Глоток бренди оставил пылающий след в его горле. Присев на край каменной балюстрады, Джек снова отпил из бутылки, надеясь избавиться от неприятного привкуса во рту.

— «Катись в преисподнюю», — повторил он. — Иными словами: «Иди к дьяволу».

Эта неблагодарная леди и ее дочка-чертовка могут отправляться прямо в Гадес, ему наплевать. Уже не в первый раз он предлагал маркизе свой жезл — разумеется, в переносном смысле. И только для того, чтобы его же воткнули ему в задницу.

Не слишком ли ко многому обязывает его положение?

Честно говоря, в данный момент он не чувствовал себя таким уж благородным. Вопреки здравому смыслу мысль о скрещении жезла с острым язычком Алессандры делла Джаматти вызвала у него нежеланную и неожиданную физическую реакцию.

Неземной красоты черты ее милого личика… обрамленные длинными ресницами изумрудные глаза, в которых горел огонь… точеные скулы, которые, казалось, вырезаны из кремово-белого мрамора… безупречный носик, которым могла бы гордиться и королева.

Ох, что толку отрицать: она необыкновенно хороша, а ведь он еще не подумал о ее губах. Хотя не думать о них невозможно. Закрыв глаза, Джек тут же представил себе ее упругие пухлые губы, слегка изогнутые в уголках, когда она улыбалась…

Роскошное тело маркизы свело бы с ума и святого. А темперамент опалил бы огнем самого дьявола:

Выругавшись вполголоса, Джек глотнул еще бренди. Он в жизни не встречал женщины, которая выводила бы его из себя и будоражила так же, как Алессандра. Но почему любой его поступок она осуждает? Видимо, он просто не нравится Алессандре.

— Так что оставь свои надежды, — сердито проворчал он, бросив взгляд на увеличивавшийся между его бедер бугор.

Судя по поведению маркизы, по тому, как она относится к нему, эта женщина никогда не будет принадлежать ему. Он мог лишь мечтать об интимной близости между ними. Тем более что у них совершенно разный темперамент. Казалось, она прилетела с Венеры, а он — с Марса.

Подходящее сравнение, учитывая ее опыт в классической археологии.

Подняв взор к небу, Джек стал задумчиво рассматривать созвездия. Греческие и римские богини обессмертили звезды, Алессандра делла Джаматти обладала такой же силой. У этой женщины ум ученого и тело, созданное для греха, и уже одно это интригует. Джека так же манит к себе и ее аура холодной самоуверенности…

В результате каждая встреча будоражит их. А заведи они разговор об античности, обнаружили бы, что у них схожие интересы.

Джек крепко сжал губы. Он любил хороший бренди и красивых женщин, он также серьезно увлекался архитектурой и искусством Древнего Рима, хотя предпочитал не распространяться об этом. Так что об этом его увлечении знали лишь самые близкие друзья.

Соскользнув с холодного камня, Джек прислонился к одному из декоративных фронтонов и устремил невидящий взор в ночь. Сады и газоны освещала луна. Тишину нарушало лишь стрекотание кузнечиков и рокот морского прибоя.

Боже, какой день!

Как говорит один его закадычный приятель по азартным играм, ни одно доброе дело не остается безнаказанным. Единственная причина, из-за которой он был на ножах с Алессандрой делла Джаматти, — это его попытка помочь своему лучшему другу Лукасу Бингему, графу Хэдли, обрученному с леди Кьярой Шеффилд, ближайшей подругой маркизы.

Впрочем, подумал Джек, нельзя сказать, что они были обручены. Но это уже совсем другая история…

Джек тяжело вздохнул. В следующий раз, когда ему вздумается изображать из себя рыцаря в сверкающих доспехах, надо будет дважды подумать, прежде чем подвергать себя риску свернуть себе шею ради того, чтобы совершить благородный поступок. Карабкаться по скалам, чтобы спасти от опасности юного сына леди Шеффилд и дочь маркизы, оказалось не так-то просто.

