Ключи издали громкий звук, как я бросил их в маленькую чашу, которую Хлоя сделала в прошлом году.

Зайдя в большую гостиную, я начал говорить сам с собой:

— Какого хрена мне теперь делать?

Зазвонил дверной звонок.

Открыв дверь, я улыбнулся, когда увидел, что там стояла моя младшая сестра.

— Привет, — сказала Амелия.

— Эй. Что привело тебя сюда?

Она пожала плечами, а потом вошла. На плече висела сумочка, в одной руке банка диетической Пепси, в другой гигантская сумка.

— Я решила, что смогу поработать здесь, и составить тебе компанию. Я подумала, сегодня будет тяжелый день, когда Хлоя уйдет в школу и все такое.

Я провел рукой по волосам.

— Да, это было несколько жестко.

Амелия положила сумку на журнальный столик и повернулась ко мне.

— Пакстон?

Кивнув, я опустился в мягкое кресло. Я все еще не привык к дому. Не то чтобы я скучал по дому в Портленде. Но все это было… приятным. Мои родители были загружены, пока мы росли. Нас никогда не баловали, и каждый делал свою работу на ранчо, и в дальнейшем, выбирал соответственное направление в обучении. Я всегда думал, что вернусь из колледжа и буду работать рядом с отцом. Вместо этого я получил диплом в области управления бизнесом, со специализацией в математике. Я, блядь, ненавидел математику, но был хорош в этом.

— С тех пор, как ты уехал, Пакстон старалась избегать нашей семьи. Если же сталкивалась с нами, всегда была вежливой. Когда она приезжала домой на каникулы из колледжа, то никогда не приходила к нам в гости, сколько бы мама не звала. Потом, после возращения домой, когда видела нас, всегда сворачивала с пути, лишь бы не сталкиваться с нами.

Мой желудок сжался.

— Что ты с ней сделал, Стид? Я знаю, что ты рассказал все маме. Поэтому она с тобой не разговаривает. Она сказала папе, что еще никогда так не злилась на одного из своих детей.

Я открыл рот, чтобы ответить, но Амелия продолжила:

— Она сказала, что не будет мешать Пакстон, если она исполнит свою угрозу. Я помню, о чем речь, хотя мне было двенадцать. На выпускном, она сказала, что ненавидит тебя, что отрежет твои…

— О. Мой. Бог. Мэли, прекрати.

Она откинулась на спинку стула.

— На прошлой неделе, в школе, когда вы с мамой вышли из класса, Пакстон была расстроена. Она пыталась вести себя, словно все в порядке, но ее руки дрожали, и она все время касалась живота, — глаза Мели сщурились. — Я не глупая, и сложила два и два. Пожалуйста, скажи мне, что ты не заставил ее сделать то, о чем вы оба пожалели.

Я замер.

— Что? Какого, черта, ты имеешь в виду?

Она наклонилась вперед.

— Аборт?

Я вскочил.

— Нет, блядь. Я бы никогда этого не сделал!

Выдохнув, она пробормотала:

— Слава Богу! Так почему мама так злится на тебя?

Я покачал головой. Воспоминания сильно ударили по мне. Крики Пакстон вторили моим мыслям. Может быть, это было не очень хорошо, рассказать Мэли, но я устал держать это в секрете. Надоело притворяться, что этого никогда не было.

— Последний учебный день в школе, Пакстон сказала мне, что беременна.

Амелия прикрыла рот рукой.

— Она была беременна?

Тяжело сглотнув, я мыслями вернулся в день.

* * * 

Пакстон сидела на трибунах, глядя на футбольное поле. Я получил ее сообщение о встрече, незадолго до этого. Как только я ее увидел, то понял, что что-то не так. Мое сердце начало биться сильнее. Мы оба были готовы ехать в Техасский университет «A & M». Что, если она передумала? Черт.

— Привет, тыковка. Все в порядке? — Пакстон вяло улыбнулась и расплакалась. Бросившись к ней, я обнял ее.

— Пакс, детка, скажи мне, что не так.

Она уткнулась лицом в мою грудь и дернула меня за футболку.

— Скажи мне, что все будет хорошо, Стид.

Мольба в ее голосе напугала меня.

— Ты должна сказать мне, что случилось, Пакстон, прежде чем я пообещаю что «все будет хорошо», — я посмотрел на нее и обнаружил, что ее голубые глаза были красными, будто она плакала часами. Мое сердце колотилось.

— Все в порядке, тыковка? Скажи мне.

Она прикусила губу и уставилась на землю.

— Я беременна.

Мне показалось, что в меня бросили кирпич.

— Чт-о-о?

Она покачала головой.

— Я знаю как это страшно, но мы можем справиться с этим.

Я вскочил оттолкнув ее, и сделал несколько шагов назад.

— Я не хочу быть отцом прямо сейчас. Бля. Я не могу быть отцом прямо сейчас. Это все испортит.

Ее лицо побледнело.

— Я не брошу этого ребенка, Стид.

Сделав несколько шагов туда-сюда, я снова покачал головой.

— Мне жаль. Я не могу решить прямо сейчас. Мне нужно подумать.

* * * 

— Значит, ты оставил ее там одну?

Я кивнул. Не пытаясь ничего приукрасить.

— Ты полный мудак. Неудивительно, что мама не разговаривает с тобой.

Нахмурившись, я ответил:

— Это не самое худшее. Я игнорировал ее до выпускного вечера.

Амелия ахнула.

— Стид Паркер.

