В конце концов Макс отправился со мной собирать цветы. Бен не передумал, так и остался сидеть в спальне и не показывал носа, но нам с Максом бабуля Роуз холодно кивнула и разрешила нарвать цветов в ее саду — только осторожно, разумно и не вырывая растения с корнем. Но я ни в коем случае не должна приближаться к «ложу страсти», наказала она, сурово глядя на меня, испуганно скрючившуюся перед ней. Тут я покраснела, сразу же представив скрипящую кровать с балдахином. О чем она говорит? Неужели подозревает?

— Что это за «ложе страсти»? — шепотом спросила я Лавинию, которая показала нам клумбы, прежде чем уйти на свидание.

— Она так называет клумбу — вон ту, в кустах. Там все цветы красные и оранжевые. Огненные азалии, красные астры.

Я вздохнула с облегчением, и моя совесть снова успокоилась, но видение скрипучего ложа страсти сменилось картинами проклятия и адского огня. Я поморщилась. Вполне в духе Роуз устроить в кустах адскую огненную клумбу. Самое место для заблудших душ вроде меня. Забредешь туда случайно и сгинешь в адском водовороте пылающих красных книпхофий.

— Не заходи на ту клумбу, Макс, — шепотом предупредила его я. — Рви только на газоне с травками и в огороженном саду. Нет, дорогой, надо рвать вот такие красивые цветочки на длинных стеблях. — Он оторвал у розы бутон, и я показала ему, как надо рвать.

Лавиния убежала на свидание со своим кавалером, но пообещала, что ее подруга Мимси будет в церкви и покажет нам что к чему. Она ей позвонила, и оказалось, что та ничем не занята.

— Спасибо, Лавиния, — проговорила я. — Она мне очень поможет.

Я пошла в сарай, взяла тяпку, пластиковую пленку, чтобы завернуть цветы, и секатор. Потом вернулась к газону с травками и сосредоточилась на левой части лужайки, стараясь не срезать бутоны ярких цветов, чтобы букеты получились со вкусом. Белые цветы и немного листвы — я вспомнила совет Лавинии и срезала целую охапку, потом нарвала высоких перистых листьев папоротника, выпрямилась и подумала, как там дела у Макса. Он, наверное, собрал кучу разноцветных цветов в огороде, ноготков и настурций, но ничего страшного — можно поставить их в отдельную вазу и запихнуть ее куда-нибудь в ризницу. Я прикрыла глаза рукой от солнца и тут не на шутку встревожилась. Макса нигде не было видно. Он не на ложе страсти, это я отсюда вижу, но… минуточку… неужели это он? Я напрягла зрение и посмотрела в сторону дома. Да, точно, это он, выходит из стеклянных дверей и несет целый букет… о Боже милостивый… Господи Иисусе. Нет, только не это!

Я бросила секатор и ринулась к нему. Он держал в руках десять… нет, пожалуй, даже двенадцать… высоких, необыкновенно красивых редчайших амариллисов, любимых цветов Роуз.

— Макс! — ахнула я, взобравшись по крошащимся каменным ступеням. — Макс, что ты наделал!

— Я их в зимнем саду нашел. — Он сиял от гордости. — Я все сорвал, мам, только один оставил — вялый какой-то. Классные, правда? Там в доме еще целая куча на полу.

— Ох, Макс, — простонала я, схватившись за голову и в ужасе глядя на прекрасные розовые бутоны-воронки на изувеченных стеблях, в беспорядке разбросанные по полу. — Дорогой, не надо было собирать внутри дома, только в саду!

— Но бабушка не сказала, что внутри дома нельзя, — возразил он. — Она так не говорила! А я думал, они тебе понравятся. — Его глаза наполнились слезами.

— Они мне нравятся, очень, — ответила я, глядя на ужаснувшегося Дэвида Мортимера: он вышел на террасу посмотреть, что происходит.

