— А я думала, ты только завтра приедешь, — растерянно пробормотала я.

— Брон решила, что вечером тебе не помешает спутник. Ты ведь пойдешь взглянуть на водопад? Когда стемнеет, там включают освещение. Очень впечатляет.

— Ладно, спасибо.

Я собиралась сегодня опять пораньше лечь спать, а к водопаду прогуляться рано утром, до того, как за мной приедут.

— Когда устроишься, можем перекусить в ресторане, если хочешь, и сразу отправимся, — предложил Карл.

— Давай так.

— Тогда жду тебя в баре. Не спеши, времени на все хватит, — просто сказал он. — Я остановился здесь же. Брон шлет привет. Ждет не дождется, когда же наконец увидит тебя воочию. Она бы и сама приехала, но у Мелани сегодня вечером концерт в школе, и если мама с папой не придут, она жутко расстроится.

Мой синий наряд лежал поверх всех остальных вещей, и я надела его еще раз, все с теми же серьгами. С чем я не спешила, так это с макияжем. Губа почти зажила, но щека еще побаливала. Хуже всего дело обстояло с глазами: темный синяк уже наливался неприятными желто-зелеными красками. Мне и в голову не приходило произвести впечатление на «сводного двоюродного брата» Карла, но очень не хотелось, чтобы он меня жалел. К тому времени, когда я закончила, работа была проделана гигантская. Если бы не эта припухлость под глазом, никто бы и не догадался, что я угодила в какую-то заваруху. «Интересно, что известно Карлу?» — подумала я. Я не прислушивалась к разговору по телефону, но вполне явственно поняла, что мама посвятила тетю Брон в самые живописные подробности.

Я нашла Карла Блейка внизу: он сидел на высоком стуле в баре, почти касаясь своими длиннющими ногами пола. Мой рост — метр шестьдесят два. В нем было не меньше метра восьмидесяти пяти, и когда он встал, мне пришлось закинуть голову вверх.

— Ну как, отдохнула? Выпьешь чего-нибудь? Или сразу поедим?

От напитков я отказалась, и под порывами ветра мы во тьме направились к ресторану. Воздух был влажным, но для октября не так уж холодно. Я сказала об этом вслух.

— У нас тут короткая зима, на Ниагаре, — сказал Карл. — Два месяца, не больше. Правда, в январе, бывает, и подморозит. С юга идет теплый влажный воздух. Поэтому здесь так здорово растут фрукты.

— А что вы выращиваете? — вежливо поинтересовалась я.

— В основном, яблоки. Груши. Персики, вишни, абрикосы. Оставайся до лета, попробуешь все прямо с ветки — пальчики оближешь.

Я пробормотала ни к чему не обязывающее «хорошо, спасибо», хотя прекрасно понимала, что он пригласил меня исключительно из вежливости.

— Как мама? — официальным тоном спросил он, когда мы вошли в ресторан и уселись за столик. — Она не захотела приехать?

— Ей очень хочется повидаться с тетей Брон, но мама жутко занята. У нее едва ли не вся деревня на руках. — Я слабо улыбнулась. — Кроме Уэльса для нее больше ничего не существует. Может, когда-нибудь она и приедет, но, по-моему, она хотя и не признается, боится самолетов. Да и дорого, к тому же.

— Летать боятся многие. А ты — нет?

— Мне нравится, когда самолет уже в небе. Ты много путешествовал?

— В Штатах был. От Нью-Йорка до Лос-Анджелеса все объездил. И на Гавайях. — Он пожал плечами. — Сейчас отдыхать особенно некогда — отец собрался на пенсию. Мы со Стивом ведем дело на пару и, честно говоря, еле успеваем оборачиваться.

За едой мы болтали о всякой всячине. Он держался очень спокойно и непринужденно, с ним было легко говорить, и темы возникали сами собой. Лишь на мгновение он резко переменился — когда я заговорила о его брате.

— А Стив, он женат?

— Да, пару лет. Николь — из Французской Канады.

— И живут они там же, в Хай-Вайнсе?

— Недалеко, по соседству. Еще кофе? Нет? К водопаду идти не передумала? Тогда захвати пальто, хорошо? Вечерами здесь уже холодает.

Я забежала в номер за кремовым шерстяным пальто и снова встретилась с Карлом уже в вестибюле. По мере того, как мы спускались с горы, водопад ревел все громче. По правде говоря, я сомневалась, что он так уж меня «впечатлит», поскольку мне рассказывали, сколько там обычно толчется глазеющих зевак и туристов, но мы застали всего несколько парочек, облокотившихся о поручни на стене, отвесно падающей вниз, к реке. Было на что посмотреть. Такая силища кого угодно приведет в трепет. Река с грохотом разбивалась о камни, над пенящейся водой играли и сверкали цветные огни, а над самим водопадом сияла гигантская ажурная арка из водяной пыли.

