— Ну как, почувствовали себя добродетельной? — поинтересовался Лукас, когда карета тронулась, преодолевая полуночную мглу.

— Я почувствовала себя вымотанной, — отозвалась Кьяра, откинувшись на спинку и прикрыв зевок рукой. — Вам привычно бодрствовать до первых петухов, а мне нет. — Она потянулась как кошка и вытянула ноги. — Вы оказались правы. Это не музыка, а сплошная тягомотина, но по крайней мере не нужно было танцевать. Если бы пришлось танцевать вальс, я бы осталась без ног.

От неяркого фонаря вокруг ее головы образовался ореол. В полумраке кареты рассыпавшиеся по плечам вьющиеся волосы мерцали расплавленным золотом.

— Ноют, да? — Он наблюдал за ней.

Свет плясал на ее опущенных ресницах.

— Мм. Вот бы попарить их в душистой ванночке. Я оказалась бы в раю.

Носок ее бального башмачка упирался ему в туфлю. Лукас наклонился и взял ее ступню в ладони.

— Хэдли! — Кьяра округлила глаза.

— Расслабься, счастье мое. — Лукас развязал ленту на башмачке и распустил гладкий атлас.

— Но…

Он принялся массировать ей пальцы.

— Мы могли бы, конечно, остановиться у фонтана на Беркли-сквер. Правда, вода в нем довольно холодная. — И, щекоча ей большим пальцем свод ступни, добавил: — Но вдруг это окажется приемлемой альтернативой? Кьяра поерзала, пытаясь высвободиться.

— Это неуместно, — промямлила она.

— Да кто узнает, кроме нас двоих? — Лукас принялся еще энергичнее массировать ступню. — А вот так нравится?

— Божественно, — немного поколебавшись, ответила она. — Хотя признаваться в этом не хочется.

— А почему бы нет? Нет никакого греха в том, чтобы в кои-то веки позволить себе немного удовольствия.

— Другого я от вас и не ожидала. — Ей хотелось, чтобы голос звучал отчужденно, но уголки губ все равно тронула улыбка. — В конце концов, вы у нас знаток по греховной части.

Лукас погладил тонкую ткань чулка.

— Знаток, — согласился он и тихо засмеялся. Она еще раз попыталась высвободиться.

— Не дергайся, Кьяра, — остановил он ее, а потом пощекотал пальцы. — Почему бы тебе просто не растянуться на спине и не получить маленькое удовольствие?

— По-моему это чересчур экстравагантно, — прошептала она.

— И безнравственно, — подтвердил Лукас. — Но разве тебе не хочется побыть немного безнравственной?

Нет! Да! Нет!

Кьяра не могла выдавить пи слова.

— Я, например, не испытываю угрызений совести, потакая какой-нибудь безнравственности.

Распутник!

Треск рвущегося шелка заставил ее подскочить.

— Хэдли! — ахнула она. Лукас в это время стянул порванные чулки до лодыжек. Прикосновение ночного воздуха к обнаженной коже вдруг показалось ей шокирующе интимным.

Еще больший шок она испытала, когда Лукас провел языком по пальцам ее ног.

— О, это… так порочно, — запротестовала Кьяра, но почему-то не оттолкнула Лукаса.

— Ммм, да. — Он легонько куснул ее. — Но я ведь негодяй, забыла?

Разве такое можно забыть?

— А негодяй желает целовать даму во все интимные уголки и местечки.

Господи, кажется, он сосет ее большой палец. Влажное тепло от прикосновения его губ вызвало у нее желание, и она выпалила:

— И в грот Венеры тоже?

Лукас поднял голову. Фонарь высветил улыбку на его лице.

— О, леди Шеффилд, да вы, оказывается, увлекаетесь эротической литературой.

— Н-нет! — начала оправдываться Кьяра.

— Нет? — Он вскинул брови. — Сомневаюсь, что такой термин можно найти в научной литературе.

— Ну, если хотите, я… я услышала его от дам в парке, которые обсуждали ваши сексуальные подвиги, — призналась Кьяра.

— Как по-вашему, им понравилось? — спросил Лукас.

— Очень. — Кьяра немного поколебалась, а потом добавила: — Впрочем, я не поняла, что они имели в виду.

— Поцелуй в «полянку».

— В «полянку»? — переспросила она.

— Ну да. Одно из названий женских гениталий, которое мне нравится. «Грот Венеры» звучит слишком пафосно, вы не находите? А скажешь «полянка», сразу вспомнишь лето, аромат цветов, трав, вкус ягод.