Слава Богу, все окончилось благополучно, правда сердце Джека замерло от страха, когда казалось, что его друг Лукас вот-вот нырнет в бурлящее море.

Однако он совершил нырок — правда, в переносном смысле слова, — который тем не менее потряс Джека. Лукас неожиданно заявил, что собирается жениться наледи Шеффилд.

Краем глаза он увидел сияние огней в главном крыле особняка. Из сверкающих огнями окон доносился смех, сопровождаемый хлопками пробок, вылетающих из бутылок с шампанским. Угрожающее бремя брака вызвало бурю веселья этим вечером, причем во многом благодаря пожилому дяде Лукаса, который тоже в тот день объявил о собственной помолвке.

Потерев кремень, Джек зажег сигару и затянулся. Сначала Хаддан, потом Вудбридж, и вот теперь Хэдли… Неужели он остаётся единственным холостяком из веселой компании шумных гуляк, которые развлекались в Итоне? Выдохнув аккуратное колечко дыма, Джек наблюдал за тем, как оно тает в воздухе.

Стряхнув с себя мрачное настроение, он сделал еще один глоток бренди, убеждая себя в том, что ему следовало бы радоваться этой победе. Это же чертовская удача — не быть привязанным к жене.

— Ты не хочешь присоединиться к нам?

Оглянувшись, Джек увидел Лукаса, который уселся на балюстраду рядом с ним.

— Спасибо, не хочу, — отозвался Джек. — Своим присутствием испорчу праздник.

Лукас поднял бутылку шампанского, которую принес с собой.

— Ну хорошо, раз уж ты надумал в одиночестве предаваться унынию, то хотя бы выпей отличного вина.

Прежде чем передать бутылку Джеку, Лукас глотнул из нее.

Проворчав что-то, Джек последовал его примеру. Лукас запрокинул голову и улыбнулся ночному небу.

— А тебе известно, что монах дом Периньон, который открыл секрет искрения шампанского, говорил, что пить это игристое вино — то же самое что пить звезды на небе?

— Нет, — бросил Джек, даже не удосужившись поднять голову. — Лишь тот, кто потерял голову от любви, может нести подобную чушь.

— Боже мой, Боже мой, да что же это у нас сегодня такое настроение отвратительное? — протянул Лукас. — Есть какая-то веская причина?

Несколько мгновений Джек молчал, чувствуя, как крохотные пузырьки шампанского покалывают ему язык. А затем, вместо того чтобы ответить другу, спросил:

— Леди Джаматти празднует с вами?

— Нет, как и ты, она отказалась, — ответил Лукас. — Она сказала, что очень устала от переживаний.

— Хм!

— С первыми лучами солнца она собирается уехать в Лондон, — добавил Лукас.

— Как и я. Что ж, если не возражаешь, я, пожалуй, пойду спать. — Поднявшись, Джек наступил на окурок сигары, который бросил на землю. — И за компанию прихвачу с собой бутылку, ведь наверняка мою постель не согреют какие-нибудь милые крошки.

— Кьяра просила поблагодарить тебя за помощь, — промолвил Лукас, проигнорировав его слова. — Он помолчал. — Еще она просила передать тебе, чтобы ты не судил леди Джаматти слишком строго. Они с ней лучшие подруги, и Кьяра заметила, что в последнее время с маркизой творится что-то неладное. Что-то, что леди Джаматти предпочитает не обсуждать даже с ближайшими приятельницами.

— Скажи своей будущей жене, что ей не стоит переживать из-за того, что у меня на уме, — сказал Джек. — Да мне и говорить-то не о чем. Маркиза и ее тайны, меня совершенно не интересуют.

— А мне показалось, что глаза у тебя заблестели, когда речь зашла о леди Джаматти.

— Полагаю, ты сейчас склонен на все смотреть глазами влюбленного человека, — заметил Джек. — Но не забывай, не все из нас были ослеплены стрелами Купидона. — Он направился было к дверям террасы, но вдруг остановился. — Но как бы то ни было, желаю тебе счастья, Лукас, — добавил он.

