— Заходите, заходите! — воскликнула она, разворачиваясь на каблуках и провожая меня к ступеням. — Уверена, вам захочется выпить по чашке чего-нибудь после переезда, — ворковала она, не замедляя шаг, — а потом я покажу вам амбар Чандлерса. Но сначала вы должны со всеми поздороваться. Лавиния! Ла-ви-ни-я! Йо-хо, они здесь! Иди за мной, Люси.

Я и пошла за ней, мальчики прыгали позади, проворные, как козлики.

Ступив через порог, мы оказались в просторном сводчатом холле, пол которого был выложен черно-белыми плитами. В воздухе висел тяжелый аромат орхидей, расставленных в вазах на колоннах. Роуз остановилась. «Выдержала эффектную паузу», — невольно подумала я. Мы покорно огляделись, привыкая к полумраку, молча впитывая окружившую нас безмолвную роскошь. Со стены над великолепным каменным камином нас буравила мертвыми глазами оленья голова; со старинных картин смотрели желтеющие поблекшие лица предков. Тут и там стояла мебель, которую обычно увидишь только в музее, и я слышала знакомое тиканье больших старинных часов где-то вдалеке. Драпировки цвета увядшей розы на окнах, как и все вокруг, были словно покрыты тусклой патиной древности и, самое важное, несли отпечаток многих поколений семьи Феллоуз.

— Вот это да, — коротко подытожил Бен.

Роуз ничего не сказала, только улыбнулась и с довольным видом вздернула подбородок. Ее глаза горделиво блестели, нос был похож на двугранник. Именно в этот момент, верно рассчитав время, ее дочь тихонько спустилась по огромной лестнице, касаясь перил одной рукой. Ее темные прямые волосы были коротко пострижены и блестели (я заметила, что на голове у нее бархатная повязка в стиле восьмидесятых). На ней была простая узорчатая рубашка от Либерти и старая юбка, которую я помнила по прошлым встречам. Но было и кое-что новое: широкая, приветливая улыбка и огонек в темных глазах.

— Люси! Наконец-то ты здесь! — воскликнула она. — Как здорово! Мы так ждали, когда же ты приедешь!

— Правда? — оторопело произнесла я, пытаясь скрыть изумление. — Боже, как мило, Лавиния.

Она клюнула меня в щеку, и я спрятала свое смущенное лицо в ее волосах.

— Тебе так понравится в амбаре, — затараторила она. — Все, кто был там, просто в восторге. Скорее бы тебе показать! Должна признать, мы с мамой здорово потрудились, и теперь, когда ремонт закончен, я даже немного тебе завидую! Сама бы не отказалась там поселиться!

— Не говори ерунду, Лавиния, для одного человека там слишком много места, — отрезала ее мать, явно испортив ей настроение.

— Ну да, мамочка, я на самом деле вовсе не имела в виду… — Она обиженно отвернулась.

— Уверена, там просто замечательно, — поспешила успокоить ее я. — Жду не дождусь, когда можно будет посмотреть. А ты, Лавиния… — Я одобрительно оглядела ее с головы до ног. — Позволь сказать…

— Что я поправилась? — Она рассмеялась. — Позволяю. На тринадцать килограмм, между прочим, хотя в основном вот здесь. — Она показала на свой внушительный бюст. — Но я чувствую себя великолепно. Намного лучше, чем раньше.

— И выглядишь тоже, — с облегчением улыбнулась я. Два года назад бедняжку Лавинию бросил ее жених.

Пирс, который струсил, когда начали рассылать свадебные приглашения и присылать подарки. Она так и не оправилась от потрясения и резко сдала. Она бродила по дому, словно привидение, и не могла ни есть, ни спать месяцами. Всю жизнь ее готовили к престижному замужеству, к жизни в престижном доме, в престижном графстве, как героиню романа викторианской эпохи. Но когда она наконец поймала на удочку совершенно безобидного и не очень обаятельного поклонника, он представил себе их будущее и сбежал. И неважно, что он ржал, как идиот, натягивал штаны аж до подмышек и производил не менее приятное впечатление, чем свинья: ведь ему принадлежал особняк, который, конечно, нельзя было сравнить с Незерби, но это все же был «дом, в который не стыдно пригласить гостей», как Лавиния однажды восхищенно мне сообщила. И потеряв его, она была уничтожена. Я сомневалась, что ей удастся пережить позор, но, глядя на нее сейчас, видя, как светятся ее каре-зеленые глаза, я с облегчением поняла, что у нее все в порядке. Она выглядела лучше, чем когда-либо.

