Саймон и Бекки вслед за Ронни и Бобби шли вверх по Хеннепин. Бекки, склонив голову Саймону на плечо, обнимала его за талию. Бобби и Вероника шли, держась за руки, и тихо разговаривали друг с другом. Саймон подумал, что странно видеть их вместе в такой ситуации. Ему никогда и мысли в голову не приходило, что у Бобби и Вероники может что-то получиться. Но это произошло на удивление быстро. Хотя в последнее время много всего произошло, и все на удивление быстро. Он обнял Бекки за плечи и крепко прижал ее к себе.

– Я уже скучаю без Мартина, – прошептала Бекки прерывающимся голосом.

– Да, я тоже, – ответил Саймон.

– Уже двое, Саймон, – сказала она.

Он молча кивнул. Двое погибли, а Конни тяжело ранена. Он мысленно пожелал ей скорейшего выздоровления.

– Может быть, нам не под силу с ним справиться? Подумай, Саймон, это же вампир. Боже, похоже, мы просто сошли с ума! Как нам только в голову пришло связаться с вампиром? Даже думать об этом, и то…

– Если мы его не остановим, тогда кто это сделает?

– Я не знаю.

– Мы найдем его и обезвредим, – мягко сказал Саймон.

Бобби и Ронни свернули на Седьмую Южную улицу. Саймон и Бекки свернули следом за ними и едва не наткнулись на них. Они стояли и смотрели на дом Джека.

– Что за чертовщина творится у него в кабинете? – сказал Бобби.

Саймон взглянул через его плечо. Свет в окне мерцал, как будто кто-то то загораживал, то открывал лампу.

– Это он! – крикнул Саймон и кинулся через дорогу, едва не угодив под машину. Раздались скрип тормозов и яростная брань водителя.

Саймон на бегу полез в сумку и достал водяной пистолет. Другой рукой он снял с шеи крест. Пинком он открыл дверь в кабинет Джека. Она с громким стуком ударилась о стену и, отскочив назад, захлопнулась, но к тому времени Саймон был уже внутри. За столом Джека стояло нечто, похожее на колонну из тьмы с двумя лицами. Одно лицо принадлежало Джеку Холдену. Глаза его закатились, рот был открыт в беззвучном крике. Другое лицо он уже видел раньше, в переулке, когда оно бледной луной висело над Филом. Черные, как будто жидкие, глаза, узкая полоска рта. Оно повернулось к Саймону и зашипело, словно змея. На нем застыло выражение ярости, смешанной с неожиданным испугом. Это было одновременно человеческое лицо с чертами мягкими, как у ребенка, и в то же время это звериная морда. Его тело, если то, что было под лицом, действительно являлось его телом, больше всего смахивало на дыру в воздухе. Абсолютная тьма небытия, проступившая сквозь трещину в реальности.

Саймон поднял водяной пистолет и выстрелил. Струя святой воды описала дугу над столом Джека. Чернота под лицами внезапно широко распахнулась, словно это была большая простыня, обернутая вокруг Джека. Там, где ее коснулась святая вода, взметнулись яркие языки пламени. Ярость исчезла с лица, нависающего над Джеком. Остался только животный страх. Оно закричало. Саймон выстрелил еще раз, и струя святой воды воспламенилась на полпути через стол, превращаясь в жидкий солнечный свет. Тьма наполнила комнату. Там, где стояли Джек и эта тварь, остался лишь Джек. Он беззвучно рухнул на пол. А за ним обнаружилось существо, подобного которому Саймон никогда не видел. Ростом оно было больше двух метров. И полностью обнажено. Руки, похожие на длинные белые жерди, были раскинуты в стороны, как будто оно держало стены, не давая им сомкнуться и раздавить его. Что-то белое свисало с рук, словно растянутое на них покрывало. Но это было не покрывало, это была кожа, или плоть чудовища, развернутая из его торса, который был раскрыт от шеи до паха, словно распоротый острым ножом. Тысячи маленьких, но острых, как бритва, зубов слабо мерцали на внутренней стороне его кожи. Саймон уставился на него, а существо опустило руки и начало собирать себя. Было впечатление, будто оно себя самого оборачивает в собственные объятия. Казалось, его тело стало совсем жидким. Оно трепетало, как поверхность воды от легкого бриза. На груди у него проявились соски. Тьма, которая свободно плавала в комнате, вдруг стала ложиться на тело вампира, покрывая его, как бы создавая на нем видимость одежды. Через несколько секунд Саймон уже смотрел на респектабельно одетого человека, стоящего посреди комнаты с таким видом, будто ничего не случилось.