Кьяра заерзала, сбитая с толку и одновременно заинтригованная.

— А что, есть еще какие-нибудь… названия?

— Муфта, мохнатка, щелка, борозда, карамелька, миска с медом, пипка, — не торопясь, принялся перечислять Лукас.

Ей казалось, что запретные словечки маслом растекаются по ее коже.

— Их, конечно, существует множество, но сама суть всегда понятна.

— Да, — подтвердила Кьяра, стараясь унять дрожь в ногах. — Очень выразительно.

— Видите, как много можно узнать за пределами библиотеки или лаборатории, — сказал Лукас. — А что до порочного поцелуя… — Он сам прервал себя, проведя кончиком языка вдоль ее ступни. — Наверное, вам нужно как-то помочь оживить воображение.

Пока он ласково гладил ее по лодыжке, а потом и по икре, ей в голову не могли прийти какие-нибудь эротические фантазии. Даже в самых сокровенных мечтах Кьяра не могла представить себе мужчину и женщину… вместе.

Ох, это было бы уж совсем за гранью.

А теперь… А теперь Кьяра вдруг поняла, что ступня не единственная часть ее тела, которая стала влажной.

Она крепко свела бедра вместе, чтобы остановить его.

— Этого более чем достаточно, — сказала Кьяра.

Его рука застыла на ее колене.

Фонарь качнулся, его лицо ушло в тень. И оттуда, из тени прозвучал его голос:

— Достаточно так достаточно. — Откинувшись на спинку, Лукас натянул ей чулки и надел башмак.

Атлас холодил ногу после его прикосновений.

Кьяра выпрямилась, как только карета остановилась. Радуясь, что в полумраке он не видит, как она покраснела, Кьяра расправила юбки.

— Вот наш вечер и подошел к концу. Желаю вам доброй ночи, лорд Хэдли.

— Спокойной ночи, леди Шеффилд. — И пока кучер обходил карету, чтобы открыть перед ней дверцу, Лукас добавил: — Надеюсь, что те очаровательные духовные песнопения, которых вы сегодня вдоволь наслушались, навеют вам добродетельные сны.

На следующее утро Лукас встал намного раньше, чем обычно, и тут же распорядился, чтобы подали горячей воды для бритья.

— Прошу прощения, сэр, — обратился к нему камердинер, поставив на умывальник тазик с водой и разложив бритву. — Желаете еще чего-нибудь?

— Хм? — В какой-то момент Лукас вдруг сообразил, что напевает фразу из «Мессии» Генделя. — Нет-нет, это все, Хэмфри. Передайте повару, что я сейчас спущусь к завтраку. Оденусь сам.

В ответ повисла долгая мучительная пауза. Со щекой наполовину в мыльной пене Лукас повернулся от зеркала.

— Что-то не так, Хэмфри?

— Помимо жутчайшего состояния вашего гардероба, сэр? — Камердинер скрестил руки на груди. — Может, вы предпочитаете, чтобы я подал прошение об увольнении? Складывается впечатление, что вы недовольны моей службой.

— Вы все еще причитаете по поводу перепачканных рукавов?

— Ваш лучший сюртук больше никогда не будет выглядеть так, как должно. А светло-серые брюки… — Хэмфри пожал плечами. — Они просто превратились в тряпье.

— Закажите другую пару. — Лукас отер лицо. — Черт, закажите полдюжины, если от этого ваша физиономия повеселеет.

— Моя физиономия здесь ни при чем. Одежда — дело серьезное, милорд. Осмелюсь заметить, что пока никто не критиковал ваш стиль в одежде.

— Критиковали только ее отсутствие на мне, — заметил он.

Хэмфри фыркнул.

Перейдя в гардеробную, Лукас выбрал темно-синюю куртку, темно-желтые бриджи и самые удобные сапоги.

— Им требуется починка, сэр, — заявил Хэмфри, с ужасом глядя на разношенные сапоги.

— Не волнуйтесь. Мне сегодня придется помесить навоз на «Таттерсоллз», — успокоил его Лукас. Он молча обмахнул сапоги. — Скажите, когда я был маленьким, у меня был пони?

— Да, милорд. Сэр Генри подарил его на день рождения, когда вам исполнилось семь лет.

— Я так и думал. — Он повязал галстук. — У каждого мальчика должен быть пони.

— До того момента, пока он не проедется на нем по мраморной лестнице в особняке тетушки на Гросвенор-сквер, — сказал дворецкий.

