На сегодняшний день существует неисчислимое множество систем семейной терапии, но основными (по крайней мере, наиболее популярными) считаются психоаналитические системы и поведенческие школы. Ниже мы попытались кратко описать сходства и различи# семейной РЭПТ и этих систем.

 

РЭПТ и психоаналитическая семейная терапия

РЭПТ значительно и радикально отличается от того, что можно было бы назвать «чистой» или «истинной» психоаналитической терапией в том виде, в каком она была изначально представлена Фрейдом (Freud, 1965) и его ближайшими последователями. К счастью или нет, психоаналитики и психоаналитически ориентированные терапевты теперь редко придерживаются фрейдистской теории и методов, и то, что называется неофрейдистской терапией — это терапия Карен Хорни, Эрика Фромма, Франца Александера, Томаса Френча и Гарри Стэка Салливана, — на самом деле гораздо более неоадлерианская, чем неофрейдистская. Так, то, что Пол Уочтел (Wachtel, 1994) называет психоанализом, в действительности ставит акцент на понимании и изменении клиентами своих текущих межличностных отношений (а не на бесконечном обсуждении их прошлого) плюс то, что можно назвать мягкой РЭПТ, или РЭПТ низшего уровня, — учит их осознавать и оспаривать свои нереалистические и иррациональные идеи относительно себя, других людей и мира.

В классическом фрейдовском психоанализе есть несколько основных положений, которые частично перенял такой семейный терапевт-психоаналитик, как Натан Аккерман (Ackerman, 1958). Сюда входят положения о том, что (1) текущие семейные проблемы проистекают из прошлого опыта людей в родительских семьях, который они переносят на своих супругов и других членов семьи; (2) глубоко укоренившиеся семейные трудности своим происхождением обязаны, главным образом, достаточно серьезным эмоциональным расстройствам отдельных членов семьи; (3) только поняв исходные причины своих собственных нарушений и проработав их на продолжительной психоаналитической терапии, люди действительно смогут преодолеть свои текущие семейные неприятности; (4) основным терапевтическим инструментом является перенос отношения между терапевтом и его клиентом, и только если терапевту удастся организовать для клиента (клиентов) возможность пережить во время лечения невроз переноса и использовать свои личные отношения с клиентом (клиентами), только тогда этот невроз, равно как и исходный, будет действительно разрешен; (5) в глубине практически все люди с расстройствами имеют нерешенные эдиповы комплексы, страхи кастрации и подавленную агрессию по отношению к своим родителям, братьям и сестрам, и только понимание и отработка этой агрессии и комплексов может привести к исцелению; (6) все серьезные семейные нарушения являются результатом глубоко бессознательных и подавленных мыслей и чувств, и когда клиенты начинают их полностью осознавать, они избавляются от своих эмоциональных и поведенческих расстройств; (7) серьезные эмоциональные нарушения, такие как шизофрения, являются результатом воспитания в раннем детстве, а также неудовлетворительных семейных обстоятельств из поколения в поколение; (8) интеллектуальный и эмоциональный инсайт приводит к поведенческим изменениям, при этом сами по себе поведенческие решения практически бесполезны и не приводят к интеллектуальным и эмоциональным изменениям; (9) сопротивление терапевтическим изменениям в целом является результатом детских расстройств, связанных с семейной ситуацией, бессознательного сопротивления идущим из детства чувствам и переноса этих чувств на терапевта.

Все эти основные психоаналитические положения формирования личности в психотерапии, за исключением второго, полностью противоречат теории и практике РЭПТ. РЭПТ считает все эти положения основанными на фиктивных «доказательствах», не подкрепленными исследованиями и часто ведущими скорее к терапевтическому вреду, нежели к пользе (Ellis, 1968, 1994с). Хотя РЭПТ и соглашается с аналитической точкой зрения на то, что члены семей расстраиваются обычно по собственному праву и что качественное терапевтическое решение включает преодоление их внутриличностных (а также межличностных) конфликтов, других точек соприкосновения с классическим психоанализом найдется немного. Мы, фактически, могли бы сказать, что чем ближе терапевт к «чистому» или «настоящему» психоанализу, тем он более неэффективен и практически неизбежно ятрогенен. Если они значительно отходят от психоаналитической теории и практикуют слабо аналитически ориентированную терапию, то тогда они гораздо эффективнее как для отдельных клиентов, так и для семей.

 

РЭПТ и системная семейная терапия

РЭПТ во многом согласуется с системной семейной терапией и придерживается положений, выдвинутых различного толка системными терапевтами, такими как Грегори Бейтсон, Дон Джексон, Пол Вацлавик, Джей Хейли, Салвадор Минухин, Вирджиния Сатир и Мюррей Боуэн: (1) при изучении семьи и в семейной терапии необходимо обращать внимание не только на интерпретацию индивидуальных мыслей, чувств и поступков, но также на всю целостность, организацию и отношения между членами семьи; (2) необходимо учитывать общие (а также редукционистские) принципы объяснения биологических процессов, ведущих к усложнению организации (для организма); (3) необходимо сконцентрироваться не только на линейных, но и — в первую очередь — на системных взаимоотношениях и на рассмотрении событий в контексте происходящего, а не изолированно; (4) изучение коммуникации между членами семьи выявляет, как часто они теряют над собой контроль и что они могут сделать, чтобы избавиться от этою (Ellis, Siechel, Yager et al., 1989; Huber & Baruth, 1989).

Соглашаясь с этими основными взглядами системно-ориентированной семейной терапии, РЭПТ делает несколько предостережений;

1. Концентрация на целостности, организации и отношениях между членами семьи важна, но ее не надо переоценивать. Проблемы в семье возникают не просто по причине организации или дезорганизации семьи, а из-за серьезных личных проблем ее членов. Поэтому до тех пор, пока эти проблемы также не будут рассмотрены и решены, любые изменения, могущие произойти благодаря изменениям семейной системы, будут, скорее всего, поверхностными и непродолжительными, а сама семейная терапия — бесполезной.