— Ниагара, — сказал Карл, — это индейское слово, означает «Грохочущая вода».

— Да уж, в точку попали. Неужели у кого-то хватит смелости спуститься здесь в бочонке?

— Хватает; некоторым даже удалось выжить, они-то и рассказали, каково это. — Он помолчал. — Первая из тех, кто выжил, какая-то Энни, работала учительницей в школе. Она взяла с собой черного котенка. — В сумерках я увидела в его глазах озорную смешинку. — Когда бочонок открыли, оказалось, что кот весь побелел от ужаса.

— Бедняга, — рассмеялась я. — Представляю, как он испугался.

— Про Ниагару ходит много легенд. Из местных самая известная — про индейскую девственницу по имени Лелавала; отец заставлял ее выйти замуж за толстого старого индейского воина, которого она терпеть не могла. В день свадьбы она и сбежала. Индейцы гнались за ней по лесу. Она прыгнула в каноэ и начала грести вниз по реке. Течение подхватило лодку и смыло в водопад. Говорят, душа Лелавалы живет здесь и иногда является людям вон в той арке из водяных брызг.

— Какая-то часть правды здесь, может быть, и есть.

— Легенды всегда основываются на фактах, — согласился он. — Самую невероятную, но совершенно правдивую историю рассказывают о семилетнем мальчугане, который выбрался отсюда живым. Лет двадцать тому назад.

— Бог ты мой! Это как же?

— Я так понял, какой-то друг его родителей взял их с сестренкой покататься на лодке с мотором. Летом, конечно. Мотор заглох, и они стали тонуть.

— Господи, какой ужас!

— Да, наверно. Дети были в спасательных жилетах, а у взрослого ничего не было. Он утонул, как только лодка опрокинулась. Девчушка умерла еще до того, как ее выбросило на берег, а мальчуган выжил. Все думали, что он тоже покойник, но к водопаду каждый день катают на лодке туристов, и кто-то из них заметил его на воде. Они его вытащили и привели в чувство.

— Фантастика!

— Чертовски повезло, — сказал Карл. — Точнее, ангельски. Говорят, недавно он заезжал сюда с женой и детьми, чтобы взглянуть на водопад еще раз. Как-нибудь прокатимся с тобой на этой туристической лодке. Очень здорово бывает подобраться поближе, особенно к Канадской Подкове. В Штатах нет таких водопадов, правда? — Он рассмеялся. — А янки так любят, чтобы все у них было больше всех и лучше всех!

— Я бы с удовольствием прокатилась, — сказала я.

— Лодку раньше называли «Лелавала», в честь той индианки. Сейчас переименовали — в «Невесту тумана».

К нам подошла молодая парочка и попросила Карла щелкнуть их на фоне водопада.

— Медовый месяц, — сказал он, когда они отошли. — Ниагара очень подходит для такой поездки.

— Да, пожалуй.

— Ну что, Айрис, насмотрелась? Пойдем в отель?

Когда мы повернулись, чтобы идти обратно, я заметила, как впереди, ярдах в семидесяти, кто-то мелькнул на дороге; мужчина в плаще, перехваченном поясом, почти бесцветный в ярких огнях иллюминации. Мгновение — и он растворился во тьме, но я замерла как вкопанная, зажав рукой рот, чтобы не вскрикнуть, и вся задрожала.

— Айрис, что с тобой? — В голосе Карла звучало сильное беспокойство. — Ты… Тебя знобит? — Он положил мне руку на плечо, словно пытаясь успокоить эту дрожь.

— По-моему, я в-видела…

— Что?

— Бива. Моего… моего друга, — прошептала я. — Бывшего друга.

— Твоего… А, того парня? Да нет, этого не может быть, — твердо сказал Карл. — Его же здесь нет, так ведь? Да и откуда ему тут взяться? Твоя мама сказала Брон, что он не в курсе, куда ты едешь.

— Знаю, знаю. — Я едва не билась в истерике. — Только… По-моему, я видела его в Нью-Йорке. Этого тоже не могло быть, правда? — взмолилась я. — Мама ни за что не сказала бы, где я. Я знаю, что не сказала бы. Я на другом берегу Атлантического океана, и всего-то три дня.

— Наверняка ты ошиблась. — Карл говорил так уверенно, что мне вдруг стало гораздо спокойнее. — Ты пережила тяжелое время, Айрис. Брон мне рассказывала, правда, не очень много. По-моему, ты устала, и, может быть, перенервничала. Я тебя прекрасно понимаю. Это игра твоего воображения, вот и все.