— И бабушке они тоже нравились, — мрачно проговорил доктор, оглядывая цветы, в самом расцвете сил вырванные с корнем. — Она три года их лелеяла. Это ее радость и гордость.

— Ох, Дэвид, она с ума сойдет! — в страхе прошептала я.

— Разве только чуть-чуть. — Он снял панаму и почесал затылок. — Ты зачем их сорвал, Макс?

— Мама украшает церковь, и я подумал, что для церкви эти цветочки самое то.

— В этом ты прав.

— Дэвид, что же нам делать? — взмолилась я, заламывая руки.

— Сказать правду, наверное. — Он надел панаму и постучал себя по макушке. — Это все, что нам остается.

— Нам? — с надеждой произнесла я. Он усмехнулся.

— С вас она кожу живьем сдерет, ни капли не сомневаюсь, да и у меня шансы невелики, но все же, думаю, мне повезет больше, чем вам. Пойдем, Макс.

Он был прав. И интересно, что он в курсе: он знает, что я здесь — персона нон грата.

— Но… как вы думаете, Максу обязательно идти? — я встревоженно посмотрела на сына, который вовсе не потупился, как на его месте сделал бы Бен. О нет, он вызывающе вздернул подбородок и все еще повторял: «Ты только посмотри, какая прелесть, мам. Идеально для церкви!»

— Думаю, неплохо послать хотя бы одного представителя вашей семьи, как считаете? — с горькой улыбкой произнес Дэвид. И с этими словами взял Макса за плечо, развернул его и вместе с ним зашагал через стеклянные двери в комнату для завтраков.

Я сглотнула слюну и посмотрела им вслед. «Слава богу, что Дэвид появился, — подумала я, испуганно присаживаясь на кованый стул. — Он хороший человек, не сомневаюсь. И в кризисной ситуации всегда пригодится». Я в ужасе уставилась на искалеченные цветы у своих ног. И тут подскочила, пробежала через стеклянные двери и вошла в кабинет. Мне не хотелось находиться вблизи этих цветов, не хотелось, чтобы Роуз увидела меня, когда придет осматривать поле боя. Я проскользнула за тяжелые зеленые портьеры и стала грызть ногти. Не то чтобы я пряталась… я просто ее избегала.

Ногти я грызла долго и чувствовала себя так, будто мне лет четырнадцать. Я ждала, когда придет Дэвид. Наконец послышались шаги. Я тихонько выглянула из-за шторы, но… о черт, я не туда смотрю… проклятье, это Джек. Идет по гравию, мимо фонтана, через конюшенный двор, где стоят машины. Я нырнула за штору и, когда убедилась, что он прошел, снова выглянула. Теперь Джек стоял ко мне спиной и, похоже, намеревался куда-то ехать. Он собрал кожаную сумку и повесил на нее льняной пиджак. Может, в Лондон на встречу с издателями? Или к Паскаль? А может, вообще насовсем уезжает из Незерби? Вот будет радость, а то вечно дышит мне в затылок и следит за каждым шагом. Но почему-то я вдруг почувствовала и что-то вроде сожаления. Закусив губу, я глядела на его высокую стройную фигуру, рыжеватые кудри, поблескивавшие на солнце. Он уверенно шагал к припаркованной во дворе машине. Я прислонилась к стеклу, ломая голову, с какой это стати я так переживаю из-за его отъезда, и вдруг под моим весом стеклянные двери открылись, и Джек обернулся — как раз в тот момент, когда я вывалилась из кабинета. Я запрыгнула обратно за занавеску и уткнулась в шелковую подкладку, густо покраснев. О боже, о боже. Теперь мне придется выйти и объяснить, с какой стати я пряталась за шторами, но…

Когда я вышла, его не было, а я почувствовала себя полной дурой. Через минуту на террасе появились Дэвид и Макс. На лице Дэвида читалось облегчение, а Макс уже так не петушился.

— Все прошло неплохо, — сказал Дэвид, ослабив галстук. — Разумеется, она впала в истерику, стала орать, неистовствовать и даже повырывала волосы на голове, но поскольку виновник — Макс, то… — Он улыбнулся и с видимым облегчением уселся в кресло. — Похоже, вашим сыновьям все сходит с рук.