— У тети Пруденс напрочь отсутствовало чувство юмора, насколько мне помнится.

Хэмфри закашлялся.

— Судя по всему, это так. Потому что вам и пони отказали от дома на всю оставшуюся жизнь.

— Очень сомневаюсь, чтобы Аякс очень сокрушался по этому поводу. Как, кстати, и я. — Лукас сунул часы в карман жилета и отправился вниз завтракать.

Только он взялся за тарелку с яйцами пашот и окороком, как отворилась дверь.

— Ну ты прямо как в деревне, — заявил с порога Фарнем.

— Мы-то думали, что ты еще нежишься в постели, — добавил Инголлз подозрительно нечленораздельно. Их одежда и помятые лица свидетельствовали о том, что оба не спали ночью.

— Будете? — спросил Лукас, поднимая горячий кофейник. — Или подать копченой селедки?

— Меня тошнит при одном упоминании о еде. — Инголлз рухнул на стул возле обеденного стола и сжал голову ладонями. — Лучше налей мне бренди.

Фарнем вытащил бутылку.

— Выпьем за это.

Неужели у него точно такой же жалкий вид после какой-нибудь бурной ночи? Лукас не торопясь откусил тост, проглотив заодно с ним запах табака и шлюх, исходящий от приятелей. В горле запершило.

— Когда вы вернулись? — поинтересовался он. — Я думал, вы на месяц останетесь в Кенте.

— Вчера, — ответил Фарнем и нахмурился. — Или позавчера?

— Сразу и не вспомнишь, — согласился Инголлз, поморщившись. — Черт, трудно определить время, если совсем не видишь дневного света.

Лукас смотрел, как приятель плеснул себе в стакан еще бренди, пролив половину на ковер.

— Э… А зачем мы сюда пришли? — забубнил Фарнем. — Я помню, была какая-то причина…

— Кулачный бой! — вдруг выпрямился Инголлз.

— Точно, бокс! — Фарнем хлопнул себя по лбу. — Нам только что сказали, что Букср, негритянский чемпион с Ямайки, договорился о бое с Мактавишем — шотландским верзилой. Встреча пройдет сегодня вечером в деревне Кукхем.

— По слухам, денежный приз — тысяча фунтов, — вмешался в разговор Инголлз. — Ставки уже астрономические.

— Все говорят, что это будет бой десятилетия! Если не поторопимся, не успеем занять места у ринга. — Фарнем попытался подняться на ноги. — Где этот долбаный Грили со своей каретой? Он уже должен быть здесь.

— Наверное, проводит парочку последних раундов с Матильдой. Знаешь, Лукас, это та самая пташка, которую ты бросил. — Инголлз красноречиво поработал бедрами и грубо захохотал. — Несколько резких толчков, и партнерша запросит пощады.

Мило, но глупо. Такие школьные подначки на него трезвого не производят впечатления, пришел к выводу Лукас.

— Чокнутый Хэдли больше не интересуется Матильдой. Не сомневаюсь, у него на примете другая курочка, которую нужно потоптать, — хитро посмотрел Инголлз. — Кто она?

Лукас налил себе еще чашку кофе.

— Будешь вытягивать из него ответ в карете, Фредди, — остановил его Инголлз. — Быстрее приканчивай свои яйца, Лукас. Пора ехать.

Он не двинулся с места.

— Извините, джентльмены. Вы отправитесь без меня.

— Что? — воскликнули оба в один голос.

— Нынешний вечер у меня занят.

— Черт побери! Отложи все! Что может быть важнее, чем следить за битвой двух голиафов, которые мутузят друг друга? — не унимался Инголлз.

Бокс, охрипшая толпа, море эля… На миг Лукас испытал соблазн.

— Извините, не могу. Приятели удивились.

— Но почему?..

Бессвязное лопотание Фарнема прервал Грили, который, ворвавшись в комнату, принялся возбужденно размахивать руками.

— Сейчас узнаете почему. Я только что столкнулся на улице с Джервисом, и тот вывалил на меня все последние новости. — Сделав преувеличенно почтительный поклон в сторону Лукаса, Грили продолжил: — Чокнутый Хэдли заключил пари. Весь Лондон стоит на ушах. Наш герой объявил о своей помолвке. — Он не выдержал и расхохотался. — С Черной вдовой!

Приятели захохотали.

— Будь человеком, Лукас, дай друзьям тоже поучаствовать в пари, — отдышавшись, вымолвил Грили.