2. Системная семейная терапия требует активно-директивною терапевта, который совершает четкие интервенции и в большой степени вовлечен в решение проблем. РЭПТ в этом аспекте с ней очень схожа. Но большинство семейных терапевтов склонны игнорировать феноменологические и самодетерминирующие стороны проблем членов семьи и, главным образом, имеют дело только с системными их аспектами (Ellis, 1978а). В терминах РЭПТ они концентрируются на решении семейных проблем типа «А» (проблем «Активирующего события»), а не на более важных проблемах типа «В» (проблемах «Взглядов»). В РЭПТ обычно сначала показывают членам семьи, что они сами расстраивают себя из-за того, что происходит с ними в пункте «А» благодаря своей философии, и каким образом они создают себе нарушение в пункте «В». Затем им показывают, как изменить их семейную и личностную ситуацию в «А». В этом отношении подход можно назвать скорее двухуровневым, нежели одноуровневым.

3. Концентрируясь в основном на семейной ситуации и межличностной коммуникации, системные семейные терапевты, несмотря на весь свой ум и использование многих когнитивных методов, обычно упускают из вида главную причину, стоящую за большинством человеческих эмоциональных и поведенческих проблем, а именно, их абсолютистские «должен» и «обязан», и их другие иррациональные идеи. В этом смысле системная семейная терапия частично эффективна, но все же поверхностна.

 

РЭПТ и поведенческая семейная терапия

РЭПТ может подписаться под всеми принципами бихевиорально-ориентированной семейной терапии, потому что сама является формой когнитивно-поведенческой терапии и неизменно использует (как упоминалось выше) многие поведенческие теории и методы. Однако РЭПТ использует поведенческие техники в основном для того, чтобы помочь членам семей изменить свои базовые философские представления и чтобы произвести «элегантное» изменение в их мышлении, действиях и чувствах (Ellis, 1972b, 1980с), в отличие от «чисто» поведенческих терапевтов, таких как Джозеф Вольпе (Wolpe, 1990), которые нацелены на симптоматические изменения. В ней также признается, что некоторые поведенческие методы индивидуальных и семейных изменений, такие как социальное подкрепление и постепенная десенсибилизация страхов, не только имеют явные ограничения, но и подразумевают определенную философию, что может привести к антитерапевтическим результатам. Так, если терапевт подкрепляет изменения у членов семьи, давая им социальное одобрение, эти клиенты могут впасть в излишнюю зависимость от терапевта и усилить свою острую потребность в одобрении, которая часто является одним из главных источников расстройств (Ellis, 1983b).

 

РЭПТ и экзистенциальная семейная терапия

Феноменологически-гуманистическая критика Роберта Леванта (Levant, 1978) конвенциональной семейной терапии, включая психодинамический и системный подходы, содержит несколько замечательных моментов, которые опускались в литературе, но которые могут служить в будущем руководством к усовершенствованию. Как давнишние скептики в отношении этих обоих подходов, которые он критикует, мы склонны принимать многие из его взглядов и с энтузиазмом присоединяемся к нему в его требовании радикально отличного метода семейной терапии, метода «третьей силы», который бы восполнил недостатки и явную неэффективность двух этих крайне популярных систем и учел некоторые из ценных предложений Леванта. Однако, поддерживая феноменологически-гуманистический подход к брачному и семейному консультированию, Левант, к сожалению, считает его несовместимым с активно-директивным, предоставляющим информацию, стилем, в то время как мы считаем его очень уместным в обоих случаях.

Мы начнем с некоторых предложений Леванта, с которыми склонны соглашаться терапевты экзистенциального, гуманистического и клиент-центрированного направлений:

1. Нездоровые супружеские и семейные отношения возникают не столько из-за тою, что происходит между членами семьи, сколько из-за их восприятия и взглядов на эти события.

2. Следовательно, что бы члены семьи ни делали — с терапевтической помощью или без нее — для того, чтобы привнести в семейную ситуацию более благоприятные отношения и события, эти отношения и события вряд ли будут оставаться таковыми, если один или более членов семьи воспринимают себя и/или партнеров крайне искаженным негативным образом.

3. Почти все индивиды, живущие в условиях семьи, имеют сильную врожденную склонность к самокоррекции и самоактуализации, поэтому даже если их восприятие и поступки искажены и деструктивны для них и их семьи, у них все же имеется значительная способность, посредством собственных ресурсов или при помощи терапевта, измениться и создавать в системе семьи более благоприятные события и отношения.

4. Терапевт может оказать существенную помощь членам семьи, которые считают, что у них есть определенные трудности, выразив им свое эмпатическое понимание их неверною восприятия себя и других; приняв их полностью, вместе с их, возможно, глупым и саморазрушительным поведением; научив их безусловно принимать себя, насколько плохим ни было бы их поведение, и показав хорошую модель открытой, искренней, гармоничной индивидуальности, которая может принимать себя независимо от своих личных недостатков, а также трудностей и неопределенности, которые жизнь предоставляет каждому из нас (Ellis, 1991с, 1993е, 1994с, 1996а).

Такого рода феноменологический подход к человеческим проблемам (внутри и вне семейной системы) и к терапевтической помощи клиентам при появлении подобных проблем, как указывает Левант, более свойственен для клиент-центрированной терапии, но не для большинства направлений психодинамической и системной терапии. Однако он забывает отметить то, что это также неотъемлемая часть нескольких видов активно-директивной терапии — например, гештальт-терапии Перлза, экзистенциальной терапии Франкла и РЭПТ, которые радикально отличаются от кли- ент-центрированных процедур. И мы утверждаем, что подход, сочетающий в себе феноменологический взгляд на человеческие проблемы с выраженной активно-директивной методологией, не только обладает всеми преимуществами, которые Левант приписывает клиент-центрированной семейной терапии, но является и более эффективным, чем она и другие формы пассивно-недирективной помощи.