— И слава богу. — Я провела рукой по волосам. — А вот я никогда и ничего не могу сделать правильно, — с горечью добавила я, присаживаясь напротив. — И все же я бы тоже пришла в бешенство, если бы кто-нибудь разбил мой восточный сервиз с куропатками. Хорошо, что она стойко выдержала этот удар. Как думаете, может, теперь я должна пойти с ней поговорить?

— Хм-м… нет. Лучше не надо. Переждите немножко.

— Ладно. — Я сглотнула слюну. — Большое спасибо, Дэвид, что выручили нас. Вы очень добры.

Я не впервые задумалась, что же Дэвид нашел в этой семейке. Нед тоже всегда недоумевал на этот счет: он не понимал, с какой стати Дэвид так к ним привязался. Но у него же не было своей семьи. Может, ему нравились маленькие семейные склоки? Радости и горести семейной жизни.

Он улыбнулся и вытянул ноги.

— Не за что. Я сегодня уже не в первый раз выручаю одного из Феллоузов.

— Правда?

— По пути сюда в деревне я встретил Вайолет. Она подбежала ко мне у почты в кошмарном виде. Волосы дыбом, черный лифчик торчит из-под блузки, штаны заляпаны коровьим дерьмом… В общем, одетая по последнему слову моды, как всегда…

Я прыснула.

— Представляю.

— Еле дыша, она поведала мне, что ее донимают все местные мужчины. Все мужчины из ближайших автомастерских к ней пристают и никак не хотят оставить ее в покое. Все время ей названивают.

— Мужчины из автомастерских? Названивают Вайолет? Но зачем?

— Я позвонил в местную автомастерскую и спросил, в чем дело, а мне ответили, что Ваойлет заказала у них машину и даже за нее заплатила, и они попросту хотят ее доставить. Потом я обзвонил всех остальных, и мне рассказали ту же самую историю. Оказывается, Вайолет, потеряв свой «фордик», заказала целых восемь одинаковых «тойот-роудстеров» — это довольно навороченная модель джипа, на таких обычно разъезжают юные поп-звезды и парикмахеры. И все в разных мастерских.

— О боже! И она за них заплатила?

— Да. Все оплачено, машины стоят себе у дверей и ждут, когда кто-нибудь на них уедет. Я почти все утро пытался вернуть чеки. Дилеры отнеслись ко мне с большим пониманием. Вели себя просто чудесно.

— Но откуда у нее столько денег, черт возьми?

— Тетушки купаются в деньгах. Они даже ни разу не использовали свои трастовые фонды, которые утвердил отец Арчи. У них менталитет Скруджа. В отличие от остальных членов семейки, — мрачно добавил он. — Пинки с Лавинией тратят деньги с такой скоростью, что им нужно быть очень осторожными. И Роуз. Доля Арчи тает со скоростью ракеты. — Тут он замолк, позвенел мелочью в карманах, и вид у него стал по-настоящему встревоженный. — Что тут сказать. Не удивлюсь, если скоро банки начнут закрывать перед ней двери, а Арчи, разумеется, даже не догадывается. Кошельком распоряжается Роуз, а он в деньгах ничего не смыслит. — Дэвид нахмурился и посмотрел на свои брюки.

— Но… откуда вам все это известно?

— Что? — Он поднял голову. — Боже, я что, выдал кучу семейных секретов?

— Нет, что вы. Просто спрашиваю.

— Мать Джека — попечитель. И моя старая подруга. Джек не стал бы болтать, на него это не похоже, но на днях за стаканчиком виски с содовой он поведал мне кое-какие свои опасения. Опасения, которые высказала его мама.

Мама Джека. Ну конечно. Сестра Арчи. Я задумалась. Мне хотелось узнать побольше, но я чувствовала, что Дэвид тоже не любит болтать. Он и так уже слишком много мне рассказал. Я встала и улыбнулась.

