Всю следующую неделю все газеты пестрели рассказами на тему прошедшей пресс-конференции. Журналисты делали предположения, кто из криминальных авторитетов мог отдать приказ о похищении или о чем-то даже худшем. В одной бульварной газетенке красовался заголовок «Будущий отец пьет в ожидании». Тут же была опубликована фотография, на которой Роберт сидел за столом, обнимая за талию Шарон Бойл. Тогда они праздновали захват партии наркотиков в порту. Это случилось как раз в ту ночь, когда родилась Исобель. Широко улыбаясь, они подняли бокалы в направлении камеры. В переполненной пепельнице перед ними лежали две тлеющие сигареты.

Роберт утверждал, что фотографию обрезали. Он указал на другую свою руку, которая лишь частично была видна на фото. Роберт сказал, что другой рукой он обнимал за плечи Гэвина, или Виктора, или Джимми. Он тогда здорово набрался и плохо помнил, кто сидел рядом с ним.

– Да какая разница! – устало сказал он. – Они мои друзья. Мы праздновали.

– Да уж, друзья!

Карла представила, как Роберт пьет и смеется вместе с Шарон Бойл, а в это время она корчится в муках, рождая Исобель. Эта мысль подействовала на нее, словно ушат холодной воды. Она схватила газету и порвала ее в клочья.

– Выясни, кто из твоих друзей продал фотографию газетчикам. Хотя я сомневаюсь, что у тебя получится. Ведь они даже твою собственную дочь найти не могут.

Роберт уставился на клочки бумаги.

– Не смей говорить со мной таким тоном, – сказал он спокойным голосом. Ярость, бушевавшая внутри, была видна лишь в его глазах. – У меня и так забот хватает, кроме твоей мелочной ревности.

– Я не ревную. Не к ней…

– Тогда в чем дело? – перебил он. – В том, что теперь газетчики все внимание уделяют мне, а не тебе?

Что-то дрогнуло у нее глубоко внутри. Возможно, это было сердце или что-то другое. Она понимала, что они вступали на новую, опасную территорию, где прощение вскоре могло стать невозможным.

– Что ты конкретно имеешь в виду? – У нее был звонкий, полный обиды голос. – Ты думаешь, мне нравится эта чертова слава? Что я стремлюсь к ней для собственного удовлетворения, а не для того, чтобы отыскать Исобель? Если ты это имеешь в виду, то так и скажи. Скажи мне это прямо в глаза, Роберт.

– Мне очень жаль, правда. Я не хотел сказать ничего такого. – Он потер ладонями лицо. – Забудь, что я сказал. Пожалуйста, прости меня! Как вообще можно получать удовольствие от нашего положения? Но ты можешь справиться с ситуацией… ты привыкла к ней.

Когда Карла наконец снова смогла говорить, голос у нее был хриплым.

– Я ненавижу их всех! Весь этот чертов цирк, который кормится на нашем горе. Но если это сможет помочь найти ее, то пускай так и будет. И ты прав. Я ревную. Ревную до умопомрачения к женщине, которая похитила нашу дочь. Она где-то там, и она все дальше и дальше отдаляется от нас. И еще этот бред про гангстеров… Надо продолжать кампанию.

– Какую кампанию? – Он устало покачал головой. – Все закончено, Карла. Мы должны продолжать жить дальше. Ты говоришь о ревности. Ты вообще представляешь, что я чувствую по поводу Эдварда Картера? – Она вздрогнула от его насмешливого тона. – Что между вами происходит? Я слышу какие-то слухи, разговоры…

– Какие разговоры?

– Что у тебя с ним роман.

– Да? А что ты сам думаешь, Роберт?

– Я знаю, что это неправда. Я просто не понимаю, почему он так заинтересовался нашим делом.

– Потому что я попросила его. Я тебе говорила, что мы были знакомы.

– Как близко вы были знакомы?

– Ради всего святого, Роберт…

– Мне надо знать.

– Но это не дает тебе права задавать подобные вопросы. Я никогда не расспрашивала тебя о прошлом.

