Когда Мэйзи обнаружила меня некоторое время спустя, я сидела в углу комнаты в полном отчаянии. Без кровинки в лице, она подошла ко мне и села рядом на корточки, взяв меня за руку.
— Ушли? — пробормотала я.
— Да, ушли.
— Это все неправда, Мэйзи, — прошептала я, глядя ей в глаза. — Я бы их никогда не оставила, ты знаешь, что не оставила бы.
— Знаю, знаю, — успокоила меня она. — Все это ужасная ошибка, все обойдется.
— Ничего не обойдется! Они хотят забрать у меня моих детей! — Мой голос перешел на визг. — Они именно это сказали, да? Ведь они вам только что именно это сказали, они хотят их у меня отнять!
— Нет, нет, они просто сказали, что… — Она запнулась, пытаясь взять себя в руки, а лицо было такое, как будто она вот-вот заплачет. — Они сказали, что пока мы должны смотреть за детьми. Это временное постановление. Я… я вообще-то не все поняла, что они сказали: подумала, это какой-то кошмар. Я все слушала ее голос, смотрела ей в лицо, но на самом деле не понимала… Она говорила что-то о постановлении об опеке из-за смерти Роуз, из-за пожара…
— О боже, неужели они это сделают? Скажи, что этого не случится! — истерично завопила я, вскакивая с места и заливаясь слезами. — Они не могут отнять у меня детей, Мэйзи!
— Нет-нет, конечно, дорогая, не могут, конечно же, нет! — Она потянулась и взяла меня за руки: губы ее дрожали, в глазах застыло отчаяние.
Я посмотрела на нее, стоящую на коленях, в ее глаза — и с ужасом увидела в них неприкрытый страх.
— Ты думаешь, что так они и поступят, да? — прошептала я. — Ты думаешь, что Бена отправят в интернат из-за того, что он сделал? Они возьмут ручку и поставят галочку в бланке в мэрии… Ты думаешь, что у них есть на это право?
— Я… я не знаю, — заплакала она, отпустив мои ладони и в отчаянии заламывая руки. — Как бы я хотела, чтобы Лукас был здесь! Они говорили такие ужасные вещи. Что ты оставила детей ночевать одних в доме, а сама поехала в гостиницу встречаться с каким-то женатым мужчиной! — Она посмотрела на меня и вдруг показалась мне очень старой и совершенно сбитой с толку. — И я сказала им, что это полная чушь. Моя Люси на такое не способна. Я понурилась.
— Вообще-то, это правда. Но, Мэйзи, у нас ничего не было, я просто не смогла. Я познакомилась с его женой, и… о боже, это длинная и ужасная история, и к тому же это вовсе не делает меня плохой матерью! И не значит, что я бросаю своих детей в окружении самодельных фейерверков и позволяю им поджигать дома!
— Конечно, не значит, — поддержала меня Мэйзи, торопливо поднимаясь на ноги. — Но все же… — Ее лицо снова приняло встревоженное выражение. — Зачем ей клеветать на тебя?
— Роуз?
— Да, зачем ей на тебя наговаривать? Вся эта клевета в ее блокноте.
— Да не знаю я! — зарыдала я, отворачиваясь и вцепившись в волосы руками. Я зашагала по комнате. — Не знаю, зачем ей это было надо. Неужели она до такой степени меня ненавидела? Я что же, была такой кошмарной невесткой? Ведь это она меня к себе и пригласила, она сама роскошно отделала амбар, захотела видеть меня у себя в доме, поэтому я просто не представляю, почему… — И тут я вдруг замерла у эркера и уставилась на вишневое дерево в саду. — Хотя нет, теперь знаю. — Я обернулась и взглянула на Мэйзи. — Она хотела отнять у меня моих детей. Хотела их заполучить, а от меня избавиться. Она хотела оставить их себе.
— Нет! — Мэйзи шагнула мне навстречу. — Не может быть, чтобы она была такой мерзавкой!
— Может, — прошептала я. Мысли бешено закрутились в голове.
— Но она же была так добра, пригласила тебя к себе. Я знаю Роуз, она бы никогда…
— Нет, Мэйзи, она нарочно это сделала! — вскрикнула я, подбежав к маме, взяв ее за руки и хорошенько встряхнув. На ее лице было написано безмолвное изумление, но мысли в моей голове уже вертелись, как калейдоскоп.