Основные причины, по которым мы так верим в эффективность феноменологического и активно-директивного подхода, идут из нескольких предположений относительно природы человеческих расстройств и личностных изменений, которые опускает Левант (и другие защитники клиент-центрированной терапии). Вот некоторые из этих предположений: (1) людям свойственна не только врожденная и приобретенная склонность к самокоррекции и самоактуализации, но и исключительно сильные склонности к искаженному восприятию, сверхобобщению, самобичеванию, превознесению и осуждению других, иллюзии всемогущества, магическому мышлению, низкой толерантности к фрустрации и другим формам иррациональности (Beck, 1976; Ellis, 1962,1976а, 1976b, 1979е, 1980b); (2) как только люди начинают иррационально думать и вести себя, они быстро привыкают к этому и сопротивляются изменению не из-за бессознательной мотивации, которой психодинамические терапевты приписывают это сопротивление, а потому что практически для любою человека неимоверно тяжело изменять свои привычные дисфункциональные чувства, поведение и мышление (Ainslie, 1974; Ellis, 1962,1979а, 1979е); (3) несмотря на то что наиболее серьезные виды индивидуальных и групповых нарушений, по всей вервятности, происходят из-за неправильного восприятия и ложных личностных конструктов (Kelly, 1955), значительная масса сексуальных, любовных, индивидуальных и супружеских дисфункций возникает благодаря неверной информированности людей и недостатку тренингов супружеской и семейной жизни (Ellis, 1957; Ellis & Harper, 1961b; Raimy, 1975); (4) людям, испытывающим эмоциональные проблемы, в рамках семьи или вне этих рамок, практически всегда необходимо давать конкретные, контролируемые домашние задания, которые они могли бы делать сами в течение сеансов или между ними (Ellis, 1994с, 1996; Ellis & Grieger, 1977; Masters & Johnson, 1970); (5) некоторые индивиды и семьи имеют особого рода сложности типа низкого образования и/или социально-экономического статуса, которые будут мешать им изменить себя и улучшить отношения в семье, если оказываемая помощь будет проводиться в относительно пассивном, клиент-центрированном стиле (Ellis, 1994с, 1995b). По всей вероятности, даже если для высоко образованных клиентов среднего класса феноменологическая и недирективная терапия может оказаться эффективной, многим другим клиентам требуется более активно-директивный подход.

По этим причинам, вполне исчерпывающим, мы утверждаем, что даже несмотря на то что активно-директивный подход, используемый многими психодинамическими и системными семейными терапевтами при решении индивидуальных и семейных проблем клиентов, оставляет желать много лучшего, другие виды активно-директивных подходов более уместны и обычно более результативны, чем пассивно ориентированная клиент-центрированная терапия. Какие конкретные виды директивной семейной терапии можно было бы рекомендовать? Естественно, РЭПТ, как наиболее исчерпывающий метод лечения, в котором сознательно задействуется множество различных когнитивных, аффективных и поведенческих методов в рамках выраженно феноменологическою и гуманистического подхода (Ellis, 1973,1976g, 1988,1991с, 1993с, 1993d; Ellis & Harper, 1997).

 

Семейная РЭПТ

Наиболее популярные на сегодняшний день формы семейной терапии, психодинамическая и системная, оставляют желать много лучшею, поскольку они, как правило, игнорируют индивидуальность членов семьи, не рассматривают их как отдельных людей. Они обычно не показывают людям, что те сами создают и укрепляют свои внутри межличностные проблемы, что они не просто являются жертвами воспитания в раннем детстве и внешних трудностей в настоящее время, феноменологически-гуманистический взгляд на семьи, которые приходят на терапию, предложенный Левантом (Levant, 1978), должен служить неким образцом для односторонних методов семейной терапии, предлагаемых большинством современных практиков и теоретиков. Однако сам по себе такой взгляд упускает из виду некоторые факты относительно человеческих индивидуальных и групповых нарушений и, как следствие, является неоправданно оптимистичным и неэффективным.

Поэтому семейную терапию «третьей силы» мы предлагаем рассматривать как комбинацию феноменологически-гуманистическо- го подхода и выраженно активно-директивного стремления помочь членам семьи отказаться от своего ложного восприятия себя и других и прийти к глубоким философским изменениям в своих внутри- и межличностных установках и поведении. Примером подобного рода феноменологически-гуманистического и активно-директивного подхода к семейной терапии может служить РЭПТ, которая помогает людям изменяться самим и содействовать изменению друг друга внутри семейного союза. В семейной РЭПТ клиентов учат осознавать, понимать и минимизировать свои собственные эмоциональные проблемы, а также помогать другим членам семьи стать более рациональными, испытывать более приятные и уместные эмоции и вести себя так, чтобы приносить меньше вреда себе и семье.

 

Когнитивные техники семейной РЭПТ

В семейной РЭПТ клиентам рассказывают, что они делают для того, чтобы создать себе проблемы: что у них есть дисфункциональные (наряду с функциональными) убеждения; что они требуют от себя хороших результатов и одобрения других во всем; что они требуют от других (особенно от членов семьи) справедливого и любящего отношения к себе и считают, что жизнь должна быть легкой и счастливой. Особое внимание обращают на то, как использовать реалистические, прагматические и логические методы для того, чтобы оспорить свои иррациональные убеждения и отступить от них. На более низком и менее элегантном уровне опровержения им показывают, как вытеснять свои иррациональные идеи при помощи утверждений совладания, например, таких: «Я несовершенное человеческое создание, которое не обязано вести себя идеально!», «Другие могут делать то, что они хотят, это необязательно должно быть правильно или так, как того хочу я!», «У меня нет острой, жизненно важной потребности получить то, что я хочу, и если мне не удастся реализовать свои желания, я и тогда смогу быть достаточно счастливым человеком!». Клиенте» обучают использованию некоторых принципов общей семантики, сформулированных Альфредом Корзибски (Korzybski, 1933) и прерыванию своего мышления по типу «все или ничего», например, когда они делают такие утверждения, как «Мне всегда не везет», «Я не смогу измениться», «Я никогда не получу того, что мне хочется».

Членам семьи дается несколько форм когнитивного домашнего задания, например, находить свои абсолютистские «должен» и «обязан» и постоянно заполнять форму самоотчета (Siechel & Ellis, 1984), опубликованную Институтом рационально-эмоциональной поведенческой терапии. Клиентов обучают специальным когнитивным методам, таким как «Оспаривание иррациональных взглядов» (Ellis, 1974а), которые он могут применять самостоятельно (см. главу 2). Им помогают определиться с несколькими вариантами образа действий, которые были бы лучшей альтернативой тем, которые они используют на данный момент. Их обучают разумной философии «Нет ничего ужасного — только неприятное», «Ничего не дается даром», а также философии терпимости, гуманизма и безусловного принятия себя и других (Ellis, 1972b, 1994с). Им постоянно и с убеждением демонстрируют некоторые из негативных следствий их саморазрушающего поведения и того, как они зря страдают от своей низкой толерантности к фрустрации, сиюминутного гедонизма и настойчивых попыток при этом выйти сухими из воды. Их обучают имажинативным техникам, которые помогут им в супружеской и сексуальной жизни. Им показывают, как работать с методами когнитивного отвлечения, например, с техникой релаксации Эдмунда Джекобсона (Jacobson, 1938) или техникой сенсорного фокуса, чтобы отойти от своей тревоги или депрессии.