Мне вдруг стало стыдно за мои мысли и подозрения. Я посмотрела на этих троих, которые нетерпеливо улыбались, глядя на меня, и поняла, что они — очень добрые люди, и все у меня будет в порядке. В моем воображении я просто позволила им раздуться до гротескных размеров, превратиться в помпезные карикатуры, троллей голубых кровей, а на самом деле они совсем не такие, они обычные деревенские жители, которые очень даже радушно меня встречают.

— Уверена, все мы будем здесь очень счастливы, — улыбнулась я.

— Итак, — Роуз радостно хлопнула в ладоши, — пойдемте же, отведем мальчиков в гостиную и угостим их апельсиновым соком и печеньем, а потом приготовим маме чашку кофе. — Она свернула налево по отделанному панелями коридору. — Я подумала, что здесь будет уютнее. Будем надеяться, что собаки не утащили пирожные!

Роуз выбрала для нашей ознакомительной беседы одну из немногих уютных комнат в этом громадном мавзолее. Когда мы приезжали с Недом, она ни за что бы не позволила хватать пирожные прямо из пакета, сидеть на коленках на ковре, гладить собак и есть одновременно! У меня было такое чувство, будто всю эту непосредственную обстановку Роуз тщательно спланировала, даже специально разбросала по полу газеты, и что? Конечно, это очень мило с ее стороны, она хотела, чтобы нам было уютно. Может, я и вправду цинична, а они стали немножко попроще? Не такие чопорные, как раньше — только посмотрите, как Лавиния смеется вместе с Беном! Я оглядела комнату. Как и раньше, все стены были увешаны семейными фотографиями, но бесконечные ряды фотографий Неда исчезли. Я пригляделась внимательнее. Да, всего пара фотографий. Роуз поймала мой взгляд.

— Я их убрала, — проговорила она. — Нельзя вечно жить прошлым, не так ли? Надо двигаться вперед.

Она посмотрела на меня поверх кофейной чашки, и я благодарно улыбнулась в ответ. И решила завтра же проверить, на месте ли коллекция окаменелостей и крикетные биты, после чего торжествующе позвонить Джесс и сообщить, что и они тоже исчезли.

— Кстати, как Арчи? — спросила я.

— Прекрасно, — просияла она. — На высоте, как он сам говорит. Сейчас он, конечно же, рыбачит или следит за лесовосстановлением на реке, но он очень хочет тебя видеть. Я решила устроить ранний ужин, чтобы и мальчики поужинали с нами. Или ты хочешь в первый вечер побыть одна? — встревоженно добавила она.

— Ранний ужин — это здорово, — успокоила я ее. — Спасибо, что пригласили нас.

— Великолепно. — Она обрадовалась. — Тогда пойдемте посмотрим амбар.

Мы вышли через боковую дверь, зашагали по гравийной дорожке мимо аккуратных клумб, обогнули старый огородик и оранжерею и направились к самой лесистой части поместья. И тут я увидела амбар у озера.

— О! — Я замерла как вкопанная и прикрыла глаза рукой. — Это он?

Я была искренне изумлена. Раньше на дальнем берегу озера стоял довольно обшарпанный ветхий амбар, а теперь это был очень симпатичный деревянный коттедж, выкрашенный белой краской, с новой крышей из сланца, флюгером и буйно разросшимся деревенским садиком.

— Это же прелесть! Мальчики, только посмотрите, это же рай!