— О да, она хотела отнять их, — я бросила ее руки и зашагала по комнате, кусая ноготь большого пальца и думая, думая, думая. — Но она хотела, чтобы они жили с ней, в ее доме, в Незерби-Холле, а не в амбаре со мной. Она не хотела, чтобы между ними и ее семьей кто-то стоял, и этим кем-то была я… Она хотела воспитать внуков так, как считала нужным. Сама посуди, она с самого начала все это продумала, потому и пригласила меня туда жить. Я и тогда понимала, что вовсе не из-за любви ко мне она это делает, но не подозревала, что она зайдет так далеко… Это же мальчики Неда, понимаешь. Не мои, а Неда. А теперь, когда она умерла, никто и не узнает правду. И она очень хитро все рассчитала. Кое-что из того, что записано у нее в дневнике, действительно правда — например, как Макс упал в реку. Все остальное же — наглая ложь, присыпанная зернышками правды… Полицейские подумают так же, как ты. Что никто не может задумать такую подлость, никто не способен на такое. Но я знаю, на что она способна. Я знаю, что она за чудовище. — Я рухнула на диван в изнеможении, потрясенная до глубины души. — Я знаю!
Я вспомнила, как после смерти Неда Роуз постоянно звонила мне по телефону и ковыряла мои раны. Она специально доводила меня, чтобы я сломалась и признала, что не справляюсь. Не справляюсь с воспитанием моих детей. Она уже тогда все это задумала. Она хотела получить опеку над ними. Еще четыре года назад!
Мэйзи подошла и села рядом. Ее лицо было бледным, испуганным.
— Но, дорогая, это слишком чудовищно, слишком…
— Бен! — Я внезапно выпрямилась, напугав мать, вскочила на ноги и даже опрокинула лампу. Мне вдруг все стало абсолютно ясно.
— Мэйзи, где Бен? Я должна с ним поговорить. — Я бросилась вон из комнаты. — Мы сможем во всем разобраться, если я заставлю своего сына открыть свой чертов рот и заговорить!
— Нет, Люси, он не…
— Плевать мне, готов он или нет! И плевать на его чувствительность. — Я ворвалась на кухню. Услышала, как Мэйзи зовет меня обратно. На кухне никого не было. Пусто. Я в ужасе обернулась. — Мэйзи, где мои дети? Бен! — заорала я, бросаясь обратно в коридор и взлетая вверх по лестнице. — Бен!!! Мэйзи, они что, их забрали? Они…
— Люси, все в порядке. — Она прибежала из гостиной и столкнулась со мной в дверях, когда я пулей вылетела из комнаты. Она схватила меня за плечи. — Лукас пошел с ними гулять, все нормально! Я хотела тебе сказать, но ты как ненормальная! Все в порядке, успокойся!
— Лукас?
— Да!
Секунду мы стояли и смотрели друг на друга. Потом я уронила голову, закрыла лицо руками и зарыдала. Она обняла меня. Не сопротивляясь, я позволила ей отвести себя на кухню и усадить за стол. Я сидела и рыдала, а она обнимала меня за плечи.
— Когда полиция с тобой разговаривала, — тихо объяснила она, — Бен вдруг очень сильно побледнел и бросился в сад. Сначала мы никак не могли его найти, но потом Лукас его отыскал. Он сидел за сараем и весь трясся. Лукас отвел его в парк купить мороженого.
— В парк? — Я обратила к ней зареванное лицо. — Но он же присмотрит за ним, правда, Мэйзи? Если Бен встревожен и напутан приездом полиции и тем, что он им рассказал, он может… — Что он может сотворить? Сбежать? Я ужаснулась. Неужели он решит убежать? Раньше такая мысль никогда, никогда не приходила мне в голову. Я не могла представить, что мои дети находятся где-то еще, кроме как рядом со мной. Но сейчас, после всех этих катастрофических событий, я даже не знала, что и думать. Я не знала, как отреагирует этот страшно замкнутый мальчик, который никому ничего не рассказывает. Стоит только Лукасу повернуться к нему спиной, чтобы купить конфет… стоит ему лишь немного отвлечься…
— Лукас за ним присмотрит, — с горячностью уверила меня Мэйзи. — Как же иначе? И они вернутся через минуту. Тогда и поговоришь с Беном. Потолкуешь с ним.