 

Эмоциональные техники семейной РЭПТ

В семейной РЭПТ используется множество терапевтических методов на основе эмоций, привлечения воспоминаний и драматизации, которые созданы для того, чтобы показать людям, как они чувствуют и думают, и для того, чтобы побудить их сделать глубокие изменения в своей философии. Так, РЭПТ-терапевты прибегают к рационально-эмоциональному воображению (Ellis, 1993;Maultsby, 1971), чтобы помочь клиентам соприкоснуться со своими худшими чувствами, такими, как страх, отчаяние, ярость и изменить их на более здоровые разочарование, сожаление и раздражение. Терапевт использует методы ролевых игр, чтобы помочь клиентам выразить и проработать некоторые из своих чувств и саморазрушакяцих поступков. Терапевт прибегает к упражнениям по атаке стыда (Ellis, 1971а, '1973; Ellis & Abrams, 1978), в которых клиент намеренно вызывает у себя сильное чувство стыда и самопринижения и затем избавляется от него. Терапевт использует методы драматической или представляемой конфронтации, особенно с клиентами, которые отказываются осознавать или отрабатывать некоторые свои чувства (Ellis, 1962). Он часто прибегает к сильным выражениям, чтобы пробить защиту у людей, которые не хотят посмотреть в лицо некоторым из своих «неприглядных» проблем и эмоций. Терапевт побуждает своих клиентов повторять с силой и энергией, крайне эмоционально, рациональные утверждения, типа: «Я не нуждаюсь в том, что я хочу!», «Я не должен быть успешным, насколько желательным бы это ни было!», «Люди иногда должны плохо поступать со мной — потому что это естественно для их поведения!» (Ellis, 1993g). Терапевт часто использует юмор и метод парадоксальной интенции, чтобы атаковать некоторые иррациональные идеи своих клиентов и показать, насколько эти идеи глупы (Ellis, 1977b, 1977с, 1987Ь). Терапевт обеспечивает клиентов безусловным принятием, тем самым показывая им, что они тоже могут принимать себя, даже если их поведение отвратительно.

 

Поведенческие техники семейной РЭПТ

РЭПТ всегда была исключительно поведенческой (как и когнитивной), даже в некоторых аспектах в большей мере, чем некоторые основные виды поведенческой терапии, например, Джозефа Вольпе. Наиболее часто используются следующие техники: активные домашние задания, которые по большей части должны выполняться in vivo, а не просто в воображении клиента. Часто эти задания состоят в том, что клиент находится в неприятной супружеской или семейной ситуации до тех пор, пока он не сможет оставаться невозмутимым в ней — и затем, возможно, выходит из нее. РЭПТ также широко применяет метод оперантного обусловливания и метод контрактов с другими членами семьи, который заключается в том, что каждый из членов обязуется что-либо делать (чаще общаться с другими или соблюдать чистоту в доме). Родителям часто показывают, как использовать техники обусловливания, чтобы помочь своим детям изменить свою недисциплинированность и другие формы нежелательного поведения. Часто проводятся когнитивные и поведенческие тренинги умений, например, тренинг ассертивности. Другие методы обратного обусловливания и пере- обусловливания также используются в семейной РЭПТ, например такие, как десенсибилизация, эмоциональный тренинг, сексуальная ресенсибилизация и наводнение. Что касается последней техники, то имплозия in vivo, или наводнение, рекомендуется некоторым членам семьи, поскольку это одно из самых эффективных

средств преодоления устойчивых фобий, компульсий и обсессий, которые серьезно мешают супружеской и семейной жизни (Ellis, 1988,1990,1991с, 1993b, 1993е, 1994с, 1995а, 1996а).

 

Ниже следует запись части начального сеанса терапии с отцом, матерью и их 15-летней дочерью. Матери 45 лет, она домохозяйка, в первые годы семейной жизни она недолго работала профессиональной танцовщицей. Отцу тоже 45, у него собственное дело в швейном центре. У них есть также сыновья 21 и 17 лет, они оба хорошо успевают в школе и не доставляют особых проблем. Но родители обеспокоены своей дочерью, которая всегда была очень умной, с IQ 140 баллов в обычных тестах на интеллект, и показывала способность ясно мыслить в определенных вопросах, но не делает школьные домашние задания, отказывается участвовать в работе по дому, не устраивается на работу, как обещала, на время летних каникул или после уроков, ссорится с братьями, ворует вещи из семьи и у соседей и ее поведение в некоторых аспектах достаточно деструктивно. Она отдает себе отчет в своем поведении, но придумывает бесчисленные отговорки или отрицает то, в чем ее обвиняют члены семьи.

В начале первого сеанса семейной терапии у меня (А. Э.) их дочь, Дебби, признает, что она «клептоманка» и крадет неподконтрольно, но частично признает, что крадет для того, чтобы достать себе денег на алкоголь и наркотики, и что употребляет их регулярно. Она и ее родители признают, что у нее были два хороших года, в седьмом и восьмом классах, когда она находилась в католической школе со строгими порядками, но после этого она потеряла цель в жизни, которая раньше заключалась в том, чтобы стать юристом или политиком, и сейчас она ощущает бессмысленность и безнадежность, у нее нет стимула работать в школе или где-либо еще. В начале сеанса ойа отметила, что у нее была цель в течение тех хороших двух лет: «Я знала, что я хотела стать юристом».

ТЕРАПЕВТ: Да?

ДЕББИ: И я работала над этим.

ТЕРАПЕВТ: Но сейчас бросила?

ДЕББИ: Ага.

ТЕРАПЕВТ: Почему ты отказалась от этого?

ДЕББИ: Потому что на самом деле я хотела стать политиком.

ТЕРАПЕВТ: И политиком ты не хочешь больше быть?

ДЕББИ: Нет. У них плохая работа и сотрудники.