— Да, мы тоже не прочь повеселиться, — никак не мог уняться Фарнем. — Что за идиот решил поставить на то, на что ты никогда не согласишься?

— Парень не знает тебя, как мы, — поддержал его Грили.

— Мне лишь хочется узнать, тебе-то от этого какая выгода? — Криво усмехнувшись, Инголлз уставился на него. — Должна же она быть.

Лукас хладнокровно сверился со своими карманными часами.

— Вы опоздаете, если не отправитесь прямо сейчас. Мне тоже пора идти.

— Брось свои шутки, Лукас. Карета ждет.

Друзья-приятели. Шалопаи. И наплевать на все. Он глубоко вздохнул. Дьявольские голоса в голове принялись уговаривать его согласиться.

— Извините, нет.

— Вот черт! — возмутился Инголлз. — Какой дьявол в тебя вселился?

Может, это просто здравый смысл. Лукас не мог объяснить, даже самому себе. Пожав плечами, он встал.

— Никакой. Просто у меня дела.

— Если ты задумал трахнуть вдову, скажи нам. — Фарнем подмигнул остальным. — Мы никому не расскажем.

Лукасу захотелось придушить приятеля, но вместо этого он дружески похлопал его по плечу.

— Давай не будем впутывать даму сюда, ладно?

Потеряв дар речи, Грили удивленно таращился на него.

— А теперь, с вашего позволения, я должен идти.

— Мы правда пойдем гулять в парк? — спросил Перегрин.

— Да, — ответила Кьяра, размышляя, какую шляпку надеть. Ей ни одна не нравилась.

— С лордом Хэдли? — настаивал сын.

— Да, — вздохнула она. — Если он не передумает. Джентльмены типа его сиятельства ведут в Лондоне очень напряженную жизнь, так что в последний момент может оказаться, что у него срочное дело.

Или Хэдли просто запамятует. Или решит, что такое публичное подтверждение его ухаживаний совсем ни к чему. Вчера она попыталась отговорить его от участия в ежедневном моционе, так модном в свете. Единственной целью вечернего променада было посмотреть на людей и себя показать. Но Лукас неожиданно уперся, повысил голос. На них даже стали косо поглядывать со стороны. Его аргументы насчет того, что Перегрину нужно развеяться, заставили ее замолчать.

Сейчас она уже не была так в этом уверена. Кьяра распутала ленты на шляпке. Ей было немного не по себе. Одно дело бальные залы Мейфэра, и совсем другое — когда все общество фланирует по главной аллее и обсуждает последние сплетни и скандалы.

Можно не сомневаться, они с Хэдли были главной темой разговоров в городе.

— Мне нравится лорд Хэдли, — после долгой паузы сказал Перегрин. — А тебе?

— Он был добр, показав, как нужно играть в крикет, — уклонилась Кьяра от прямого ответа.

— Марианна говорит… Она говорит, что ты собираешься за него замуж.

Дьявол! Надо будет сказать пару ласковых служанке, чтобы та не повторяла при сыне, что не нужно.

— Перри… — Кьяра присела рядом с сыном на свою постель. — Мы с лордом Хэдли договорились помочь… другу. А чтобы это получилось, нам нужно… — Она не знала, как все объяснить Перегрину.

Он смотрел на нее очень серьезно, даже торжественно.

— Тебе нужно немного солгать, чтобы это получилось? О Господи, оказывается, все намного труднее, чем она себе представляла.

— Лгать нехорошо, Перри. Мы с лордом Хэдли объявили, что собираемся пожениться. И это правда. Но станем ли мы на самом деле мужем и женой — совсем другой вопрос. И он, и я можем передумать.

— О… — Он опустил голову. — Мне кажется, я понял.

У нее замерло сердце. Но дальнейшую попытку объясниться с сыном пришлось отложить. Служанка доложила, что лорд Хэдли ждет внизу.

Когда они вышли из дома и направились в сторону парка, Перегрин почти все время молчал. Но граф быстро разговорил его, и они принялись оживленно обсуждать предстоящий крикетный матч на «Лорде». Кьяра молча слушала их и думала, не совершила ли ошибку, позволив графу так сблизиться с сыном.

И да и нет. Если только существует какая-нибудь научная формула, чтобы описать разницу понятий неопределенности.

Когда они миновали Камберленд-гейт, Лукас повел их в сторону широкой аллеи для экипажей.