— Тебе желаю того же, Джек, — ответил Лукас.

Джек направился к дому по черепичной крыше террасы, но едва его рука прикоснулась к щеколде, как он повернул к боковой лестнице, решив пойти более длинной дорогой, вокруг комнат для гостей. Может быть, прогулка поможет ему встряхнуться и избавиться от мрачного настроения.

Черт! Обычно он не разговаривал со своим другом так резко.

Джек поднес к губам бутылку и вылил остатки содержимого себе в рот. Затем ослабил узел на галстуке. Бутылка, звякнув, упала на гравиевую дорожку. Оставалось надеяться лишь на то, что сэр Генри простит ему его дурные манеры, ведь он намусорил в его чудесном саду. Обойдя изгородь из бирючины, Джек, спотыкаясь, пробрался мимо садовых статуй…

Внезапно одна из статуй повернулась к нему. Или ему показалось?

Джек резко остановился. Не может быть, чтобы вино так быстро подействовало на него.

— Не стоит таращиться на меня взглядом василиска, сэр, — проговорила статуя.

Черт возьми! Выходит, это не игра его воображения, а Алессандра делла Джаматти собственной персоной.

— Лукас сказал, что вы пошли спать, — выпалил он в ответ, но тут же пожалел о том, что вообще заговорил с ней.

— Я решила выйти ненадолго, подышать свежим воздухом перед сном. — Алессандра распустила волосы, и они черными как смоль мягкими блестящими волнами рассыпались по плечам, когда она вышла из тени смеющегося фавна. — Или, может, существует какое-то тайное англосаксонское правило, запрещающее леди наслаждаться прогулкой в одиночестве после наступления темноты?

Ее слова напомнили ему об их недавней стычке.

— Вы никогда не перестанете поддразнивать меня зато, что я пытался совершить благородный поступок, маркиза? — спросил Джек. — Я ведь уже признался, что мое вмешательство в эпизод в галерее был ошибкой. И как долго я должен теперь приносить вам свои извинения?

Неделю назад в Лондоне он попытался защитить ее от приставаний какого-то агрессивного типа. К сожалению, парень, о котором шла речь, оказался ее кузеном.

— Не то чтобы я уж совсем ошибался, — не сдержавшись, добавил Джек. — Английский джентльмен не позволяет другому мужчине донимать разговорами леди, особенно после того, как она попросила его оставить ее в покое. Кодекс чести превыше всего.

Ее подбородок напрягся.

— Это был личный разговор, сэр, — промолвила она.

— Тогда не следовало вести его на людях, — парировал Джек.

— У вас слишком жесткие представления о чести.

— Вы предпочли бы, чтобы мы вели себя не по-джентльменски? — Внезапно гнев, с новой силой вспыхнувший было в нем, погас. — Очень хорошо, — произнес Джек.

Он подошел к маркизе и запечатлел на ее губах страстный поцелуй.

В первое мгновение Алессандра была слишком поражена, чтобы как-то отреагировать на его поступок. Но затем…

Вкус его поцелуя опьянил ее, в нем была сладость вина, соль близкого моря, мускусный привкус мужского желания. Наслаждаясь им, она упала в его объятия.

Несмотря на жар поцелуя, ее кожа была прохладной и влажной от ночной прохлады. От покалывания его бакенбардов по ее телу побежали мурашки, его волосы, к которым прикасались кончики ее пальцев, оказались удивительно шелковистыми.

Господи, неужели ее пальцы действительно запутались в его волосах, черных от греха?

Алессандра застонала. Она уже почти забыла о том, как приятно чувствовать силу налитых мускулов, прижимавшихся к ее телу. Его широкие плечи были такими сильными, уверенными, казалось, ей не обхватить их руками, зато он сумел заключить ее в кольцо своих теплых мужских объятий.

Настоящая твердыня силы.

