– Я начинаю беспокоиться за тебя, – проговорила Джорджиана, переступив порог кабинета и плотно закрыв за собой дверь.

Софи вздрогнула от неожиданности, услышав ее голос.

– Не понимаю, с чего бы это, – сказала она и снова принялась смахивать метелкой из перьев пыль с книжных корешков на полках.

– Раньше ты никогда не страдала забывчивостью.

– И о чем же, по-твоему, я забыла?

– О том, что я хотела украсить новую шляпку красной лентой из магазина миссис Тернер, вспомнила?

Софи закусила губу.

– О, Джорджи, прости, твоя просьба совершенно вылетела у меня из головы.

– Как и многое другое! – с упреком сказала ее сестра. – Миссис Ходжес просила тебя привезти порошки из аптеки, а также купить нитки и пуговицы для папиного парадного сюртука.

– Прости, я действительно забыла… – снова стала извиняться Софи.

– Я не хотела начинать с тобой этот разговор при Пен. Но заглянув в твою корзинку, я увидела, что она пуста, и была очень разочарована, – продолжала Джорджиана. – Странно, что ты проделала столь длинный путь и вернулась домой с пустыми руками.

Софи почувствовала, что краснеет.

– Я стала очень рассеянной.

– И какова же причина твоей рассеянности? Почему ты витаешь в облаках и забываешь о семье? Может быть, все дело в том, что тебе по дороге встретился серый волк?

Отложив в сторону метелку, Софи опустилась в кресло отца и прижала ладонь ко лбу.

– Да, так оно и было. – Софи знала, что Джорджиана сразу же распознает ложь, и решила говорить правду. Тем более что ей, как она убедилась, можно было доверять секреты. – В наши края на пару дней приезжал Камерон, но об этом никто не должен знать. Лорд Уолкотт затаил на него злобу. Если власти прознают, что Камерон жив и находится сейчас в Лондоне, его арестуют и повесят за кражу.

– Именно поэтому он в свое время бежал из Норфолка?

– Да.

Джорджиана постучала пальцем по кончику носа.

– Какая темная и таинственная история, совсем как сюжет из книги «Страшная тайна леди Эвери».

Софи поморщилась. Интересно, леди Эвери тоже отдалась своему любовнику во время тайного свидания?

– Но почему Камерон вернулся в наши края, хотя знал, какая опасность здесь ему угрожает? – спросила Джорджиана.

Софи не сразу ответила, и в комнате, заставленной шкафами с книгами в кожаных переплетах, установилось напряженное молчание. Казалось, что книги и документы затаили дыхание, ожидая, что она скажет. Даже стаффордширский спаниель, стоявший на каминной полке, навострил уши.

Софи медлила с ответом, пытаясь убедить себя, что неведение оградит Джорджиану от лишних волнений. Но внутренний голос возражал ей. «Лицемерка! – обзывала Софи себя. – Камерон рискует жизнью, а ты боишься сказать правду сестре!»

– Потому что… – собравшись наконец с духом, снова заговорила Софи, но тут в коридоре послышались торопливые шаги, и дверь с громким стуком распахнулась.

– О, Пен, тебя разве не учили, что, прежде чем врываться в комнату, нужно стучаться в дверь? – стала отчитывать младшую сестру Джорджиана. – Боже, у тебя такой вид, словно тебе пришлось продираться через заросли шиповника!

У Пенелопы действительно был взъерошенный вид. С раскрасневшимся лицом, тяжело дыша, она некоторое время стояла молча и только ловила ртом воздух.

– Я только что прибежала из деревни и… – наконец, восстановив дыхание, затараторила девочка.

– Давай-ка помедленнее, – остановила ее Софи и поднялась с кресла. У нее сжалось сердце от дурных предчувствий. – Что-то случилось с папой?

Пенелопа замотала головой.

– Нет, нет! Не с папой, а с лордом Уолкоттом.

– И что же с ним? Говори! – потребовала Джорджиана.

– Он мертв!

Софи почувствовала, что у нее от лица отхлынула кровь.

– Мертв?