Я кивнула.
— Мы не должны паниковать, — твердо произнесла она. — Это ни к чему хорошему не приведет. Если мы будем впадать в истерику, это не поможет делу.
— Да. — Я посмотрела на нее, широко раскрыв глаза. Какой ужас. Теперь на меня заведено дело.
Мы замолчали.
— Мэйзи, как ты думаешь, наверняка ведь он просто хотел пошутить и произошел несчастный случай? С поджогом. Ведь он не…
— Разумеется, — уверенно оборвала меня она. — Маленькие мальчики и спички, Святые Небеса! Помню, когда твой брат был маленький, он…
Она осеклась: в дверь позвонили. Мы перекинулись взглядами.
— Это не Лукас, — выпалила я.
— Нет. У него есть ключ.
— Ох, Мэйзи, давай не будем открывать, — взмолилась я, взяв ее за руку. — Это наверняка опять они! Та женщина предупредила, что они опять придут. Давай притворимся, что никого нет дома. Подождем, пока вернется Бен, и я с ним поговорю. Мы сами им позвоним, когда у нас будут ответы!
Она смотрела на меня, и я видела, что ей тоже не хочется никого пускать. Она задумалась, а потом встала и разгладила платье.
— Нет, так нельзя, Люси. Нельзя врать и прятаться. Мы этого никогда не делали. Выше голову. Просто говори правду, и все будет хорошо.
Она вышла в коридор, чтобы открыть дверь. Я тупо ждала за столом. Словно во сне услышала, как открылась дверь. Представила себе работников социальной службы, стоящих на пороге… Молодые серьезные люди. Он с бородой, она — без косметики, с густыми бровями, в очках. Своих детей у них, разумеется, нет, и они понятия не имеют, что значит одной воспитывать двоих сыновей. Но зато они знают, что такое идеальное воспитание. Пусть эти люди выглядят скромно, но вы не заблуждайтесь. Они полны решимости изгнать из мира все зло. Они допрашивают матерей, которые живут в высотных многоквартирных домах и которым повезло еще меньше, чем мне. «Почему ваш ребенок во вчерашнем грязном подгузнике?» «Почему в два часа посуда после завтрака еще не убрана со стола, а старшие дети не в школе?» «Почему мать расхаживает в халате и у нее такой неприбранный и унылый вид?» Я вспомнила то время, когда жила в Лондоне и чувствовала, что потихоньку погружаюсь в зыбучий песок. Я чувствовала, что однажды утром могу и вовсе не встать с кровати, знала, что это возможно. Это было в Челси. На Ройял-авеню. Такие вещи необязательно случаются в съемной квартире в непрестижном Хэкни. Но я не сдавалась. Я стискивала зубы, вытаскивала себя из кровати, заворачивала сэндвичи мальчикам в школу и продолжала жить дальше. Продолжала ради них, понимая, что, если бы их не было, я бы уже давно сдалась. И ведь в любой момент эти люди могли позвонить и обнаружить меня в истерике. Неужели у них были законные основания волноваться о моих детях уже тогда? А ведь сейчас прошло четыре года, и худшее позади.
«Если они заберут у меня детей, я покончу с собой», решила я совершенно бесстрастно. Эта мысль прозвучала у меня в голове с такой поразительной ясностью, что я даже успокоилась. Ну конечно же, все очень просто. Без детей я жить не смогу, так что всего-то останется принять каких-нибудь таблеток или что-нибудь вроде того. И уснуть. И с этой оптимистической мыслью я собралась с духом и поняла, что готова встретиться с явившейся парочкой из службы социального надзора. Я готова ответить на их наглые и нескромные вопросы.
Я слышала, как Мэйзи шла вместе с ними по коридору. Она открыла дверь в кухню, и тут я поняла, что ей отвечают мужские голоса… И на пороге появились Джек и Дэвид.
— О! — Я вскочила в недоумении. Торопливо взглянув на Мэйзи, я поняла, что она успела вкратце обрисовать им ситуацию. Мне стало стыдно оттого, что они теперь знают, хоть мне и нечего было стыдиться. Я не могла взглянуть Джеку в глаза.
— Люси, — Дэвид поспешно пересек комнату и взял меня за руки. — Сильно тебе досталось. Мне жаль, что тебе пришлось через это пройти.