Существо снова подняло руки и простерло их к Саймону. Тьма струилась из них, как длинное черное покрывало. Тьма облетела вокруг Саймона и накрыла его словно огромным крылом. Саймон почувствовал, как что-то острое и смертоносное скользнуло в его голову, пытаясь пробиться к мозгу. Он буквально одеревенел. Его охватил смертельный ужас.

Саймон зажмурился и вскрикнул от боли и страха. Пальцы его сжались сами собой, и из пистолета вырвалась струя святой воды. Тьма сразу же отпустила его и отступила. Водяной пистолет превратился в огнемет, посылающий огненную смерть во все стороны. И вдруг тьма пропала, ушла через дверь в заднюю комнату, словно какая-то птица из потустороннего мира вылетела в нее, взмахивая черными крыльями. Дверь, выходящая в переулок, с треском открылась. Птица выскользнула в нее и пропала. Крик ее растворился в лабиринте улиц.

С шумом распахнулась передняя дверь. Саймон с криком обернулся, но это был всего лишь Бобби. Он вбежал в кабинет, держа перед собой в вытянутой руке крест.

– Саймон! – крикнул он.

Но Саймон уже склонился над Джеком. Старик лежал в прежней позе, но все его тело сотрясалось. Он был гол. А еще он как бы сжался, уменьшился в размерах, словно из него вынули все внутренности. Его руки скребли по груди, оставляя в неестественно мягкой плоти глубокие борозды.

– О Боже, – прошептал потрясенный Бобби.

Джек Холден выглядел как новорожденный ребенок. Кожа его стала мягкой и скользкой. С головы до ног все его тело было покрыто маленькими кровоточащими ранками. Саймон вспомнил о зубах внутри плоти вампира и с содроганием представил, что чувствовал Джек, когда эти зубы вонзились в него. А Джек лежал на полу возле стола в луже воды, которая медленно вытекала из его тела. Саймон смотрел, как она растет, а его тело, казалось, впитывается в пол. В чем бы ни заключалась природа того процесса, с помощью которого вампир поглощал свои жертвы, этот процесс не был остановлен. Джек медленно растекался по полу на глазах у Бобби и Саймона.

Дверь снова открылась. Вошли Вероника и Бекки. Бекки тяжело дышала. Саймон вытянул руку, предупреждая, чтобы они не подходили ближе.

Джек Холден кашлянул. Изо рта у него выплеснулась кровь, потекла по подбородку и смешалась с вытекавшей из тела водой. Его глаза были открыты, но Джек уже ничего не видел. Он смотрел в вечность. Потом он заговорил.

– Пит Ти, – слабо прошептал он и снова кашлянул. И снова изо рта у него пошла кровь. – Это был Пит Ти.

– Пит Ти, – повторил Бобби.

Джек Холден дернулся и застыл неподвижно.

– Он мертв, – сказал Саймон, а тело Джека продолжало оседать и растворяться. Его плоть, кожа и кости превращались в красно-розовую студенистую массу, вокруг которой •медленно растекалась лужа воды.

– Нет! – крикнула Бекки и выбежала на улицу.

Некоторое время Саймон стоял, тупо глядя на то, что осталось от Джека. Потом отвернулся. Его колени были мокрыми от вытекшей из Джека воды. Шатаясь, он прошел мимо Ронни и Бобби на улицу. Там он наклонился, и его вырвало на тротуар.

Это были страдания, которых не в силах постичь человеческий мозг. Это было возмездие, неотвратимое и беспощадное. Оно жгло его изнутри, словно вся его кровь превратилась в жидкий огонь. Ковыляя, он вышел из переулка на улицу, тщетно пытаясь собраться, придать себе нормальный человеческий вид. Боль была просто невообразимой. Святая вода жгла не только его тело, но и его разум. И ДУШУ.