– Да, он утонул. По дороге я встретила сквайра Эшмуна, и он сообщил мне эту новость. Яхта Уолкотта затонула во время грозы. Но это еще не все…

Пенелопа выдержала драматическую паузу, и Софи поклялась себе, что запретит младшей сестре читать романы, которые учат ее производить дешевые эффекты.

– Жена и сын маркиза погибли вместе с ним, – наконец выпалила Пенелопа. – Вся деревня взбудоражена, люди гадают, кто будет следующим маркизом.

Ноги Софи вдруг стали ватными, и она снова села, пытаясь справиться с эмоциями.

– Но почему сквайр Эшмун уверен, что все они погибли? Возможно, маркиз и его родные спаслись. Им могли помочь случайные очевидцы кораблекрушения, – задумчиво произнесла она.

– Надежд на то, что пассажиров и команду яхты найдут, не осталось, – качая головой, ответила Пенелопа. – Военный фрегат, бороздивший морские просторы в том же районе, подобрал единственного оставшегося в живых члена судовой команды. Он плавал в море, уцепившись за обломок мачты. Спасшийся матрос рассказал, что шквал вырвал рулевые штыри вместе с частью палубы и снес их в море. Трюм яхты быстро заполнился водой, и она пошла ко дну как камень.

– О боже! – ахнула Софи.

– Маркиз с семьей находился в это время в каюте, поэтому вряд ли у него был шанс спастись.

– Даже если бы им и удалось прыгнуть за борт, воды Северного моря слишком холодные, они не смогли бы долго продержаться, – заметила Джорджиана.

– Команда фрегата обследовала весь район, но, кроме обломков яхты, ничего не нашла.

У Софи кружилась голова. «Мертв, маркиз мертв…» – стучало у нее в висках.

– Софи, что с тобой? Ты бледна, как смерть, – сказала Джорджиана.

– Со мной все в порядке, – выдавила из себя Софи. – Просто новости несколько потрясли меня. Все это произошло так… неожиданно.

Усилием воли она подавила приступ тошноты. Слава Богу, никто не подозревал Камерона в причастности к этой внезапной смерти.

– Вряд ли кто-нибудь будет сильно сокрушаться по поводу кончины лорда Уолкотта, – бросила Пенелопа. – Он был не слишком-то приятным человеком.

Джорджиана нахмурилась:

– Ты бы уж лучше помолчала, Пен.

– Но ведь я говорю правду!

Софи не вступала в перепалку сестер, стараясь справиться с волнением.

– При чем здесь правда? Ты же знаешь, что о мертвых не говорят плохо, – осадила Джорджиана Пенелопу. – Лучше ступай займись делом.

Пенелопа состроила недовольную гримасу. Однако она знала, что возражать Джорджиане бесполезно.

– Вы могли хотя бы поблагодарить меня – ведь я сразу помчалась домой, чтобы сообщить вам новости, – проворчала Пенелопа. – В следующий раз, когда я что-нибудь разузнаю, я расскажу об этом в первую очередь курам, а не вам.

Когда дверь за Пенелопой захлопнулась, Джорджиана тяжело вздохнула:

– Пен права. Вряд ли кто-нибудь будет оплакивать Уолкотта. Он был высокомерным заносчивым человеком. Будем надеяться, что новый маркиз будет лучше относиться к арендаторам.

– Да, будем надеяться, – тихо повторила Софи.

Джорджиана нахмурилась.

– Твой голос звучит как-то странно.

«Это потому, что меня обуревают странные чувства», – подумала Софи. Потрясение словно парализовало ее мозг.

– Мне казалось, что ты почувствуешь облегчение, услышав о гибели маркиза, – продолжала Джорджиана, понизив голос до шепота. – Теперь Камерону по крайней мере ничто не угрожает.

Софи вдруг спохватилась:

– О Господи, Джорджи, мне нужно срочно сообщить эту новость Камерону!

– У тебя есть возможность послать ему письмо?

Это был разумный вопрос, но Софи не могла дать на него столь же разумный ответ – ее чувства взяли верх над разумом.

– Да, но бумага и чернила не передадут всего того, что я хочу сказать ему.

– Софи, прошу тебя, объясни, что происходит!