— Но… этого же не произойдет, Дэвид? — промямлила я. — Мы все это знаем! Вы… вы оба меня знаете, — тут я наконец отважилась взглянуть на Джека, — и оба знаете Бена, и понимаете, что ничего подобного произойти не могло. Вы же им скажете… вы же расскажете им — все вы, и Арчи, и Лавиния, и Пинки — то, что Роуз сделала, то, что она сказала…
— Сядь, Люси, — тихо проговорил Джек, прерывая мой лепет и пододвигая мне стул.
Я села и поняла, что меня всю трясет. Я вцепилась в стол, в клеенку, и Джек сел рядом со мной. Мэйзи с Дэвидом примостились напротив.
— Люси, мы с Дэвидом хотим тебе кое-что сказать, — начал Джек. — Половина тебе уже известна, но ты не знаешь причины, из-за которой все произошло.
— Что мне известно? — я посмотрела на Дэвида. — Да я ничего не знаю! Знаю только, что Роуз хотела отнять у меня моих детей, пыталась меня подставить, дала полиции ложные показания. Вот так, все очень просто!
Джек кивнул.
— Это мы тоже знаем.
— Знаете? — ахнула я. — Ты уверен?
— Уверен на все сто.
— О, слава богу! — Я откинулась на спинку стула и уставилась на него.
— Роуз хотела дискредитировать тебя и выставить скверной матерью. Поэтому и вела подробный дневник, записывая все те случаи, когда дети оставались одни…
— Но я их не оставляла!
— Нет, ты просила ее за ними присмотреть, а она притворялась, будто ничего не знает. Когда дети оставались с Тришей, она неожиданно отзывала ее на кухню помогать Джоан, а дети сидели в амбаре одни.
— Господи Иисусе! Это правда?
— Потом она приходила и забирала их в дом, естественно, как и полагается ответственной бабушке. И все записывала. «Понедельник… забрала мальчиков… сидели одни в амбаре… какой позор». И, разумеется, она пристально следила за тобой и Чарли Флетчером.
— Но… но как, ради всего святого, как она о нем узнала? Я думала, никто не знает!
— О, Роуз во все совала свой нос, она поставила себе такую задачу. И когда вы с Чарли познакомились на вечеринке, она просто не верила своему счастью. Злорадно следила за тем, как развиваются ваши отношения, и ждала, когда же подвернется удобный случай, когда ты решишь провести с ним ночь и вы пуститесь во все тяжкие. Можешь представить, в какой она пришла восторг, когда совершенно случайно ей подвернулась возможность — ты уехала и не предупредила мальчиков, где они должны ночевать! По какой-то причине — этого мы так и не выяснили — мальчики легли спать одни. Потом Роуз прокралась в дом и устроила поджог.
— РОУЗ УСТРОИЛА ПОДЖОГ?
— Да, вне всяких сомнений. На кухне, в мусорной корзине. Это был маленький костер из журналов с комиксами и спичек — такой, который могли бы устроить сами мальчики. Чтобы потом она сама могла легко его потушить. И с ужасом доложить обо всем властям.
— Минуточку, минутку, — я схватилась за голову. — Говорите, она подожгла дом? Это она вам все это рассказала?
Дэвид кивнул.
— Да, перед смертью. После того, как дала ложные показания полиции.
— О! — Я схватила сигареты Мэйзи со стола и закурила, глубоко затягиваясь.
— Короче говоря, она устроила пожар, представив все так, как будто это дело рук мальчиков, и собиралась бежать в Незерби, чтобы поднять тревогу, как вдруг оглянулась и к ужасу своему увидела, что огонь разгорелся. Что теперь это уже не маленький костерок на кухне и дым валит из окна первого этажа. В испуге она вернулась в дом и обнаружила, что пластиковый мешок для мусора вспыхнул, как порох, и пламя перекинулось на перила. Загорелась лестница. Она запаниковала, принялась поливать огонь водой из ведер, но все было бесполезно: горели деревянные столы и шкафы, и дым был повсюду. Пожар вышел из-под контроля. Она стала бегать от раковины к лестнице с тяжелыми ведрами воды, но это не помогло. Тогда она в панике побежала наверх, но под ее ногами обрушилась ступенька: огонь уже охватил лестницу снизу. Роуз высвободила ногу и поднялась наверх, но дым уже проник в спальни, и она была в такой панике, что забыла, где комнаты мальчиков. В густом дыму она свернула не в ту сторону, пробежала по коридору, открыла чуланы и дверь твоей спальни, и от сквозняка огонь разгорелся еще сильнее.
