Дверь с громким скрипом распахнулась.

– Надо смазывать петли, – произнес сердитый мужской голос.

– О, не беспокойся, котенок, – заверещала его спутница. – Все действительно необходимые приспособления мы в «Волчьем логове» держим в рабочем состоянии.

– Ха, ха, ха… – разразился громким смехом мужчина, но вдруг осекся. – Что это? Эй, я не соглашался на секс вчетвером, хотя и не прочь попробовать что-нибудь новенькое. Но мне кажется, это будет стоить слишком дорого.

– Нет, нет, мы не предоставляем таких услуг, – возразила девица. – Должно быть, это новенькая, еще не знает местные правила. Эй, милашка, надо запирать дверь на ключ!

Камерон, не прерывая поцелуя, замахал на вторгшуюся в их комнату парочку, давая понять, что хочет остаться наедине с девушкой.

– Видишь, эта парочка не хочет, чтобы им мешали, – продолжала девица и, схватив клиента за руку, увлекла его к двери. – Пойдем, котенок, в этом доме много укромных уголков, и мы наверняка найдем уютную комнатку.

Дверь за ними захлопнулась. Софи слегка отстранилась от Камерона.

– По-моему, они ушли, – прошептала она.

Камерон не выпускал ее из объятий. Губы и глаза Софи завораживали его. Это было опасно. Рядом с ней Камерон забывал обо всем на свете. Сейчас это чуть не закончилось скандалом, а в будущем могло грозить смертельной бедой.

Камерон наконец выпустил Софи из объятий и поспешно запер дверь.

– Слава богу, все обошлось, – пробормотала Софи, стараясь не выдать своей тревоги.

– На этот раз – да.

– Знаешь, мне нравится, когда ты меня пылко целуешь. Меня сразу бросает в жар, – призналась Софи.

От ее слов Камерон почувствовал возбуждение, ощутил тяжесть взбунтовавшейся плоти.

– Ты пила бренди? – спросил он, ощущая во рту после ее поцелуя вкус этого напитка.

Софи засмеялась грудным бархатным голосом.

– Да, выпила немного. Бренди сильно обжигает, мне не очень понравился этот напиток.

– Это хорошо, – заметил Камерон, стараясь справиться с возрастающим желанием.

Его тревожило то, что Софи внезапно превратилась в настоящую нимфу, источник наслаждений. Это не могло не возбуждать Камерона. «Будь начеку, – сказал он себе. – Тебе нельзя расслабляться». Только в голову отъявленного мерзавца могли прийти грязные мысли и чувства к невинной девушке, случайно забредшей в бордель.

«Но благодаря тебе она уже потеряла невинность», – шепнул ему внутренний демон.

Однако это было еще одним аргументом в пользу того, что ему нужно держать в узде свои эмоции.

– Пойдем, Софи, – резко сказал он, – я должен как можно быстрее вывести тебя отсюда. – Камерон подошел к ней ближе. – Где твой плащ?

Софи махнула рукой в сторону кровати.

– Я оставила его где-то там.

Камерон с трудом отвел глаза от соблазнительной мягкой постели и взял Софи за руку.

– Хорошо, давай вместе поищем его, – процедил он сквозь зубы.

– Да, я знаю, – вздохнув, проговорила Софи и прижалась к его боку, – что выгляжу ужасно, что я похожа на девушку легкого поведения. – Она надула свои красные чувственные губки. – Ха! Плевать я хотела на это!

– Ты вовсе не выглядишь ужасно, – проворчал Камерон. – Если хочешь знать, у тебя обольстительный вид.

– Правда? – Софи захлопала длинными ресницами. – Я просто хотела посмотреть, как буду выглядеть с макияжем.

– Ты соблазнительна, как грех, – заявил Камерон.

Его внимание привлек какой-то шум за дверью. Камерон напряженно прислушался, а затем тихо чертыхнулся:

– Проклятие, нам нельзя сейчас выходить из комнаты. Нужно немного подождать.

За дверью пьяные мужские голоса завели песню, к ним присоединились писклявые женские голоса. Время от времени слышались взрывы смеха, а потом снова зазвучал нестройный хор. Судя по всему, это веселье могло продолжаться еще долго.