ТЕРАПЕВТ: Так что это можно тоже отбросить?

ДЕББИ: Да, у меня нет цели.

ТЕРАПЕВТ: Ты права. Если бы у тебя была цель в жизни, она бы, вероятно, помогла тебе быть счастливее и избежать неприятностей, с которыми ты сейчас столкнулась. И если ты больше не желаешь быть политиком, что мешает тебе выбрать другую профессию и работать над тем, чтобы освоить ее?

ДЕББИ: Ну, я обычно выбираю одну цель и не думаю ни о чем другом.

ТЕРАПЕВТ: Ты, например, могла бы еще решить стать юристом, если не политиком. Есть еще много других занятий, которые ты могла бы выбрать и которые тебе по плечу. Как ты считаешь, ты можешь сделать то, что ты очень хочешь?

ДЕББИ: По большей части, да.

ТЕРАПЕВТ: Подумай хорошенько над этим. Когда способные люди, такие как ты, сбиваются с пути и теряют цель, они часто чувствуют, что не смогут успешно дойти до своей цели. Может быть, ты тоже относишься к этой категории.

ДЕББИ: Может быть.

Главная гипотеза терапевта, которой он будет придерживаться на теоретической основе в большинстве случаев, подобных случаю Дебби, заключается в том, что у нее низкая толерантность к фрустрации и она отказывается заниматься такими вещами, как самодисциплина, которые тяжелы и неприятны, и что у нее сильное чувство неполноценности, мешающее ей слишком настойчиво чего-либо добиваться и побуждающее ее забросить школу и любую другую работу, которую, как она перфекционистски думает, она может не сделать достаточно хорошо. Он пытается получить от нее информацию, которая бы подтверждала его гипотезу, но это ему удается лишь частично. Но то, как она отвечала на вопросы терапевта и реагировала на высказывания родителей, которые присутствовали в течение всего сеанса, заставило его поверить, что для этой гипотезы существует веское обоснование.

ТЕРАПЕВТ: Ты хочешь и дальше попадать в неприятности, как и сейчас, хочешь иметь проблемы в школе, с родителями, братьями?

ДЕББИ: Нет.

ТЕРАПЕВТ: Как ты думаешь, почему ты крадешь вещи?

ДЕББИ: Я не могу себя контролировать.

ТЕРАПЕВТ: Что за дурацкое предположение! Ерунда! Тебе сложно контролировать себя, но это не значит, что ты не можешь! Допустим, что, каждый раз, когда ты воруешь, тебе за это отрезают палец. Как ты считаешь, сколько бы ты еще продолжала воровать?

ДЕББИ: [Бормочет что-то типа «Долго».}

ТЕРАПЕВТ: Долго? Что ж, ты действительно сильно веришь в это, но это неправда. Вероятнее всего, ты бы перестала воровать. У тебя тогда будет сильный импульс украсть, но ты не обязана поддаваться своим импульсам. Два года ты не делала многих нехороших вещей, успевала в школе и по дому, не воровала. Разве это не показывает, что ты в состоянии контролировать свои импульсы?

ДЕББИ: Да, в некоторой степени.

ТЕРАПЕВТ: Да, целых два года все было просто здорово. Ты явно могла контролировать себя в определенной степени.

ДЕББИ: Потому что у меня была цель. И я работала над тем, чтобы достичь ее.

ТЕРАПЕВТ: Да. И это было хорошо. Если у тебя есть цель, всю свою энергию ты направляешь на ее осуществление и не тратишь ее на саморазрушение.

Несмотря на то что это рановато для первого сеанса, терапевт хочет показать Дебби и ее родителям, что, в терминах РЭПТ, эмоциональные Следствия («С») вызываются не столько Активирующими событиями («А»), сколько Взглядами («В»). Так, он пытается помочь Дебби понять, что перед тем как она поддается своему желанию украсть, она что-то говорит себе, и эти Взгляды являются основной причиной или главным фактором ее дисфункциональных Следствий.

ДЕББИ: Я хочу это.

ТЕРАПЕВТ: Ты хочешь сказать: «Я хочу те деньги, которые краду»

 

МАТЬ: Я думаю, что единственное, что она хочет, это купить алкоголь или наркотик на эти деньги.

ТЕРАПЕВТ: Может быть. Но давайте последуем за рассуждениями Дебби. Ты говоришь, что хочешь денег. Правильно?

ДЕББИ: Да.

ТЕРАПЕВТ: Но если бы у тебя было только это убеждение — «Я хочу денег» — ты, вероятно, не воровала бы. Знаешь, почему?

ДЕББИ: Потому что я бы поняла, что меня будут часто ловить на этом, а мне бы этого не хотелось.

ТЕРАПЕВТ: Правильно! Когда у нас есть какое-то желание, мы склонны предусматривать его последствия и часто отказываемся от него. Поэтому ты наверняка говоришь себе что-то более сильное, чем «Я хочу денег», когда воруешь. Ты не знаешь, что бы это могло быть?

ДЕББИ: Нет. А, может быть, «Мне это нужно».

ТЕРАПЕВТ: Правильно! «Мне нужны деньги, которые я хочу! Они должны у меня быть, потому что я хочу их!» И это «нужны» и «должны» часто будут подвигать тебя на кражу, даже когда ты знаешь, что тебя могут поймать и ты будешь страдать от последствий. Но верны ли эти «нужны» и «должны»? Должны ли у тебя быть деньги? Или должно ли у тебя быть то, что ты на Эти деньги покупаешь — алкоголь, наркотики или что-то еще?

ДЕББИ: Нет.

ТЕРАПЕВТ: Верно! Нет! Но если ты будешь продолжать настаивать на том» что ты должна иметь деньги (или что-то еще)» ты будешь чувствовать себя не просто неприятно, но ужасно, отвратительно, когда не будешь обладать тем, что, на твой взгляд, должно у тебя быть. Затем, когда тебе станет просто невыносимо, ты можешь перейти к другому «должно»: «Мне не должно быть плохо. Я не переживу этот дискомфорт из-за отсутствия того, что у меня должно быть!» Не это ли ты тоже говоришь себе?

ДЕББИ: Да, я не переживу этого, я не смогу!