— Это бывшая Королевская дорога, — начал объяснять он. — Король Вильгельм Третий в тысяча шестьсот девяностом году соорудил ее, чтобы соединить Сент-Джеймсский и Кенсингтонский дворцы, где разместился новый двор. По ночам ее освещали более трех тысяч масляных фонарей.

Перегрин очень удивился.

— А сейчас это излюбленное место для прогулок, — продолжил Лукас. — Светские люди охотно приезжают сюда, чтобы похвастаться своими лошадьми и экипажами. Вот посмотри, едет лорд Хантфилд в своем новом ландо. А вон сэр Сидни верхом на гнедом ирландском гунтере.

Хэдли продолжал объяснять и тогда, когда они присоединились к гуляющей толпе. Кьяра понимала, что их разглядывают, шушукаются им вслед, но граф лишь улыбался и взмахом руки небрежно отвечал на приветствия.

— Не надо пугаться, леди Шеффилд, — тихо произнес он. — Присмотритесь внимательнее и увидите, что многие к вам настроены доброжелательно.

К своему изумлению, Кьяра поняла, что он прав. Не все смотрели на нее с неприязнью, некоторые, встречаясь с ней взглядом, вежливо кивали.

— Ты ездишь верхом? — спросил Лукас в ответ на какой-то нетерпеливый вопрос Перегрина.

— Немного, сэр. — Мальчик с завистью смотрел на парад лошадей. — Мама говорит, что, когда я подрасту, она, может, наймет мне учителя верховой езды.

— Зачем ждать так долго? Этим утром я по случаю оказался в «Таттерсоллз». Там продавался потрясающий пони. — Перехватив взгляд Кьяры, он примирительно улыбнулся. — Я взял на себя смелость и купил его. Так что, если мама не возражает, я смогу дать тебе несколько уроков.

Трудно было отказать молчаливой мольбе Перегрина.

— Вы очень добры, лорд Хэдли. Верховая езда время от времени — вещь полезная. Только, Перри, не слишком надоедай графу.

— Не буду, мама!

Увидев просиявшее лицо сына, Кьяра решилась сделать выговор Лукасу за то, что он не спросил у нее разрешения. Правда, это была мелочь. Хотя жизнь, судя по всему, выходила из-под ее контроля.

— Извините, — наклонился он к ней на ходу. — Надеюсь, я не очень рассердил вас.

— Вы очень заботливы. Но в следующий раз, пожалуйста, предупреждайте меня, если будете принимать какие-нибудь решения, касающиеся моего сына. Мне не нравятся сюрпризы.

В ответ Лукас подмигнул.

— Ах, что может быть лучше сюрпризов? Разумеется, приятных. Они разнообразят жизнь.

Кьяра не выдержала и засмеялась.

— Возможно. Однако не пересладите жизнь Перегрину разными новыми штучками. Вам может показаться, что мы живем скучно и неинтересно, сэр, но для меня главное достоинство — предсказуемость.

Они молча шли по аллее, и когда добрались до середины, Лукас вдруг свернул на дорожку, покрытую гравием.

— Достаточно лошадей на сегодня, парень. Давай пройдемся вдоль Серпентайна. В такое время там должно быть много любителей водить яхты на мелководье.

Ей стала нравиться его невозмутимость.

— Мне кажется, вы с легкостью относитесь к переменам в обстоятельствах.

— Начнем с того, что моя жизнь вообще не отличается постоянством. — Он улыбнулся, глядя, как Перегрин помчался вслед за маленькой собачкой с палкой в зубах. — Вдобавок меня не нужно заставлять совершить прелестную прогулку в очаровательной компании.

Кьяра тихонько вздохнула. При мысли, что их сделка скоро подойдет к концу, ответ у нее получился немного резким:

— Вам ни к чему так красиво выражаться, когда мы вдвоем.

— Почему вы считаете, что я преувеличиваю свои чувства, леди Шеффилд?

— Потому что вы бесстыдный соблазнитель и известный бабник. Это факт.

— Вы забыли сказать «похотливый развратник», — пробурчал он.

— Перечень ваших грехов растянется отсюда до самой геенны. — Кьяра скрыла улыбку. — Но мне кажется, нет необходимости много говорить об уже упомянутых.

— Благодарю вас за бережное отношение к моей нежной чувствительности.

Н-да, в чувстве юмора ему не откажешь. Ей будет не хватать их пикировок.

— Хоть на минуту будьте серьезны, сэр. — Слова повисли в воздухе. Лукас вглядывался в небольшие заросли, окружавшие их тропинку впереди. Перри поменял направление. Теперь он бежал за собачкой, пересекая широкий луг.