Софи опустилась на постель, застеленную бархатным покрывалом, и взглянула вверх на медные светильники, висевшие на прикроватных столбах.

– Здесь очень мило, – сказала она.

– Да, так и должно быть в борделе.

– И кровать очень удобная. – Софи поерзала немного. – Попробуй присесть, тебе понравится.

Если бы подобные слова произнесла не Софи, а другая женщина, это выглядело бы как прозрачный намек, как приглашение заняться любовью. Но Софи, решил Камерон, сама не понимает, что говорит и как можно истолковать ее слова.

Или понимает?

Помахав на себя ладонью, как веером, Софи по-кошачьи потянулась.

– Тебе не жарко? – спросила она. – Может быть, скинешь сюртук?

– Нет, в любой момент мы можем отправиться в путь, – ответил Камерон, невольно глядя на ее пышную грудь, обтянутую муслиновым корсажем, который до середины был расстегнут.

– Что за спешка? – с томным видом спросила Софи. – Я считаю, что опасность миновала. К тому же я не могу появиться у дяди в столь поздний час, это вызовет нежелательные расспросы. Может быть, останемся здесь на ночь? А утром я отправлюсь к родственникам.

«Должно быть, это Господь карает меня за многочисленные прегрешения», – обреченно подумал Камерон.

– Софи, это не гостиница, это бордель, – попытался он образумить свою подругу и, подойдя, взял ее за руку.

Она потянулась к нему и, положив ему ладони на плечи, притянула к себе.

– Я знаю, и, честно говоря, это меня безумно возбуждает. Мне так редко приходилось совершать безрассудства!

Спазм сдавил горло Камерона. Он судорожно вздохнул, чувствуя, как пальцы Софи погружаются в его волосы. Еще немного, и он потеряет самообладание.

– А я, наоборот, похоже, успел нарушить все мыслимые и немыслимые законы и правила на земле.

– Так нарушь еще один, – прошептала Софи.

Камерон взглянул ей в глаза и едва не утонул в их бездонной голубизне. Они потемнели от бури, бушующей в ее душе.

– Пожалуйста, сделай то, что я прошу. Скоро я снова вернусь к прежней трезвой размеренной жизни, и мне хочется сохранить в памяти воспоминания, которые согревали бы меня. – Софи призывно улыбнулась. – Ты же сам говорил, тебе хотелось бы заняться со мной любовью в роскошной постели при ярком свете дорогих светильников. Сомневаюсь, что у нас будет еще когда-нибудь возможность исполнить твою мечту.

По ее лицу, обращенному к Камерону, метались причудливые тени.

– Софи… – прошептал Камерон, и в нос ему ударил крепкий аромат сладких духов, усиливавших желание. – Господи, мне следовало бы быть сильнее, – простонал он и потянулся к ней. – Но я всего лишь эгоистичный слабовольный адский пес.

– О, я питаю слабость к псам, – проговорила Софи, покрывая поцелуями его лицо.

– Похоже, я разбудил в тебе дьявола, – посетовал Камерон. – Это еще один мой грех, которому не будет прощения.

Софи стала развязывать галстук на его шее.

– Не будем говорить о темной стороне жизни, Кэм. Пусть эта ночь будет наполнена светом.

Тьма и Свет… Камерон так долго находился в плену у тьмы, что почувствовал искушение избавиться наконец от ее власти.

– Хорошо, Солнечный Лучик, давай предадимся огненной страсти.

Софи затрепетала, когда Камерон провел кончиком языка по линии ее подбородка. Она и не подозревала, что ее подбородок является столь чувствительным к ласкам. Сняв с него галстук, Софи быстро расстегнула его рубашку, и ее руки скользнули под нее.

Грудь Камерона была мускулистой, покрытой жесткими короткими волосами…

– Не спеши, дорогая, – тихо сказал он. – На этот раз мы будем делать все неторопливо. Не надо пить чашу наслаждения залпом, давай смаковать каждый глоточек, как дорогое вино.

От этих слов у Софи перехватило дыхание.

– Помнишь, я обещал тебе шампанское?

– Увы, я нашла здесь только бренди, да и его осталось на донышке.

Камерон засмеялся.

– Не беспокойся, в этой обители наслаждения спиртное никогда не иссякает.