Он часто задавал себе вопрос, есть ли у него душа, но теперь он мог в этом не сомневаться. И душа его страдала больше всего, потому что испытание святой водой напомнило ей о ее истинной природе. Казалось, тысячи маленьких огоньков падают на него, как капли дождя. Ковыляя вдоль улицы, он продолжал гореть. Его тьма, как плащ, волочилась за ним. Он потерял контроль над собой. Боль была настолько сильна, что он не мог сосредоточиться на чем-то еще. А улицы между тем не были безлюдными. Ночь только-только началась. Люди сновали из театров в рестораны, из ресторанов к машинам. Он видел изумление на лицах встречных прохожих, чувствовал их страх, чувствовал, что они не верят собственным глазам. Неудивительно: они узрели его истинное обличье. Прошло несколько долгих мучительных минут, прежде чем ему удалось найти силы собрать себя воедино. Но даже после этого он едва мог передвигать ноги и ковылял вдоль улицы, как пьяный, став очень похожим на тех, кто обычно шел ему в пищу. Один раз он споткнулся и во весь рост растянулся на тротуаре. У него не было сил подняться на ноги. Он дополз до стены дома и оперся на нее. Какая-то женщина, проходя мимо, остановилась рядом и посмотрела на Карниша. Он поднял глаза и попытался заставить ее уйти, но она лишь нахмурилась:

– С вами все в порядке?

Он не ответил.

– Вам нужна помощь?

– Нет, – выдохнул он.

Продолжая хмуриться, она неуверенно пошла прочь. Карниш заставил себя подняться и идти дальше. Ему пришло в голову, что Саймон и остальные, возможно, преследуют его. Если они найдут его в таком состоянии, ему конец. Он даже не мог заставить себя разозлиться. Он чувствовал только страх. Страх такой сильный, такой глубокий, что заглушал все другие чувства и эмоции. И это был не страх перед смертью. В данный момент смерть сама по себе волновала его меньше всего. Но святая вода вернула Карниша к действительности. Как легко было забыть, что во вселенной существует определенный порядок. Как легко забыть, что ты всего лишь смертный враг Создателя этого мира. Забыть, что всему когда-то приходит конец, что рано или поздно возмездие в итоге настигнет его, и он будет проклят навечно.

Шагая по тротуару, Карниш едва не плакал. В его голове теснились образы мук и страданий, и эти муки были куда более мрачными и ужасными, чем те, которые он напускал на свои жертвы. Он был приговорен к такой судьбе. Если когда-нибудь смерть придет за ним, это будет лишь началом, началом цепи страданий, которая, как ему было отлично известно, будет бесконечной.

Карниш добрался до Николет и свернул на север. Но пока-то он жив. Сегодня ему удалось спастись. Охотники дали ему возможность уйти. Другого шанса может уже не представиться.

Как мог он быть настолько глуп, что поддался гордости и злости? О нем стало известно! Он должен был сразу уехать!

Что ж, придется исчезнуть из этого города. В банках Швейцарии у него лежат миллионы долларов. С такими деньгами он купит себе любую личность и сможет осесть в любой точке земного шара. Карниш вспомнил Калькутту. Он презирал этот город, но там так легко потеряться среди отчаяния, болезней и смерти. Там можно веками охотиться, и никто не заподозрит о твоем существовании. Он был слишком горд, он был одержим желанием найти других таких же, как он, и позволил ему управлять его жизнью. Но западный мир не для него и не для подобных ему.

Настало время покинуть его.

Ли Чэндлер заметил на Хеннепин странного человека. Что-то в его походке, в наклоне головы было ему знакомо. Казалось, тело его непрерывно меняет форму. Длинное черное облако тьмы метнулось за его спиной и тут же пропало, снова втянувшись в него. Прохожие сторонились его как чумного и обходили на почтительном расстоянии. Ли притормозил и вгляделся внимательнее.

