До «Каса Мигель» на свое первое свидание в тот субботний вечер в начале октября я так и не добрался. Я был у себя в комнате, одевался и был настолько недоволен своим прикидом, что за полчаса переоделся четыре раза. Это уже становилось просто смешно, а время приближалось к семи, и, потому как машины у меня не было, я собирался вызвать такси. В очередной раз переодевшись, я выключил кассету Smiths и уже буквально стоял на пороге, когда в комнату вломился Раймонд. На нем лица не было, и, сбиваясь с дыхания, он выдал:

– Гарри пытался покончить с собой.

Я так и знал, что произойдет что-нибудь такое. Прямо-таки чувствовал, что возникнет какая-нибудь помеха, которая не даст этому вечеру осуществиться. Весь день меня не покидало ощущение, что произойдет что-то, отчего весь вечер пойдет коту под хвост.

– Что значит – Гарри пытался покончить с собой? – спросил я, сохраняя спокойствие.

– Тебе надо в Фелс. Он там. О черт. Господи Иисусе, Пол. Мы должны что-то сделать.

Никогда не видел, чтобы Раймонд так загонялся. Выглядел он так, будто сейчас ударится в слезы, и этому событию (мнимому самоубийству первогодки? да ладно!) он уделил чересчур много эмоций.

– В охрану позвони,- предложил я.

– Охрану? – завопил он.- Охрана? Охрана-то какого хрена будет делать? – Он схватил меня за руку.

– Скажи им, что первокурсник пытался покончить с собой,- сказал я ему.- Поверь, они будут в течение часа.

– Что ты такое несешь, черт возьми? – выпалил он писклявым голосом, не выпуская моей руки.

– Прекрати! – сказал я.- С ним все будет в порядке. У меня встреча в семь.

– Поехали давай! – заорал он и потащил меня из комнаты.

Я схватил шарф с вешалки, умудрился захлопнуть дверь до того, как засеменил за Раймондом вниз по лестнице и в Фелс. Мы шли по коридору Гарри, и вдруг мне стало страшно. Я и так порядком струхнул по поводу свидания с Шоном (Шон Бэйтмен – это имя я нашептывал себе весь день, чуть ли не молясь на него: в душе, в кровати под подушкой, другая подушка между ног) и еще больше, что опоздаю и все испорчу. И это вызывало у меня больше паники, нежели мнимое самоубийство: тупой первокурсник Гарри, пытающийся покончить с собой. Как он вообще это сделал, думал я, направляясь к его двери, а Раймонд тяжело дышал, издавая странные звуки. Передознулся аспирином с алкоголем? Что его спровоцировало? CD-плеер сдох? Или «Полицию Майами: отдел нравов» отменили?

В комнате Гарри было темно. Работала только настольная лампа черного металла, на пружинах, под постером с Джорджем Майклом. Гарри лежал на кровати, с закрытыми глазами, в типичном наряде первогодки: шорты (это в октябре-то!), свитер поло, высокие кроссовки,- болтая головой из стороны в сторону. Рядом с ним сидел Дональд, пытаясь заставить его проблеваться в мусорную корзину рядом с кроватью.

– Я привел Пола,- сказал Раймонд, словно спасение жизни Гарри было именно в этом.

Он подошел к кровати и посмотрел вниз.

– Что он принял? – спросил я, стоя на пороге. И посмотрел на часы.

– Мы не знаем,- ответили они одновременно. Я подошел к столу и взял полупустую бутылку виски

«Дьюарс».

– Не знаете? – раздраженно спросил я. Принюхался к бутылке, словно в ней и крылась разгадка.

– Слушай, мы везем его в больницу Данхам,- сказал Дональд, пытаясь его приподнять.

– Так это же в гребаном Кине! – заорал Раймонд.

– Ну а где же еще-то, придурок? – крикнул Дональд.

– В городе есть больница,- сказал Раймонд, а потом: – Ты, идиот.

– Мне-то откуда знать?! – заорал Дональд.

– У меня встреча в семь,- сказал я.

– Да на хуй встречу. Подгоняй тачку, Раймонд! – выкрикнул Дональд на одном дыхании, поднимая Гарри.

Раймонд проворно проскочил мимо меня в коридор. Я услышал, как хлопнула задняя дверь Фелс-хауса.

Я подошел к кровати и помог Дональду поднять на удивление легкого Гарри. Дональд приподнял руку Гарри и по какой-то причине снял кашемировую жилетку, в которой он был, и швырнул ее в угол.

– Что ты делаешь? – спросил я.

– Моя жилетка, не хочется испортить,- сказал Дональд.

– Что делать-то будем? – прокашлял Гарри.

– Смотри, он жив,- произнес я с обвинительной ноткой в голосе.

– О господи,- сказал Дональд, окинув меня взглядом.- Все будет хорошо, Гарри,- прошептал он.

– По мне, так он нормально выглядит. Пьяный, может,- сказал я.

– Пол,- произнес Дональд своим исступленным поучительным тоном, закипая от злости, хотя губы едва двигались,- он позвонил мне перед ужином и сказал, что собирается покончить с собой. Я пришел к нему после ужина – и взгляни на него. Он явно что-то принял.