— Но мальчики же спят в одной комнате в дальнем углу коридора, — ахнула я.
Он кивнул.
— Вот именно. Поэтому ей пришлось повернуть обратно и пройти мимо пылающей лестницы на ту сторону балкона. Она обнаружила детей у кровати Бена: они в ужасе прижимали ладони ко рту. Роуз схватила их и побежала к лестнице, но к тому времени она уже была вся в огне. Пройти было невозможно.
— Господи боже…
— И вот Роуз с двумя детьми, которые кашляли и глотали ртом воздух, просто попятилась назад. Они пробрались в спальню мальчиков и спрятались за кровать. У них не было никакого плана. Правда, Роуз предложила им помолиться.
— О боже, — пробормотала я, схватившись за голову. Я представила себе эту сцену.
— Дэвид, неужели она до такой степени хотела заполучить опеку над моими сыновьями? Неужели она способна была дойти до такого? Совершить такую мерзость?
Дэвид замялся.
— Ее план не удался, произошел несчастный случай. Но да, ты права. Она хотела заполучить их любой ценой.
— А как же я?
— Сначала она была не против, что ты будешь с ними, хотела, чтобы ты тоже жила рядом, но потом начала бояться, что ты переедешь. Помнишь, Люси, она как-то зашла поговорить с тобой в амбар? Я тогда еще заезжал за ней на машине. Она так отчаянно хотела, чтобы вы остались жить с ней навсегда! После всего, что она для тебя сделала, ей казалось, что ты все же недовольна. Ей казалось, что ты захочешь начать новую жизнь и заберешь с собой ее драгоценных мальчиков. Она с горечью вспоминала о своих планах, о том, сколько денег потратила на амбар, о том, какое образование хотела дать внукам, о всех аристократических семействах, с которыми собиралась их познакомить, о кругах, в которых они будут вращаться, о девушках, с которыми будут встречаться потом, когда подрастут… И тут, из-за какой-то твоей прихоти, она могла все это потерять! Потерять контроль. Контроль для Роуз был очень важен. И семья, разумеется. Семья для нее была всем на свете.
— Но и для меня тоже!
— Да, но мы тут говорим о семье с большой буквы, Люси. Бен числился в наследниках. Он должен был унаследовать Незерби.
— Бен?
— Разумеется. Гектор уехал и в глазах Арчи пропал навсегда, Нед умер, и Бен оказался старшим ребенком мужского пола.
— Но… но как же Лавиния?
— Да брось ты, — фыркнул Дэвид. — Нет, нет. В семействе Феллоузов женщины наследуют имущество только в крайних обстоятельствах, если не останется ни одного мужчины. Мужская линия — это все. И Роуз это знала.
— Но она не знала кое-чего еще, — тихо произнес Джек. — Роуз не знала, что Бен не может претендовать на наследство. Арчи ему никогда бы не позволил.
Я вытаращилась на него.
— Но почему? — спросила Мэйзи.
Повисла тишина. Джек посмотрел на Дэвида. И глаза Дэвида медленно обратились ко мне, как будто кто-то навел прожектор.
— Ты же знаешь, Люси.
Я не знала, но сейчас, когда я смотрела на него, в голове моей крутились колесики, похожие на заводящийся пропеллер. Мне казалось, что все эти обрывки света, все эти крошечные кусочки калейдоскопа вдруг завертелись, только не хаотично, а упорядоченно и все встало на свои места. Я смотрела на его красивое морщинистое лицо… высокий лоб, добродушные складки у рта, нос… в глазах не было сходства, они были слишком серые, но вот руки… никаких сомнений. Пальцы, сплетенные на столе. Знакомые до боли. Я изумленно, медленно кивнула. Я была поражена, как это я раньше не догадалась.
— Да, я все понимаю, — прошептала я.
— Что? — спросила Мэйзи, явно сбитая с толку.
— Бен не может быть наследником, — медленно выговорила я, — потому что он не Феллоуз.
Мэйзи оторопела.
— Что?
— Он не Феллоуз, — повторила я, переводя глаза с Дэвида на Мэйзи. — Нед не сын Арчи.