Это он. Ли с бешено колотящимся сердцем смотрел, как, дойдя до угла, человек свернул направо и пошел в сторону Николет. Аллея была пешеходной зоной, и Ли не имел права заезжать туда на машине. Другие водители нетерпеливо сигналили, но он упрямо стоял на светофоре до тех пор, пока не увидел, в какую сторону повернет это существо. Ага, снова на север. Он проехал еще квартал и остановился на углу Четвертой Южной улицы. И снова принялся ждать, не обращая внимания на то, что из-за него образовался затор. Интересующий его человек появился на углу и повернул на восток по Четвертой. Ли выжал сцепление и медленно Поехал за ним.

Добравйшсь до Четвертой Южной улицы, Карниш испытал невыразимое облегчение. Он повернул налево и пошел к своему лимузину. Еще квартал или два – и он будет в безопасности. В безопасности до тех пор, пока не наступит конец времен и настанет Страшный суд. А когда это будет, не знает никто. Даже он, который, если можно так выразиться, получил информацию об устройстве мироздания из первых рук, и то не мог страшиться судьбы, которая постигнет его так нескоро.

Эдвард сидел в машине и курил. Дым вытекал в открытое окошко. Карниш подошел и тяжело привалился к машине. Удивленный, Эдвард повернул голову и, увидев своего хозяина, подскочил на сиденье.

– Мистер Карниш?

Карниш попытался открыть дверцу, но она оказалась заперта. Эдвард вылез из машины, привычным щелчком отбросил окурок, и тут, когда он разглядел своего босса получше, его удивление сменилось неприкрытым ужасом:

– Что, черт побери, с вами случилось, мистер Карниш? Вы в порядке?

– Открой дверцу!

– Конечно, конечно, – сказал Эдвард и, сунув руку в окошко, отпер замки.

Карниш забрался в салон. Эдвард снова уселся за руль и включил зажигание. На сей раз он не стал оборачиваться, а просто вопросительно взглянул в зеркало заднего вида.

– Домой, – сказал Карниш и сам удивился тому, как хрипло прозвучал его голос.

На мгновение Карниш подумал: а как же все-таки он сейчас выглядит? Впрочем, это не имело никакого значения. Не важно, что Эдвард увидит и поверит ли он в то, что увидел. Завтра Ричарда Карниша уже здесь не будет. Вернулась боль. Она уколола Карниша изнутри, и он невольно вскрикнул. И сразу почувствовал, что непроизвольно выпустил свою тьму, и она мгновенно заполнила всю заднюю часть салона. Корчась от боли, Карниш торопливо старался вобрать ее в себя. В зеркале заднего вида он увидел глаза Эдварда – круглые, как блюдца, готовые вылезти из орбит.

– Веди машину, не отвлекайся, – трескучим голосом вымолвил Карниш. Эдвард отвел глаза и уставился на дорогу.

– Сукин сын, – пробормотал Ли.

Он влился в автомобильный поток и стал держаться за черным седаном, не теряя его из виду, но и не приближаясь особенно. Если это тот, кого они ищут, он сразу это почувствует. Ли сосредоточился на своих мыслях, ища следы возможного вторжения. Вроде бы ничего. Черный седан повернул на север в сторону Вашингтон-авеню, потом на восток и, в конце концов, вырулил на скоростное шоссе. Ли не отставал. Они проехали еще немного и свернули на дорогу, ведущую к северу.

Ли закурил. Глубоко затянулся. Он вспомнил Мартина.

Ты труп, ублюдок, подумал он о пассажире черного седана. И вдруг его словно ударила мысль: «А куда это ты меня ведешь?»

Оставаться в кабинете Джека они не могли. Это было выше их сил. Поэтому Бобби предложил пойти к «Мерфи». Они заняли самый дальний столик и сейчас молча сидели и пили пиво.

– Что будем делать теперь? – нарушил молчание Бобби.

– В каком смысле? – спросил Саймон.

– Ведь Джек же мертв, ради всего святого.

– Заткнись, – сказал Саймон.

– Но что нам теперь делать?

– Ждать Ли. Надо все это обсудить.

– Ничего не осталось, только какая-то слизь. Черт побери!

Бекки положила ладонь на руку Саймона:

– Мы должны кому-нибудь рассказать об этом.

– Кому?