— Что ж, Дэвид, еще раз большое вам спасибо. Не знаю, что бы мы без вас делали сегодня утром. Что скажешь, Макс? — Я взяла его за плечи.

— Спасибо, — угрюмо пробурчал Макс, пиная камни.

— Рад был помочь. Но я бы не стал выбрасывать эти цветы. Раз уж Макс их нарвал, вполне можно поставить их в церкви.

— Вы так думаете? — я неуверенно посмотрела на амариллисы.

— Почему бы и нет? По крайней мере, так будет хоть какая-то польза для Роуз. Только представьте: вся деревня будет думать, что она по доброте душевной пожертвовала три дюжины амариллисов, выращенных специально для церкви! Уверена, она именно такое оправдание придумает, сидя в первом ряду, тихонько скрипя зубами и выдавливая улыбку. Завтра обязательно надо прийти на службу в одиннадцать. Такое нельзя пропустить. Давайте я вам помогу. — И с этими словами он наклонился и поднял охапку цветов. Широко улыбаясь, он решительно зашагал через двор, чтобы положить цветы на заднее сиденье моей машины. Я посмотрела ему вслед, а потом… Да ну все к чертям. Я тоже взяла амариллисы и последовала за Дэвидом.

Через полчаса я ехала по направлению к церкви в машине, которая напоминала катафалк она была под завязку набита цветами. Мне не удалось завлечь мальчиков с собой, но, учитывая мои расшатанные нервы и перевозбуждение ввиду предстоящего вечера, это было и к лучшему. Я мысленно пробежала по своему расписанию и потянулась к мобильнику, чтобы позвонить Джесс. Мне вдруг пришло в голову, что вполне в духе Роуз проверить, там я или нет. Подловить меня, короче.

— Джесс? Привет, это я.

— Люси! Как дела?

— Отлично. Послушай, Джесс, я хотела спросить, как там Генри, но…

— С ним все в порядке. Ему уже намного лучше, — затараторила она. — Да, он совершенно выздоровел, спасибо. Он сейчас такой хорошенький! Это самый лучший возраст у детей.

— О! Замечательно. — Значит, он не ведет себя, как все отвратительно капризные двухлетние дети? Голос у нее вроде бодрый. — А… хм-м… как там Джейми? — осторожно спросила я. — Все еще в командировке? Все еще ведет себя, как ублюдок? — Но надо же спросить. Это наш ритуал, Джесс должна облегчить душу.

— Великолепно, — промурлыкала она. Странно.

— Что? — Я нахмурила брови. — Значит, он уже не двуличный бабник?

— Нет, что ты, он просто прелесть. У нас такая любовь.

— Джесс!

— Я знаю, — рассмеялась она. — Даже страшно, да?

— Но… как же это?

— Это долгая история, и мне очень стыдно, потому что я вела себя позорно, но… ну ладно, расскажу. Ты же моя подруга.

— Вот именно! И что за история?

— Короче, на днях я подслушала, как он разговаривает по телефону. Он был наверху и не знал, что я вошла. Он разговаривал с Филом, своим приятелем с работы, и изливал ему душу, что Джейми вообще не свойственно. Я только что вернулась из «Теско» и случайно услышала, как он горячо ему что-то твердит наверху. Так вот, я тихонько поставила пакеты на коврик, подкралась и стала подслушивать у двери. И знаешь, Люси, он нес какую-то чушь, абсурд полный. О том, что он подозревает, что у меня якобы роман, потому что я стала какая-то холодная и странно с ним разговариваю — можешь себе представить? Вот козел! Откуда у меня время? И самое главное — откуда у меня желание заводить роман!

— А причина, по которой ты вела себя холодно и странно, — вздохнула я, — в том, что это ты думала, что у него роман. Значит, ты козлиха, Джесс.