— Не сын? Но…
— Он мой сын, — тихо промолвил Дэвид.
— ВАШ сын?!
Он кивнул. Я опять повернулась к нему. Я не могла отвести глаз, смотрела на него как завороженная. Дэвид откашлялся.
— Мы с Роуз… у нас был долгий роман, много лет назад, когда Арчи впервые завел себе подружку в Лондоне. И в результате появился Нед.
— Значит, мальчики…
— Мои внуки. — Он смотрел на меня так же пристально, как я на него. Я слышала свое дыхание.
— Вы и Роуз? — Мэйзи была потрясена.
— Да, я и Роуз. — Дэвид смутился. — Точнее, я и Роуз, какой она была в те дни. Самая красивая женщина на свете. Я уже давно сходил по ней с ума. Верьте или нет, до того, как она озлобилась на весь мир, она была не просто очаровательна, но и беззаботна, и смешлива, и очень приятна в общении. Она была душой любой вечеринки. Я знал ее многие годы, мы виделись у общих знакомых, а потом она вышла за Арчи. Но когда мы сблизились… все веселье пропало. Вечеринка закончилась, и Роуз превратилась в печальную одинокую женщину. Ей казалось, что ее предали, использовали. Арчи использовал ее как инкубатор для воспроизводства — и весьма эффективно. Она родила ему сына и наследника, а потом и Лавинию и после этого перестала его интересовать. Он переключился на юных фотомоделей.
— А Арчи был в курсе? — шепотом спросила я. — Насчет вас с Роуз?
— О да. — Дэвид удивленно взглянул на меня. — Он как-то спросил меня напрямую, когда мы играли в карты, и я честно ответил.
— Боже! И как он отреагировал?
— Нормально. Так же, как отреагировал бы любой мужчина. Воспринял это как должное, наверное. — Он задумчиво потер подбородок. — Правда, меня это несколько озадачило. Помню, ту партию я проиграл. — Он горько улыбнулся, потом нахмурился и потупился, погрузившись в раздумья. Наконец он поднял голову. — С тех пор он лишь однажды заговорил со мной об этом. Как-то раз, за портвейном, когда мы были вдвоем, очень поздно, он сказал: «Я рад, что это был ты, Дэвид. Я видел, что она уже на грани. А ты ее спас. И я рад, что ты это сделал. Рад, что это был ты, а не кто-нибудь другой. Мне самому это было не под силу».
— Не под силу общаться с собственной женой? Наверное, он был слишком занят со своей шлюхой в Лондоне, — сердито пробормотала я.
Дэвид безразлично пожал плечами. Ему не хотелось осуждать Арчи, старого друга. И впервые в жизни я прониклась чем-то вроде сочувствия к Роуз. Брошенная жена, которую заставляют принимать одиночество как должное. И в ее возрасте, в ее среде это считается нормальным. От нее ожидают, что она будет ухаживать за садом, председательствовать в благотворительных комитетах и всем быть довольной.
— Но… но Пинки же младше Неда.
— О да, и это ребенок Арчи, я в этом совершенно уверен. Он проследил. Думаю, даже Арчи досаждало, что его так открыто обманывают и оставляют в стороне, так что они завели еще одного ребенка, а нашей связи пришел конец. Без всяких сомнений, Пинки спасла их брак: сами видите, как Арчи ее обожает, как он ее балует. Да, это дочурка Арчи.
— Но он же никогда не признавался Роуз, что знает о Неде?
— Боже, конечно нет. У него есть гордость. Нельзя же выпускать кошку из мешка, чтобы вся округа пронюхала, нет, ни в коем случае. Конечно, люди кое о чем догадывались, ведь Нед был так не похож на остальных детей, и все знали о нашем романе… но ничего не говорилось вслух. И Роуз думала, что у нее есть кое-что против Арчи. Козырная карта в рукаве. Она понятия не имела, что ему все известно.
Я вспомнила, как Арчи со слезами на глазах бормотал у пустого очага: «Я бы ей не позволил, Люси. Я бы никогда не позволил Роуз…» Не позволил бы ей отдать наследство Бену. Вот о чем он говорил. Ведь Нед — не его родная плоть. И все же он ничего не сделал, он спокойно наблюдал, как она берет нас под крылышко, ремонтирует амбар за бешеные деньги, знал, что она задумала…
— А как же Нед? — тихо просила Мэйзи. — Он знал? Дэвид вопросительно посмотрел на меня.
