Джина, понимая, что дни рождения ее детей были тяжелым испытанием для Карлы, всегда приглашала ее таким голосом, словно была перед ней в чем-то виновата. Не прийти на очередной день рождения означало бы для Карлы, что она стала изгоем в их обществе. Она понимала противоречивые чувства Джины и приходила на праздник всего на пару часов. Над воротами плавали в воздухе воздушные шарики, а над входом в дом висел плакат, на котором было написано, что Шейну и Стивену Келли в этот день исполняется два года. К радости Джины, погода была хорошая, и дети играли в большом надувном замке, который она заказала специально к этому случаю.

Лео в переднике хлопотал возле гриля, время от времени отхлебывая пиво из бутылки. Мужчины окружили его, а женщины, расположившись в шезлонгах, присматривали за детьми. Карла заметила, что, когда она появилась, на какое-то мгновение все притихли. Карла Келли – олицетворение ночного кошмара любой матери! Потом они как ни в чем не бывало возобновили разговор, но Карла понимала, что инстинктивно каждый бросил тревожный взгляд на своего ребенка.

– А вот и я, дорогая!

Мать появилась на террасе и пригласила ее присоединиться к компании. Отказаться было невозможно. Джанет похлопала рукой по пустому шезлонгу рядом с собой.

– Как ты, дорогая? – Она повернула голову, подставляя щеку для поцелуя. – Я звонила тебе вчера трижды. Ты не получила мое сообщение?

Карла присела и взяла бокал вина.

– Я была так занята, – легко соврала она. – А как у тебя дела?

– У меня все хорошо, спасибо. – В ее голосе появились металлические нотки. – Слишком занята, чтобы позвонить родителям?

– Извини, у меня сейчас голова забита совсем другими вещами.

– Ты имеешь в виду развод?

– Я не… Слушай, мама, это правда не твое дело.

– Не глупи, Карла. Конечно, это мое дело. Ты отдаешь мужа, словно жертвенного агнца, этой женщине… как там ее имя… Карен…

– Шарон. И она друг Роберта, не больше.

– Карла, дорогое мое дитя! Я живу слишком долго, чтобы поверить, что существует такая вещь, как платоническая любовь между мужчиной и женщиной. Ты с таким же успехом можешь уговорить остаться кота ночью дома.

– Шарон через несколько месяцев выходит замуж за замечательного человека.

– Если бы я делала ставки, то ни за что не поставила бы на это. Честно говоря, Карла, ты ведешь себя очень глупо. Роберт дает тебе второй шанс. Он был рядом с тобой, когда другие мужчины уже ушли бы. Эта кошмарная программа… – Она поморщилась и промокнула лоб платком. – Он хочет начать все сначала, и самое малое, что ты можешь сделать, – это пойти ему навстречу. В противном случае ты разобьешь сердце отцу…

– Я не хочу никому разбивать сердце, – ответила Карла. – Но я приняла решение, и Роберт смирился с ним.

– Но это безнадежно… Как долго еще… – Не в силах сдержаться, Джанет ударила кулаками по подлокотникам. – Если бы Исобель умерла при рождении, ты бы уже двигалась дальше, родила бы другого ребенка…

– Это не одно и то же. Неужели вы не можете понять? Именно незнание не дает мне возможности принять это.

– Даже если Роберт и все мы думаем, что она мертва?

– Вы сами решили поверить в это.

– Но даже если мы ошибаемся, даже если каким-то чудом тебе удастся отыскать ее, она уже будет чьей-то шестилетней дочкой. Как ты собираешься наладить отношения с ней? Извини, если мои слова звучат жестоко, Карла, но настало время принять суровую правду. Люди постоянно имеют дело с горем, но не позволяют ему определять их дальнейшую жизнь. – Помада Джанет была слишком красной для ее тонких губ. – А это разрушает нас всех. Джина беспокоится…

– О чем? – резко спросила Карла. – Что я испорчу всем праздничное настроение?

– Не неси чушь, Карла. Я не это имела в виду.

– Тогда скажи прямо и не надо прикрываться папой и Джиной. Ты бы предпочла, чтобы я не приходила и не напоминала всем об ужасных событиях. Но, к сожалению, эти события произошли, и я не могу ни изменить их, ни заставить просто исчезнуть. Поэтому перестань говорить, что мой ребенок мертв. Только я могу принять такое решение, и я поступлю так, когда поверю, что это правда!

