охотно пояснила Сара. — И мне пришла в голову идея, что некоторым девочкам лучше бросать кости, чем трясти юбками. Измененная таким образом игра оказалась очень популярной у джентльменов. Бывали ночи, когда всем желающим не хватало места. А поскольку игроки часто отвлекаются, мы получаем довольно-таки приличный доход.

— Умно. — Граф забарабанил пальцами по столу. — Ты заменила О’Тула и за барной стойкой?

— Неплохая идея, — Сара задумалась, — стоит попробовать.

— Думаю, у него другое мнение.

— О, ирландец способен заговорить кого угодно. Но джентльменам нравится, когда они получают вместе с напитками приятную беседу, так что пусть остается. — Она ухмыльнулась. — Мы пошли по другому пути и изменили стратегию продажи спиртного. Одну ночь в неделю мы предлагаем специальную цену для всех, кто придет до десяти часов, — два напитка по цене одного. В результате все довольны — и клиенты, и мы. В течение вечера они пьют намного больше, а мы делаем деньги очень быстро.

Коннор несколько раз хлопнул в ладоши.

— Не могу не одобрить твою смекалку. У тебя настоящий талант к ведению бизнеса.

Сара залилась краской.

— Девушку вроде меня нелегко смутить, но… спасибо вам. У меня ничего бы не вышло, если бы вы не давали мне возможность учиться. Вы всегда помогали мне. Спасибо.

Граф захлопнул книгу.

— Ты с лихвой отплатила мне. А теперь скажи, ты поработаешь здесь еще какое-то время?

— Конечно, сэр. Но вы должны еще проверить книгу расходов. Я внимательно изучила ту, что осталась у вас на столе, и хотела делать все в точности так же, но подумала, что вы захотите внести некоторые изменения.

— Уверен, там все в порядке.

— И все же вы должны взглянуть. — Сара явно чувствовала себя неуютно. — Я бы хотела указать вам на один момент. Я теперь получаю заработную плату. Понимаете, я намного меньше времени провожу наверху, и мои доходы очень сильно упали.

— Удвой свою зарплату, — сказал граф и встал. — Есть еще какие-нибудь вопросы, которые мы должны обсудить?

— Нет, сэр. — Сара подобрала юбки и тоже встала. Подойдя к двери, она задержалась на пороге и оглянулась. — Она… хорошая?

— Что? — переспросил озадаченный Коннор.

— Я знаю, что титулованные джентльмены и леди связывают себя узами по другим причинам, нежели простые люди, поэтому мне просто хотелось бы знать, хорошая ли женщина ваша жена.

— Да, — тихо ответил он, — очень хорошая.

Сара улыбнулась:

— Я очень рада слышать это, сэр.

Когда дверь закрылась, Коннор взял андалузский кинжал, давно лежавший на его столе. Этот очень красивый и смертельно опасный сувенир, сделанный из чистого серебра и закаленной стали, был прощальным подарком от испанского партизанского лидера. Граф задумчиво повертел его в руках, потом провел пальцем по гладкому клинку.

Блестящее лезвие напомнило ему, что он уже много дней ходит по острию. И ему нужно чертовски хорошее чувство равновесия. Он годами привыкал заботиться о себе сам. А теперь вдруг оказался в окружении людей, которые хотят помочь ему, защитить. Сюзи, Дрю, Грифф, Кам, Сара. Какая-то часть его существа противилась узам дружбы. Они заставляли чувствовать себя неловко и неуверенно.

И Алекса.

Относительно своей жены Коннор испытывал еще более тревожные неоднозначные чувства. Он изо всех сил старался соблюдать дистанцию — и в физическом, и в эмоциональном смысле — опасаясь, что причинит ей боль. Но отрицать истину было уже невозможно: как бы яростно он ни противился этому, он все-таки полюбил ее смелость, острый ум, несгибаемый дух и ее чертовски соблазнительную внешность. Он испытывал жгучую ревность, когда видел, как она улыбается другим мужчинам.

Тогда в экипаже он едва не…

Его рука конвульсивно сжалась, и лезвие оставило тонкий порез на коже.

Коннор долго смотрел на алую каплю. Желание, будоражившее его кровь, грозило вот-вот выплеснуться через край. Но ему все же лучше сначала выяснить, кто за ним охотится, иначе опасность может коснуться их обоих.

Его размышления прервал стук в дверь.

— Пришел Рябой Дик, — сообщил О’Тул. — Впустить его уродливую физиономию к вам?

Махнув кинжалом, Коннор предложил обоим мужчинам войти. За их спинами он заметил маячившего в тени Мактавиша.

— Готов, Волкодав? — спросил контрабандист. — Мы с Гарри хотим показать тебе кое-что интересное.

Граф надел плащ.

— Да, пошли.

Шотландец хрустнул суставами пальцев.

— Вам понадобится мускульная сила, сэр?

— Нет, — мрачно усмехнулся граф. — Не думаю.