— Я знаю, — согласилась она. — Я же призналась, что вела себя позорно. Но он тоже в этом виноват — чуть-чуть. Только подумай, все это время мы кружили вокруг друг друга, как подозрительные акулы, проверяли карманы, рыскали в бумажниках в поиске ресторанных счетов… И если бы я не услышала, как он говорит по телефону, ничего бы так и не выяснилось! Понимаешь, проблема в том, что мы не общаемся. Не говорим о том, что у нас на уме. Мы слишком гордые, наверное, но если бы ты знала, как мы сейчас компенсируем потерянное время! Честно, Люси, мне так с ним хорошо. Теперь я припоминаю, почему вышла за него замуж, почему полюбила его!

— Еще бы, — поддержала я ее, — ведь он просто лапочка, я всегда так говорила.

— Точно, — смущенно согласилась она. — А я тебя не слушала.

— Ох, Джесс, я так рада. Значит, все наконец выяснилось. — Я говорила искренне: я на самом деле была рада. Но почему, интересно, меня вдруг стала мучить зависть? Ведь у меня в жизни тоже все чудесно! Как же иначе. У меня ведь есть мой Чарли! Тут я вдруг вспомнила, зачем позвонила, и рассказала ей, какую придумала хитрость. Что на самом деле я буду в другом месте, хотя должна как будто поехать к ней, и так далее.

— Значит, ты хочешь, чтобы я соврала, — холодно проговорила она.

— Нет! Ни в коем случае, Джесс, тебя никто и не спросит. Просто прикрой меня на всякий случай. Мало ли что. Но никто не приедет к тебе и не будет стучать в дверь, требуя меня показать!

— Это так на тебя не похоже, Люси. Прятаться. Обманывать.

— Не похоже… Джесс, хоть ты на меня не накидывайся! Я же сказала, никто тебя не спросит. Просто… ну ты понимаешь, мало ли, вдруг мальчикам что-то понадобится? Если они позвонят, скажешь, что я вышла в магазин или придумаешь еще что-нибудь. Я не хочу, чтобы Бен позвонил, а ты ответила, что понятия не имеешь, где я. — Меня бросило в жар, я вся вспотела. И вдруг почувствовала себя ужасно. Ну зачем я ей позвонила? Вряд ли Бен станет ей названивать. Теперь она только испортит мои чудесные предвкушения своим ледяным тоном!

— Ладно, Джесс, забудь, — выпалила я. — Я вижу, что это ставит тебя в трудное положение. — Я остановилась у церкви. — Забудь, что я тебя просила.

— Ничего я не забуду. И не позволю Бену пугаться, расстраиваться и переживать, куда ты подевалась. Если он позвонит, я скажу, что ты ушла в магазин, но послушай, Люси…

Я послушала. Отодвинув трубку подальше. Так что слышала я не так уж много. Когда она закончила, я опять прижала трубку к уху.

— Понятно? — говорила она. — Ты это понимаешь, не так ли?

— Конечно, понимаю, — кивнула я.

— Тогда прошу тебя, будь осторожна.

— Еще как буду! — процедила я сквозь сжатые зубы. О боже, да за кого она меня принимает — за шестилетнего ребенка, что ли?

— Я тебя знаю, и… О! Я должна идти, звонят в дверь. Джейми пришел пообедать и… — она хихикнула. — Ну, ты понимаешь. Скоро созвонимся, Люси, ладно? Целую тебя.

— И я тебя.

Я уставилась на потухший мобильник. «Господи, ну кому нужны друзья, — с горечью подумала я. — Кому они вообще нужны?»

Ссутулившись, я зашагала по узкой гравийной дорожке к двери церкви. Внутри стоял знакомый запах сырого камня, начищенного воском дерева и свечей. Меня охватила грусть, как всегда, когда я оказывалась в церкви. Я подождала, пока за мной закроется тяжелая дверь, и глубоко вздохнула. У алтаря Мимси Комптон-Беррелл уже занималась делом. Она аккуратно собирала вазы с увядшими цветами и позеленевшей водой и относила их в боковую комнату.