— Да, да. Наверно, так. Я… П-прости меня.

— Не надо извиняться, — мягко сказал он. — Я все понимаю. Пойдем, вернемся в отель, и я куплю тебе что-нибудь выпить. Тебе нужно хорошенько выспаться.

Поднимаясь в гору, я внимательно вглядывалась в темные тени деревьев, но никто там не стоял и никто за нами не шел. Карл взял себе виски с содовой и настоял, чтобы я выпила бренди, хоть я его и не люблю. Мне действительно полегчало. Я еще раз выругала себя за то, что я такая впечатлительная дурочка, но Карл вел себя так, словно ничего и не было. В лифте мы ехали вместе. Его номер находился на том же этаже, что и мой, через две комнаты от меня.

— Будет страшно — стучи ко мне, — бодро предложил он. — Я чутко сплю.

— Спасибо. Ты ужасно добрый.

— Хочешь, после завтрака еще раз взглянем на водопад, а потом уже поедем домой?

— Да, если можно.

— Вот и отлично. Спокойной ночи, Айрис. — Он повернулся, и я вошла в номер.

Последнее время Бив у меня из головы не выходит. Не удивительно, что он мне всюду чудится. Спала я, однако, спокойно, и утром ко мне вернулся здравый смысл. После душа я надела розовый прогулочный костюм и спустилась вниз, к завтраку. Харрисоны подошли попрощаться. Они тоже уезжали — в Ванкувер, в гости к дочери. Мне пришлось представить им своего сводного родственника, и в глубине души я с некоторым цинизмом улыбнулась при виде разочарования, отразившегося на лице Бетти. А она-то думала, у нас роман! Если бы она только знала! Все же они были так добры со мной, и я пожелала им удачи.

По-моему, при дневном свете водопад производит еще больше впечатления: ведь тогда ясно видно, как разлетаются во все стороны брызги, а между валунами кипит и пенится вода. Прогулочная лодка была уже набита пассажирами, одетыми в темно-синие непромокаемые комбинезоны. Ночью я решила взять себя в руки, перестать оглядываться назад, а смотреть вперед, в будущее. Меня преследует призрак Бивана Уильямса. Мама права. Я должна его позабыть. Возле реки не было никого даже отдаленно его напоминающего.

— Пойдем, или хочешь остаться, прокатиться на лодке? — спросил Карл.

— Лучше в другой раз.

— Так и сделаем, договорились.

Ехать с ним на машине мне понравилось. Водитель он был уверенный и не забывал показывать мне интересные места. По одному из мостов мы переехали через реку и остановились посмотреть на канатную дорогу, висящую над бурлящей водой. В лесу меня очаровали маленькие черные белочки, прыгавшие под деревьями. Осенние листья рдели на фоне ярко-синего неба. Я поймала себя на том, что с искренним нетерпением жду встречи с семьей Карла.

Вскоре лес остался позади, и мы подъехали к первой фруктовой ферме; бескрайние просторы, нескончаемая лоза и ряды фруктовых деревьев. Я знала, что муж Бронвен, Реджис Блейк, оказался неплохим фермером и хозяйство вел вполне успешно. Я попыталась вычислить, как выглядит их дом. Неожиданно Карл повернул машину на широкую аллею и подъехал к большому белому дому с зеленой черепичной крышей и зелеными же ставнями на каждом окне.

— Это на случай сильных морозов, — объяснил Карл.

Сейчас окна были открыты; высокий клен, который рос в углу лужайки, сверкал на солнце золотом и пурпуром. Вдоль широкой, густой травяной изгороди росли всевозможные цветы. По ступенькам сбежала женщина — конечно же, это тетя Бронвен. У них с мамой было всего два года разницы, но она выглядела гораздо моложе; стройная фигура, кофейного цвета рубашка, легкие брюки, в ушах золотые серьги, на руках позвякивают золотые браслеты. Волосы светло-медового цвета, но глаза наши, карие. Теплые и бархатные, совсем как у мамы. Она прижала меня к себе и расцеловала в обе щеки.

— Айрис! Ну наконец-то! Ну не прелесть ли! Хорошо доехала? Надеюсь, Карл о тебе позаботился? Нет, ну как же чудесно тебя повидать. Как Ольвен? Так жалко, что она не приехала; знаю, знаю, она терпеть не может путешествовать. Сколько уж я уговариваю Реджиса отвезти меня в следующем году в Уэльс, но он все противится. Боится оставить ферму, хотя знает, что Карл и без него прекрасно со всем управится. Мужчины все такие, правда? Упрямые, как не знаю кто. Впрочем, к счастью, тебе пока об этом знать неоткуда. Ты еще такая молоденькая. Реджис собирается на пенсию… Ну, неважно. Добро пожаловать в Хай-Вайнс, дорогая. Мелани приедет вечером. Ей не терпится с тобой познакомиться.