Сбросив рубашку, Камерон подошел к невысокому полированному шкафчику, стоявшему в дальнем углу, и открыл дверцу.

– Отлично! – воскликнул он и извлек из шкафчика серебряное ведерко, наполненное льдом. Из него торчало горлышко темно-зеленой бутылки. – Сара подает французское шампанское на русский манер: холодным, как сибирская тундра.

Громкий звук вылетевшей из горлышка пробки и шипение искрящегося напитка сигнализировали о том, что бутылка была раскупорена. Камерон быстро разлил шампанское по хрустальным бокалам. Один из них он протянул Софи.

– Когда Дом Периньон, монах, открывший секрет изготовления шампанского, впервые попробовал получившееся у него новое вино, он воскликнул: «Мне кажется, что я пью звезды!» Поэтому я предлагаю тост: «Выпьем за Солнце и Луну».

Софи сделала большой глоток, и ее язык будто пронзило множество крохотных кинжалов. По ее спине пробежали мурашки.

Камерон сел рядом с ней на постель. Его грудь казалась бронзовой в мерцающем свете светильников. Он слизал кусочки льда со своих пальцев и снова наполнил бокалы.

– Говорят, что бокалы для шампанского в виде широкой вазочки на ножке впервые были изготовлены по форме левой груди Дианы де Пуатье. Впрочем, некоторые утверждают, что это была мадам Помпадур, любовница Людовика XV, или, возможно, Мария Антуанетта.

– Я вижу, ты опытный эксперт по части вин.

На лице Камерона сверкнула белозубая улыбка, а в ухе золотая серьга.

– Я опытный эксперт во многих областях, дорогая.

– В том числе в области обольщения женщин? – уточнила Софи.

Выпив бокал шампанского, она поймала кураж.

– Я прошел через ад, моя дорогая, и не отрицаю, что приобрел огромный опыт. Но что касается женщин, все они были минутным увлечением.

«Как и я», – грустно подумала Софи. Подавив приступ ревности, она заставила себя улыбнуться. В дальнейшем у нее будет еще время обдумать его слова, а сейчас Софи не хотела, чтобы дурные мысли испортили ей наслаждение.

Золотистое шампанское в их хрустальных бокалах искрилось, играло пузырьками. Камерон вертел свой бокал в руке, держа его за ножку.

– Я считаю, что твоя левая грудь имеет более впечатляющую форму, она пышнее и округлее.

Он расстегнул ее корсаж до конца, и по телу Софи забегали мурашки.

– Давай проверим мои предположения, – предложил Камерон.

Это было нарушением всех норм и правил, это было сродни распутству, но Софи уже сгорала от возбуждения и покорно распахнула корсаж, а затем спустила платье до пояса.

Камерон осушил залпом бокал и перевернул его.

– Подобное прикосновение требует осторожности, – сказал он. – Твой корсет – сложное приспособление, похожее на хитрый замок.

Камерон стал возиться с застежками и лямками корсета, и вскоре Софи ощутила прикосновение прохладного воздуха к обнаженной груди.

– Ну, вот видишь, как только поймешь устройство механизма, сразу же справишься с ним.

– Ты очень сообразительный, – похвалили его Софи, отбрасывая корсет в сторону.

– О, я еще не в полной мере проявил свою сообразительность. Это впереди. А теперь сними сорочку.

«Неужели он хочет, чтобы я предстала перед ним обнаженной, как нимфа, в одних чулках и подвязках?» – ужаснулась Софи. Она невольно взглянула вверх на светильники, раскачивавшиеся на цепях, словно призывая их в свидетели.

– Я согласна раздеться, если ты сделаешь то же самое и предстанешь передо мной во всем великолепии своей наготы.

– Справедливое требование, – согласился Камерон.

И вскоре на полу образовался ворох из брюк, кальсон, носков и ботинок. Камерон повернулся лицом к Софи, играя мускулами.

– Ты так хорош, Кэм, что просто дух захватывает, – восхитилась Софи. – Настоящий корсар, принц среди пиратов.

– Сейчас меня больше всего интересует один вопрос, Солнечный Лучик, – проговорил Камерон сдавленным от страсти голосом. – И этот вопрос возбуждает меня.