– Что ты принял, Гарри? – спросил я, слегка пошлепывая его своей свободной рукой.

– Давай, Гарри. Скажи Полу, что ты принял,- убеждал Дональд.

Гарри лишь кашлянул в ответ.

Мы потащили его, смердящего вискарем, по коридору. Он был без сознания, голова болталась. Мы вытащили его на улицу как раз тогда, когда Раймонд подъехал к задней двери Фелс-хауса.

– Почему он это сделал? – спросил я, когда мы пробовали засунуть его в машину.

– Дональд, садись за руль,- сказал Раймонд, вылезая из «сааба», чтобы помочь нам уложить его на заднее сиденье.

Работал двигатель. У меня начинала болеть голова.

– Я только автомат вожу,- выговорил Дональд.

– Черт подери! – заорал Раймонд.- Тогда назад садись.

Я же сел вперед на пассажирское сиденье и не успел даже дверь захлопнуть, как Раймонд газанул.

– Зачем он это сделал? – снова спросил я, когда мы уже проехали ворота охраны и половину Колледж-драйв.

Я думал попросить их высадить меня в Северном Кэмдене, но знал, что этого они мне никогда не простят, и не стал.

– Он сегодня узнал, что его родители не родные, а приемные,- проговорил Дональд с заднего сиденья.

Голова Гарри была у него на коленях, и он снова закашлялся.

– О,- произнес я.

Мы выехали за ворота. На улице темень и холод. Мы ехали в противоположном от Северного Кэмдена направлении. Я снова взглянул на часы. Четверть восьмого. Я представил себе разочарованного Шона, сидящего в пустом баре «Каса Мигель» в одиночку с ледяной «Маргаритой» (нет, это он бы никогда не стал пить; вместо этого мне представилось какое-нибудь мексиканское пиво), и как он едет обратно (подожди-ка, а может, у него и машины не было и он пришел туда пешком, господи Иисусе) один. Машин на дороге почти не было. Перед Синема I и II выстроилась очередь из городских на новую картину с Чаком Норрисом.

Из универмага «Прайс-чоппер» выходили домохозяйки и жены профессоров, толкая перед собой тележки. Покупатели из универмага «Вулворт» на главной улице, огромные столбы слепящего света, заливающие автомобильную парковку. В проигрывателе играла кассета Jam, и, слушая музыку, я вдруг осознал, насколько невелик вообще этот городишко и как мало я о нем знаю. На некотором расстоянии виднелась больница, в которой я никогда раньше не был. Мы уже практически были на месте – кирпичное строеньице, стоявшее рядом с огромной пустой парковкой на окраине городка. А за ним – лесные просторы, простиравшиеся на многие километры. Все молчали. Мы проехали винно-водочный магазин.

– Ты не мог бы притормозить? Сигарет куплю,- сказал я, похлопав себя по карманам.

– Не возражаешь, если напомню тебе, что у нас на заднем сиденье лежит кое-кто с передозом? – произнес Дональд.

Раймонд вцепился в руль с обеспокоенным лицом, будто и сам бы был не прочь покурить и серьезно об этом задумался.

Я проигнорировал Дональда и произнес:

– На это уйдет минута.

– Нет,- ответил Дональд, хотя выглядел неуверенно.

– Да нет у него никакого передоза,- сказал я уже чуть ли не в ярости, думая о пустом баре в Северном Кэмдене.- Он просто первогодка. У них не бывает передоза.

– Да пошел ты! – сказал Дональд.- О черт, его тошнит. Его сейчас стошнит.

Мы слышали, как в темноте «сааба» раздаются булькающие звуки, и я обернулся посмотреть, что там происходит. Гарри по-прежнему кашлял, на его лбу выступил пот.

– Окно открой! – заорал Раймонд.- Открой гребаное окно!

– Вам обоим не помешает успокоиться. Его не тошнит,- выговорил я раздраженно, но с грустью.

– Сейчас блеванет. Знаю на точняк! – орал Дональд.

– А что это за звуки, по-твоему? – завопил на меня Раймонд, имея в виду бульканье.

– Сухие позывы! – заорал я в ответ.

Гарри начал бормотать себе под нос, затем снова заурчал.

– Только не это,- сказал Дональд, пытаясь приподнять голову Гарри к окну.- Сейчас его снова стошнит.

– Отлично! – заорал в ответ Раймонд.- Хорошо, если он проблюется. Пусть проблюется.

– Не верю я вам обоим,- сказал я.- Кассету можно переставить?

Раймонд подрулил ко входу в неотложку и резко ударил по тормозам. Мы все выскочили из машины, вытянули Гарри с заднего сиденья и, волоча по земле ноги, потащили его к главной стойке. Народу никого не было. Из невидимых колонок на потолке раздавался приглушенный музон. Молодая толстая медсестра взглянула на нас и ехидно улыбнулась, наверняка думая себе: только не это, еще один шалун из Кэмден-колледжа.