– Это другое дело. Полицией было сделано все, что в человеческих силах, чтобы найти Исобель. Но вы двое постоянно критикуете мое начальство. Это чувствуется во всем, что вы говорите, особенно после того, как запустили кампанию.

– Значит, этот допрос из-за твоего начальства и из-за того, что оно думает о тебе, ну и обо мне?

– Нет, Карла. Я спрашиваю тебя как муж. Кто для тебя Эдвард Картер?

– Друг, – ответила она. – Человек, который хочет помочь нам.

Она нагнулась, чтобы поднять обрывки газеты. Он опустился на корточки, чтобы помочь ей. Если бы он прикоснулся к ней, они бы тут же упали на пол и занялись сексом, быстрым и страстным. Возможно, после этого они смогли бы поделиться переживаниями, разделить боль, обсудить ее секрет. Но Роберт отвернулся – возможно, он ждал, что Карла сделает первый шаг, – и, словно чувствуя ее замешательство, выронил клочки бумаги на пол. Потом издал звук, какой, наверное, издают животные, попавшие в западню, выпрямился и вышел из комнаты, из их дома, прочь от надежды, что, если бы он остался хотя бы на секунду дольше, они смогли бы растопить свое горе вместе.

Письма продолжали приходить – иногда чаще, иногда реже, в зависимости от того, как часто о ней писали газеты. После последней пресс-конференции становилось все труднее не давать общественности забыть об Исобель. Пресс-конференция стала водоразделом, до которого люди еще следили за каждым поворотом расследования. Потом они двинулись дальше.

В то утро, когда Карла спустилась в прихожую, в почтовом ящике лежало только одно письмо. Она оставила его нераспечатанным на кухонном столе. Она опаздывала, а Гиллиан будет ждать ее к завтраку.

Со времени годовщины пропажи Исобель силы начали быстро покидать Гиллиан, хотя она все равно каждое утро поднималась пораньше. Когда стояла хорошая погода, они обычно гуляли по набережной Сандимаунт, которая была недалеко от дома.

Карла вспомнила о письме, только когда вернулась вечером домой. Она посмотрела на марку. Клэр. В детстве она однажды ездила туда на выходные. Домик в Лехинче с видом на море. Она ездила на ослике по пляжу, а Лео засыпал ее песком по самую шею, как в фильме «Конец игры». Она вспомнила Буррен, странное образование из камней: как было здорово прыгать через них с братом, а потом лежать, прикидываясь мертвой, под плитами дольмена.

Рокроуз

Дэвид Доулинг.

Маолтран

Клэр

12 ноября 1994 года

Уважаемая Карла!

Хочу выразить соболезнования вам и вашему мужу. Ваша борьба тронула меня до глубины души. Я постоянно надеюсь, что в деле поисков вашей дочери произойдет прорыв. Как и вся страна, я думал, что она найдется в той промышленной зоне и вашим страданиям придет конец. К сожалению, этого не случилось. У меня не укладывается в голове, как кто-то может быть таким жестоким, поэтому я предполагаю, что человек, который сделал тот телефонный звонок, был душевнобольным. Я хотел написать вам еще тогда и сказать, что я восхищаюсь вашей смелостью и выдержкой, но не хотел вмешиваться в вашу личную жизнь.

Однако после кошмарной пресс-конференции на прошедшей неделе и из-за отвратительного освещения этих событий отдельными печатными изданиями я просто обязан был связаться с вами и выразить свое отношение к этой ситуации.

Не позволяйте им отвлечь вас от поисков или заставить потерять мужество. Если бы вера могла двигать горы, то вы спровоцировали бы землетрясение. То, что покоится на дне, обычно очень хрупкое и непостоянное. Раньше или позже – я всем сердцем надеюсь, что раньше!  – появятся трещины, и вы воссоединитесь с Исобель.