– Я хотела все объяснить, но тут в кабинет ворвалась Пен со своими новостями. По крайней мере я собиралась рассказать тебе, почему Камерон приехал в Террингтон.

Джорджиана подалась вперед и, положив локти на письменный стол, приготовилась слушать.

– Камерон приезжал сюда, чтобы попытаться узнать, связан ли Уолкотт с… двумя типами, – начала Софи, не собираясь, конечно, посвящать сестру во все секреты. – И его визит в наши края мог закончиться большой бедой.

– И ему удалось получить нужные сведения? – спросила Джорджиана.

– И да, и нет. То есть он установил, что такая связь действительно существует. Но Камерону пришлось вернуться в Лондон, чтобы найти еще другие подтверждения этого факта. Именно поэтому мне нужно срочно известить его о гибели Уолкотта.

– Ты хочешь сказать, что Камерону грозит опасность?

Софи молча кивнула: Дадли и Мортон не выходили у нее из головы.

– Я правильно понимаю, эта опасность связана с каким-то страшным обстоятельством, о котором ты постоянно умалчиваешь?

Софи невольно улыбнулась.

– Да, это так. – Она сделала жест, пресекая все попытки дальнейших расспросов. – Джорджи, я не могу сказать тебе больше того, что уже сказала. Репутация папы – а значит, и всей нашей семьи – под угрозой. Камерон обещал помочь мне решить эту проблему.

Джорджиана побледнела, когда до нее дошел смысл слов Софи, однако и глазом не моргнула. Она всегда была умной и мужественной девушкой.

– Я могу чем-то помочь? – только и спросила Джорджиана.

– У меня есть план. Мне нужно уехать в Лондон, не возбуждая никаких подозрений. Путешествовать одной в почтовой карете было бы против правил. Но мы можем сказать, что в Уолтоне меня ждет экипаж тети Гермионы, тогда мое путешествие не вызовет нареканий в обществе. Там меня никто не знает. И когда я сяду в почтовый дилижанс, на это никто не обратит внимания.

Джорджиана хотела что-то сказать, но Софи не позволила ей это сделать.

– Тебе нужно оставаться здесь, – продолжала она. – Ведь кто-то должен приглядывать за Пенелопой и папой. – Софи понизила голос: – И если вдруг случится беда, кто-то должен защитить их.

– Можешь положиться на меня, – заверила ее Джорджиана, задумчиво прищурившись. – В случае чего я вызову сюда Энтони. Ему ничего не стоит переломать руки и ноги злоумышленникам, которые покусятся на нашу жизнь.

– Нет, нет, – поспешно возразила Софи, – Энтони ничего не должен знать. Не надо посвящать его в эту историю. Камерон прекрасно владеет шпагой. – Она почувствовала, что краснеет. – Кроме того, он умеет улаживать подобные дела. Мы должны довериться ему.

– Хорошо, – неохотно согласилась Джорджиана. – У тебя есть деньги на дорогу?

– Тетя Гермиона и дядя Эдвард дали мне кое-какую сумму на непредвиденные расходы. Я отправлюсь в Лондон ночью, поэтому мне не понадобятся деньги на ночевку в гостинице. Само собой разумеется, что, добравшись до столицы, я поселюсь у них. А потом они отправят меня домой в своем экипаже. Так что на поездку не потребуется много денег. И риск, что моя репутация пострадает, тоже минимальный.

– Иди пакуй чемодан, а я пока сообщу миссис Ходжес, что мы отправляемся в деревню, – сказала Джорджиана. – Нам надо выйти из дома так, чтобы Пен не заметила. В Террингтоне мы попросим мистера Стеллингса отвезти нас в Уолтон и высадить тебя у гостиницы «Виноградная лоза» – это респектабельное заведение. Как только мы с мистером Стеллингсом уедем, ты переберешься на постоялый двор «Подзорная труба», где останавливаются почтовые дилижансы.

– Ты рассуждаешь, как опытная интриганка, – поразилась Софи.

Джорджиана самодовольно усмехнулась:

– Чтение романов иногда приносит пользу.