Нет, нет, нет! Что за слабость овладела ею, почему она так безвольна? Не может она быть настолько глупа, чтобы довериться этой силе, поверив в ее иллюзорную поддержку. Мужчина, на которого можно опереться? После смерти мужа она достаточно пережила, чтобы искать утешения, покоя. Только дурочка может дважды совершить одну и ту же ошибку.

Алессандра набрала в грудь воздуха, чтобы выразить свой протест, но почувствовала, что от одного его запаха голова у нее идет кругом: сандал с примесью табака. У Алессандры подогнулись колени.

Дьявол! Ее тело стало мягким, податливым.

Крепче прижав ее к себе, Джек прислонился к одной из колонн, выстроившихся вдоль садовой аллеи.

Вспышка мужского гнева, охватившая его несколько мгновений назад, уступила место горячему желанию.

Одурманенная страстью, Алессандра почувствовала, как он сжимает ладонями ее ягодицы. Джек прижался к ней еще крепче, и она ощутила, как ее соски отвердели.

Он такой большой… такой мужественный — начиная от опасного прозвища — Черный Джек — и заканчивая его широкими плечами, узкой талией и мускулистыми ногами.

Желание… Как змея, оно медленно разворачивалось и выползало из своего потайного уголка. Томно вздохнув, Алессандра раскрыла Джеку объятия, их языки переплелись. Застонав, Джек ткнулся в нее своей восставшей плотью.

Сердце Алессандры неистово билось в груди, она едва не потеряла контроль над собой, но внутренний голос произнес одно-единственное слово: «Опасность!»

Джек покрывал ее шею поцелуями, Алессандра наконец взяла себя в руки и резко оттолкнула его. Наступило мгновение, когда можно было успокоиться. Алессандра пыталась сказать хоть что-то, но ее разум молчал, в голове была пустота.

Джек был в шоке. Темные ресницы спокойно лежали на его оливковой коже, и если бы не его прерывистое дыхание, можно было бы подумать, что он изваян из камня. Темные тени на его лице, образовавшиеся в лунном свете, придавали резкость его сильным чертам и делали его похожим на римское божество.

Марс — могущественный, мистический воин.

Его единственным изъяном был крохотный шрам под левой бровью, почти скрытый черной дугой. Случайная рана, полученная из-за прорехи в его щите? Алессандре хотелось провести по шраму кончиками пальцев, дотронуться до него языком…

Порыв ночного ветра растрепал концы его белого галстука и мгновенно вывел ее из состояния блаженного транса.

Высвободившись из его объятий, Алессандра подхватила полы своего плаща, чтобы прикрыть складками ночную сорочку.

— Это… это непростительно, — тихо проговорил он. — Не знаю, что на меня нашло…

Пораженная собственным поведением и реакцией на его прикосновения, Алессандра остановила его на полуслове:

— И на меня… Недаром говорят, что полная луна заставляет людей терять рассудок.

Ну чем еще объяснить ту силу, которая свела их вместе? Не дожидаясь ответа, Алессандра нырнула в тень, едва не поскользнувшись на влажной земле.

Черный Джек Пирсон даже не шевельнулся, чтобы последовать за ней.

Измученная ночными кошмарами, Алессандра поднялась рано утром и стала торопливо собирать оставшиеся вещи для путешествия в город.

Шлеп! Это корсет упал на пару коротких ботиночек. Бух! Книга рухнула на набор серебряных щеток для волос. Захлопнув наконец свою складную дорожную сумку, Алессандра отвернулась от туалетного столика, чтобы: не смотреть в зеркало. Она уже успела заметить два лихорадочных красных пятна у себя на щеках, и ей не хотелось видеть еще какие-то напоминания о полуночном безумии.

Для человека, который гордится своим умом, она вела себя не очень разумно. А уж теперь, оценивая собственное поведение при свете дня, она поняла, что оно было и вовсе недопустимым. Ничего подобного с ней прежде не случалось.

— Думаю, мы готовы, Лукреция.