Пожалуйста, не сочтите, что я сравниваю свою потерю с вашей, но я понимаю боль разлуки с ребенком. Мой сын живет в Канаде, но мне повезло, я не теряю с ним контакта. Я надеюсь, что скоро вы оставите это ужасное время позади и будете смотреть в будущее вместе с дорогой дочерью.

Искренне ваш,

Позвонил Роберт, чтобы сказать, что вернется поздно. Шарон Бойл собиралась уволиться из отряда и уехать в Австралию. В тот вечер должна была состояться прощальная вечеринка. Карла гадала, каково это – улететь на другой край света. Бросить все и начать сначала. Иногда, когда у нее уже не было сил, она пыталась представить, какой была бы жизнь, если бы Исобель родилась мертвой. Они бы ее похоронили и оплакали. Что было бы, если бы она никогда не чувствовала теплого прикосновения к коже ее малышки, ее губ на своих сосках? Была бы боль сильнее? Если бы она никогда не чувствовала запаха новорожденного ребенка, такого сладкого и кислого одновременно, никогда не слышала тоненького писка или уверенного плача, который требовал, чтобы Исобель Гарднер получила место в светлом большом мире? Смогли бы в таком случае она и Роберт жить дальше в другой реальности? Если бы присутствие Исобель на земле закончилось маленьким крестом на кладбище, тогда они смогли бы получить второй шанс на счастье, вместо того чтобы запутаться в липкой паутине ожидания. Постоянного ожидания телефонного звонка.

Она сполоснула кофейные чашки и прибрала в кухне. Наступила полночь, а Роберт все не возвращался. Она ответила на письмо Дэвида Доулинга. Ее рука дрогнула, и она неправильно написала слово «Маолтран». Слишком уставшая, чтобы переписывать все сначала, она просто зачеркнула его и написала рядом правильно.

Хлопнула входная дверь, и Роберт появился в дверях кухни.

– И давно пьешь? – спросила Карла, узнав это сосредоточенное выражение лица Роберта, которое означало, что он смертельно пьян.

– Не очень, – медленно выговаривая слова, ответил он.

– Спи сегодня в другой спальне.

– Я же говорил, что буду поздно.

Он тяжело вздохнул, покачнулся и схватился за притолоку.

– Но не пьяный.

– Это была прощальная вечеринка Шарон. Не надо сцен, Карла.

– Ты пьян, Роберт. Я не хочу, чтобы ты в таком виде лежал рядом со мной в постели.

– Пьяный или трезвый… Какое это имеет значение?

– Могло бы иметь, если бы ты хоть иногда приходил домой, ко мне.

Карла подумала о том, что ведь Роберт ее муж и она любит его, но слова эти, похоже, не имели смысла.

Она помогла ему подняться на второй этаж и раздеться. Помощь – это все, что они могли дать друг другу. Они легли в постель вместе. Роберт безвольно вытянулся на кровати, а Карла свернулась клубочком возле него. Постепенно они согрелись и придвинулись друг к другу. Обоим это было приятно. Ничего большего уже быть не могло.

Лонгли Кресент, 3

Карла Келли-Гарднер.

Ренела,

Дублин 6

14 ноября 1994 года

Уважаемый Дэвид!

Благодарю за письмо. Я ценю время и силы, которые вы потратили, чтобы связаться с Робертом и мной. Мы убиты горем из-за исчезновения Исобель, но письма поддержки очень помогают нам. Вы назвали меня мужественной. Я никогда не считала себя отважной, просто по-другому не умею. Если я не буду лелеять надежду, что Исобель найдется, то не смогу жить. Она была в моей жизни так недолго. Теперь я постоянно просыпаюсь с мыслями о ней. В своих снах я держу ее на руках. Вы можете решить, что мне тяжело просыпаться и понимать, что это был лишь сон, но, когда сны добрые, они помогают двигаться дальше.

Вы написали о своем сыне и вашей разлуке с ним. Это очень печально. Но континенты не могут разделить вас, и вы должны использовать каждую возможность, чтобы увидеть его. Желаю вам счастья и еще раз благодарю за добрые слова.

С наилучшими пожеланиями