Но они уже убежали к кромке воды, пронеслись по деревянному мостику через самую узкую часть озера и побежали вверх по берегу к низкому частоколу, выстроенному вокруг амбара. Сам амбар находился ближе к главному дому, чем я предполагала — я оглянулась на Незерби-Холл с тайным беспокойством. Но, виновато утешила себя я, по крайней мере нас от них отделяет озеро.

— Смотри, мам, какой огромный дом!

Я заглянула внутрь. И оторопела. Дом действительно был огромным. Естественная планировка амбара была сохранена, и внутреннее помещение было просторным, высоким, без видимых перегородок Я очутилась в самой волшебной комнате, которую только видела в жизни. Пол был из старого дерева, стены побелены и увешаны индийскими покрывалами, под потолком — деревянные балки. В зоне гостиной — яркие мягкие диваны и кресла, покрытые восточными ковриками; гостиная зона гармонично перетекала в обеденную с видом на сад — массивный деревянный стол и за ним — маленькая деревянная кухня. Наверху же, по всему периметру помещения, был балкон, а еще выше — поддерживающие крышу открытые балки светлой сосны, огромные, ошкуренные до натурального цвета. Дом был похож на деревянный коттедж в горах: здесь можно было уютно улечься на один из пухлых, забросанных подушками диванов, и целыми днями не выходить на улицу.

— Ох, Роуз, это просто чудо, — прошептала я совершенно искренне. Я была рада, что могу говорить от души. — Я подошла к окну полюбоваться видом. Весь карниз был увит глицинией. Я счастливо улыбнулась. — Потрясающе. Сказка. Спасибо, Роуз. Но как же все это дорого, — ахнула я. — Я имею в виду ремонт. Водопровод, электричество, и… И вы даже установили настоящий камин, и вся эта мебель!

— Не волнуйся, Люси, — ответила Роуз, подошла ко мне и положила руку на мое плечо. — Я хотела сделать все это для тебя и мальчиков. И у меня появилась цель, проект. Нам понравилось, не так ли, Лавиния? Понравилась каждая секунда. Мы получили настоящее удовольствие от работы. Даже не знаю, чем мне теперь заняться!

— И я тоже, — нервно кивнула я. — Видите ли, меня уволили из «Кристи». Судя по всему, им надоели мои постоянные отлучки. И придется искать другое место. Что-нибудь поблизости.

— Как жаль. — У Роуз был искренне озабоченный вид. — Ты же так любила ту работу.

— Но все же приятно немного передохнуть, не так ли? — вмешалась Лавиния. — Ты же не стремишься во что бы то ни стало найти работу?

— Но мне нужны деньги, это же очевидно.

— Но дорогая, я хочу все оплачивать сама, — удивленно проговорила Роуз. — Все твои счета, газ и электричество, телефон — не так уж много денег тебе понадобится.

— Но я не могу позволить вам платить за себя! — в ужасе произнесла я.

— Чепуха, я же содержу всех остальных детей. Плачу за Лавинию и ее квартиру, и за коттедж Гектора на территории поместья, и за Пинки и ее меблированные комнаты — так почему бы не платить и за амбар тоже? Именно так я и сделаю. И по-другому было бы неправильно, — решительно добавила она. — Совсем неправильно. И вообще, Лавиния права. Теперь вопрос с оплатой учебы решен, и за квартиру в Лондоне ты выручила немало — тебе вовсе ни к чему работать.

Я была благодарна, более чем, но и напугана. Я сделала глубокий вдох.

— Вы очень добры, Роуз, — осторожно проговорила я, — но знаете, мне все равно придется чем-то заняться. Хоть какой-то работой… ну, просто для себя. В свое удовольствие. И должна же у меня быть финансовая независимость. Ведь я собираюсь остаться здесь надолго, но кто знает, может, в один прекрасный день… — Тут моя храбрость иссякла. Какая же я грубиянка, что вообще заговорила об этом! Как я могу говорить том, что буду жить дальше и захочу купить свой дом, стоя здесь, в ее шикарном амбаре, и глядя, как она смотрит на меня широко раскрытыми обеспокоенными голубыми глазами! — В один прекрасный день, кто знает… — неуверенно выпалила я. — Все вы были ко мне очень добры, но мне кажется, я должна хоть чем-то заниматься.