— Извини за опоздание, — проговорила я, собравшись с духом и поспешив по проходу к алтарю. Мы вместе вошли в тесную ризницу. Здесь было высокое решетчатое окно и продолговатый стол, заставленный вазами. — Как мило, что ты согласилась прийти и мне помочь. Одна бы я не справилась.

Она улыбнулась мне и убрала с глаз густую светлую челку. — Да брось, конечно, справилась бы. Я не против, все равно мне сегодня нечего делать… О боже. — Она замерла. — Что это там у тебя?

— А, это. — Я поморщилась и бросила цветы на пол. — Амариллисы Роуз, вся коллекция.

— Да, я вижу, но… Господи. Тебе не кажется, что это уж слишком? — Она ошеломленно посмотрела вниз. — Откуда они?

— Макс нарвал, — вздохнула я. — Он-то думал, что мне помогает. Участвует в Божьем деле.

— О! — Она прикрыла рукой рот. — Роуз, наверное, в бешенстве! Она же их из луковиц выращивала, да?

— Не сыпь мне соль на рану, — простонала я, измученно качая головой. — Не знаю я, как она их выращивала. И поскольку я настоящая трусиха, то даже не видела, как она взбеленилась. Предоставила это Дэвиду Мортимеру, который решил, что будет благоразумно, если они с Максом все ей объяснят. Позор, короче. Я должна была ей все рассказать. Не понимаю, куда в последнее время подевалась моя смелость, — смущенно проговорила я. — Совсем я упала духом. — Я взяла несчастные амариллисы и разложила их на столе.

— Бред, — проговорила Мимси, защищая меня, — ты правильно сделала, что не вмешалась. Ты знаешь, что Роуз не станет ругать маленьких мальчиков, особенно твоих сыновей. Так что даже хорошо, что Макс сам с ней объяснился. Так же обстояло дело, когда Нед с Гектором были маленькие: им все сходило с рук, а Лавиния с Пинки для нее попросту не существовали, они все детство провели с Джоан, помогая ей накрывать на стол. Кстати, где Лавиния? Когда мы говорили по телефону, у нее был какой-то странный голос.

— Романтическое свидание, — горько проговорила я, восхищенно глядя, как ловко Мимси управляется с длинными стеблями, расставляя их в хрустальной вазе.

Она оторопела.

— И с кем же? Надеюсь, не с этой кошмарной мартышкой, Рочестером-Кларком?

— Нет, с каким-то Родди Тейлором.

— А, Родди Тейлор! Я уже хотела над ней посмеяться, но Родди довольно симпатичный. Вот Рочестер-Кларк — ужас. Я как-то раз с ним встречалась — даже пару раз, вообще-то, видимо, совсем была в отчаянии, — и он все время водил меня по шикарным ресторанам. Это было, еще когда я жила в Лондоне, постоянно нуждалась в деньгах и все время хотела есть. Он мне не нравился, но в конце концов я почувствовала себя виноватой из-за того, что он меня кормит, и подумала, что должна… ну, ты понимаешь.

— Господи, — хихикнула я, — мне это чувство знакомо. Кошмар! И ты это сделала?

— Ну, я пригласила его к себе в квартиру как-то вечером: мне казалось, что мы оба в глубине души понимаем, что что-то должно произойти. Я даже предложила приготовить для него ужин — ненормальная. Короче, он пришел и даже принес с собой сумку с вещами — мне это показалось уж слишком наглым. Там была пижама, зубная щетка, тапочки, пачка хлопьев, и — ты не поверишь — одноразовое сиденье для унитаза.

— Обалдеть! — воскликнула я. — Так он себе представлял ночь страсти?

— Но ничего у нас не получилось. Я просто не смогла. — Она задумчиво прищурилась. — Кажется, меня добило сочетание хлопьев и одноразового сиденья. Как будто второе непосредственно вытекало из первого. Я, наверное, представила, как буду убирать в ванной после того, как он там закончит. Очень несексуально.