Она щебетала всю дорогу, ведя меня через просторный холл и вверх по лестнице; сквозь канадский акцент едва уловимо проскальзывали валлийские нотки.

— Как тебе Нью-Йорк? В прошлом году мы с Реджисом возили туда Мелани на концерты. Ты знаешь, она прекрасно поет. Я говорила Ольвен, ее ждет великое будущее, если только она как следует постарается. Боюсь, она бывает ленива, хотя учительница ей нравится. Вот твоя комната, детка. Надеюсь, ты хорошо устроишься. Все, что пожелаешь, только попроси.

— Спасибо, тетя Брон.

— Ой, ну до чего же ты хорошенькая, Айрис. Мастью ты в нас пошла, да? Мы с Ольвен дурнушками никогда не считались, но ты, по-моему, гораздо симпатичнее. Как не стыдно, что мы только сейчас познакомились! Но теперь, когда ты наконец до нас добралась, мы с Реджисом надеемся, что ты погостишь как следует, несколько месяцев?

— Спасибо огромное. Я бы осталась до Рождества.

— А может быть, до весны? Когда все расцветает, здесь просто как в сказке. Комната Мел через одну, комната Карла и ванная — через лестничную площадку, а наша в конце коридора. Стив с женой, Николь, живут в соседнем доме. Да, на обед я пригласила Николь. Стив-то частенько у нас обедает, по крайней мере, когда она бывает в городе. Большая трапеза у нас вечером. Если тебе что понадобится, говори, не стесняйся, хорошо? У тебя в комнате есть душ, но если захочешь принять ванну, там есть ванная комната. Ну, ты, конечно, хочешь поскорее освежиться и распаковать вещи? Костюмчик на тебе просто очаровательный. Этот розовый цвет тебе очень к лицу.

— Спасибо, тетя Бронвен.

— Ох, детка, зови меня Брон, как все. И Стив, и Мел, и Карл. — Она тепло мне улыбнулась. — Веришь ли, Карлу было всего пять, когда я вышла замуж за его отца. Этакий серьезный был мальчуган. Его мать умерла, когда он был совсем малышом, он ее и не помнил даже. Очень печально, конечно. Но мы с ним прекрасно поладили. Как отдохнешь с дороги, спускайся.

Она оказалась еще говорливей мамы, но такой теплой и дружелюбной, что сразу мне понравилась.

Она показала мне очень миленькую комнатку, отделанную в светло-серых и персиковых тонах; в ванной комнате — серый кафель, ванна и раковина — персикового цвета, и кипа пушистых-пушистых полотенец. В сравнении с одноэтажным домиком моей матери дом Брон казался роскошным. Мне было очень стыдно за то, как я вела себя с мамой, и я старалась не скрывать от себя этого чувства. Она вырастила меня в одиночку, на пенсию вдовы и скромную зарплату, но у меня всегда было все, что нужно. Наверное, она во многом себе отказывала, и как я ее отблагодарила? Всецело отдалась страсти к Бивану! Как я, должно быть, ее горько обидела! Я решила, что сразу же по приезде домой сделаю все, что смогу, чтобы загладить вину.

Я подошла к окну. Грушевые деревья, усыпанные фруктами, тянулись в даль, к поросшим лесом холмам, и я различила у самого горизонта голубую полоску, должно быть, море. Примерно в семидесяти метрах справа я заметила краешек еще одного белого дома. Наверно, как раз того, где живут Стивен Блейк с женой. Вскоре я была готова спуститься. Откуда-то, по всей видимости, из кухни, доносились голоса, позвякивали тарелки. Я приоткрыла дверь и заглянула внутрь. И действительно попала в гостиную. Как и моя спальня, она была элегантно обставлена. Большое окно открывалось в сад, вокруг дивана расставлены легкие стулья. Я шагнула вперед, чтобы получше рассмотреть написанную маслом картину. На ней был изображен дом, а рядом — клен в ярком разноцветном осеннем одеянии. Вдруг я почувствовала, что в одном из кресел кто-то сидит. Когда я обернулась, незнакомка оторвала взгляд от журнала, который держала в руках, и заговорила с заметным французским акцентом:

— Вы, наверное, Айрис. Я — Николь Блейк, жена Стивена.