Софи хотела спросить, что это за вопрос, но не успела. Камерон приложил прохладный бокал к ее левой груди, и Софи позабыла обо всем на свете.

– Я так и думал! – вскричал он. – У тебя фигура получше, чем у французских женщин.

Софи ощутила капли ледяной влаги от остатков шампанского на своем соске и застонала.

– Тебе холодно? – Камерон уронил бокал на ковер. – Давай-ка я согрею тебя. – И, склонившись над ней, Камерон прижался ртом к ее груди и стал осторожно покусывать сосок.

– Кэм!

Но он продолжал свою игру. Кровь вскипела в жилах Софи. Камерон хрипло засмеялся и потянулся за бутылкой. Он плеснул шампанское на ее грудь и стал слизывать его.

Софи закричала, ощущение льда и пламени разрывало ее на части. Ей казалось, вот-вот она разобьется на тысячи хрустальных осколков.

Камерон широко раздвинул ее ноги и устроился между ними, встав на колени. Софи замерла в ожидании. Камерон проделывал удивительные трюки ртом и языком, но Софи хотелось большего…

Ее бросило в жар, когда его плоть уперлась в складки ее промежности. Выгнув спину, Софи еще шире раздвинула бедра.

– Да, о да! – восклицала она.

– Да, – словно эхо, вторил ей Камерон, проникая в нее все глубже и глубже.

Софи приподняла бедра. Опытная рука Камерона скользнула вниз и дотронулась до самой чувственной точки ее тела. Волна острых ощущений накатила на Софи и исторгла из ее груди пронзительный крик. Камерон захрипел, когда его мужское достоинство полностью погрузилось в ее теплое лоно.

Их тела слились воедино, и она утратила чувство реальности. Мир вращался и кружился вокруг нее. И в какой-то момент он взорвался – она достигла высшей точки наслаждения.

Теплое тело Камерона, покрытое пóтом, тяжело легло на распростершуюся на кровати Софи. Сердце его колотилось в унисон сердцу Софи.

– Это было великолепно… великолепно… – бормотала Софи, едва переводя дыхание.

– Молчи, дорогая, молчи, – шептал Камерон, устраиваясь с ней рядом. – Просто предайся чувствам и ощущениям.

Он обнял ее и прижал к себе. Софи положила голову ему на плечо.

– Следующий раз я исследую твое тело и узнаю все его секреты, – отозвалась она.

Ей очень хотелось верить в то, что следующий раз будет. Камерон поцеловал ее в макушку.

– До рассвета еще далеко, мы успеем раскрыть пару секретов страсти.

Камерон открыл глаза и сделал глубокий вдох. Воздух был напоен густым ароматом их страсти, и в его памяти тут же, словно молния, вспыхнули яркие воспоминания о прошедшей ночи.

Он улыбнулся, но тут же поморщился, испытав чувство вины. Он подвергал Софи опасности, оставив ее на ночь в борделе.

Софи зашевелилась, затем сладко потянулась.

– Уже утро? – сонным голосом спросила она. – Трудно ориентироваться во времени, когда в комнате так темно.

– Еще рано, – сказал Камерон, взглянув на маленькие часы, лежавшие в ящике прикроватного столика. – Но будет лучше, если мы встанем и начнем одеваться. Нам надо идти.

– Ты так считаешь?

Зевнув, Софи лукаво улыбнулась. «О, не искушай меня!» – подумал Камерон.

– Я попрошу горничную принести твой чемодан, – сказал Камерон, поспешно одеваясь. – И скажу Саре, чтобы для тебя приготовили горячую ванну, если хочешь.

– О, это было бы здорово, – откликнулась Софи.

– Отлично. Я пойду отдам распоряжения, а ты пока одевайся.

Закрыв за собой дверь, Камерон спустился вниз, отметив, что небо уже стало розоветь. Он свернул в тихий коридор и направился в кабинет Сары.

– Может быть, она еще спит, – сказал сам себе Камерон, – и тогда я решу все вопросы с Мак-Тавишем.

Но Камерону не повезло. Как он и опасался, в кабинете его ждала Сара. Вид у нее был довольно сердитый.

– Как вам не стыдно, – процедила Сара сквозь стиснутые зубы. – Вы привели сюда невинную девушку и обращаетесь с ней, как со шлюхой.