— Мне нужно было время подумать. Черт, вся моя жизнь изменилась. Как только шок прошел, я понял, что мы сможем справиться со всем, пока будем друг с другом. Я понял, что буду любить нашего ребенка, и пошел к ней. Но было слишком поздно.

Глаза сестры расширились.

— Почему? Что она сделала?

* * * 

Пакстон медленно поднималась по лестнице в школе, опустив голову. Бросившись к ней, я позвал ее:

— Пакстон!

Ее глаза наполнились слезами, как только она увидела меня.

— Прости, что избегал тебя. Мне нужно было время подумать обо всем. Мне жаль.

Она выглядела так, будто не спала неделю, и я ненавидел себя за то, что она пережила стресс в одиночестве.

— Я сказал, что не хочу быть отцом, но... я много думал. Мы можем сделать это, Пакс. Я люблю тебя и знаю, что буду любить нашего ребенка.

Слеза сползла вниз по ее щеке.

— Я потеряла ребенка рано утром. Я только что от врача.

Облегчение омыло мое тело, и я закрыл глаза, прошептав:

— Слава Богу.

Когда я открыл глаза, ужасное выражение Пакстон ошеломило меня.

— Что?

— Ничего. Мне очень жаль. Почему ты мне не позвонила, Пакстон? Ты прошла через это в одиночку?

Ее глаза казались потерянными.

— Зачем мне звонить? Ты дал понять, что мы не нужны тебе. Что-то мне нехорошо. Зря я приехала в школу. Нужно было поехать домой и отдохнуть.

Я стоял ошеломленный, а она развернулась и направилась на репетицию выпускного вечера.

* * *

Мой живот скрутило. То, что я сделал, было непростительно. Я оставил ее, чтобы самому справиться с неожиданной беременностью. И потерей.

Когда я открыл глаза, слезы катились по щекам Амелии.

— О, Стид, как ты мог? Думаешь, она из-за стресса потеряла ребенка?

Я пожал плечами.

— Не знаю. После отъезда, я покопался в информации по выкидышам. Скорее всего, с беременностью изначально могло быть что-то не так, и она естественно прервалась. Но мое сердце говорит, что это из-за стресса, что испытывала Пакстон. Из-за меня она потеряла нашего ребенка. Вот почему я никогда не возвращался домой. Ни на праздники, ни просто так. А уж после рождения Хлои, тем более. Идея увидеть Пакстон, зная, что я сделал с ней... Чувство вины разрывает меня изнутри все эти годы. Иногда я думаю, что мой брак с Ким был моей кармой. Мое наказание за то, через что я подвел Пакстон. Хорошо, что я вытащил Хлою из этого.

Амелия подошла ко мне.

— Это безумие, Стид. Ты не знаешь, что заставило ее потерять ребенка.

Грубо рассмеявшись, я кивнул.

— На выпускном вечере, я пытался поговорить с Пакстон, но она была так зла. Она упрекнула меня моими же словами, что я рад потере ребенка. Когда я пытался сказать ей, что это была странная смесь эмоций, она сказала, что ненавидит меня, и пригрозила, сама знаешь чем.

— Она, наверное, уже не сердиться.

— Ты не знаешь Пакстон. Я приезжаю в город, и в довершении всего у меня есть дочь. Это как втирать соль в рану.

Амелия поморщилась.

— О, я даже не беру в расчет Хлою. Пакстон никогда бы не сделала ничего Хлое.

Я потер шею, пытаясь прогнать боль.

— Я знаю. Но ты бы видела, как она смотрит на меня. Там ненависть, как и десять лет назад.

Амелия заглянула мне в глаза и взяла за руку.

— Стид, я тоже проводила исследование по выкидышам, когда писала книгу. Для некоторых женщин, это потеря настолько велика, что они чувствуют ее в течение многих лет. Любая мелочь вызывает память о потере. Вот почему Пакстон избегала нашу семью. Мы напоминали ей о тебе, а ты, в свою очередь, напоминал ей о младенце, которого она потеряла.

— Но она была на маленьком сроке.

Амелия так сильно ударила меня по голове, что мой мозг звякнул о череп.

— Какого хрена, Мэли!

— Ты идиот! Стид, вспомни момент, когда ты узнал, что Ким беременна. Что ты чувствовал?

— Честно?

Она кивнула.

— Печаль. Злость. Потому что единственная женщина, с которой я хотел иметь ребенка, это Пакстон.

Амелия прикрыла рот рукой.

— Это самое печально-сладкое, что ты сказал. Ты тупой мудак.

Мои плечи упали.

— Прекрати называть меня так!

— Эй, что если это тебе подходит!

Я вздохнул.

— После того как Пакстон сказала мне, что беременна, я испытал шок, а потом был действительно взволнован. Мне было немного страшно, но я знал, что мы сделали что-то красивое и замечательное вместе. Я хотел сказать ей это. Я просто растерялся, когда она сбросила бомбу на меня. Когда Ким сказала мне, что беременна, на меня нахлынула вина перед другой женщиной. Единственное, что я знал наверняка, я хотел ребенка. Когда я увидел УЗИ, я сразу же влюбился.

— Если бы ты увидел УЗИ ребенка Пакстон, ты бы тогда реагировал по-другому?

Я пожал плечами.

— Черт, я не знаю. Я был старше, когда Ким забеременела. Почти закончил колледж. Более уверен в себе и в своем будущем.

— Ребенок был внутри Пакстон, Стид. Твой ребенок рос в ней. Подумай о том, какова была эта потеря для нее, ведь она не только потеряла вашего ребенка, она потеряла ВАС.

— Бля. Твою мать.

Тошнота поднялась к горлу. Я побежал в туалет, и меня вывернуло завтраком.