ТЕРАПЕВТ: Теперь остановись на минуточку. Ты действительно не можешь пережить этого? Можешь ли ты переносить дискомфорт, когда у тебя неприятности или ты не получаешь в точности того, чего бы тебе хотелось?

ДЕББИ: Мне это не нравится.

ТЕРАПЕВТ: Правильно. Но ты не просто говоришь себе: «Мне это не нравится». Было бы прекрасно, если б это было так. Я слышу, как ты говоришь себе: «Так как мне это не нравится, я этого не переживу! Какой ужас, что у меня этого нет!»

ДЕББИ: Но если я действительно это хочу!

ТЕРАПЕВТ: Да, конечно! Но к краже побуждает тебя не твое «хочу». Это делает твоя базовая установка «Я должна иметь то, что я хочу!». Мы называем это низкой терпимостью к разочарованию. Ты наверняка говоришь себе: «Я хочу это, я должна это получить прямо сейчас! Я не переживу разочарования и лишения!» Не это ли происходит в твоей голове?

ДЕББИ: Да, я не могу этого пережить.

ТЕРАПЕВТ: Хорошо, до тех пор, пока у тебя присутствует такая философия — «Мне абсолютно необходимо то, что я хочу, и я не переживу, если у меня этого не будет!», — эти идеи тебя будут двигать и побуждать красть, ссориться со своей семьей, заваливать школу и делать то, что приносит тебе одни неприятности. Но вместо этой у тебя может быть такая философия: «Я хочу то, что я хочу, и у меня есть намерение попытаться это получить. Если я не получу этого прямо сейчас — вот незадача! Но у меня нет, нет нужды в том, что я хочу непременно сейчас!». Но, насколько я вижу, ты говоришь себе: «Мне действительно нужно это!».

ДЕББИ: Ну, может быть, я делаю это, потому что хочу сбежать.

ТЕРАПЕВТ: Сбежать от чего? От чего ты убегаешь? От чувства неполноценности, ты это имеешь в виду? От чувства, что ты не способна получить что-то из того, что тебе хочется или, как ты думаешь, тебе необходимо?

ДЕББИ: Может быть.

ТЕРАПЕВТ: Давай немного поговорим об этом чувстве неполноценности. Что это такое? Ты хочешь поговорить об этом в присутствии родителей?

ДЕББИ: Все равно.

ТЕРАПЕВТ: Итак, в чем ты ощущаешь свою неполноценность?

ДЕББИ: Я запуталась. Я не понимаю, к чему все это. Я не знаю, как реагировать на кое-какие проблемы.

ТЕРАПЕВТ: Какие?

ДЕББИ: Ну, некоторые домашние проблемы. Я просто не уживаюсь с людьми. Они мне нравятся, но я их не понимаю.

ТЕРАПЕВТА А ты считаешь, что должна, обязана их понимать.

ДЕББИ: Да, именно поэтому мне часто хочется напиться.

ТЕРАПЕВТ: И ты потом ругаешь себя за это?

ДЕББИ: Да, иногда.

ТЕРАПЕВТ: Хорошо, давай допустим, что выпивка не решает проблему и не помогает тебе лучше понимать людей, и что поэтому это своего рода ошибка. И давай предположим, что ты еще не очень хорошо понимаешь людей и ладишь с ними. Почему ты унижаешь себя за эти ошибки и недостатки?

ДЕББИ: Потому что я знаю, что это неправильно.

ТЕРАПЕВТ: Да, хорошо, допустим. Представь, что то, что ты делаешь, — неправильно. Как это делает тебя червем, твое плохое поведение?

ДЕББИ: [молчание]

ТЕРАПЕВТ: Допустим, твоя мама или папа сделали что-то неправильно. Что они, после этого говно?

ДЕББИ: Нет.

ТЕРАПЕВТ: Тогда почему ты так относишься к себе?

ДЕББИ: Потому что я неправильный человек.

ТЕРАПЕВТ: Но ты не неправильный человек! Эго все твое ненормальное мышление! Это то, что мы называем сверхобобщением. Если нам удастся помочь тебе избавиться от этого иррационального мышления и полностью принять себя, даже если ты делаешь что-то неправильно, то тогда ты научишься возвращаться и исправлять свои ошибки. Но если ты будешь принижать себя и называть себя говном за плохое поведение, это не будет хорошим решением проблемы! Потому что как можно разговнить говно? [Эта формулировка вызвала дружный смех у Дебби и ее родителей.] А чувство неполноценности возникает не из-за плохого поведения. Оно возникает, когда ты ругаешь себя за свое поведение — просто ввергаешь себя в ад. А это только ухудшает положение дел.

ДЕББИ: Да, так и есть.

ТЕРАПЕВТ: Насколько хорошо ты понимаешь то, о чем я говорю? Сначала ты себя плохо ведешь — или думаешь, что плохо справишься с чем-то. Затем ты унижаешь себя, заставляешь себя чувствовать неполноценным человеком. Затем тебя тянет сделать что-нибудь, чтобы ненадолго расслабиться и почувствовать себя лучше, например, выпить или принять наркотики. Но затем у тебя возникает еще больше проблем из-за алкоголя и наркотиков и воровства, которое ты совершаешь* чтобы достать для этого деньги, а затем ты винишь себя еще больше и бежишь, бежишь по заколдованному кругу самобичевания.

ДЕББИ: Может быть. Я продолжаю считать, что во мне нет ничего хорошего. И все становится еще хуже.

ТЕРАПЕВТ: Правильно!

ДЕББИ: Как это прекратить?

ТЕРАПЕВТ: Самое лучшее решение — четко понять то, что я уже сказал: некоторые твои действия непривлекательны или саморазрушительны, но из-за этого ты не становишься червем. Если бы нам удалось помочь тебе полностью принять себя, свое существо, свою целостность, даже когда ты ведешь себя глупо или отвратительно, тогда бы нам удалось и помочь тебе вернуться и работать над исправлением своих ошибок. Ты можешь исправить многие из них, если не будешь прожигать свою энергию и время и ухудшать ситуацию, занимаясь самобичеванием. Это не сработает.

ТЕРАПЕВТ:

ДЕББИ: И не работает. Я только чувствую себя хуже. А потом я начинаю думать, что должна продолжать вести себя так же, хм, неадекватно.