Неожиданно из-за деревьев на полном скаку вырвался конь и помчался ему наперерез. Тяжелые копыта мелькали как ятаганы, колотили дерн, выбивая комья земли.

Кьяра открыла рот, чтобы закричать, но Лукас уже кинулся к Перегрину, чтобы прикрыть его собой.

В последнем отчаянном броске он достал мальчика и сбил с ног, заслоняя от набегающего жеребца.

— Хэдли!

Лукас грудью принял удар копыт. Сейчас он лежал на траве, не шевелясь и не издавая ни звука.

Подобрав юбки, Кьяра рванулась к нему. Быстро ощупав ноги-руки сына, чтобы убедиться, что он невредим, упала на колени.

— Хэдли! — Едва выдохнула она, пытаясь ослабить ему галстук.

— Он ранен, мама? — Бледный как смерть, Перегрин с ужасом смотрел на графа.

— Молюсь, чтобы все было в порядке, — ответила Кьяра, нащупывая пульсу Лукаса.

С облегчением она увидела, как ресницы у графа дрогнули и открылись глаза.

— Перри? — проскрипел он.

— Он жив и здоров, — ответила Кьяра. — Благодаря вам.

Лукас попытался сесть, но снова откинулся на спину, недовольно поморщившись.

— Вот черт! Изгваздал еще один сюртук. — Он ощупал огромную прореху на плече. — Мой камердинер не перенесет такой утраты.

— Тшш. И постарайтесь не двигаться. — Кьяра поджала губы, чтобы они не тряслись. — Я пока не проверила, вдруг у вас что-нибудь сломано.

— Я предпочел бы, чтобы вы положили руку пониже, дорогая, — проговорил Лукас, застонав от боли.

Она убрала ему волосы со лба и отстегнула булавку на воротнике. Вокруг них стали собираться люди. Кто-то громко крикнул:

— Пошлите за врачом!

Лукас прошипел какое-то ругательство.

— Мне не нужен чертов врач. Я просто не могу вдохнуть полной грудью. Помогите мне встать.

— Лежите спокойно, сэр. — Кьяра, успокаивая его, положила руку ему на грудь. Несмотря на сопротивление, выглядел он неважно.

— Хэдли?

Подняв голову, она увидела, как через столпившихся зрителей локтями прокладывает себе путь высокий черноволосый джентльмен.

— Что случилось? — требовательно спросил он, опускаясь рядом с ней на колени. — Насколько серьезно он пострадал?

— Трудно сказать без тщательного осмотра, — ответила Кьяра.

— Напомните потом, что мне просто необходимо, чтобы лошадь топтала меня каждый день; — Лукас приоткрыл один глаз. — Джек, должен сказать, ну у тебя и видок. Очисть дорогу от любопытных и помоги добраться до дома.

— Его сбила лошадь! — не унимался тот. — Дьявол, я разве тебя не предупреждал, что таскаться за Черной…

— Джек, — остановил его Лукас. — Позволь мне представить леди Шеффилд и ее сына.

Кьяра заметила, как незнакомец в замешательстве захлопнул рот.

— Леди Шеффилд, познакомьтесь, это лорд Джеймс Джекхарт Пирсон.

— Очень приятно, мадам, — угрюмо отозвался Джек.

— Сомневаюсь, — коротко ответила она.

В ответ джентльмен недовольно дернул ртом.

— Прошу прощения за грубость. Я очень беспокоился о друге, поэтому сказал не подумав.

— Я тоже беспокоюсь. — Кьяра поправила Лукасу лацканы сюртука. — Нам надо увезти его отсюда. Земля сырая. Не хватает, чтобы он еще простудился.

— Мой кабриолет тут рядом. Может, я смогу погрузить в него Лукаса…

— К черту, Джек! Я не глухой. И пока не труп, — возмутился Лукас. — Подай руку, я сам встану.

И встал, но с большим трудом.

— Не торопитесь, медленно, — уговаривала его Кьяра, обхватив за талию. Поддерживая с двух сторон, они устроили Лукаса в коляске.

— Куда теперь? — спросил Джек, берясь за вожжи.

— Ко мне, — приказал Лукас.

— Ни в коем случае, — заявила Кьяра, игнорируя распоряжение графа. — Поедемте на Понт-стрит, лорд Джеймс. Мне нужно убедиться, что у лорда Хэдли нет внутреннего кровотечения.

Джек поколебался, потом взялся за хлыст.

— Значит, на Понт-стрит.