– Спасибо, что пришли к нам, – едва слышно проговорил пожилой поверенный в делах, шурша бумагой. – Вряд ли вы хотите, чтобы я приносил вам свои соболезнования, поэтому не буду этого делать… лорд Уолкотт.

Камерон вздрогнул, услышав это обращение. Он вдруг подумал, что вот сейчас двустворчатые двери распахнутся и в кабинет войдет его брат, оглашая помещение зычным повелительным баритоном и постукивая черной тростью с серебряным набалдашником по голенищу начищенного до блеска сапога. Маркиз Уолкотт любил подавлять окружающих и громогласно заявлять о своем присутствии. Даже на другом конце земли Камерон просыпался порой в холодном поту, когда ему снился разгневанный брат…

Некоторое время Камерон стоял посреди конторы, устремив невидящий взгляд на дубовую панель. Его брата, маркиза Уолкотта, больше нет, он погиб вместе со своим единственным сыном.

– Не следует так меня называть, – наконец проговорил Камерон. – Ведь доказательств того, что я наследую титул, нет. Даже если они и существовали когда-то, Уолкотт уже давным-давно уничтожил их.

– Ваш отец, лежа на смертном одре, уверял меня, что вы его законный сын, – сказал поверенный в делах. – И у меня нет причин не доверять ему. Старый маркиз пользовался моими услугами в течение сорока лет и всегда был откровенен со мной. К несчастью, он отошел в мир иной в тот момент, когда только начал рассказывать мне о женитьбе на вашей матери. Старый маркиз опасался, что его старшему сыну не понравится эта ситуация, и он предпринял кое-какие меры.

– И эти меры не привели ни к чему хорошему, – пробормотал Камерон.

– Позвольте с вами не согласиться, – возразил старик. – Я всегда заботился о вас и вашей матери, насколько это было в моих силах. Жаль, что я не сумел сделать большего.

Камерон знал, что Григгз действительно опекал его семью на протяжении многих лет. Поверенный в делах заставил Уолкотта предоставить Камерону и его матери небольшой дом и выплачивать скромную пенсию. Кроме того, маркиз вынужден был признать их своими обедневшими дальними родственниками, хотя с глазу на глаз Уолкотт всегда называл мать Камерона «шлюхой», а его самого «бастардом».

– Я благодарен вам за все, Григгз, – процедил Камерон сквозь зубы. – Если бы не вы, мою мать выставили бы за дверь, не дав ни пенни. Я знаю, вы пригрозили Уолкотту, что займетесь поиском документов, подтверждающих законность моего рождения, если он откажет в содержании.

– Маркиз знал, что это пустые угрозы. Даже ваша мать не имела ни малейшего понятия о том, где находятся эти документы. Но Уолкотт очень щепетильно относился ко всему, что могло так или иначе бросить тень на его имя, поэтому он и пошел на уступки. – Григгз сцепил свои костлявые пальцы и склонил голову. – Ваш брат был очень жестоким и упрямым человеком. Он старался подмять под себя закон.

Камерон подавил тяжелый вздох. Да, Август Эйден Джордж Роуленд, маркиз Уолкотт, был злобным человеком. Камерон не сомневался, что он отправился прямиком в ад. Ни гордость, ни привилегии, ни знатное происхождение не помогли ему в споре с морской стихией. Поглотившее Уолкотта море стало его могилой.

– А вы уверены, Григгз, что сын маркиза тоже был на борту яхты? – спросил Камерон.

– Абсолютно уверен. Я не отослал бы вам пакет документов, если бы у меня были хоть малейшие сомнения на этот счет, – ответил поверенный в делах. – Спасенный матрос с яхты, которого подобрал проходивший мимо военный фрегат, подтвердил, что мальчик и его мать утонули вместе с маркизом.

– Это ужасно, – пробормотал Камерон. Он, конечно, хотел, чтобы его признали законным наследником титула, но не такой ценой. – Я не любил и не уважал своего единокровного брата, но я не желал ему и его семье такой страшной участи.

– Вы правы, их гибель в пучине бушующих вод ужасна, – согласился Григгз, – особенно в свете кое-каких сведений, которые недавно обнаружились.

У Камерона все похолодело внутри.

– И что это за сведения?