ТЕРАПЕВТ: Верно! Чем больше ты ругаешь себя за свое плохое поведение, тем меньше остается у тебя уверенности в том, что ты можешь исправить свое поведение [улыбаясь} Говно невозможно разговнить!

ДЕББИ: Точно! Если ты по своей сути абсолютная какашка, как ты можешь это изменить? Никак!

ДЕББИ: Но как мне перестать ругать себя?

ТЕРАПЕВТ: Нужно избавляться от своих фундаментальных «должен». Потому что, похоже, в глубине души ты говоришь себе: «Я должна, я обязана все делать хорошо». Вместо: «Было бы желательно, мне бы хотелось, чтобы я все делала хорошо». И ты говоришь себе также, причем очень громко: «Я не должна страдать от неудобств. Ужасно, если я страдаю». Вместо: «Мне бы хотелось избежать неудобств. Но если у меня это не получилось, значит, не получилось. Я все же могу их вынести — и оставаться счастливой!»

ДЕББИ: Я понимаю, что вы имеете в виду. Но как я могу постоянно помнить об этом и начать верить в это?

ТЕРАПЕВТ: Благодаря тяжелому, кровавому труду! Все время думая о том, что ты говоришь себе и делаешь. И изменяя свое перфекционистское, требовательное мышление на предпочтения и пожелания.

Терапевт, многого не зная о Дебби и ее родителях, принимает к сведению основную информацию — о том, что она требует от себя успехов, хорошего поведения и доброго обхождения от вселенной — и быстро и напористо атакует эти нереалистические, дисфункциональные убеждения и пробует показать ей, что она может это сделать сама и избавиться от них. Говоря с ней, он время от времени прерывается, чтобы показать родителям Дебби, что у них тоже есть «долги» на ее счет и что они нереалистически требуют от нее хорошего поведения, ругают ее и расстраиваются сами, если она ведет себя плохо. Так, он позволяет им послушать, как опровергает ее дисфункциональные убеждения, но в то же время указывает им, что они часто делают то же самое, что они тоже поступают иррационально — и не обязаны продолжать вести себя так же. В конце сеанса терапевт говорит с Дебби и затем с ее родителями:

ТЕРАПЕВТ: Если я смогу помочь тебе сохранить свои желания, но избавиться от своих «должен», ты в некоторой степени будешь чувствовать и вести себя лучше. Таким образом, ты с большей вероятностью получишь то, чего хочешь, и с меньшей то, чего не хочешь. Но ты не получишь всего, чего хочешь. [Родителям]: У Дебби есть нормальные желания, но она говорит себе: «Я должна, я обязана их осуществить!» и «Я должна получить то, что хочу, немедленно!». Теперь, если мне удастся убедить всех вас, включая Дебби, найти свои «должен», найти свои «обязан» — для этого все вы достаточно умны — и начать бороться с этими абсолютами и избавляться от них, вы тогда смогли бы перестать расстраивать себя и решить изначальную проблему — как ладить друг с другом и жить счастливо в этом мире. [Снова к Дебби]: Если мне удастся помочь тебе сделать это, ты сможешь лучше ладить со своими родителями и братьями и быть более успешной в жизни. Но ты постоянно стремишься уступить своим «должен» место своих желаний. «Я должна делать это! Я должна делать то! Но, возможно, я этого не сделаю. И это будет ужасно!» Затем тебя охватывает тревога и депрессия и ты начинаешь дурить. Потом ты ругаешь себя за эти глупости и чувствуешь себя еще более тревожно и подавленно. Просто заколдованный круг! Не читала ли ты какие-нибудь мои работы на эту тему?

Терапевт заканчивает сеанс тем, что дает задание всем троим, Дебби и ее родителям, прочитать ряд брошюр по РЭПТ, которые выдаются всем клиентам в Институте рационально-эмоциональной поведенческой терапии и его клиниках в Нью-Йорке, а также прочитать некоторые книги, с которыми просят познакомиться многих клиентов (A Guide to Rational Living, Ellis & Harper, 1997; A Guide to Personal Happiness, Ellis & Becker, 1982). Следующий сеанс назначается через неделю, всю неделю между сеансами они должны записывать, что их расстраивает, особенно друг в друге и в том, что происходит в семье; отыскивать свои «должен» и «обязан», которые приводят к этим чувствам и находить или не находить их, и рассказать о них на следующем сеансе, чтобы терапевт помог найти, какое «должен» создало их проблему.

После этого первого сеанса Дебби и ее родители прошли в общей сложности 16 сеансов, которые назначались каждую неделю. В основном это были индивидуальные сеансы с Дебби, но обычно один или оба родители присутствовали первые полчаса, а остальные полчаса с ней работали отдельно. Несколько раз родители приходили без нее, чтобы отработать свой гнев и другие неприятные чувства, связанные с ее «дрянным» поведением, а также со своими собственными проблемами друг с другом и посторонними людьми (особенно с проблемами, которые были у отца с коллегами по бизнесу и у матери с подругами).

Было бы желательно в качестве этапа семейной РЭПТ, которая проводилась с Дебби и ее родителями, встретиться на некоторых сеансах и с обоими ее братьями. Но родители утверждали, что у ее братьев нет проблем, и терапия может им только навредить. Сами братья тоже воспротивились прийти на терапию, потому что считали, что у их сестры серьезные эмоциональные проблемы, а у них таких проблем нет. В других условиях братья также участвовали бы в семейной терапии вместе со всеми остальными членами семьи.

Во время сеансов с Дебби и ее родителями использовались следующие РЭПТ-техники.

 

Когнитивные методы

Каждый раз, когда Дебби или ее родители проявляли любой признак тревоги, депрессии, гнева, жалости к себе (что они делали довольно часто) или когда Дебби возвращалась к своему антисоциальному и антисемейному поведению и отказывалась идти устраиваться на работу либо посещать то место работы, которое она временно занимала, им показывали азбуку РЭПТ: что причиной их «0> (эмоциональных Следствий) является не только и не столько «А» (Активирующий опыт), сколько их собственные Иррациональные Взгляды (ИВ) на этот опыт. Им показывали их абсолютистские «должен» и «обязан» и то, как их оспаривать (используя логический, прагматический и эмпирический методы опровержения). Им. давалась когнитивная домашняя работа над Формами самопомощи, опубликованными Институтом рационально-эмоциональной поведенческой терапии (Siechel & Ellis, 1984), которая затем проверялась и исправлялась терапевтом. Как указывалось выше, им был дан библиографический материал по РЭПТ для чтения и последующего обсуждения с терапевтом (A Guide to Rational Living, Ellis & Harper, 1997; How to Live with a «Neurotic», Ellis, 1957; Overcoming Procrastination, Ellis & Knauss, 1977). Им также советовали прослушать некоторые аудиозаписи, выпускаемые Институтом (How to Stubbornly Refuse to Be Ashamed About Anything, Ellis, 1971b; Conquering Low Frustration Tolerance, Ellis, 1976b). Они также участвовали в четырехчасовых семинарах по детско-родительским отношениям и преодолению депрессии, которые регулярно проходят в институте.