— Нет! — выпалила я. — Нет, он никогда мне не говорил, и… ведь тогда я бы тоже знала. Он бы рассказал мне. Я уверена. И все же… он всегда… — Я замялась. «Ненавидел» — слишком уж сильное слово. — Он всегда так настороженно к ним относился. Особенно к матери. И к Арчи тоже. Можно даже сказать, что он им не доверял.
Я вспомнила нашу свадьбу: с какой горячностью он противился их приходу. «Они мне всю жизнь испоганили, — сердито кричал он тогда, — но этот день я им испортить не позволю!» И мы так редко их навещали. Мне приходилось чуть ли не силой его затаскивать… Я вспомнила письмо Роуз, в котором она признавалась мне, что Нед ее оттолкнул в подростковые годы. Что она стала вызывать у него отвращение. Может, он догадался?
— А вы никогда?.. — Я взглянула на Дэвида.
— Нет. Ему я никогда не рассказывал. Было бы несправедливо разлучать его с семьей. Но я всегда следил за его жизнью.
— Вы ему всегда нравились, — искренне проговорила я. — Он вас уважал, Дэвид. Он часто это говорил.
При этих словах что-то промелькнуло на лице Дэвида. Любовь? Или облегчение? Его сын, за взрослением которого он следил, которого наверняка до смерти хотел признать все эти годы… Когда мы только поженились, помню, как он приезжал в Незерби, чтобы познакомиться с нами. Мы тогда были неуклюжей молодой парочкой в побитой машине, с грудным ребенком. Дэвид широко улыбался, жал Неду руку и разливал нам коктейли в библиотеке, и мы оживленно болтали… пока не вошла Роуз, ледяная и безразличная снежная королева. Помню, я тогда подумала: какой добрый человек, как повезло Феллоузам, что у них есть такой друг семьи. Холостяк, который вечно напрашивается к ним в гости. Но теперь все встало на свои места. Они же даже внешне похожи — Дэвид и Нед. Оба небольшого роста, худощавые и красивые. Вот почему Нед и по характеру так мало был похож на Феллоузов, вот откуда у него интеллект и простые, непринужденные манеры. Все это от Дэвида. Я посмотрела на него через стол почти с благодарностью. Я была рада за своих сыновей. Значит, они Мортимеры, а не Феллоузы. Я почувствовала облегчение.
Все мы погрузились в свои мысли, и наступила тишина. Мы думали о лжи, о страсти и любви, обмане и одержимости, которые столько лет обуревали членов этой семьи, чтобы привести вот к такому концу.
— Значит, она вам все рассказала, Дэвид? — наконец спросила Мэйзи.
Он кивнул.
— Да. Когда умирала, в больнице. После того как Гектор и девочки побыли с ней наедине, Арчи пришел за мной. Он не сразу меня нашел, — Дэвид поморщился. — Я был в больничной часовне. Он сказал, что ей недолго осталось и она просила позвать меня. Хотела, чтобы я побыл с ней какое-то время. Никогда не забуду тот взгляд и слезы в его глазах, когда мы стояли друг напротив друга в той церкви: Арчи, с дергающимся лицом, с глазами, вперившимися в сводчатый потолок.
— Думаете, ему было совестно? — спросила я. Дэвид вздохнул.
— Я не знаю. Нет, наверное. Просто он очень грустил. И вот я пошел к ней. — Он замолк, и его рука потянулась к пачке сигарет Лукаса, лежавшей на столе. Я встряхнула ее, и он взял сигарету и закурил. Откинулся на стул и выпустил дым высоко в воздух голубой струйкой. И тут я увидела, что на его глазах тоже слезы. — Я пошел к ней и сел рядом. Погладил ее волосы, как раньше… — Он замолчал; слова давались ему с трудом. Мы потупились и подождали минуту. Потом он откашлялся и спокойно продолжил. — И тут я спросил про пожар, спросил, не хочет ли она мне что-нибудь рассказать. Не причастна ли она к этому. Она знала, что умирает, знала, что война окончена — а она была настоящим воином, я ее за это и полюбил, именно это меня в ней восхищало… Но она понимала, что ее часы сочтены. Поэтому она потянулась, взяла меня за руку и призналась во всем. — Он слабо улыбнулся. — Я не священник, но могу представить, как исповедь действует на людей. Они получают утешение. Я очень на это надеюсь. И перед смертью она просила тебя простить ее, Люси. И у Бога просила прощения. А потом умерла у меня на руках.