– Мы коснемся этой темы чуть позже. А сейчас нам надо обсудить то положение, в котором вы оказались.

– Я чувствую себя очень неловко, – признался Камерон.

– Я уверен, что вскоре все изменится. Прежде всего вам необходимо принять несколько важных решений. И я постараюсь, чтобы они шли от сердца.

Камерон хотел по своему обыкновению съязвить, но сдержался и кивнул.

– Теперь, когда маркиз – я хотел сказать «прежний маркиз», – продолжал Григгз, – отошел в мир иной, мне будет намного проще восстановить ваши права. Даже если мы не найдем брачных документов, я могу под присягой свидетельствовать: ваш отец в моем присутствии поклялся, что этот брак был законным. В суде мне придется поднапрячься, но все же я уверен в благополучном исходе дела. – Поверенный вздохнул. – Честно говоря, я не всегда понимал вас и не одобрял некоторых ваших поступков, но я старался соблюдать условия нашего договора.

Накануне бегства из дома Камерон заключил контракт с поверенным в делах, поручив Григгзу заботиться о его матери.

– Я признателен вам за это.

– Я ни разу не проговорился вашей матери о том, что знаю, где вы находитесь, и что мы переписываемся.

«Она понимала, почему я уехал, – подумал Камерон. – Мама знала, что моя юношеская гордость и гнев до добра не доведут, и я попаду в беду». И хотя Камерон не писал матери писем, он посылал ей подарки, которые свидетельствовали о том, что он жив.

– Как вы и просили меня, я связывался с вами только в случае крайней необходимости, – продолжал поверенный в делах. – И когда ваша матушка заболела, я подумал, что это именно тот случай.

– Я виделся с ней, Григгз, – прошептал Камерон. – В ночь накануне ее смерти.

– Но…

– Я сумел пробраться в дом и покинуть его незаметно.

Их взгляды встретились.

– Теперь, когда вы стали маркизом Уолкоттом, вам не следует больше использовать подобную тактику. Люди будут внимательно следить за каждым вашим шагом.

«При условии, если я соглашусь выйти из тени», – подумал Камерон.

– Вам необходимо подписать кое-какие документы, милорд, – сказал поверенный в делах и передал Камерону кожаную папку с бумагами. – Это простая формальность, сэр, но ее нужно соблюсти.

На документах каллиграфическим почерком было выведено имя «Джеймс Камерон Фэннинг-роуленд». У Камерона было такое чувство, словно у него на шее затягивается петля.

Похоже, беззаботному Камерону Даггету, который ко всему относился наплевательски, приходил конец. Вместо него должен появиться новый человек: педантичный аристократ, не имеющий ничего общего с веселым циником и повесой, который чувствовал себя как дома и в грязных пивнушках Саутуорка, и в роскошных гостиных фешенебельного столичного района Мейфэр.

– А что, если я откажусь от титула? – держа перо в руках, спросил Камерон. – Не понимаю, зачем мне надо менять свободу на золотую клетку?

– Вы должны вернуться в Уолкотт-Мэнор по крайней мере по двум причинам. Во-первых, вы там выросли, вы ловили рыбу в тамошних реках, охотились среди местных холмов, ездили верхом по пастбищам. И позволю себе предположить, впервые украдкой сорвали поцелуй с губ местной девушки.

– Я никогда не считал Уолкотт-Мэнор своим домом.

– Но вы любили его больше, чем прежний маркиз, ваш единокровный брат. Это ваш дом и вы должны позаботиться о его процветании. Не кажется ли вам, что пора остановиться и не пытаться бежать от себя самого…

– Да пошли вы! – воскликнул в сердцах Камерон, стукнув кулаком по столу. – Я бежал не от себя, а от преследований брата. Тот день, когда я покинул поместье, был счастливейшим днем в моей жизни.

– И вы до сих пор счастливы?

– Абсолютно.

Поверенный в делах бросил на Камерона скептический взгляд. Камерон отвернулся к окну. Стабильное общественное положение позволило бы ему сделать предложение Софи… Впрочем, он боялся думать о своем будущем.