Насколько она понимала, им не удастся покинуть поместье сэра Генри достаточно быстро.

Горничная вышла, чтобы позвать лакея, который должен был отнести вниз сундуки с вещами. Алессандра взяла свою шаль и позвала дочь на лестницу.

— Изабелла, не съезжай по перил… Слишком поздно!

Малышка уже скользила вниз по полированному дубу. Но вслед за ее довольным смехом последовал громкий удар.

— Дитя мое, ты настоящая угроза обществу, — донесся сверху подозрительно знакомый голос.

Быстро сбежав вниз по ступеням, Алессандра увидела Черного Джека Пирсона, который осторожно поднимал Изабеллу с пола.

Он поднял на нее взгляд, и на мгновение женщина ощутила, как ее обдало жаром. У него были темные глаза цвета жидкого шоколада, что напомнило ей о том, как она плавилась в его объятиях всего несколько часов назад. Их глаза встретились, и Алессандра поняла, что Джек тоже думает об их полуночной встрече. Казалось, на кончиках его ресниц блеснул золотой лучик, а на его лице появилось выражение смущения, смешанное с…

Сердитый голос Изабеллы прервал этот бессловесный разговор.

— Не стоило ловить меня, сэр, — посетовала девочка, аккуратно расправляя юбки.

— Нет? — проворчал Джек. — Да если бы я этого не сделал, ты налетела бы прямиком во-он на тот щит…

— Вы так думаете? — с надеждой спросила она. — Мы с Перри поспорили, кто из нас сможет улететь от лестницы как можно дальше от этого места. Я бы наверняка выиграла на целую милю, — Девочка недовольно поморщилась. — Вот что было бы, не останови вы меня.

Джек выразительно посмотрел на Алессандру.

— Насколько я понимаю, за конечностями дочери вы следите не больше, чем за ее языком, — проговорил он. — Мне всегда казалось, что Италия — цивилизованная страна, а не рай для темпераментных озорников и сорвиголов.

Как несправедливо, что этот человек, по сути, возложил на нее ответственность зато, что произошло прошлой ночью!

— Тоже мне, ругает черт дьявола за черноту!

— Я… — Явно испытывая некоторую неловкость, Джек посмотрел на Изабеллу. — Если вам показалось, что я в последнее время вел себя не совсем по-джентльменски, прошу меня за это простить.

— Да уж, именно так и было, несмотря на то что лорд Джеймс Джекхарт Пирсон всегда ведет себя как истинный джентльмен, — насмешливо промолвила Алессандра.

— Во всяком случае, стараюсь, — отозвался Джек, хотя его недружелюбный тон говорил об обратном.

Раздосадованная его пренебрежением и не оставляющим ее чувством вины, Алессандра не осталась в долгу:

— А я бы сказала, что ваши манеры оставляют желать лучшего, сэр.

Джек покраснел.

— И все это из-за того, что меня спровоцировали две самые горячие женщины во всем христианском мире. — Подняв с пола упавшую шляпу, он надел ее. — Всего хорошего, леди. Позвольте мне уйти, леди, потому что я не намерен и дальше терпеть оскорбления.

— Высокомерный олух! — прошептала Алессандра.

С одной стороны, ее переполняла ярость, а с другой — она чувствовала себя весьма смущенной, когда Джек, повернувшись, пошел прочь по холлу. Вскоре звук его шагов, эхом разносившихся по дому, затих у входной двери.

— А что такое олух, мама? — спросила Изабелла.

— Не важно, моя хорошая.

Ей хотелось бы возразить Джеку, но она понимала, что его критика была вполне оправданной. К тому же, вспоминая их встречу прошлым вечером, она никак не могла гордиться собой. Или собственной дочерью.

— Идем, наш экипаж ждет, — сказала она, положив несколько вещей, лежавших на столике, в свою дорожную сумку.

— Что это? — поинтересовалась Изабелла.