Лавиния взволнованно схватила меня за руку и приблизила свое лицо к моему.

— Посещать заключенных, — прошипела она. — Я этим занимаюсь. Правда, Люси, это же замечательно и очень, очень интересно! Ты бы слышала, какие истории они мне рассказывают! — Ее грудь начала тревожно вздыматься. — Словами не передашь! И я нахожу с ними общий язык, — серьезно добавила она. — Бедные, несчастные люди, сбившиеся с пути истинного. Нет, правда, — ее грудь снова встрепенулась, — я наладила с ними контакт. При этом испытываешь такой душевный подъем, нет слов.

Мне пришло в голову, что вообще-то, душевный подъем должны испытывать сами заключенные, но я промолчала.

— Хм-м, да, конечно, работа в тюрьме — это очень увлекательно, но…

— Может, пойдешь в Общество защиты детей? — вмешалась Роуз, стремительно, как ястреб, повернувшись ко мне носом. — В молодости я всегда помогала детям, помнишь, Лавиния? У нас был суперкомитет. А можешь вступить в Общество по борьбе с раком. Очень благодарная работа, если удастся познакомиться с нужными людьми.

С нужными людьми — это с умирающими, что ли? Или с теми, кто пока просто химиотерапию проходит?

— М-м-м, да, пожалуй. А может, — храбро выпалила я, — может, в офисе каком-нибудь? Или в магазине?

Роуз задумалась.

— Кажется, у Ассоциации спасения детей есть магазин в Оксфорде.

Лавиния медленно кивнула.

— Точно, есть. Одежда секонд-хенд, книги, домашнее варенье, кухонные полотенца и прочее. Могу позвонить Патрисии Макговерн, она в «Спасении детей» большая шишка.

— Да нет, я имела в виду нормальную работу, понимаете? За деньги.

— Для тебя? — Роуз была поражена.

— Ну да, знаете, что-то вроде своей карьеры, — в отчаянии пролепетала я. — Вроде той работы, что у меня раньше была. Не просто за деньги, а… Ну в общем, то, что мне нравится! — Я покраснела. Ужасно. Как будто я выскочка-карьеристка. — Но вы правы, — пробормотала я. — Я могу и благотворительностью тоже заниматься. Для меня это будет… очень полезно.

— Великолепно! — просияла Роуз. — Уверена, Лавиния подберет тебе что-нибудь подходящее. Обществу защиты детей всегда нужны волонтеры, пусть даже для того, чтобы собирать пожертвования у входа в супермаркет, да и цветочницы в церковь всегда требуются. Мимси Комптон-Беррелл обычно украшает алтарь, ну а ты можешь заняться скамьями, и нам вечно не хватает рукодельниц для изготовления молельных подушечек. Вышивать умеешь, Люси?

— Ну… не очень хорошо.

— Ничего страшного. Тогда можешь пойти в уборщицы. Это кому угодно под силу — вытирай себе и мой! И не забывай, мы там вкалываем по-настоящему, без дураков. И есть же еще теннисный клуб, правда, дорогая?

Лавиния энергично закивала.

— Да, конечно. И зимой два раза в неделю собирается охотничье общество, иногда у нас, это же так удобно, пра… Ты что же, Люси, не охотишься?

— Вообще-то нет, — тихо пропищала я.

— Ну ничего. Тогда нас ждут девичники и торжественные ужины! Тебе будет чем заняться!

— Супер, — слабым шепотом проговорила я.

— Так. Гектор распорядится, чтобы Тед принес твои вещи прямо сюда и поставил там, где ты пожелаешь. Теперь мы оставим тебя в покое, чтобы ты могла их разобрать. Скоро увидимся на нашем раннем ужине, дорогая. Коктейли в шесть, тогда и познакомишься с новой няней! Как же все это здорово! Ура!

И они под руку вышли из амбара и побрели по берегу озера, оживленно щебеча.