– Хочется услышать вторую причину, по которой мне, по-вашему, следует принять титул. Но постарайтесь, чтобы она действительно была привлекательной для меня.

– Хорошо. Итак, слушайте. Следующим после вас в очереди на наследство маркиза Уолкотта стоит его дальний родственник Фредерик Мортон.

О, наконец-то Камерон услышал нечто интересное!

– Кстати, я как раз хотел задать вопрос об очередности наследования, – проговорил он, решив узнать мнение Григгза о Мортоне. – Возможно, человек, которого вы назвали, будет лучше исполнять свои обязанности, чем я. После отъезда из дома я приобрел большой опыт в разных областях. О некоторых из них вы даже не слышали. Достаточно будет сказать, что я никогда не собирался стать напыщенным аристократом и не мечтал о титуле маркиза. Понятия не имею, как живет знать и чем она занимается.

– Поверьте мне, сэр, несмотря на все совершенные вами ошибки, вы – меньшее из двух зол, – заверил его поверенный в делах. – Если титул перейдет к Мортону, то последствия будут плачевны. Вчера он приходил ко мне, чтобы передать документы, подтверждающие его право на наследство, и заявил, что собирается вдвое сократить число арендаторов и продать часть земель. Большинство фермерских семей живут на этих землях уже не один десяток лет.

– Но ведь есть закон о майорате, запрещающий отчуждение наследуемых земель…

– В законе есть лазейки, с помощью которых его можно нарушить. Предыдущие владельцы поместья вели себя благородно и не пытались разбазарить полученные в наследство земли.

– Значит, мой дальний родственник Мортон настоящая лиса и он обнаружил лазейки в законе?

Григгз хмыкнул:

– Мортон не лиса, он хорек, злобный маленький подонок. Учтите, от маркиза Уолкотта зависит множество людских судеб.

– Вы взываете к моему тщеславию? – осведомился Камерон.

– Нет, я взываю к вашей совести.

– Большинство моих знакомых сказали бы вам, что у меня ее нет.

– Но я знаю вас лучше, чем они. Я уверен, что вы примете правильное решение, милорд.

– Черт возьми, прекратите обращаться ко мне столь напыщенно. Я не ощущаю себя аристократом.

– Боюсь, что вам придется привыкнуть к подобного рода обращениям. – Григгз едва заметно усмехнулся. Или, может быть, Камерону это только показалось? – Осмелюсь заметить, что ваша нерешительность не делает вам чести, сэр.

– Я не желаю слышать прописные истины. Вы с вашим морализаторством наделали уже немало бед. – Глубоко вздохнув, Камерон размашисто подписал документы. – Вот, пожалуйста, забирайте! – Он сделал резкое движение и поставил большую кляксу. – А это то пятно на фамильной чести, о котором так любил разглагольствовать мой братец, – добавил он.

Григгз присыпал документ песком, чтобы просушить чернила, а затем пробежал его глазами.

– Я думаю, вы удивите многих своих знакомых, – подняв глаза, произнес он.

– Не то слово, – буркнул Камерон.

Поверенный в делах улыбнулся, а затем его лицо снова приобрело серьезное выражение.

– А теперь, когда вы приняли важное решение, давайте вернемся к факту трагической гибели маркиза. Как я уже говорил, всплыли кое-какие сведения, касающиеся этой трагедии. Я должен рассказать вам о них, чтобы между нами не осталось никаких тайн.

– И что же вы хотите рассказать мне?

Григгз сцепил пальцы рук.

– Оставшийся в живых матрос с яхты клянется, что судно всегда находилось в отличном состоянии. По его мнению, рулевое колесо вместе с частью палубы ветер мог вырвать только в том случае, если кто-то заранее подготовил эту трагедию.

– Значит, Уолкотта убили? – задумчиво произнес Камерон.

– Вполне возможно, – сказал поверенный в делах, поблескивая очками. – Хотя доказательств у нас нет. И все же я подумал, что вам необходимо знать эту версию.

– Вы правы.

– Будьте осторожны, милорд. Как я уже сказал, Мортон хитрая бестия и пронырлив, как хорек.

Камерон встал.

– В таком случае хорошо, что я в свое время приобрел опыт общения с подонками.