— Основы хорошего тона для юных леди, — ответила Алессандра, взяв еще одну книгу. — А еще словарь английских слов, которые разрешено произносить в обществе воспитанных людей.

— Мне больше нравилось в Италии, — сказала Изабелла. — Там не было так много правил, особенно когда папа был жив. — Ее губы задрожали, когда она посмотрела на перевязанные кожаными ремешками тома. — Почему мы не можем поехать домой?

— Англия теперь наш дом, — ответила Алессандра, стараясь не подавать виду, как ее огорчает грусть дочери.

Господи, как она скучала по Стефано — по его мудрости, остроумию, теплу! Он всегда был крепкой опорой в ее жизни. После его смерти она сама чувствовала себя маленькой девочкой, в чем-то беспомощной, в чем-то наивной.

Крепче сжав руку Изабеллы, Алессандра добавила:

— Поэтому нам надо постараться сделать нашу жизнь как можно лучше.

— Почему?

Простой вопрос, но как на него ответишь?

— Потому что… — Наклонившись, она убрала шелковистые кудряшки со лба дочери. — Потому что, tesoro [1]Сокровище (ит.).
, назад пути нет. Мы должны позаботиться о будущем, а не думать о прошлом. Поэтому не надо больше хмуриться, — продолжала маркиза с деланной веселостью. — Лучше подумай обо всем новом и интересном, что ты сможешь узнать в Англии. Смотри, ты начала брать уроки рисования, съездила в лондонский Тауэр, обучилась новому виду спорта — крикету…

Изабеллы просияла при упоминании крикета.

— Лорд Хэдли сказал, что будет давать нам с Перри уроки бокса, как только вернется из свадебного путешествия, — проговорила она.

— Ну вот, видишь, — улыбнулась Алессандра. — А в Италии маленьких девочек не учат драться кулаками.

— Мне нравится лорд Хэдли, — задумчиво промолвила Изабелла. — Он гораздо приятнее, чем его друг. — Слово «гораздо» она произнесла с ударением.

— Светские мужчины обычно не умеют так хорошо ладить с детьми, как лорд Хэдли, — заметила Алессандра.

Изабелла снова нахмурилась:

— Хэдли никогда не называл меня бесенком! Даже когда я ударила его в грудь крикетной битой и он упал на задницу.

— Возможно, это потому, что ты никогда не называла Хэдли сукиным сыном и сушеной свиньей, — напомнила Алессандра дочери.

И тут она озабоченно нахмурилась. Конечно, она не бросалась такими же словами, однако старалась следить за своей речью лишь в те мгновения, когда Изабелла могла ее услышать.

— Господи, откуда ты только берешь такие выражения?

— Да я же говорила тебе: от Марко, — ответила Изабелла с улыбкой. — Он знает множество ругательств. Даже на Перри они производят впечатление! Вот, например, одно ругательство о косоглазой потаскухе…

— Довольно! — прервала ее мать, решив непременно попросить кузена держать язык за зубами, когда он общается с детьми. — Слава Богу, впереди нас ждет долгое путешествие. Поэтому что, юная леди, вам надо очень многое узнать о том, как подобает себя вести в английском обществе.

— Merde [2]Дерьмо (фр.).
! — Подбородок Изабеллы упрямо выдвинулся вперед. — Перри говорит, что так по-французски называют…

Алессандра зажала рот дочери рукой. Как ни противно ей было признавать это, Черный Джек Пирсон, похоже, был прав, когда говорил, что рот Изабеллы следовало бы хорошенько вымыть с мылом.

— Я знаю, что означает это слово, — сказала она. — Еще одно неприличное выражение — и ты будешь всю дорогу в Лондон полоскать рот мыльной водой, пуская пузыри.

По щеке Изабеллы скатилась слеза.

— Ненавижу Лондон, — прошептала девочка.

— Тогда ты должна обрадоваться, узнав, что там мы пробудем совсем недолго, а затем поедем в Бат, — объявила маркиза.

С этими словами они отправились в путь.