Мы в ужасе завизжали, а потом поспешно прикрыли рты. Было как-то неправильно надрывать животы от хохота в церкви. Но и приятно тоже. Такой знакомый, милый звук женского смеха. Я смотрела, как Мимси искусно расставляет вазы, чтобы цветы с длинными стеблями были позади, а с короткими — спереди, слегка увядшие бутоны менее видны, а крепкие — на самом виду. Ей это удавалось так легко, без усилий. Но ведь у нее был процветающий бизнес — цветочное оформление для роскошных свадеб. Она работала, и светлые волосы закрывали ее сияющие зеленые глаза. Я была рада ее видеть. Надо нам почаще встречаться. Я хотела бы познакомиться с ее друзьями. Наверняка у нее их куча.

— Что ты делаешь в свободное время, Люси? — спросила Мимси, почти прочитав мои мысли. — Я слышала, ты работаешь у Кита Александера в особняке, но там не очень-то весело. После Лондона тебе здесь наверняка страшно скучно, да?

— Пока еще нет, — осмотрительно ответила я. — Ведь я здесь совсем недавно, но понятно, что рано или поздно… ну, здесь очень тихо.

— Тихо! Послушай меня, — сказала она и помахала цветком у меня перед носом. — Поверь, уж я-то знаю: тут просто трясина. Разве что ты любишь торжественные обеды, где дамы выходят из-за стола, а мужчины идут пить портвейн, или игры в бридж пара на пару или в вист. Это ужасно. Единственный просвет в этом болоте — местная дискотека в Портабери.

— Хорошая?

— Если тебе нравятся прыщавые юнцы моложе семнадцати лет, то лучше не найти. Но нормального мужика ты тут никогда не встретишь. Придется время от времени выбираться на охоту в Лондон.

— Но я уже кое-кого встретила, — взволнованно проговорила я: не удержалась. — Мужчину. И он просто прелесть, хотя, должна признать, я как раз в Лондоне с ним и познакомилась.

— Правда? — Ее глаза округлились. Она бросила свой букет и с восхищением посмотрела на меня. — Быстрая работа. Я потрясена. Когда узнаю тебя получше и мы разопьем бутылочку вина, расспрошу поподробнее, — поддразнила меня она. — Только не говори, что это Кит Александер!

Я уставилась на нее.

— Нет, что ты, — медленно проговорила я. — Правда, я вроде как задумывалась на эту тему… Так, в абстрактном смысле. Подумала, что он очень мил и лакомый кусочек, между прочим. А что с ним не так?

— Да ничего, — поспешно выпалила она, подбирая папоротник. — Ты права, он очень милый и лапочка.

Просто… — она заколебалась. — Просто у него есть одна проблема. Поскольку я дружу с Джулией, я об этом знаю. Но не могу рассказать.

— С Джулией?

— Это его жена. Бывшая.

— Точно! — Я резко опустила цветы. — Мне всегда было любопытно. А почему ты не можешь рассказать? Какая она, эта Джулия? Она, что, правда, сбежала от него с водопроводчиком?

— Да, правда, но она очень долго терпела. Понимаешь ли, — Мимси явно сомневалась, стоит ли мне признаваться, — мне, наверное, не надо говорить об этом, но… Когда Джулия сбежала, весь огонь обрушился на нее, все порицали ее, как грязную шлюшку, а это так несправедливо, потому что она-то была не виновата. Видишь ли, проблема в том, что Кит — импотент.

Я вытаращилась на нее. Потом нахмурилась.

— Погоди-ка, я все время путаю. Это значит, что он не может иметь детей или у него не стоит?

— Мягко говоря, последнее, хотя, разумеется, если у него не стоит, он и детей сделать не может. Хотя как-то им удалось в первые годы брака родить двоих.

— О боже. А потом… что, никакого секса?