– Да? – поинтересовалась она, не глядя на Гарри.

– Он передознулся,- произнес Раймонд, подойдя к стойке и оставив Гарри в тисках Дональда.

– Передознулся? – поднимаясь, переспросила она. Затем вышел дежурный врач. Он был похож на Джека Элама – жирный старикан в очках с толстой оправой, бубнивший себе под нос. Дональд положил Гарри на пол.

– Слава тебе господи,- пробормотал Раймонд с такой интонацией, будто сбросил с плеч тяжелый груз.

Врач наклонился проверить Гарри на признаки жизни; он ни о чем нас не спросил, и тогда мне стало понятно, что старикан – мошенник. Никто из нас не произнес ни слова. Меня бесило, что из-за Раймонда и Дональда я не только пропустил крайне важную встречу, но еще и то, что они оба, как, собственно, и я сам, были в одинаковых длинных шерстяных пальто. Свое, из лоденской шерсти, я купил в магазине Армии спасения в городе за тридцать долларов. Потом на следующий день они сгоняли туда и купили два оставшихся; вероятно, кто-то с факультета пожертвовал их, отправляясь на Западное побережье преподавать в Калифорнии или еще где.

Врач крякнул и приподнял веки Гарри. Гарри слегка усмехнулся, затем дернулся и затих.

– Отвезите его в реанимацию.- Лицо Раймонда раскраснелось.- Быстрее. Что, больше никого нет здесь?

И он с привычной нервозностью огляделся по сторонам. Как человек, который переживает, но не особо, хватит ли ему билетов в «Палладиум».

Врач пропустил это мимо ушей. Жесткая копна его седых белых волос была безуспешно загелена назад, и он без конца ворчал. Он проверил пульс Гарри, ничего не нащупал, потом расстегнул пуговицы на рубашке Гарри и приставил стетоскоп к его загорелой костлявой груди. Кроме нас, в больнице никого не было. Врач снова проверил пульс и что-то буркнул. Гарри немного подергивался с пьяной улыбкой на молодом лице первокурсника. Врач послушал сердцебиение.

Снова пустил в дело стетоскоп. В конце концов взглянул на нас троих и сказал:

– Пульса совсем не слышно.

Дональд в ужасе прикрыл рот рукой и отпрянул к стене.

– Он что, умер? – недоверчиво спросил Раймонд.- Это шутка?

– О черт, я же вижу, что он шевелится,- сказал я, указывая на то, как опускается и поднимается его грудная клетка.- Он не умер. Я же вижу, что он дышит.

– Он мертв, Пол. Заткнись! Я так и знал. Я знал! – выдал Дональд.

– Я сожалею, ребята,- произнес врач, тряся головой.- Как это произошло?

– О господи! – взвыл Дональд.

– Заткнись, не то двину,- сказал я ему.- Слушай. Он не умер.

– Ребята, сердце не бьется и пульса нет. Зрачки расширены.- Поднимаясь, врач тяжело крякнул и показал на Гарри: – Этот парень умер.

Никто не произнес ни слова. Я посмотрел на Раймонда, который уже не выглядел чересчур обеспокоенным, а в его взгляде читался ответ: «этот-шарлатан-с-катушек-съехал-уматываем-отсюда». Дональд по-прежнему пребывал в расстройстве, повернувшись к нам спиной. Медсестра, сидя за столом, без особого интереса наблюдала за нами.

– Не знаю, что сказать вам,- выговорил врач,- но приятель ваш умер. Проще говоря, больше не жить ему на этом свете.

Гарри приоткрыл глаза и спросил:

– Я же не умер?

Дональд завопил.

– Нет, умер,- произнес Раймонд.- Заткнись. Состояние Гарри не особо шокировало врача, тот

что-то пробормотал, присев на колени рядом с Гарри, и снова проверил его пульс.

– Уверяю, пульса нет. Этот парень мертв.

Он говорил это, хотя глаза Гарри были открыты и он моргал. Врач снова воспользовался своим стетоскопом.

– Ничего не слышу.

– Минуточку,- сказал я.- Э-э, послушайте-ка, доктор. Думаю, мы отвезем нашего друга домой, хорошо? – Я осторожно подошел к нему. Мне показалось, что мы находимся в больничной преисподней или где-то в том районе.- Вы, это самое, не возражаете?

– Я умер? – спросил Гарри, он стал заметно свежее и захохотал.

– Скажи ему, пусть заткнется! – завопил Дональд.

– Никаких сомнений, что приятель ваш умер,- пробормотал врач, немного смутившись.- Может, хотите, чтобы я провел кое-какие анализы?

– Нет! – сказали одновременно Дональд и я. Мы стояли и наблюдали за тем, как смеется якобы

мертвый первогодка Гарри. Мы ничего не сказали. И хотя доктор Фибес не переставал настаивать на том, чтобы провести кое-какие анализы на «трупе нашего друга», в конце концов мы отвезли первогодку домой, но на заднее сиденье Дональд рядом с ним не сел. Когда мы вернулись обратно в кампус, была почти половина девятого. Я все просрал.