Джанет, раскрасневшаяся и возбужденная, принялась обмахиваться руками, словно веером.

– Ты умеешь устроить сцену, Карла! Я никогда не хотела…

Она повернулась и посмотрела на мужа, который разговаривал с отцом Джины. Словно что-то почувствовав, он встал и направился к ним. Карлу всегда поражало умение родителей обмениваться незаметными сигналами. Возможно, все дело в том, что они прожили вместе всю жизнь и научились понимать друг друга без слов.

– Я собираюсь домой, Джерард, – сказала Джанет. – У меня от солнца голова разболелась.

Джерард перевел взгляд с жены на дочь и нагнулся, чтобы забрать свитер Джанет со спинки стула.

– Она так беспокоится о тебе, – сказал он, когда Джанет прощалась с Лео и Джиной.

– Вы все беспокоитесь. Мне очень жаль… Если бы…

Карла замолчала и обняла отца.

– Ты поступила так, как считала нужным, Карла, – сказал он. – Это все, что любой из нас может сделать.

Он неловко похлопал ее по спине – застенчивый человек, который никогда не умел красиво говорить. В семье он обычно только слушал, предпочитая впитывать проблемы близких, а не давать советы.

Охваченная внезапно нахлынувшим раскаянием, Карла обняла мать.

– Прости, что я такая колючая, – извинилась она. – Для меня не так просто отпустить Роберта. Я все еще люблю его… Но я должна быть здесь. Ему тоже надо быть здесь. Третьего не дано.

– Мне хочется, чтобы ты снова была счастлива, – смягчилась Джанет. – Это все, чего я хочу. Но этого не случится, если ты будешь гоняться за призраками.

Лео снял с гриля сосиски и позвал детей. Они выскочили из надувного замка и помчались к нему. Издалека казалось, что все они одинаковые, но вот один споткнулся и упал, и к нему тут же бросилась мать. Как пингвины в снежную бурю бросаются каждая к своему малышу.

Карла отвернулась и пошла по садовой дорожке. Это был старый сад, большой и тенистый. Деревья до сих пор сохранили яркую зелень раннего лета.

– Тетя!

Голос доносился откуда-то из кустарника.

Нагнувшись, Карла увидела племянницу.

– Идите сюда, – предложила Джессика. – Это мое тайное место.

Ветви сплетались у них над головами, образуя некое подобие купола.

Карла присела возле племянницы. Запах земли и опавших листьев напомнил ей о детстве, об уединении, которого они искали в своих тайных убежищах.

– Это отличное место, чтобы спрятаться, – сказала она. – Это твой секрет?

– Да, – ответила Джессика, тряхнув черными кудряшками. – Только Исобель его знает. Она приходит сюда со мной.

Карле показалась, что она ослышалась.

– Исобель?

– Моя кузина, – пояснила Джессика. – Но она еще и моя лучшая подруга.

Карла обхватила колени руками, чтобы не упасть.

– Она сейчас здесь?

– Да. – Джессика похлопала по земле рядом с собой. – На ней праздничное платье. Оно красивое.

– Она все время с тобой?

– Когда мы здесь, она тоже здесь. Но она никогда ни с кем не разговаривает. Только со мной.

– Ты говорила маме и папе об Исобель?

Джессика отрицательно покачала головой.

– Тогда откуда ты ее знаешь?

– Мне рассказала одна девочка в школе.

– Что она тебе рассказала?

– Что ее украла ведьма. – Джессика посмотрела на нее большими голубыми глазами. – Разве это не так, тетя Карла?

– Нет, не так, Джессика. Мы не знаем, кто ее забрал.

Карла наклонилась и сняла с головы племянницы несколько листочков, а потом поцеловала ее кудрявые волосы цвета воронова крыла. От ближайшего куста доносился нежный запах сирени.

– Передай Исобель, что я очень люблю ее и однажды приведу ее домой.

Джессика прикрыла рот рукой и что-то прошептала. Листья зашуршали, где-то вдалеке прогудела пчела.

– Она вас тоже любит. После меня вы ее лучшая подруга. Вы хотите попрыгать с нами в надувном замке?

– Да. Очень бы хотелось, Джессика.

Карла держала племянницу за руку. Они прыгали в надувном замке, и их смех тонул в громких криках детей. Они держали за руки невидимого ребенка, который прыгал выше всех и смеялся громче всех.