Я затаила дыхание, представив Роуз в белой больничной рубашке: всего лишь очередной пациент, старушка, умирающая в объятиях любимого. Седая голова Дэвида склонилась над ее белой головкой, их пальцы сплелись, и на смертном одре она сделала свое признание… Роуз просила отпущения грехов. Просила у меня прощения. Да неужели. За то, что пыталась отобрать у меня моих детей? Я подавила судорожный вздох и стала разглядывать узор на скатерти. Меня захлестнула волна отвращения. Ну уж нет, я так не думаю. Не могу я ее простить. По крайней мере, не сейчас. Подумаю об этом позже, но никак не сейчас, когда мне только что пришлось пережить самый жуткий час в моей жизни!
— Но почему вы все это мне утром не рассказали? — вдруг накинулась я на Дэвида. — Когда я была еще там, в Незерби, и видела вас в кабинете Арчи? Почему вы мне тогда не рассказали? И почему полиция ничего не знает? Ведь вы могли бы избавить меня от этого кошмара! Я ведь видела, как полицейская машина ехала по дорожке к особняку — наверняка они искали меня!
— Да, так оно и было, — невозмутимо произнес Джек — И мы знали, что они приедут. За десять минут до того мне позвонили из полицейского участка и предупредили, что сейчас приедут тебя допрашивать. Тогда я еще понятия не имел, что происходит. Дэвид собирался мне рассказать, но не успел, и по голосу полицейского у меня сложилось впечатление, что у тебя большие неприятности. Я хотел дать тебе время, поэтому просто сказал им, что не видел тебя. Это же правда. Поэтому я и не обернулся, когда ты постучала в кабинет.
— А я хотел рассказать Арчи и девочкам, что натворила Роуз, но только не в присутствии полиции, — тихо проговорил Дэвид. — Я хотел от них отделаться. Значит, надо было куда-то отослать тебя, так как им нужна была именно ты. Они заглотали наживку, но я понятия не имел, что они так быстро тебя разыщут. Я должен извиниться перед тобой, Люси, но, боюсь, разговор с Арчи и девочками стоял у меня на первом месте. Я хотел, чтобы они услышали о преступлении Роуз от меня, а не от сержанта полиции.
Я представила, как Джек и Дэвид заходят в гостиную, садятся перед Феллоузами и рассказывают им, что натворила Роуз.
— Они были в шоке?
— Просто в ужасе. Даже не могли поверить сначала. Особенно девочки. С Пинки случилась истерика. Но потом, немного позже, они вроде поняли…
Я кивнула.
— Думаю, теперь всем все понятно.
Мэйзи потрясенно качала головой, глядя на свои ладони. Повисла тишина.
— А полиция знает правду? — спросила я. Меня внезапно опять охватил страх. — Вы им рассказали?
— Я позвонил и сказал, что хочу дать показания. Они наверняка уже передали по рации. Я сейчас же еду в Оксфорд, — он посмотрел на часы. — Просто хотел сначала тебе все объяснить. Лично.
— Спасибо, Дэвид, — с благодарностью произнесла я. — И… как думаете, они вам поверят? — встревоженно спросила я.
Он улыбнулся.
— Не бойся. В палате за шторкой была еще медсестра, хотя Роуз ее не видела. В таких обстоятельствах, когда человек при смерти, медицинский персонал всегда должен быть рядом. Она все слышала.
Я кивнула и вздохнула с облегчением. Дэвид помолчал немного и тоже вздохнул.
— Ну, мне пора, — устало произнес он, положив руки на колени и поднимаясь со стула. Мне показалось, что он вдруг постарел. Он выглядел совсем изможденным.
— Но я все же одного не понимаю, — Мэйзи его остановила. — Почему Бен сказал, что это он устроил пожар?
Мы все обернулись, услышав в коридоре шум. Хлопнула входная дверь. По коридору застучали шаги, и открылась дверь кухни. Джек протянул руку.
— А давайте его и спросим, — тихо произнес он. — Он как раз пришел.