Также в когнитивном плане членам этой семьи, особенно Дебби, были даны советы относительно того, как решить определенные практические проблемы (например, как получить и удержать работу, несмотря на неблагоприятную репутацию в округе и к тому времени уже плохие отзывы о-ней по работе). Их научили записывать и фокусироваться на реальных негативных аспектах их избегающего поведения. Они узнали некоторые принципы общей семантики, при помощи которых можно бороться со сверхобобщением (Korszybski, 1933); Им рассказали о* сильных тенденциях приписывать другим мотивы и намерения (например, Дебби постоянно думала, что* родители против нее, в то время как они просто пытались научить ее быть более дисциплинированной) и как оспаривать подобные ложные атрибуции. Их обучили использованию методов когнитивного отвлечения, таких, как метод прогрессивной релаксации Джекобсона (Jacobson, 1938), которые помогают на некоторое время успокоиться, когда это нужно, и при бессоннице. Время от времени терапевт прибегал к помощи юмора и к методу парадоксальной интенции — например, просил Дебби намеренно провалить то или иное задание, понять, что мир при этом не рушится, и увидеть смешные стороны своего слишком серьезного ко всему отношения и самобичевания за плохое поведение. И всех их постоянно учили принимать себя и прекратить ругать себя за что-либо, даже если они допустили очевидную и глупую ошибку.

 

Эмоциональные методы

В эмоциональном плане, даже несмотря на то что я без обиняков показывал Дебби, насколько безответственно ее поведение по отношению к себе и другим, и не позволял ей соскочить с крючка со своими умными рационализациями по этому вопросу, она всегда могла чувствовать, что я полностью принимаю ее как человеческое существо, со всеми ее недостатками и уверен в том, что она может измениться и сделает это. Я также просил ее в качестве домашнего задания пользоваться рационально-эмоциональным воображением — представить, что она сделала что-то действительно плохо — по работе или по отношению к людям, и что другие презирают ее за ее плохое поведение — и пытаться при этом чувствовать сожаление и разочарование, а не впадать в депрессию и самобичевание Я проводил ролевые игры с ней и с ее родителями и дал ей возможность признаться родителями том, о чем она еще никогда им не говорила, позволил ей почувствовать сильное чувство стыда, а затем научил ее отстаивать свои признания, бороться со стыдом и уметь справляться с реакцией родителей. Я дал ей внеклассное домашнее задание намеренно делать «глупые» и «постыдные» вещи — например, надеть «кричащую» одежду — и работать над тем, чтобы не ощущать при этом стыд или смущение. Я попросил ее выписать несколько рациональных утверждений, типа; «Мне не нужно немедленное удовлетворение моих желаний, насколько сильными они ни были бы» и повторять их про себя энергично по 10–20 раз в день. Я намеренно употреблял «неприличные» выражения в разговоре с ее родителями, которые в этом отношении были очень чопорными и негибкими, чтобы помочь им расслабиться и показать, что они сами могут так выражаться (Ellis, 1985с). Я использовал метод разыгрывания предписанных ролей Джорджа Келли (Kelly, 1955) вместе с Дрбби и ее родителями, когда они должны были написать сценарий, в котором они были бы такими людьми, какими они хотели, и затем разыгрывать этот сценарий в течение недели, пока не привыкнут вести себя таким непривычным образом.

 

Поведенческие методы

С Дебби я активно использовал некоторые поведенческие методы и научил ее родителей использовать их спей. Если она минимум два часа в неделю занималась поисками работы с неполным рабочим днем, ей разрешали ^погулять с друзьями или делать то, что ей нравится. Каждый раз, когда она лгала или крала, ее запирали на несколько, часов в своей комнате. Когда родители не справились со своим домашним заданием и критиковали ее с гневом и ругательствами, они также лишались общения с друзьями, личного или по телефону, на весь оставшийся день. Эти подкрепления и наказания работали просто замечательно, пока они приводились в исполнение. Родители должны были подкреплять Дебби, а она, до определенной степени, — родителей.

Дебби согласилась взять на себя несколько активных домашних заданий, включая такие, как поиск работы, выполнение кое-какой работы по дому и кооперативное — вместо агрессивного — поведение с родителями и братьями. Некоторые из этих заданий она выполняла очень быстро и получала огромную пользу от осознания тою факта, что она в состоянии была справиться с ними и что не все было неподвластно ее контролю, как она часто говорила. Другие задания, такие, как домашние обязанности, она выполняла нерегулярно, но все же извлекла из них некоторую пользу.

 

Исход

К концу 16-й недели семейной РЭПТ Дебби регулярно выполняла школьные домашние задания, прекратила воровать и гораздо лучше ладила с членами своей семьи. Более того, она принимала себя в гораздо большей степени, чем раньше, даже когда дурила или не делала того, что, по ее меркам, должна была сделать. Ее мать и отец гораздо меньше злились на нее, даже когда она возвращалась к своему агрессивному поведению; и хотя семейная терапия не была в такой мере нацелена на их взаимоотношения, они сознательно использовали некоторые рациональные идеи, которые обсуждались нами, и начали меньше злиться друг на друга и вести себя более дружно. Также улучшилась сексуальная жизнь родителей, хотя об этом в процессе терапии говорилось мало. Они начали понимать Дебби и принимать ее со всеми ее ошибками. Отцу через полтора года понадобились несколько сеансов терапии, потому что он избегал выполнять некоторую часть своей работы в офисе и сильно унижал себя за это. Тогда я узнал, что дела у Дебби идут замечательно, а в семье достигнута определенная гармония.