– Я не знаю. Кому-нибудь. Одним нам не справиться.

Саймон ничего не ответил. Было уже около полуночи. Они допили пиво и заказали еще.

– Интересно, что он имел в виду, когда говорил про Пита Ти? – спросил Бобби.

– Вампир и был Питом Ти, – сказал Саймон. – Это он и имел в виду.

– Я что-то ни черта не понимаю. – Бобби совсем растерялся. – Этот Пит Ти, он что, все это время был вампиром?

– Он вел какую-то игру, – стала объяснять Ронни. – Возможно, он подумал, что неплохо поставить людей в известность о своем существовании, хотел, чтобы Джек написал о нем статью. Бесплатная реклама.

– Ты хочешь сказать, что никакого Малыша Тони не было? – спросил Бобби. – Он все придумал?

– Я не знаю, Бобби, – со вздохом ответила Вероника. – Все, что я знаю, – это что он был у меня в голове. И теперь я чувствую, что он собой представляет.

– Где же Ли? Где его черти носят? – спросил Бобби.

Саймон молча потягивал пиво и не ответил на вопрос. – Вы же не думаете, что он в одиночку пошел ловить эту тварь?

– Если он это сделал, он уже труп, – отозвался Саймон.

Они допили вторую порцию пива. Время шло. В полпервого бармен помахал Саймону рукой:

– Эй! Ты Саймон Бабич?

– Да, я.

– Тебя к телефону.

Саймон удивленно поднял брови и обвел взглядом своих друзей. Потом подошел к стойке, и бармен протянул ему трубку:

– Не прошло и года, да? Ладно, держи, а я пойду займусь клиентами.

Саймон кивнул, подождал, прижимая трубку к груди, пока бармен не отойдет в дальний конец стойки, и только тогда сказал: «Алло?»

– Саймон?

– Ли? Где тебя черти носят?

– Я его выследил.

– Где?

– Я увидел его на Хеннепин. Поехал за ним. Он сел в машину, и теперь я знаю, где он живет.

Саймон глянул туда, где сидели за столиком и с любопытством смотрели на него Бекки, Бобби и Ронни. Он отвернулся от них и сказал:

– Он убил Джека.

Последовало долгое молчание, потом:

– Черт!

– Возвращайся.

– Мы должны покончить с ним сегодня же. Я его видел. Парень в плохом состоянии. Он ранен.

– Я знаю. Это я его ранил. Перед смертью Джек сказал, что это был Пит Ти, тот, с пленки.

– В таком случае он умеет менять обличья. Того, за кем следил я, зовут Карниш. Так написано у него на воротах.

Саймон нахмурился.

– Карниш? Как в «Карниш секьюритиз»?

– Я знаю только, что его фамилия Карниш. Я проследил этого ублюдка до дома. Это наверняка он.

– Вот дерьмо!

– Мы просто обязаны прищучить его сегодня.

– Хорошо, – сказал Саймон. – Тогда приезжай за нами.

– Я буду через полчаса.

Саймон отдал трубку бармену, прошел к своему столику, сел и отхлебнул пива.

– Это был Ли. Он проследил нашего приятеля до дома.

– О Боже! – чуть не закричал Бобби, вытаращив глаза.

– И он знает, кто это такой.

– Помимо того, что это Пит Ти? – спросила Бекки. – И кто же?

– Ричард Карниш, владелец «Карниш секьюритиз».

Бекки недоверчиво улыбнулась.

– Это невозможно, – сказала она.

– Так мне сказал Ли.

– Ричард Карниш, – с расстановкой проговорила Бекки, – является опекуном ночлежки. Он наш основной спонсор. А еще он финансирует «Уличный листок». И ты говоришь, что…

– Это он, – мягко перебил ее Саймон. – Он просто заботится о своем снабжении, только и всего.

Несколько мгновений Бекки молчала. А когда она снова заговорила, ее голос звучал очень спокойно:

– Какой у нас план?

– Я так и не понял, при чем здесь этот Пит Ти? – не унимался Бобби.

– Тебе, возможно, представится шанс спросить об этом его самого, – ответил Саймон. – Мы собираемся нанести ему визит.