Мими выпила еще два «Коллинза» с водкой, и, когда мы втроем вышли из ресторана и поднимались в лифте наверх, она рухнула на лифтера и буквально вырубилась. Я отвела ее обратно в номер, она приняла ва-иум и отправилась спать, Пол пошел в свой номер. Я присела на кровать, довольно долгое время наблюдая за тем, как спит Мими, прежде чем решилась ему рассказать. Я пошла в его номер. Он уже разделся и читал, лежа в кровати. Ричарда не было. Работал телевизор. Он взглянул на меня, когда я открыла дверь. Злится ли он? Ему, наверное, не хотелось ехать в Бостон? Не хотелось приехать и повидаться со мной? В этот момент я почувствовала себя очень старой, и мне стало жаль себя. То, что я должна была ему сообщить, нельзя обсуждать в гостиничном номере, и в конце концов я сказала:

– Почему бы тебе не одеться?

– Зачем? – спросил он.

– Я подумала, что, может, мы спустимся вниз выпить,- предложила я, как будто спонтанно.

– Зачем? – спросил он.

– Я хочу с тобой поговорить кое о чем,- сказала я.

Он запаниковал и спросил – а почему не здесь?

– Пойдем вниз,- сказала я ему и пошла за сумочкой.

Он надел джинсы, серый свитер и рваное черное твидовое пальто, которое я не узнала, я ему его не покупала. Он встретил меня в коридоре.

Мы спустились вниз, в бар, и к нам подошел администратор и оглядел Пола.

– Да, нас двое,- сказала я.

– Боюсь, у нас дресскод,- улыбнулся администратор.

– Да?..- выжидательно сказала я.

– Этот юноша ему не соответствует,- ответил администратор, по-прежнему улыбаясь.

– Где говорится про дресскод? – спросила я.

Администратор гневно посмотрел все с той же улыбкой, а затем подошел к белой доске и показал на яркие голубые надписи, сначала на «Джинсы не допускаются», а затем «Надлежит быть при галстуке». У меня начинала болеть голова, и я чувствовала себя очень уставшей.

– Забудь об этом, мама,- сказал Пол.- Пойдем куда-нибудь в другое место.

– Мы остановились в этом отеле,- сказала я.

– Да, я понимаю,- объяснил администратор, как мне показалось, не слишком церемонно.- Но это касается всех.

Я открыла кошелек.

– Если пожелаете, я мог бы зарезервировать для вас столик на более позднее время,- предложил администратор.

– Мой сын одет прилично,- сказала я, протягивая администратору двадцатидолларовую купюру.- Просто посадите нас где-нибудь сзади,- устало произнесла я.

Администратор быстро взял купюру и сказал:

– Да, в углу, может, найдется столик, где потемнее.

– В углу, где потемнее,- повторила я.

Он усадил нас за ужасно маленький, тускло освещенный столик в конце зала, в стороне от длинной людной стойки, но я слишком устала, чтобы жаловаться, и просто заказала два бокала «Кир-рояль». Пол попытался незаметно прикурить сигарету и вдруг стал такой красивый: он сидел, и свет играл на его лице. Белокурые густые волосы, зачесанные назад, худое лицо, королевский тонкий нос – мне захотелось обнять его, дотронуться до него, но все, что я смогла сказать:

– Дорогой, я не хотела бы, чтобы ты курил.

– Извини, мам,- сказал он,- но мне нужна сигарета. Ужасно.

Я отстала, официант принес шампанское. Я сконцентрировала все свое внимание на том, как официант ловко и проворно откупорил небольшие бутылочки шампанского «Тайттингер» и разлил их в высокие тонкие бокалы. И как же было красиво, когда шампанское стало медленно растворять красновато-пурпурный бальзам из черной смородины в бокалах. Пол скрестил ноги и, когда ушел официант, попытался посмотреть на меня.

– Знаешь, твой отец и я впервые были здесь семнадцать лет назад, на нашу пятую годовщину. Это было в декабре, шел снег, и мы заказали то же самое,- сказала я ему тихонько, поднимая бокал, пробуя на вкус.

Он сделал глоток и, похоже, расслабился.

Я долгое время не могла сказать ни слова. Допила бокал и налила в него остатки шампанского из маленькой зеленой бутылочки «Тайттингер». Выпила еще, потом спросила про Ричарда.

– Интересно, что это с Ричардом произошло сегодня? – сказала я, стараясь завязать разговор.

– Зачетная неделя,- произнес Пол с иронией, а затем: – Не знаю.

– Какие-нибудь идеи? – спросила я.

– Гуляет? – вздохнул он.- Не знаю.

– Его мать говорит, что у него новая девушка,- обмолвилась я.

Внезапно Пол стал очень враждебным и выкатил глаза.

– Мам, Ричард би.

– Что – би? – спросила я.

– Би,- сказал он, поднимая руки будто бы для того, чтобы обрисовать это состояние.- Ты понимаешь? Би.

– Билингва? – растерянно спросила я. Я устала, мне нужно было поспать.

– Бисексуал,- сказал он и уставился на свой бокал.

– О,- выговорила я.

Мне очень нравился мой сын. Мы были в баре вместе, он был вежлив, и мне хотелось взять его за руку, но я лишь вздохнула и выдохнула. Там, где мы сидели, было очень темно. Я прикоснулась к волосам, а затем снова взглянула на Пола. И на очень краткое мгновение мне показалось, что я никогда и не знала этого ребенка. Он сидел со спокойным, ничего не выражающим лицом. Мой сын – сплошная тайнопись. Как же все так вышло? – подумала я.

– Я и твой отец разводимся,- сказала я.

– Зачем? – спросил Пол через какое-то время.

– Потому что…- Я замялась, потом произнесла: – Мы больше не любим друг друга.

Пол не произнес ни слова.

– Мы с отцом жили отдельно с тех пор, как ты уехал учиться,- сказала я ему.

– Где он сейчас живет? – спросил он.

– В городе.

– А-а,- Произнес Пол.

– Ты расстроился? – спросила я. Подумала, что сейчас заплачу, но это прошло.

Пол сделал еще один глоток и выпрямил ноги.

– Расстроился? – спросил он.- Нет. Я знал, что это произойдет рано или поздно.

Он улыбнулся, будто вспомнил что-то личное и веселое, и мне стало грустно, и я только и смогла выговорить:

– В следующую среду днем мы подписываем документы.

И сразу подумала, зачем я ему это сказала, зачем сообщила ему эту подробность, зачем ему эта информация. Интересно, где будет Пол в следующую среду днем. С этим его другом Майклом на обеде? И мне ужасно захотелось узнать, что он делает в колледже – пользуется ли успехом, ходит ли на вечеринки, даже с кем спит. Мне было интересно, встречается ли он до сих пор с этой девушкой из Кейро вроде бы? Или из Коннектикута? Он упомянул что-то про нее в начале года. Мне было жаль, что я притащила его в Бостон на выходные и заставила сидеть за этим ужином. Я могла бы сказать ему об этом и в гостиничном номере. В баре или нет – все едино.

– Что ты думаешь? – спросила я своего сына.

– А есть какая-то разница? – произнес он.

– Никакой,- сказала я.- Совсем никакой.

– Так ты об этом хотела со мной поговорить?

– Да.

Я допила шампанское. Больше делать было нечего.

– Что-нибудь еще? – спросил он.

– Еще? – спросила я.

– Да,- сказал он.

– Нет, я полагаю.

– О’кей.- Он затушил сигарету и еще одну прикуривать не стал.