— Вот именно, никакого секса, хотя они и пытались. Оба. Бедняжка Джулия из кожи вон лезла, чтобы превратиться в сексуальную кошечку и завести Кита, но это все-таки не ее стиль. Откровенно говоря, она довольно резкая девица, любит лошадей и больше всего в жизни обожает чистить конюшни в джинсах и резиновых сапогах. Но когда она поняла, что его это не возбуждает, а, наоборот, отталкивает, она записалась в спортивный клуб. Похудела, загорела в солярии с головы до ног, сделала маникюр, и когда я ей ни звонила, ее вечно не было дома — только она не на лошади каталась, а покупала эротичное белье. Видела бы ты, как она ради него наряжалась! И куколкой, и женщиной-вамп, и мисс Садомазо — перепробовала все. Кит в нетерпении ждал ее в кровати, и она выплывала из ванной, танцевала для него канкан, надеясь, что он вот-вот обнажит свой железный стержень, но… Ничего. Ноль. Я подавила смешок:

— Как печально. Значит, так у них ничего и не получилось?

— Иногда получалось, конечно, но всегда в самый неподходящий момент. Джулия все время шутила, что ходит она себе спокойно по супермаркету, и тут Кит звонит по мобильнику и кричит: «У меня эрекция! Скорее, дорогая, приезжай!» Она бросает тележку с продуктами и шипит в трубку: «Пристегни его к кнуту для верховой езды, я еду!» — Мимси вздохнула. — Да уж, Джулию нельзя упрекнуть в том, что она не старалась. Они оба делали все возможное, чтобы спасти брак. Десять баллов из десяти за творческую изобретательность. — Она прищурилась и посмотрела в никуда. — Одно время даже играли в «голый крокет», хотя Джулии это не очень-то нравилось. Голышом стоять на сырой лужайке было холодно, и к тому же Фрэмптон видно из половины домов в деревне. Но Кит настаивал, что именно в такой позе, когда она размахивает молотком, его либидо прямо-таки чудесным образом взлетает.

— Ну, если уж это не сработало, то ничего не поможет! Тогда неудивительно, что в конце концов она выбрала старый добрый секс с парнем в голубом комбинезоне.

— Именно. В один прекрасный день он пришел к ним домой, проделал какие-то чудеса с поплавковым клапаном, и она уже не вернулась к Киту. И я считаю, что винить ее нельзя. — Она вздохнула. — Так что наш Кит вовсе не такой лакомый кусочек, как кажется, хотя парень он очень приятный. — Она улыбнулась. — К тому же при мысли о сексе у некоторых женщин коленки подкашиваются. Но секс когда-нибудь? В далекой перспективе? Это не для нашей Джулии. Она очень сексуальна. — Мимси хитро посмотрела на меня. — Так давай же признавайся. Если это не Кит, то кто?

Я залилась краской и для поддержки ухватилась за лежавший рядом амариллис. Заколебалась, повертела его в руках. В нормальных обстоятельствах я, конечно же, ей бы призналась, она такая милая хохотушка, но по очевидным причинам… Я закусила губу.

Она толкнула меня локтем.

— Не волнуйся, я вижу, что это такое новое, драгоценное чувство и ты пока не можешь делиться им с другими. Я просто любопытна. Это у меня от матери. Именно она нацелила бинокль на лужайку для крокета во Фрэмптоне. О… — Мимси замерла, услышав на улице гудок автомобиля. — Это ко мне. — На улице хлопнула дверца машины. Послышались голоса, еще один веселый гудок, а потом по ступеням застучали каблучки.

— Наконец-то. — Мимси посмотрела на часы. — Она на праздник ходила, а я знала, что буду здесь тебе помогать, так что попросила одну из мам ее подвезти.

— Кого? — спросила я. Дверь церкви распахнулась, и в помещение ворвался резкий сквозняк.

— Разве я не говорила? Мою дочь. Привет, дорогая!

Дверь церкви захлопнулась, и ветер взметнул в воздух, словно россыпь конфетти, расписание служб и бумажки, которые лежали на задней скамье. Через секунду в проходе, размахивая хвостиками, появилась Эллен.