– Я не приводил ее сюда, – напомнил Камерон.

Сара погрозила ему пальцем.

– Прекратите изворачиваться, а не то я отрежу вам… язык.

– Я не изворачиваюсь и говорю чистую правду. Мы провели здесь ночь потому, что у нас не было другого выхода. В свое оправдание могу сказать, что в коридоре веселилась подгулявшая компания, и выводить из комнаты мисс Лоуренс было опасно. Если Дадли и Мортон случайно узнают о ее присутствии здесь, это может плохо кончиться.

Сара насупилась.

– Это не снимает с вас вины. Я давно уже работаю в борделе и вижу девушек насквозь. По лицу мисс Лоуренс я сразу прочитала, что вы с ней любовники.

Камерон уважал Сару и не стал отрицать очевидное. Однако он попытался перевести разговор на более безопасную тему.

– Будьте столь добры, пошлите наверх чемодан мисс Лоуренс и распорядитесь, чтобы ей приготовили горячую ванну, – попросил он. – Чем скорее она приведет себя в порядок, тем раньше я уведу ее отсюда.

– Я уже дала Люси необходимые распоряжения, – сказала Сара, скрестив руки на груди. Судя по всему, она не желала переводить разговор в другое русло. – Я хочу спросить, Даггет, каковы ваши намерения. Джентльмен…

– Вы забыли, что я не джентльмен, – перебил ее Камерон и тут же подумал: «Черт возьми, теперь я аристократ, а значит, и джентльмен…» – Одним словом, я сделаю все, чтобы репутация мисс Лоуренс не пострадала после проведенной здесь ночи.

– Вы собираетесь жениться на ней?

Камерон не сразу ответил.

– А с чего вы взяли, что она согласится стать моей женой, если я сделаю ей предложение? – наконец проговорил он.

– Вот негодник! Да потому что она любит вас, хотя одному Богу известно за что. У нее это написано на лбу крупными буквами и не надо очков, чтобы прочитать эту надпись.

Камерон отвел глаза в сторону.

– Вы вовсе не такой жестокий человек, каким хотите казаться, – продолжала Сара. – Может быть, хватит изображать из себя негодяя и циника? Пора проявить лучшие качества своей натуры, Даггет!

– Зря вы думаете, что я обладаю такими качествами.

Сара хмыкнула:

– Говорите что хотите, но вы будете последним глупцом, если позволите гордости помешать своему счастью.

«А смогу ли я сделать Софи счастливой?» – подумал Камерон. Он не хотел предпринимать решительных действий до тех пор, пока не сможет утвердительно ответить на этот трудный вопрос. К тому же сначала ему надо было войти в права наследования и устранить угрозу, нависшую над семьей Лоуренс.

– Дело не в гордости, Сара. Все намного сложнее и запутаннее. Большего я пока не могу вам сказать.

– Хм… – Укоризненный взгляд Сары немного смягчился. – Хорошо, я не буду больше приставать к вам с расспросами, но знайте, если вы не последуете моему совету, то двери в «Волчье логово» для вас закроются навсегда.

– О боже, это для меня хуже смерти! Где еще я выпью на дармовщинку?

– Вон! – Взяв с письменного стола нож для разрезания бумаги, Сара указала им на дверь. – Ступайте в уборную и приведите себя в порядок. И предупреждаю вас, я попрошу Волкодава и Хэддена спустить с вас шкуру, если вы не поступите с мисс Лоуренс так, как она того заслуживает.

Камерон быстро вышел из кабинета, радуясь, что легко отделался. Поступить с мисс Лоуренс так, как она того заслуживает? О, если бы Камерон знал, что это означает! До недавнего времени он был уверен, что им с Софи не по пути. Но теперь обстоятельства его жизни изменились…

Камерон дотронулся до своей серьги и ощупал прохладную гладкую жемчужину. У него было такое чувство, как будто он парит между адом и раем. Между прошлым и будущим.

Может ли человек в корне измениться? Войдя в просторную уборную для джентльменов, Камерон вгляделся в себя в зеркало.

– По мнению Григгза, люди не видят того, что таится в моей душе, – пробормотал он и подумал: «Возможно, я смогу ответить на все вызовы жизни».